Kitabı oku: «Вечные мы», sayfa 7
– …А… губы…
– Ещё, ещё… сильнее… Губы, да… чтоб тебя… лучше видеть…
Рёв.
– …семь…
– …Что семь?…
– (шёпот) Ну… Я, знаешь… вдруг подумала… тут, тут и тут, и ещё… ты же любишь так… и вот бы семеро, да?… ну, тебе, чтобы… одновременно…
Фырк.
– …Одна же я не могу всё сразу, даже и… втроём, просто физически…
Нарастающий смех.
– Элинька, да ты… ну с ума сошла. Семеро по лавкам!… Это ж… и сейчас-то уже тесно бывает… Семь! Одних рук… четырнадцать штук. И ребро…
Хохот.
Постепенно затихает.
– Эль, ну прости, я зря так… Мне никто так не говорил никогда, ну и… очень ты считать любишь…
Дрожащий вздох.
– И немножко… субмиссивная, кажется, да?… Понимаешь?… У нас ещё не было… Но это и… будем учиться… правда ж? Чтоб тебе было… как ты, не как я. Да?… А то у нас у всех тут… свои погремушки. Ты нас, может, и не знаешь ещё… Главное – понимать. …Ну что ты?
– …Ничего… Просто… Я… Мы же не рабы. А я… вот видишь, какая…
– Подожди, ты…
– Вот ничего не могу поделать… представляю. Понимаешь?
– …Да… Да, понимаю. Но ведь…
– Я хочу… (глухой шёпот) служить… Ты такой… хороший, пожалуйста, прости меня… не уходи…
– Да куда я… ты что. Я с тобой… Чего ты перепугалась? Я никогда… Ничего же страшного. Я наравне с другими…
Всхлипы.
– Элинька… милая… Не плачь, не плачь, зачем нам семь, мы… ты одна мне…
Всхлипы.
– Эля, Эля… Если бы нас было сто… А давай, вот знаешь что… Давай я попробую тебе объяснить, как сам понимаю… можно?
Шмыганье носом.
Вздох.
– И как я понимаю то, что ты понимаешь… Мы ведь очень с тобой похожи…
– (шёпот) Одной крови…
– Ага…
Пауза. Шум дождя за окном.
– Ну так вот. …У гурий в мусульманском раю – прозрачная кожа. Всё видно насквозь. Представила? Жутко, да?… То есть полная сверху донизу прозрачность, просвеченность, однородность – это невозможно, мы… биологические существа. Прозрачность не то что не идеал, это умственная лень, упрощение… Для жизни всегда есть и должны быть перегородки, непрозрачности, противоречия. Туман нужен. Мы многослойные, многоэтажные, и это нормально, что этажи очень разные, даже вроде бы несовместимые…
Пауза.
– Большое растёт из глубины, из… физиологически важных для нас вещей, да? Которые в тебе происходят как бы сами. Причём порождения нижних этажей – сами по себе – живучи, но нежизнеспособны… такой парадокс. Им нужно подняться, всплыть, пройти через весь стек, чтобы получилось что-то… настоящее. Это называется творчество… Верхние без нижних слабы, скучны… не совсем бесплодны, но близко. Нижние – наглы и уродливы, примитивны. Их надо отбирать, причёсывать, кого-то кверху головой переворачивать… кого и вовсе на порог не пускать… но не нужно их стыдиться. Нужно знать и управлять…
– Пользоваться?…
– Да… в каком-то смысле. Силу их брать. Но относиться к ним, как… к непутёвым родственникам. Слушать их излияния, фильтровать ценное… но и воспитывать их, облагораживать, отучать от совсем уж свинства. Это работает. А любовь – так это же и значит, что ты принимаешь другого в… семью. Пускаешь внутрь… не только на верхний этаж. Глубже. Но никто не обязан пускать до самого дна, понимаешь? Его, может, и нет, этого дна… или ты сама там никогда не бывала. И уж во всяком случае – ты за него не отвечаешь… Хотя вот Лем «Солярис» написал – что нетушки, мол, ещё как отвечаем мы за своё дно, вот бы нас в него ещё потыкать… а Океан потом отхлестать, в отместку, жёстким излучением… такой вот гуманист…
Вздох.
– Странно… Я в детстве читала – думала, про любовь такая книжка… с самопожертвованием…
– О чём и речь! Конечно, любовь и садизм, их разделить очень трудно бывает… некоторым. Оба из глубин. Ум помогает, но и ум можно совратить… к старости особенно, последний роман того же Лема см. А вообще-то проблема дна упирается в проблему «я»: где оно кончается и где начинается не-я, и ответ – легко догадаться, как всё в человеке – что чёткой границы нет, и быть не может… И, знаешь…
Пауза.
– Спасибо тебе, что ты меня… в себя пускаешь. Нас…
– Ах…
– Ага… серьёзно… Оно уже от одного этого не такое… страшное будет, правда? А то ведь и собственное тело может до смерти напугать, без кожи-то. С непривычки. То же и душа, аналогия очень глубокая здесь… То и другое надо знать, уметь, помогать… лечить… И вот фики наши, всевозможные сочинения – это же и есть: мы все глубоко друг в друге сидим, стимулируем… как бы такая взаимная перистальтика. Помогаем нащупать. Из самых нижних, самых безусловных – как рефлекс – фантазий, постепенно поднимаются, всплывают… обрастают кожей, одеждой… проходят уровни стыдности: сначала для себя, потом для двоих… Но и самый всплывший, совсем уже головной… приличный текст помнит, откуда он изошёл. Корни глубокие, через эти корни он достаёт до самого нерва. И вот мы читаем – друг друга и друг другу – это очень, очень… нужно нам…
– …Нервы щекотать?
– Любить, Эля. Это мы так… любим, учим себя, помогаем любить… Просто вот так это у нас выглядит… раз уж мы такие подобрались…
– Какие?
– …word people. Да?
– …Хм… Но разве… То есть в чём тогда ценность-то? Всех этих сочинений? Я имею в виду, не для нас только… Или это как сны? Самому интересно поначалу, а в пересказе скука, ни о чём?…
– Ну это смотря какой сон… и как пересказать. Но, да, многое у нас… для внутреннего потребления. Кажется, ух – а попробуй-ка… составь сборник. Да мы и пытались… Даже совсем уже всплывшее, в стратосферу, не всегда… общепонятно, а уж всё что ниже – вообще никак, если без контекста. Без нас… Или надо тогда давать и весь контекст, а это… совсем другой жанр. Может, и не придуманный ещё…
10. Бац (Маша)
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз приходит она к нему в постель, а он спит. она к нему и так и этак и по-всякому, а он все не просыпается. ну тогда она тоже заснула рядом и попала в его сон. и там они наконец поебались.
жила одна девочка, которая очень любила целовать одного мальчика в ухо, и в угол глаза, и в шею сзади под волосами, и в перинеум за скротумом, и в подушечки пальцев. ну и ебаться тоже, конечно.
жила одна девочка, которая встретила одного мальчика. и они стали ебаться.
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз ебались они, а тут пришли другие девочки и давай им помогать. и потом мальчик стал ебаться с ними, а одна девочка теперь уже им помогала. устала до хихиков.
жил один мальчик, с которым любили ебаться девочки, но это можно было только когда все улыбаются. а если кто не улыбается, то сначала надо было с ней поебаться, чтоб заулыбалась. и одна девочка, которая и так всегда улыбалась, все ждала и ждала своей очереди. но продолжала улыбаться.
жила одна девочка, которая очень красиво оделась, чтобы поебаться с одним мальчиком. а он ее бац и сразу всю раздел. но они поебались.
жил один мальчик, который ебался сразу с несколькими девочками. а чтоб не путаться, он им давал имена, но всегда разные, и в конце концов запутался. пришлось девочкам с ним по отдельности поебаться, чтоб распутаться.
жила одна девочка, которая сначала не знала, что главное в жизни, а потом узнала: ебаться.
жила одна девочка, которая очень любила смотреть когда ебутся, и помогать. особенно когда один мальчик. особенно когда с ней.
жила одна девочка, которая раз ебалась с другой девочкой, и им было хорошо, потому что потом пришел один мальчик.
жил один мальчик, которого ждало прекрасное будущее. но он сказал будущему, что у него еще девочка не ёбана, и остался в настоящем: the power of now.
жила одна девочка, и еще одна девочка, и еще одна девочка. и жил один мальчик.
жила одна девочка, которая очень любила ебаться
жила одна девочка, которая очень любила
