Kitabı oku: «Видение Кассандры», sayfa 4
Тень пыталась быть неприметной, но глаз палача был наметан. Он свернул в тот же переулок, что и тень, обогнал ее, поставил машину прямо на тротуар, выпрыгнул и, взяв в руку револьвер, ринулся на тень.
– Стоять!
Тень застыла на месте. Была она мелкая, до груди Александра, пузатенькая, на кривых ножках и с лысой большой головой.
– Ну, на ловца и зверь бежит, – усмехнулся Ядов, видя, кто перед ним.
А напротив палача стоял бабайка. Да-да, именно бабайка. Личность в Вертепске редкая, но занимательная. Питались они исключительно эмоциями, но детей. Это были такие педофилы темного мира, но в эмоциональном плане. Они питались детскими страхами. С одной стороны, он легко мог похитить ребенка и вызвать в нем ужас, но вряд ли бы стал убивать его. Да, эмоции перед смертью школят прямо до высшего уровня, но они скоротечны. Бабайка скорее будет долго жить у ребенка в квартире и вызывать страх, питаясь им, чем убьет, чтоб насладиться резким выбросом ужаса. В сельской местности такими были кикиморы, но вряд ли кикимора, жительница болот, поехала бы ради кражи ребенка в город. Там в деревнях у них своих хватает. Дети пропадают и без кикимор в большом количестве. Дети уходили гулять в ближайший лесок и пропадали. Вроде каждый день там гуляли, а тут освещение не то, за елочку завернул – и не знает куда идти. И вместо дома родного забирается в противоположной стороне в чащу. У Александра одно время были отношения с девушкой из волонтерского движения по поиску пропавших детей. Вот он от нее страшных историй наслушался. Оказывается, чтоб пропасть, детям не нужны ни бабайка, ни кикимора, хватает просто попустительства родителей. И когда дети уходили в лесу в кусты и не возвращались обратно, Александр понять мог. Посмотрел за бабочкой, увидел белочек, два шага отошел, пару раз развернулся – и бац, ты заблудился. Вроде все знакомо, а идти куда – не знаешь и идешь себе в разные стороны, все больше отдаляясь от места, где родители тебя ждут. Это еще можно понять. Но были случаи, когда детей искали неделями, а потом оказывалось, что они провалились в деревенский туалет, родителям же сидушку детскую нет времени купить, или в септик – и тонули. Вот это страшно. Родители их по окрестным полям да лесам ищут, а казалось бы, свой участок обыщи и спаси ребенка. Ну да ладно, сейчас к бабайке.
– Стой, стрелять буду!
– Стою… – завыл бабайка.
– Попался? – страшным деланым голосом проговорил Ядов.
– Я ничего не делал! – бросая какой-то баул на землю, поднял руки вверх бабайка.
Взрослому, тем более вооруженному человеку это существо не могло причинить сильного вреда. Взрослых оно боялось.
– Кто девочку украл? – тем же тоном спросил палач.
– Я не знаю! – запричитал бабайка. – Я законы знаю, я не краду! Пугать ночью – пугаю, но не краду!
Александр поднял брошенный баул и посмотрел внутрm. Там было все для пуганья детей. Страшные куклы, свирепые маски и так далее. Бабайка забирался ночью к детям в комнаты и пугал их своим арсеналом. Те орали от страха, выдавая реки эмоций, чем злодей и питался.
– А другие бабайки?
– Какие? – удивилось вопросу существо.
– Другие, которые здесь живут?
– Нет тут других, – пробубнил бабайка, расставляя руки в сторону, вроде как показывая ширь своего ареала, – нет в Вертепске других бабаек, я один.
– С чего это? – пришла пора удивляться Александру.
– Все молодые уезжают, детей мало, еды мало, все подались в столицы и большие города, один я тут остался.
– Хорошо, – кивнул Ядов, убирая револьвер обратно в карман, – иди по своим делам, но я всю информацию проверю, и не дай ваш Светлейший, если ты мне соврал, серебра не пожалею, одной дыркой в голове не отделаешься. Я тоже люблю наводить ужас разными штуками ужасными, но не на детей, а на таких, как ты. Понятно?
– Куда уж понятнее, – забубнил бабайка, – все понятно, мы ж местные, мы правила знаем, нам супротив закону никак нельзя…
– Если узнаешь какую информацию, свистни.
– Это непременно, мы ж завсегда, нам с властями, так сказать, по пути…
Он взял свой скарб и пошел дальше по своим делам.
– Маленького-то, как мы, обидеть каждый может, ты вона с большими тягайся, нас-то за что третируешь…
Александр же сел обратно в машину и отправился дальше. До кладбища тут было недалеко, пара кварталов, не больше. До рассвета оставалась всего пара часов, но он должен был уложиться.
Кладбище в центре города впечатляло размерами. Это было очень старое кладбище, обустроенное на окраине еще царского Вертепска. Да-да, когда-то этот город был очень маленьким, и центр, где сейчас находилось центральное кладбище, был его окраиной. Это сейчас метро в городе построили, одну ветку только, но построили же, а раньше, по разговорам заставших те времена, весь Вертепск пешком поперек можно пройти было за половину дня. На этом кладбище давно уже не закапывали. Точнее, не так. На этом кладбище давно не закапывали простых жителей. Вокруг города было уже то ли три, то ли четыре кладбища, вот всех обычных новых покойников, а мерли в городе и окрестностях регулярно, туда и везли. Но некоторые могли и купить участок на центральном кладбище или совершить что-то, за что такие похороны считались наградой. А у других на этой территории были родовые склепы и захоронения, где их и упокаивали после смерти.
Идти на кладбище через центральный вход – это как в громкоговоритель орать, что ты идешь. А Александр хотел застать всех, кто нужен, на месте. А значит, как пелось в старой детской песне из фильма, – нормальные герои всегда идут в обход. Поэтому Ядов припарковал автомобиль немного дальше главного входа, украшенного готической аркой, скульптурами горгулий. Которых, кстати, сейчас на месте не было. Видимо, где-то летали, кормились. Забор имел вид частокола копий, уходящих в небо, связанных изящными кручеными поперечными нитями, словно паутиной. Одно из копий отошло от этой самой паутины, и если его чуть-чуть отодвинуть в сторону, то получалась небольшая щель, куда мог протиснуться среднего размера человек. Этому лазу было уже много лет. Почему до сих пор не починили? Да кто же это увидит, если знающие всегда прикрывали этот лаз, воспользовавшись. Сторож же не будет каждую пику дергать. Смотрит по сторонам, если ничего не выходит из стандартной схемы, то и внимание на себя не обращает, а значит, и починки не требует. Кто этим лазом пользовался, были малочисленны и всегда осторожны. Праздный посетитель всегда идет через главный вход, а тайным путем попадают другие.
Вот и Александр, оглянувшись вокруг, не найдя признаков слежки и наблюдения, отодвинул прут и быстро шмыгнул внутрь. Его дело требовало тишины и внезапности. Старое кладбище поражало, как всегда, масштабом, изысканностью и красотой. Да-да, именно красотой. Сюда в дневное время даже экскурсии для приезжих водили. И на других кладбищах стояли большие памятники, но это были все больше кричащие новоделы умершим бандитам кризисных времен империи. С готическим очарованием местных склепов, ангелов, крестов и даже витиеватых замысловатых оград древности им было не сравниться. По кладбищу было приятно гулять, но днем. Ночью в Вертепске Александр бы никому не советовал идти на кладбище. Он сам сюда старался не заглядывать, но служба, как сейчас, периодически его заставляла это делать.
Надо признаться, за кладбищем тут ухаживали. Дорожки были подметены, заборчики и оградки покрашены. Ни одного покосившегося креста или надгробия, если это было не нужно, не запланировано, так сказать. Зачем планировать такие вещи? Ну, по-разному бывает, некоторым существам это, например, облегчает выход наружу. Фонари освещали главную улицу кладбища, и можно было бы идти и любоваться игрой теней на великолепных усыпальницах, заставляющей оживать скульптуры и холодить в жилах этим кровь. Но нет. Александр переместился на параллельную тропинку и медленно, не привлекая внимание, пошел в нужную ему сторону. Его интересовал куполообразный грот-усыпальница в дальнем восточном крае кладбища. Когда-то очень давно в нем успокоили властителя местных земель князя-волхва Святовита.
Сей князь был хозяином местных земель и основателем Вертепска. Точнее, сначала Вертепска еще не было, а князь Святовит жил недалеко от сего места в главном городе Чернибурге. Все было хорошо, жизнь текла в Чернибурге как везде, князь иногда воевал, иногда мирился, собирал полюдье, отправлял купцов торговать. Ничем он не был примечателен среди таких же местечковых князей. Но однажды умерла любимая жена князя, и Святовит впал сначала в неистовство, уж больно любил он свою жену, а потом в депрессию. Говорят, даже наложить на себя руки пробовал, вот как любил свою ненаглядную помершую женушку. Народ понимал князя, жалел, сочувствовал. Но сколько можно? Князь затаился в себе, не воюет, другие князья у него полкняжества отвоевали, а ему на это чихать. Пиры не проводит, воины от безделья и с трезвого образа жизни чахнут. Полюдье не собирается, купцов не отправляет, а значит, и доходов в казне нет, ну месяц так жить можно, ну два, так не пять лет же. И уже народ стал нервничать, как заболел князь идеей, собрал приближенных и уехал в неизвестную сторону. Все думали, на войну, а нет. Вернулся Святовит через два года совсем другим человеком, и стали твориться в Чернибурге странные и страшные вещи. Жертвы приноситься стали человеческие, говорили. Скелеты и мертвые по ночам начали шляться, говорили. Церкви закрывать стали, а некоторые и рушить. Люди-то что, они молча жили, ибо подневольные, но слухи-то не удержишь. И вот князья соседствующие на князя Святовита войной пошли, дабы пресечь этот вертеп в Чернибурге. Святовит был побежден и лишен жизни отрубанием головы как поборник не божьих законов. Город Чернибург захватили и сравняли с землей в назидание потомкам, чтоб неповадно было всем творить дела богопротивные. Землю раздробили на малые области и присоединили к другим княжествам. И все забыли про это. Но и десяти лет не прошло, как вместо маленького поселка на реке Верте образовался маленький городок. Закрытый городок. Никого туда без разрешения не пускали. Но были желающие посмотреть. И некоторые зашедшие не выходили обратно. Местный князь, имя его в истории затерялось за ненадобностью, решил пресечь такое самоуправство и, собрав дружину, приехал воевать сей городишко. Въехал он в него, да только обратно никто даже раненый не воротился. Еще пару раз князья решались новый город, получивший имя Вертепск, штурмом брать, да итог все такой же был. Люди поговаривать стали, что правит в этом граде малом мертвец, но не просто, а колдун. Он всех своих последователей и врагов после смерти превращает в скелеты, которые ему служат не за злато, а по совести. Вот тогда и заложили первые камни на этом кладбище. Потом легенды поистерлись и поблекли, обычные люди Вертепск заселили. Но легенды – они на то и легенды, чтоб поблекшими, но жить в веках. Вот к одной из таких легенд и шел сейчас Александр. Нет, это не был сам Святовит. До нашего времени даже кости если они не окаменевают, то истлевают. Но прямой потомок этого великого основателя Вертепска еще нес свою лямку на грешной земле. Изявит, правнук Святовита. Тоже потомственный князь и колдун при жизни, а с недавних пор, веков эдак семь с половиной, лич. Один из сильнейших личей на земле.
Александр шел по тропке между могилами, посматривая по сторонам. Кладбище – место странное, тут из любой могилы на тебя может выпрыгнуть. Ядов покручивал на пальце тонкую серебряную цепочку. Рукоять специального кистеня с грузиком в кармане. Против нежити пистолет почти бессмыслен. Пуля застревает в кусках прогнившего мяса у не до конца разложившихся мертвецов и со свистом пролетает между костей, не принося никакого видимого урона. Этих сволочей нужно рубить в труху, но носить с собой меч неудобно. А вот кистень и места много не занимает в кармане, и головы нежити разносит на кусочки при должном умении владельца.
Сыщик уже приближался к нужному склепу, когда перед ним, как из-под земли, выросли три скелета и загородили дорогу.
– Я к князю Изявиту, – произнес Александр.
Скелеты не двинулись с места.
– Я палач Вертепска Ядов Александр, пришел поговорить с князем Изявитом! – громче произнес Саша, смотря за спины нежити. Он явно обращался не к заступившим дорогу скелетам. Оно и правильно. Скелет – это кости, поднятые рукой их владельца и им же управляемые. Кости не имеют ни голосовых связок, ни ушей с перепонками, чтоб с ними вести диалог.
Ему не ответили, и Александр сделал шаг вперед, скелеты тоже приблизились.
– Как хотите, – пожал плечами палач.
Он шагнул еще раз, серебряная молния вылетела из его рук, и тут же череп одного из скелетов разлетелся на кусочки, словно упавшая со стола ваза. Шаг в сторону, скрут телом – и молния летит в другую сторону, отрывая башку второму скелету. Наклон, разворот – и третий скелет падает прахом на землю. Но из-под земли сразу встают еще три скелета.
– И сколько нужно уничтожить этого отребья, чтоб мне разрешили аудиенцию? Я же могу продолжить уничтожать тут все и после рассвета, моя профессия это позволяет.
Следователь сделал движение руками, и грузик кистеня легко ударился о ребра ближнего скелета, не причиняя тому повреждений. Тем временем из темноты вынырнул скрюченный, полуразложившийся труп.
– Александр, – заговорил он, хрипя и кашляя, – простите, это стандартные охранные скелеты, что-то типа сигнализации. Я отвлекся, и они сработали на вас. Конечно же, вам можно получить аудиенцию. Проходите, пожалуйста.
Зомби коряво махнул рукой, и скелеты повалились на землю разрозненными костями, словно змейка из домино. И примерно с таким же стуком. А Ядов проследовал за подручным. Дорогу он знал прекрасно, но таковы тут были традиции. Пришедшего должно было сопроводить и представить. Это не обсуждалось. Даже с учетом их давнего знакомства с князем Изявитом. На заре деятельности Александра произошла серия неприятных событий, при которой ему приходилось мотаться на это кладбище, чуть не каждый день. Но это совсем другая история, и вспоминать ее он не любил, и мы не будем.
Перед склепом зомби остановился.
– Палач Вертепска Александр Ядов! – прокричала нежить своим каркающе-хрипящим голосом и сделала шаг в сторону, освобождая проход. – Проходите, вас ждут.
Сыщик направился внутрь склепа. Усыпальница была построена очень давно и, надо признаться, уже устарела к этому моменту. Ее, конечно, ремонтировали время от времени, латали, но близость земли и постоянная сырость делали свою работу, приводя крипту потихоньку в негодность. Это где-то в пустыне пирамиды стоят много тысяч лет или на севере, а в наших средних широтах влажность уничтожает все что можно. Но, надо признаться, обитателям данного строения были безразличны условия жизни. Влажность, плесень, фасад начал обваливаться? Это все суета в тихом плеске веков.
Между пятью усыпальницами стоял трон, на котором восседал Изявит. Говорят, и в других гробах еще теплилась жизнь, но Александр этого не знал точно, он имел дело на протяжении всех его лет жизни исключительно с Изявитом.
– Доброй ночи, князь, – поклонился, входя, Александр.
– И тебе, смертный, не хворать, – скрипучим голосом ответил сидевший на троне.
Ядов уже давно привык к голосам нежити. Из-за тления плоти изменялись голосовые связки, и человеческая речь с каждым годом все хуже давалась как самому князю-личу, так и его подданным.
– Зачем пришел в нашу скромную обитель?
– Как обычно, – пожал плечами Ядов, – разыскиваю преступника, преступившего законы Вертепска.
– И что же на сей раз совершили жители нашего Вертепска, что ты хочешь одного из них убить? – проскрипел князь.
– Кто-то украл маленькую девочку и убил ее страшным способом, пролив много крови и испугав ее перед смертью очень сильно.
– И ты подозреваешь кого-то из моих? – попытался произвести хохот лич.
– Я подозреваю всех, – ответил Саша, – я всегда подозреваю всех.
– Зачем моим это? – поинтересовался колдун.
С ним странно было вести разговор. Со временем прогнили и исчезли многие мимические мышцы и открывавшийся рот, и вылетающие оттуда звуки ярко контрастировали с полным отсутствием эмоций на лице. Точнее, на жесткой костяной маске. Не хватало невербальности для полноценного разговора. Это как с перепиской в социальных сетях, на форумах, в чатах и мессенджерах. Ты читаешь строки сообщения и приписываешь собеседнику не те эмоции, которые он хотел вложить в написанное, а те, которые именно ты думаешь, что он хотел вложить. И сам же обижаешься на это или, наоборот, радуешься сказанному, хотя человек с другой стороны шнура, сидящий за клавиатурой, даже не планировал этого. Отсутствие невербальности очень ухудшает качество беседы. Вот и с Изявитом сейчас то же. Невербальности не было, сидела на троне костяная кукла, открывала рот – и ни одного лишнего движения, ни одного повышения или понижения тембра.
– Я могу только предполагать, – ответил Александр, – девочка могла быть жертвой для какого-то колдовского обряда.
– Ты думаешь, смертный, что это я украл девочку и убил?
– Почему именно вы?
– Только я в этом городе из нежити могу проводить обряды.
– Ну, вдруг кто-то из ваших подданных решил тоже провести обряд. Самостоятельно. Такой вариант карго-культуры у людей, когда не знающие технологий творят подобие видимого, чтоб получить что-то.
– Нет.
– Что нет?
– Никто из моих такого не делал, не сравнивай нас с людьми!
– Но вы же не можете говорить за всю нежить Вертепска…
– Могу.
– Но…
– Никто из моих этот не делал! – князь аж встал.
Это был аргумент.
– Ты не поймешь, человечек, я создал их, они мне обязаны всем, и никто не шевельнет костью, чтоб я не знал. Иди домой и больше не приходи сюда по этому поводу!
– Но…
– Иди!
Князь развернулся и медленно пошел в темный угол усыпальницы. Александр понял, что аудиенция окончена и задерживаться тут больше не стоит. С другой стороны, Изявит знает о случае и отвечает теперь за своих. И не стоит сомневаться, если он узнает, что кто-то из его слуг в обход него что-то сделал, он сотрет его в пыль. В прямом смысле.
Когда Ядов вышел с кладбища и подошел к своей машине, верхушки ближних высотных домов осветил солнечный луч. Пора было ехать домой, но Александр решил заехать еще в одно место.
Казино в Вертепске так и не открыли. У властей федеральных была такая мыслишка, когда они игральные заведения решили из столицы на окраины страны выкинуть. Да вот только в Вертепск не стали переводить. То ли местные власти на это повлияли? А им зачем? С одной стороны, казино – это прибыль, а с другой стороны, много народу вороватого и о себе много мнящего. В нашем Вертепске такого даром не нужно. У нас веками жизнь сложилась, что у людей, что у нелюдей, и нарушать эти грани никому не рекомендуется. За этим такие палачи, как Александр, следят. То ли сами федеральные власти одумались и решили, что данный город слишком малоизвестен и мал для казино. Никто не знает, но игральных заведений в Вертепске так и не открыли. Но это не значило, что их не было вовсе. Тайные катраны, о которых полгорода знало, существовали. Тихо, неприглядно, но кому нужно было, тот знал, куда идти, во сколько и что сказать на входе. Вот в один из таких игральных клубов и направился Ядов.
Заведение, куда собирался сыщик, было в центре, недалеко от кладбища. Это был один из элитных катранов, и находился он на цокольном этаже музея искусств. Да-да, именно музея искусств. Сейчас уже светало, и игроки, скорее всего, разъехались, но не они интересовали сейчас Александра. Закрывать подпольные игры – удел полицейских или жандармов, Ядова это не интересовало. Он вообще считал, что любое существо разумное должно понимать, что оно делает и какие это несет риски, а если нет, то это лично его проблемы. Эволюция, пусть даже социальная, должна отбраковывать тех, кто дожил до седин, но не научился останавливаться. Александр и сам периодически играл в катранах, но очень редко и никогда не переступал поставленную планку проигранных денег.
Припарковав у входа в музей машину, сыщик зашел за угол здания и спустился по небольшой, но красивой лестнице в круглосуточное кафе «Роял Флеш». Пройдя через весь зал заведения, он уперся в барную стойку.
– Виски с содовой на два пальца, – произнес сыщик кодовую фразу.
Молодой сатир, стоящий за барной стойкой, посмотрел мутными глазами на посетителя.
– Так уже все виски закончилось.
– А мне нужно с Дионисом поговорить.
– Дионис просил не беспокоить.
– А ты скажи ему, что приехал палач Александр Ядов, и он сразу захочет побеспокоиться.
Посетителей в кафе не было, и этот разговор никого не заинтересовал.
– Палач? – глаза молодого сатира округлились от ужаса.
– А что, думал, в красной маске хожу с топором на плече? – улыбнулся Александр.
– Нет, но…
Он нажал на кнопку, и тщательно замаскированная под винный стеллаж дверь открылась.
– Спасибо, – произнес Ядов и, проходя в дверь, похлопал бармена по плечу.
В этом катране было несколько залов. Один для рулетки, второй с автоматами и третий для карт. Александр проследовал в картежную комнату. Рулетка и автоматы хоть и пользовались популярностью, но не манили влиятельную публику. Эти развлечения сильно зависели от удачи, которая могла в любой момент встать то передом, а то и задом, как приснопамятная избушка тетки Ярыги. Карты же требовали не столько удачи, сколько умения. А это всегда манит профессионалов. Если ты выиграл в рулетку или автоматы, могут сказать – повезло. Но если ты играл в покер или баккару, то, значит, твое мастерство превзошло других и это именно твоя заслуга, а не случая с удачей. Так что деловых существ стоило искать в карточном зале. И да, Дионис был тут.
