Kitabı oku: «Малосильные боги», sayfa 2
– Нет, не нужно. Слишком долго придется объяснять, что к чему.
– Ну, вот и славненько. Теперь к делу. Повестка дня такая: с тебя сканирование, это займет около трех часов, ну, может, четыре, проходишь психотест на возможность находиться в виртуальном пространстве долго, оформляем тебя на работу официально. Вопросы?
– А что у нас с подводными камнями?
– Вот привязался-то… Есть у нас эти булыжники. Есть. Но для тебя они почти несущественны.
– Почему несущественны?
– Потому что твоя задача, как обслуживающего персонажа, заключается исключительно в помощи ближнему. И если ты не выйдешь за эти рамки, то ты эту гальку и не заметишь.
– Это все понятно, но всегда есть возможности форс-мажора, поэтому и спрашиваю сейчас, чтоб потом головой не биться по поводу невыученной материальной части.
– Уговорил, чертяка языкастый. Сам понимаешь, проект правительственный, цели его – сугубо оборонные. Следовательно, что? Следовательно, простой обыватель задействоваться в эксперименте не может. Все, кто участвуют в процессе, должны быть официально оформлены. Тут и затаился краеугольный камень. Мы можем легко набрать миллион жаждущих геймеров, но даже наше финансирование не позволит их всех официально оформить и платить им хотя бы минимальную заработную плату. Поэтому из свободных людей мы набираем только обслуживающий персонал.
– Из свободных людей?
– Да, ты не ослышался. Из таких, как ты. Все остальные участники проекта – не свободные люди. Есть осужденные на пожизненное заключение, и есть клоны. Эти персонажи составляют основную массу виртуального населения. У них нет графика, они там постоянно. Заключенных вселяли туда в бессознательном состоянии, и они думают, что их просто перевезли на какое-то поселение, клоны считают, что они коренное население этого мира.
– Вот и подводные камни… – ухнул я. – Первое. Клоны? А как же мировой запрет на клонирование?
– Ответ прост как дважды два. Если нельзя, но очень нужно, то можно, немного и совершенно секретно, – улыбнулся Гремли.
– Второй вопрос. Осужденные, причем на пожизненное. Это же маньяки и убийцы, вы не боитесь, что там начнется резня или они займутся старыми делами?
– Не боимся. Персонал защищен от них, а клоны… Мир жесток, и виртуальный мир также. Мы не строим рай на земле, мы создаем похожий мир, и убийство входит в него как неотъемлемая часть. Обслуживающий персонал, находясь в рамках поселений NPS на специальных площадках и в транспортных средствах, надежно защищен от их воздействия. Клоны? Ну что ж поделать, вырастить новых сложно, но можно. В ближайшее время мы планируем отказаться от использования зеков, но это будет тогда, когда численность новорожденных клонов будет нам это позволять.
– А вы не боитесь бунта? Что заключенные соберутся и объявят войну персоналу?
– Ты меня удивляешь. Отключить существо от программы в экстренном порядке занимает секунды две. Причем за три мы сможем отключить всю толпу. Правда, с ними в этом случае будет то же самое, что и с умершими, но кто будет проверять, что случилось с какими-то маньяками. Спишут на умственное помешательство – и всего дел. Тем более они разбросаны по миру так, чтоб исключить их встречи и объединения.
– Хорошо. Но не все эти осужденные идиоты, какими-либо умозаключениями они могут прийти к выводу, что это не реальность. Не думаете ли вы, что они раскроют глаза клонам и сотворят бунт все вместе?
– Думаем. Это не очень хорошо. Но не есть большая беда. Я уже говорил, что мы можем в три секунды отключить всех от программы? Ну, тогда могу сказать, что бунт клонов – это иллюзия. За неделю отключенных клонов перепрограммируют, и они не будут помнить ничего о бунте. Мы так периодически поступаем, когда перекидываем клонов с объекта на объект. Их у нас три.
– Три? Я думал, у вас один цельный мир.
– Цельный мир для нас невозможен. Точнее, он просто не нужен. Это много затрат и минимум пользы. У нас три небольших мира для проведения исследований. Почему три? Потому, что периодов развития планеты также три. Ледниковый, тропический и водный. Столько у нас и небольших миров.
– А почему именно эти?
– Ты в курсе, что Земля проходит все эти периоды циклично? Но все примерно предполагают, но не располагают точностью периодичности, еще точно не понимают, какой период какой меняет. В этой ситуации возникает вопрос в создании превентивной защиты населения минимум нашей страны от экстремальных последствий возможного перехода в другой, так сказать, период. Многие ученые спорят сейчас, в каком периоде, а точнее, в конце какого периода мы сейчас живем. Естественный ход событий идет примерно так: ледниковый, водный, тропический. Если предположить, что ледниковый период, уничтоживший динозавров, есть пик этого периода, а перед этим был тропический, который мы называем юрским, то впереди нас ждет водный. Если предположить, что период, называемый ледниковым, является всего лишь его началом, то мы можем думать о наступлении как раз усиленного похолодания. Но также мы не можем игнорировать и водный период, так как еще точно никто не доказал последовательность этих периодов, да и сведения о потопах полнятся в религиозной литературе, а такие сведения не рождаются на пустом месте. Для того чтоб наша цивилизация не исчезла с лица земли, как в свою очередь это сделали динозавры, мы и проводим эти исследования. Это не для создания мегаигры и получения больших капиталов с нее, хотя и это возможно после окончания проекта, правда на более низком, чем есть сейчас, уровне. Мы жертвуем осужденными, идем на обман мирового сообщества не ради своей выгоды, а ради блага будущего человечества. В одном из этих периодов и придется работать тебе фельдшером. Ты как относишься к теплой водке и потным женщинам?
– В отпуске сугубо положительно.
– А на работе?
– Ну, тоже не против. Если на халяву. Тропический?
– Ледниковый. В тропическом слишком много опасностей. Этот период напоминает немного джунгли амазонки, там всегда кто-то кого-то кушает. А ты со своей страстью исследовать виртуальные миры стопроцентно пойдешь охотиться в джунгли, и если не на самое опасное существо, так обязательно попадешь к такому в лапы. А в ледниковом периоде ты будешь стеснен лютым холодом, и это не даст тебе много возможности шляться по окрестностям в поисках приключений на свою худощавую точку опоры.
– Что? Меня – и в холодильник?
– Ну, ты не говорил ничего про нелюбовь к холодной водке и бесчувственным женщинам.
– А ты и не спрашивал.
– Хочешь поплавать немного?
– Нет, ты ж знаешь, я плавать не умею.
– Тогда только морозный, но свежий воздух. Освоишься, поработаешь полгодика, тогда посмотрим на поведение.
– Перевод в тропики как поощрительная путевка? В отпуске можно будет посетить на недельку? На курорт, так сказать.
– Только если как путевку, – улыбнулся он. – Ладно, нечего в кабинете штаны просиживать. Пошли, отведу тебя на исследования.
Исследовательские лаборатории находились, как и следовало ожидать, почти на другом конце коридора. Эта фраза могла бы быть не столь пугающей в маленькой частной квартирке или даже в здании какого-нибудь не особо крупного завода. Но тут дорога в Мордор, описанная великим Толкином в книге о Фродо, казалась простой и незатейливой прогулкой.
Копирование проходило недолго. Меня измерили вдоль и поперек, взяли кровь на анализ, кожные покровы, сделали УЗИ и рентген, а также проверили рефлексы и чувствительность к боли, аллергиям и еще к чему-то. И на всех аппаратах я видел логотип АО «Заслон». Что, впрочем, и неудивительно. Когда-то в еще не столь отдаленном прошлом эта компания занималась в основном разработкой, изготовлением и поставками радионавигационного оборудования, бортового радиоэлектронного оборудования для самолетов и вертолетов, современных радиолокационных комплексов для кораблей ВМФ, климатического оборудования различного назначения. Потом, когда как раз появились вертолетные такси, дела компании пошли резко вверх, и теперь она выпускает почти весь спектр сложного оборудования и является одним из мировых лидеров в производстве.
Психотест? Если бы не ситуация и обстановка, то я бы хохотал над этим тестом весь оставшийся день. Сидит такая бабушка божий одуванчик, которая училась этому и пополняла свои знания, когда еще трава была зеленее, а деревья выше, и задает отстраненные вопросы. Я все, конечно, понимаю, она меня гоняла на стрессоустойчивость и отсутствие зависимостей. И это нужно, не спорю, но как это сочетается с долгим пребыванием в виртуальной реальности, я так и не понял. Такие тесты проводятся людям, коих подозревают в игромании, но для оценки работника на предстоящую профессию явно не подходят.
А вот оформление на работу мне тут понравилось. Зашел, представился, отдал паспорт и трудовую книжку, сказал «спасибо», вышел. Вся процедура, включая подпись под уже напечатанным заявлением, составила не более пяти минут. У дверей отдела кадров меня уже ждал Гремли.
– Ну что, новоиспеченный коллега, хочется уже попробовать?
– А можно?
– Можно, но попозже. Часика через два получим твою первоматрицу, и тогда попробуем. А сейчас не перекусить ли нам?
При этих словах мой желудок, до этого работавший вроде как исправно, заныл, скрючился и решил объявить забастовку. Мне не пришло в голову ничего умнее, чем согласиться с его требованиями и отправиться их удовлетворять, хотя в кармане звенела последняя мелочь. Столовая находилась на втором этаже и была слишком простенькой для такого учреждения. Эдакая столовая на заводе. Пара десятков обшарпанных деревянных столов, такие же стулья, самообслуживание. Самообслуживание тут заключалось в том, что блюда уже готовые стояли в специальных прозрачных боксах, а посетитель шел с подносом и выбирал, что он хотел, а потом кассирша считала стоимость его заказа.
Я стоял перед первым боксом и не знал, что выбрать. Даже если тут цены и как у нас в медицинском были, мне все равно не хватило бы денег на полный обед. Поэтому приходилось выбирать: первое либо второе или первое и второе, но без третьего и десерта.
– И чего стоим? Кого ждем? Чего выбираем? – задорно проорал Гремли. – Бери самое дорогое, фирма платит, – хохотнул он и сунул мне в руки бумажный талон, где мелким шрифтом была напечатана какая-то абракадабра.
– Что это?
– Это талон на разовый прием пищи. После полного оформления, я думаю, это будет завтра, ты получишь пластиковую карточку, запрограммированную на месяц.
– Откуда такая щедрость?
– Ну, начальство так постановило. Тем более все ваши приемы пищи можно делить на два. Так что фирма не сильно теряет в деньгах.
– А почему на два?
– Потому что половину месяца ты лежишь в койке и тебя питают глюкозой и физой. Сколько ты не съешь за остальную половину месяца, фирму ты никак не разоришь. Тем более что все проснувшиеся обычно не появляются в институте до следующего заброса. Так что расходы сводятся к минимуму. Так что не стесняйся, кушай, на что глаз упадет, и о деньгах не думай.
Рай? Кормят, поят, спать укладывают. Что-то мне стало немного жутко, просто так, из любви к работнику, такие вещи не делают. Значит, работа действительно адская, а бесплатные обеды – это для того, чтоб вся жизнь отходами не казалась. Размышления размышлениями, но умял я все, что набрал, с аппетитом, только за ушами трещало и чавкало.
– Покурить бы… – мечтательно заметил я, откидываясь на стуле после столь сытного обеда.
Гремли взял всего чашку кофе и два кекса. Допивая последние глотки из чашечки, он не спеша положил портсигар на стол и предложил мне.
– Кури, но постарайся бросить самостоятельно. Это нужно для дела.
– Для какого дела?
– Для нашего.
– А при чем тут курение и наше дело?
– Да при том. Курение отягчает организм привычкой. Ты будешь хотеть курить и в виртуале, а это масса проблем. Если мы не будем тебе впрыскивать никотин, когда ты куришь, то никакого кайфа от курения ты получать не будешь, и это, естественно, будет тебя раздражать и нервировать. А чтоб впрыскивать в тебя никотин, к тебе нужно специально ставить программиста-контролера, который будет отслеживать твои действия, дабы в нужный момент нажать кнопку подачи никотина в организм. В общем, курение – это слишком много геморроя.
– А как же заключенные? Они же наверняка все курящие.
– С ними проще. Нам по барабану, раздражает их отсутствие никотина или нет. Многие бросают, многие бурчат, что сигареты убогие, но все равно продолжают курить.
– Понятно. Про клонов даже не спрашиваю.
– А чего спрашивать? Они не знают, что такое курение. И отсутствие никотина в сигаретах для них является нормой.
– Жестко у вас с клонами.
– Ничего жесткого. Это просто наработанные навыки. Условные рефлексы, так сказать. Если тебе не долбить с детства, что воровство плохо, то ты будешь думать, что это нормально. Так и тут. Другие условия, другие рефлексы, другая мораль, но и только. Они полностью уверены, что курение – оно такое, безникотиновое, и ты им можешь хоть все уши прожужжать, но иного не докажешь, тем более в том мире.
– Что-то все становится, как в сказке, все страшнее и страшнее.
– Да, чуть не забыл. Выкинь из головы все, что связано с биологией, исключая, конечно, анатомию. Она тебе понадобится в профессиональном варианте.
– То есть выбросить биологию?
– Это экспериментальный мир, и в нем другие, непривычные тебе животные и растения. Мы производим их путем вычисления вариаций возможных мутаций и приспособленческих изменений.
– Например?
– Например, песец от таких температур может мутировать с учетом приспособления и увеличится в размерах, став ростом и весом примерно с хорошего тигра. Все мутации не опишешь, они постоянно развиваются и вводятся новые. Это, кстати, тебе еще один факт, в соответствии с которым за территорию лучше не соваться.
– Ну, я же говорю, что страшнее и страшнее.
У Гремли зазвонил телефон.
– Да. Хорошо. Сейчас будем, – проговорил он в трубку и уже мне: – Вставай, твоя первоматрица уже готова. Пойдем, будешь учиться нырять в виртуал, – и хохотнул, – так сказать, с головой погружаться в работу будешь.
Кабинет, куда мы пришли, был небольшой. Места едва хватало на средней величины сервер, небольшой компьютер с бесчисленными проводами и побочными приборами, кресло, также усеянное сплошь приборами, проводами и датчиками. Возле этого хозяйства крутился огромный лысый детина в синей медицинской одеже. Так выглядят обычно мануальные терапевты в больницах и поликлиниках.
– Здравствуй, Миша, – поздоровался Гремли, – это наш новый сотрудник, Сергей, его нужно забросить для ознакомления. Первоматрица уже в базе данных.
– Не вопрос, Александр Леонидович, будет сделано в лучших традициях. Вам какую версию, деловую или развлекательную?
– Тебя что интересует сейчас – увидеть примерное место работы или просто попробовать нашу реальность на зуб? – обратился Гремли ко мне.
– А развлекательное – это как?
– Да просто ты попадаешь в маленький кусок игрового мира.
– А варианты есть?
– Миш, какие у нас есть развлекательные миры?
– Постапокалипсис, там развалины, охота на мутантов, – стал перечислять Михаил. – Сафари, объяснять думаю не надо. Тундра, с возможностью охотится и рыбачить. Арена, любое оружие от мечей до современных импульсных винтовок, там лучше вдвоем гамать, ботов бить привыкаешь, сам пробовал. Поход викингов, для любителей древности и абордажей. Природные, для простых увеселительных прогулок, пляжных и водных развлечений, дамы очень любят. Ну и бордели, мужской и женский.
– Тебе, какую виртуальность, Лярой?
– Давайте природную, а то битвы и приключения меня достали.
– Миш, сделай ему прогулку по городу-призраку. Это в его вкусе.
– То есть постапокалипсис, но без ботов?
Гремли кивнул.
– Ну, что ж, пациент, – обратился Михаил ко мне, – раздевайтесь и занимайте место согласно купленному билету.
– А раздеваться обязательно?
– А подключать к серверу я одежду буду?
– Понял, не дурак.
Пока я снимал с себя одежду, Михаил что-то настукивал на клавиатуре, вводя, наверное, соответствующую программу.
Я лег в кресло.
– Сам наденешь? – Гремли протянул мне резиново-пластиковый предмет, больше всего походивший на памперсы, только взрослого размера.
– Это что?
– Быстро впитывающие трусы повышенного расщепления.
– Зачем?
– На тот случай, если тебе захочется в туалет. Твой мозг даст команду не только в виртуале, но и в реале, а блокировать сфинктеры химическим путем мы считаем неприемлемым, так как это наносит вред здоровью. Эта же штука все впитает, расщепит и скроет негативные запахи. В общем, даже после туалета ты будешь пахнуть как майская роза.
Я натянул предложенное на свое естество и лег поудобнее. Михаил засуетился вокруг, подключая разные датчики и сенсоры.
– Теперь закройте глаза и расслабьтесь. Как услышите щелчок, можете открывать глаза, – сказал Михаил и надел на меня дыхательную маску.
Сразу запахло лавандой.
Щелчок. Я открыл глаза и уставился на серое небо. Лежать было неудобно, что-то давило под левую лопатку и в одноименную ягодицу. Я медленно встал и начал оглядываться. Под ногами был потрескавшийся асфальт и кучи битого бетона. Вокруг, зияя черными провалами окон, стояли покореженные дома и развалины. Машины с выбитыми стеклами и другие транспортные средства были разбиты и валялись хаотично. Оглядел себя. Камуфляжный комбинезон, рюкзак, фляжка, пристегнутая к ремню, автомат, пристегнутый к рюкзаку и висящий на шее мини-противогаз. Я ущипнул себя, и это возымело эффект. Подошел к ближайшей перевернутой машине, потрогал, постучал кулаком, пнул. Машина как машина. Подлез, покрутил антенну. Крутится. Провел пальцем по разбитому стеклу. Порезался. Лизнул кровь. Соленая.
