Kitabı oku: «Ш.У.М.», sayfa 12
В утреннем здании во всех окнах мелькал свет от свечей. По бегающим огонькам и теням, было понятно, что в здании находятся десятки апатридов. Шрам, подумал, что все они заняты каким-то важным делом, так как движения их выглядели не хаотичными, а казались, вполне спланированным поиском чего-либо.
«Может пьяницы из трактира правы? – подумал Шрам. – Возможно, у апатридов действительно тут склад с оружием? А партийцы его попросту не успели найти?»
«Это не мы…» – с ужасом ответил на вопрос Шрама разведчик.
«В смысле? А кто?» – удивился Шрам.
«Быстро, скажи остальным, нам нужно окружить приют! Соберите всех в округе!» – староста тряс разведчика, не обращая внимания на вопросы Шрама.
Разведчик, падая, бросился куда-то прочь. Шрам стоял, понимая, что опять ввязался в какие-то неприятности. И, что он опять ничего не понимает.
«Там, за приютом.. – староста, с ужасом в глазах, тянул за рукав Шрама. – ..в соседнем здании, наши люди. Мы должны собрать их!»
«Да, хорошо. – с явным нежеланием искать новые проблемы, ответил Шрам, пытаясь отодрать руку старосты от своей куртки. – Я дальше один могу дойти. Пойду, вон, в соседнем здании подожду Клока. Вы там, спокойно решайте свои дела. Спасибо, за то, что проводили!»
«Ты не понимаешь. В приют вернулись партийцы! – тараторил староста. – За мной люди не пойдут. Только за тобой».
«Что ты бормочешь? Кто за мной пойдет? Я их даже не знаю. – Шраму всё же удалось освободиться от руки старосты. – Тем более, если там не апатриды, а партийцы, вообще не вижу повода переживать. Просто переждите пока они уйдут и всё. Я бы вообще не возвращался в этот приют – захватите себе любое другое здание. Досками оббейте и готово!»
«О! Почему я не слушал раньше? – староста бессильно поднял голову вверх. – Раз ты сказал, что нужно объяснить, значит, нужно было объяснять. Целых полчаса было! Прости глупого старика!»
Староста вел себя довольно странно, но поведение его было явно не похоже на издёвку. Шрам посмотрел на нервного спутника, но уточнять у него ничего не стал.
Старик, видимо понимая, что в неведение Шрам делать больше ничего не будет – начал объясняться.
«В приютах мы держим всех слабых: стариков, детей, больных или беременных женщин. – начал, на скорую руку, пересказывать свой быт староста. – Делаем мы эти приюты поближе к границе, так как таким образом проще обеспечивать их провизией, которую мы вымениваем у вас. Но в отличие от сложившегося у вас мнения, что мы живем в этих зданиях, на деле, мы живем под ними. Мы оборудуем подвалы или даже выкапываем еще ярусы вниз. А выход маскируем и оставляем в здание».
«То есть выйти можно только через здание? – перебил Шрам. – Не пробовали, не загонять себя в подобные ловушки?»
«А где нам их строить? Посреди дороги, что ли? – староста посмотрел на Шрама, как на умственно отсталого. – Нас и так гоняют стражи. Если мы будем просто селиться вдоль границе, нас быстро всех переловят и казнят, под разными предлогами. Поэтому живем мы, в основном, в глубине трущоб, а на границе строим, только подобные, стратегически важные как этот приют, здания. Которые надежно маскируем».
«То есть вопреки мнению партийцев, никакого оружия у вас нет? Вы просто прячетесь?» – как бы сам додумал ответ на свой же вопрос Шрам.
«Есть. – на удивление Шрама, ответил староста. – У нас достаточно оружия, найденного на раскопках. Ты думаешь, это вы основные копатели, которые снабжают всем необходимым аббатство? Это мы всё ищем, а потом вашим копателям вымениваем на всякие свечи и мясо. Мало кто из ваших копателей рискнет уходить далеко за трущобы, в заброшенные города старой эры. А у нас выбора нет, это наш образ жизни. А точнее образ выживания».
«То есть партийцы были правы. Они действительно могут найти склад». – очередной раз подытожил Шрам.
«Не могут! – опять развеял догадки Шрама староста. – О том, что у нас есть оружие, знает каждый стаж, дежурящий на границе. Но он об этом никому не скажет, и искать не станет. За поколения сосуществования, у нас выработались негласные правила. Мы не используем оружие на границе, а стражи не забредают глубоко в трущобы. Никто об этом на официальном уровне не договаривался, но каждый понимает, что это единственно верное решение. Что будет, если мы придем с оружием? По нам начнут стрелять, а там, либо нас истребят, а такой расклад нас не устраивает, либо мы возьмем числом и истребим партийцев, а по дороге и последователей. Но, что это даст? Голодную смерть. За века, знания в вашей инфраструктуре для нас утерялись, мы не сможем сами вести хозяйство или производить для быта необходимые вещи. Другими словами, открытое применение оружия – невыгодно всем. Вот мы и изображаем, что боимся стражей, а стражи изображают, что держат нас в страхе».
«Но ты же сам сказал, что не селитесь, открыто на границе, потому что вас казнят. – заметил Шрам. – А теперь говоришь, что это не вы стражей, а стражи вас боятся».
«А ведь, вы последователи считаете себя намного умнее нас. – староста с ухмылкой покачал головой. – Мы все люди, мы боимся стражи, стража боится нас. Все друг друга боятся, потому что нет четких правил. Ну, заберут стражи на границе десяток апатридов, ну казнят их за выдуманные грехи. Что нам-то делать? Брать оружие? Не вариант, как я уже объяснил ранее. Терпеть? Тогда нас так потихоньку всех истребят. Вот и получается, что единственный выход, это находиться подальше друг от друга и минимизировать наши встречи».
«То есть, в подвале приюта остались апатриды, а на этажах партийцы? – спросил, уже не утверждая Шрам. – А почему они днем не ушли?»
«По той же причине, по которой ты сюда вернулся. – ответил староста. – Мы не думали, что партийцы вернутся так скоро, но чтобы не рисковать, решили переждать до ночи и спокойно всех вывести. Ты ведь этим же руководствовался? Вы все по ночам спите, под страхом, быть пойманными стражей, а стража эта сидит в трактирах, и не жаждет с нами пересекаться на пустых улицах».
«Ну, гулять-то по ночам не наказуемо». – оправдался Шрам.
«А у вас всё не наказуемо. – усмехнулся староста. – Но это лишь от того, что вы сами строго соблюдаете правила, которых, как бы, нет. Вам нарисовали круг и сказали не нарушать его границ. Наказания, конечно, за выход нет, но пересекать черту нельзя. И вы, сдавливая друг друга, мнетесь все в этом тесном кругу. И успокаиваете себя тем, что если я захочу – я выйду, так как наказания нет. Просто, пока, не хочу. Просто, пока, останусь давиться внутри. И так, изо дня в день, из года в год, с каждым поколением, вера в то, что выйти можно, но нужно стоять внутри, только крепнет в сознании каждого последователя. И поэтому сегодня эти несуществующие границы круга крепче каменных стен аббатства».
Шрама переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, он узнал много нового, того, о чем, либо не говорили вовсе, либо говорили, но в искаженной форме. С другой, для него было моральным ударом то, что учил его жизни – апатрид.
«Прошу, пойдем скорее. Я остальное объясню позже. – староста снова тянул за локоть Шрама. – Люди пойдут только за тобой».
«Почему за мной? Они же меня даже не видели? – упирался Шрам. – Объясни!»
«Хорошо, по дороге». – сдался староста.
Шрам и староста, по темным улицам, огибая дугой приют, направились к какому-то зданию, где их ждали какие-то люди, которые почему-то должны куда-то пойти только за Шрамом. Шрам понимал, что сейчас для него начнется новая череда проблем, но закончить такой насыщенный день спокойствием, он себе позволить, попросту, не мог.
«Ну, может, теперь объяснишь?» – напомнил Шрам.
«Да. – согласился, в пол голоса, староста. – Как ты уже, наверное, понял, наш быт сильно отличается от вашего, но мы так же признаем существование определенных высших сил. Мы, конечно, не поклоняемся вашему спасителю, не ходим в храмы и не ведем службы, но, мы верим в определенные силы. В силу воли, в силу духа, в силу равенства. В то, что каждый хозяин самому себе. Не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу лишь, что ты Шрам, для многих апатридов, что-то вроде вашего спасителя».
«Ты меня в конец запутал. – раздраженно бубнил Шрам, плетясь за старостой. – Если каждый хозяин сам себе, то почему за мной должен кто-то идти? По вашей же идеологии я не могу ни кем управлять».
«Ты для них не вожак, ты для них пример. – ответил староста. – И каждый, без колебаний, последует за тобой».
«Пример в чем? За какие такие заслуги?» – не унимался Шрам.
«За сегодняшние. – ответил староста, не оборачиваясь на крадущегося следом Шрама. – История этого поверья длинная, поэтому, в данных условиях, пересказывать я её не буду, а суть ты уже услышал – мы давно ждали человека, подобного тебе. Человека не из апатридов, который заступится за апатрида».
«Тогда вы сильно ошиблись. – не задумываясь ответил Шрам. – Я уже десять раз пожалел о своем поступке. Я, вообще, это не из жалости, а из своих личных побуждений сделал».
«Не имеет значения. – спокойно ответил староста. – Главное то, что сделал. А чем ты руководствовался – дело третье. Со временем, всё встанет на свои места».
«Ладно. – Шрам уже устал спорить и решил просто «плыть по течению». – И мне нужно какую-то речь произнести? Или эффектно появиться перед твоими людьми?»
«Не знаю». – ответил староста.
«Как это? Ты же сам сказал, что я избранный, люди только за мной пойдут и так далее». – удивился Шрам.
«Да, так и есть. Но я не знаю, что ты должен им говорить, или делать. Я знаю, что они за тобой пойдут. – пояснил староста. – Время само всё определит».
Шраму такая идеология подходила. Он давно уже не хотел ничего решать или придумывать, поэтому, принцип «жди и всё решится» его вполне устраивал.
Когда новый спаситель с проводником уже почти обогнули приют, из захваченного здания повалили партийцы. Десятки партийных стражей и курьеров выбежали и встали в метрах пятидесяти от приюта, по другую сторону от Шрама и старосты. Все они пристально следили за зданием, как будто из него сейчас должны пойти пойманные и сдавшиеся апатриды, которых партийная стража, всё-таки нашла. По крайней мере, так думал Шрам, наблюдая из темноты за происходящим. Староста так же, наблюдал за партийцами, не предпринимая никаких действий.
«Похоже, ваших взяли». – предположил Шрам.
«Похоже. – не отрываясь от наблюдения, согласился староста. – Не понятно только зачем».
«А скорее всего их всех убили». – поправил свою мысль Шрам.
«Чего?» – староста с ужасом повернулся на Шрама.
«Ну, сам посуди, – начал объяснять Шрам. – партийцы вышли и чего-то ждут. Чего они ждут?»
«Явно не апатридов. – ответил на свой же вопрос Шрам. – Апатридов бы они, как и днем, вытаскивали бы за шкирку. А тут просто стоят и ждут, пока те сами выйдут добровольно?»
«Точно. – с еще большим ужасом в глазах, согласился староста. – Они бы и не вышли никогда».
«Нам нужно попасть внутрь! – староста за рукав потянул Шрама в сторону приюта. – Быстрей!»
«Погоди. – Шрам сопротивлялся, явно не желая повторять дневную ошибку, да еще, и без явной выгоды в виде Филии. – Какой смысл опять смотреть на трупы? Их уже нет. Смирись. Сейчас еще и нас не будет, если заметят».
Но староста тянул Шрама за собой по направлению к зданию.
«Ты хоть понимаешь, что происходит? – не унимался староста. – Партийцы откровенно провоцируют нас, истребляя беззащитных! Такой вопиющий случай впервые!»
«Ну, так давай отойдем к твоим людям и уже там, на безопасном расстоянии, будем думать, что делать дальше». – Шрам, по-прежнему предпринимал попытки освободить себя от участия в очередной безумной затее.
«Нам нужно убедиться, что всё именно так, как мы представляем. – нервно бормотал староста. – Малейшая ошибка, и последствия будут в тысячи раз страшнее дневных! И это коснется не только нас и партийцев, это коснется и вас, и аббатов! Всех!»
Староста продолжал тянуть Шрама за собой к цели. Они уже не крались, а практически бежали, быстро приближаясь к приюту. Шрам постоянно косился на партийцев, стоявших в стороне и не обращающих внимания на приближающихся к зданию лазутчиков. При этом Шрам смотрел на них не от боязни быть раскрытым, а от того, что его взгляд приковывали к себе люмины партийцев.
Люминами назывались фонари, которыми пользовалась партийная стража по ночам. Они были похожи на обычные фонари, но свечи внутри этих устройств имели более холодный и ровный свет, а что самое поразительное, свет этот не распространялся равномерно вокруг, а бил далеко вперед, в сторону, в которую была направлена люмина. Шрама и раньше привлекали ночные огни аббатства, но сейчас, десятки этих огней были от него, в каких-то полсотни шагов, и это приковывало взгляд, заставляло наслаждаться моментом, вместо того, чтобы переживать о смертельной опасности.
Когда до ближайшего окна оставалось не более десяти шагов, Шрама ослепил ярчайший свет, бьющий прямо в глаза, затмевающий всё белой пеленой. Свет этот был настолько сильным, что казалось, это млечное зарево проникает прямо в голову, заполняя собою всё её содержимое. Даже звук перестал проникать через эту молочную плёнку. Ничего не видя, и в полной тишине, Шрам быстро потерял способность ориентироваться в пространстве и рухнул на землю.
«Нас заметили. – уже на земле подумал про себя Шрам. – Нужно было вместо глупого любования фонарями, следить за бдительностью партийной стражи. Очередная глупость, и уже не первая в моем сегодняшнем списке».
Шрам попытался подняться и протереть глаза, чтобы хоть немного вернуть зрение. Он с трудом перевернулся на живот и, приподнявшись на одной руке, второй вытер лицо и глаза. Зрение начало понемногу возвращаться, сопровождаясь тошнотой и головокружением. Приглядевшись, Шрам смог увидеть перед собой землю, на которую, из рассеченного затылка, стекая по лбу и щекам, капала кровь.
«Видимо хорошо приложился, когда падал. – пытаясь подняться на ноги, подумал Шрам. – Еще и боль в груди, как будто стадо свиней истоптало, пока я беспомощно валялся».
Несмотря на не слушающиеся ноги и боли практически во всех частях тела, Шраму всё же удалось подняться. Он встал в полный рост и огляделся, вытирая с глаз кровь и одновременно пытаясь, тем самым, вернуть резкость зрению. В нескольких шагах от него лежал, лицом вниз, староста. Он не подавал признаков жизни, притом, что одежда на нем горела. Шрам, снимая с себя куртку, одним движением подскочил к старосте и, непроизвольно упав на колени, принялся сбивать огонь. В этот момент он не отдавал своим действиям отчет, не анализировал ситуацию, а просто делал какие-то очевидные действия на подсознательном уровне. Шрам даже не сразу заметил, что кроме старосты горело и само здание, точнее то, что от него осталось.
Сбив огонь, он еще раз огляделся и теперь уже увидел, что на месте приюта остались охваченные огнем руины, а с противоположной стороны к ним двигались партийные стражи.
В этот раз ошибки быть не могло. Их действительно заметили, и шли к ним явно не с благими намерениями. Оценив, насколько это возможно, обстановку, и поняв, что оставаться никакого резона нет, Шрам поднялся, и, схватив за шиворот старосту, потащил его в противоположную от партийцев сторону.
Скорость контуженого Шрама с поклажей, и скорость разъяренных партийных стражей, естественно не совпадала. Очень быстро обессиливший Шрам, даже в темноте, сквозь свет люмин, начал различать лица. Расстояние между беглецами и догоняющими сократилось до десятка шагов, и уже можно было заметить, как партийцы держат наготове оружие, предназначенное для медлительных беглецов.
Понимая бессмысленность этой гонки, Шрам остановился и, отпустив старосту, посмотрел на преследователей. Те, сокращая и без того небольшое расстояние, направили свои люмины ему в лицо. Как тогда, в трактире, время снова предательски остановилось, давая возможность пережить чувство страха и волнения бесконечно долго. И в этот раз оно остановилось окончательно, Шрам это прекрасно понимал. Больше не было друзей или единомышленников, способных спасти его в последний момент, а единственный союзник, бездыханно лежал у него в ногах. Оставалось лишь насладиться этим последним мгновением и приготовиться к неизбежному. За те доли секунд, которые казались вечностью, Шрам успел разглядеть, как партийцы, передергивая затворы, направляют на него своё оружие, и как первый из них нажимает на курок.
Когда, наконец, начали раздаваться выстрелы, Шрам закрыл глаза и, раскинув в стороны руки, спокойно принял приговор, вынесенный еще днем.
«Вот и всё. – успел подумать Шрам, падая оттого, что он больше не мог дышать. – Эх, видела бы это Филия. Такая смелая смерть! И останется неизвестной для всех».
Падая, Шрам даже успел улыбнуться, так как в последний момент, до того как закрыть глаза, он разглядел, что в люминах партийцев нет свечей, их свет излучается чем-то иным, неестественным.
Вопреки распространенному мнению, предсмертного страха не было, только, какое-то странное облегчение от того, что смог разгадать, хоть и никому не нужную, но всё же тайну партийных фонарей. К тому же, совсем недавно, Шрам успел исповедоваться, жаль, что только в собственном сознании и самому себе.
«Все врут! Даже свет не настоящий! – напоследок подумал Шрам, падая под канонаду выстрелов. – И какие же они расточительные, столько патронов извели на меня!».
Глава 9.
Distractio
№ 2
По пустой вечерней аллее, под бесконечным рядом фонарей, шли две фигуры, от которых теперь, возможно, зависело будущее всего общества. Аллея эта вела прямиком к главному входу в одно из зданий аббатов. К тому самому входу, через который Эт неоднократно попадал на аудиенцию к Марку, и через который Ардету предстояло впервые шагнуть на новый уровень. Уровень доселе недоступных тайн и недозволенной информации. Уровень новых привилегий и полномочий, о которых ранее можно было только мечтать. И это несомненно ждало Ардета, так как он понимал, что просто так аббаты не вызывают к себе, да еще и таким конкретным, «поименным» способом.
«То есть этот аббат так и сказал? Приведи Ардета». – Ардет, все-таки не выдержал и начал расспросы.
«Не знаю, чему ты так радуешься. – в отличие от Ардета, Эт не особо желал даже говорить на эту тему. – Лично у меня нет оснований веселиться. То, что тебя вызвали, да еще и срочно, нехороший знак. Особенно в свете остальных распоряжений».
«Ты так о них и не сказал. – Ардет, явно, не разделял опасений Эта. – Какие наши дальнейшие действия? Что сказали аббаты? Они знали о восстании?»
«Всё, что сказали аббаты – тайная информация. Я не могу её распространять. – Эт понимал, что любую информацию Ардет может истолковать по-своему. – Особенно тебе, Ардет. Ты сейчас опять всё перекрутишь. Из-за твоих теорий о восстании тебя и вызывают к себе. В противном случае, я бы и не упомянул тебя в отчете».
«Упомянул бы. Была же еще драка, которую я начал. И стражу к встрече с противником я подготовил. – Ардет был в приподнятом настроении и пессимистическое нытье Эта его не унимало. – Тем более, если ты боишься, что я могу всё испортить, но при этом идти всё же нужно – расскажи мне всё. Логичнее будет меня подготовить заранее, иначе мне придется импровизировать, там, у аббатов».
«Хорошо. – сдался Эт. – Восстание действительно есть. И склад есть. И заговорщик этот настоящий. И что самое главное, когда мы завтра туда вернемся, то нас будет ждать засада, из которой мы уже не выйдем. Как тебе такая информация?»
«Тогда зачем нам туда идти завтра? – спросил Ардет. – Попроси людей, и пойдем сегодня, сами устроим эту засаду».
Его переполняли чувства и размышления о предстоящем, витая в которых он даже сбавил шаг и немного отстал от Эта. Ардет размышлял о том, что совокупность событий произошедших за один день, в сотню раз превышает всё то, что с ним происходило ранее на протяжении всей жизни. Восстания, засады и заговорщики, не сильно его беспокоили, они всего лишь неотъемлемая часть новой жизни. Ардет понимал, что скоро наступит тот самый момент, когда его наделят властью. Властью, которая позволит ему доказать, что последователи не намного умнее апатридов. Властью, которая позволит заявить о его взглядах во всеуслышание. Властью, которая беспрепятственно позволит ему отыскать Филию и которая, в конце концов, разнообразит его серые будни и скучный быт. И без разницы, какая у этого цена.
«Вот поэтому я и переживаю. – вздохнув, ответил Эт. – Аббаты сказали то же самое, только вместо засады они приказали взорвать этот склад сегодня ночью. Но то, что ваши взгляды совпадают, меня и пугает».
«Напротив! – Ардет догнал Эта и положил ему руку на плечо. – Раз мы понимаем аббатов, значит бояться нам нечего, мой друг. Рано или поздно настанет момент, когда придется принять неотлагательное решение, и времени спросить совета у аббатов не будет».
«Возможно. – Эт мысленно уже устал уступать Ардету, но тот, почему-то, всегда оказывался прав со своими безумными предположениями. – Но тебя не смущает идея подрыва склада?»
«А чего ее смущаться? – удивился Ардет. – Лучше мы им покажем всю серьезность намерений, чем они сделают это первыми, устроив нам засаду. На дворе ночь, склад пустой. Почему и не взорвать?»
«А пустой ли? Мы же так и не выяснили, что апатриды там хранят». – опомнился Эт, возле самого входа.
«Оружие, конечно. Что же еще?» – усмехнулся Ардет, и с наигранной услужливостью открыл Эту входную дверь в здание, а для себя в «новую жизнь».
За стеклянными дверьми, посетителей ждал роскошный вестибюль, выполненный в стиле храмов всего города. От мраморных полов, по мраморным стенам позолоченные своды сливались с не менее позолоченным потолком. Ничего лишнего или постороннего. Ни стульев, ни столов, только мрамор и позолота. Единственное, что разбавляло этот минимализм, это большая, на несколько десятков ламп люстра, свисающая в центре залы. В дальнем конце вестибюля расположились две массивные двери лифта, ведущего на этаж с переговорными комнатами аббатов. Эти двери величественно стояли, как бы определяя черту между обычной жизнью и бесконечными знаниями аббатов. Через застекленные окна в дверях, была видна кабина лифта, выполненная в уже привычном стиле – мрамор и золото.
Ардет шел и даже не пытался скрыть своего восхищения. Всю свою жизнь он провёл в непосредственной близости именно к этому зданию, но ни разу даже не заглядывал сквозь стеклянные двери вовнутрь. То, куда сейчас Эт шел как на плаху, Ардет летел, воспринимая происходящее, как подъем к мировому величию.
Закрыв за собой массивные двери лифта Эт, привычным движением нажал кнопку нужного этажа. Лифт зажужжал и, немного потряхивая, медленно начал подниматься.
«Долго подниматься?» – что бы разбавить молчание, спросил Ардет.
«Достаточно, что бы подготовиться к предстоящей встречи. – сухо ответил Эт. – Просто запомни: не ври, не перебивай, не спорь. Пока не спросят – молчи. А когда спросят, дважды подумай над ответом, но не тяни».
«Строго тут у вас. – толи в шутку, толи всерьез, заметил Ардет. – Сразу видно, аббатство. Ничего лишнего, всё продумано и по делу. Мы сейчас их кельи проезжаем?»
Ардет пытаясь успеть заглянуть на каждый проезжаемый этаж, походил скорее на четырнадцатилетнего юнца, впервые попавшего из Института во внутренний город, чем на мудрого вершителя судеб жителей внешнего города.
«Почему они так низко? – спросил Ардет. – Я думал, они намного выше».
«Так и есть. – устало ответил Эт. – Это этажи обслуживающего персонала. Этажи аббатов намного выше. Мы с тобой никогда их проезжать не будем. Никто не будет».
«Ну, это как посмотреть. – заглядывая на очередной этаж, сказал Ардет. – Судя по той чести, которая нам выпала, возможно, нас с тобой еще и в аббаты посвятят».
Эт не стал ничего отвечать, а просто посмотрел на Ардета, тем же взглядом, которым учитель смотрит на глупого ученика, от глупости которого давно устал.
Лифт, с грохотом, сопровождаемым звоном колокольчика, остановился на нужном этаже.
«Наш этаж. Выходим». – скомандовал Эт, с усилием открывая массивные двери.
«То есть, двери только тут и на первом этаже». – многозначительно заметил Ардет и, засунув руки в карманы, вальяжно вышел за Этом,.
«Да. – не оборачиваясь ответил Эт. – Обслуживающим курьерам двери не нужны. Это только тормозит их, и лифт. А они всегда спешат».
«Мы по вызову к брату Марку». – Эт обратился к курьеру, сидящему напротив лифта за столом.
«Да, я помню. – ответил курьер. – Брат Марк ждет вас в той же комнате. Проходите, я сейчас принесу стул».
Войдя в комнату, Ардет, по наставлению Эта, встал тихонько у самого выхода и осторожно огляделся. Большая, слабоосвещенная комната, не сильно отличавшаяся по наполнению от того же вестибюля или коридора, по которому они и попали сюда. Из мебели помещение могло похвастаться лишь столом в середине комнаты, и стульями, расставленными по обе его стороны. На одном из стульев, на дальней стороне стола сидела фигура, похожая на аббата. Голова фигуры была полностью скрыта под капюшоном, поэтому нельзя было определить, за кем именно сейчас она наблюдает.
Эт, войдя в комнату, сразу же направился к столу. Подойдя вплотную, он на секунду замер, в ожидании официального приглашения присесть, но, не услышав такового, уселся на стул по собственной инициативе.
«Брат Марк, по вашему распоряжению, я привел Ардета». – осторожно начал Эт.
Не услышав ответа, Эт замешкался и начал крутиться по сторонам. Наконец, поняв, в чем дело и разглядев у входа, скромно стоявшего Ардета, подозвал его резким кивком.
Ардет, помня правила поведения, озвученные Этом, быстро, но максимально бесшумно подскочил к столу. В этот момент его захлестнуло необъяснимое чувство паники. Возле стола было всего три стула, на одном сидел Эт, а два других находились по другую сторону. Причем, теперь Ардет разглядел, что аббат сидит не на стуле, а в кресле, и соседствовало с ним так же кресло, а не стул.
«Что же делать? – Ардет судорожно прокручивал в голове варианты. – Сесть на свободное кресло возле аббата? С его стороны? Возможно это какой-нибудь заумный аббатский тест. Сейчас сяду, и сразу скажут, что я мечу в аббаты».
«А если не сяду? – лоб Ардета покрылся холодным потом, он судорожно рыскал по сторонам глазами, в надежде найти какой-нибудь стул, где-нибудь в тени комнаты. – Я же не могу стоять вечно. Уже, наверное, час прошел, а я стою как идиот у этого стола. Не на колени же к Эту мне садиться».
В этот момент, дверь открылась, и в комнату забежал курьер со стулом. Не останавливаясь, курьер сунул его прямо под Ардета, который уже был готов просто подогнуть ноги и сесть на воздух. Ардет тут же воспользовался моментом и рухнул на спасительное подношение.
«Это Ардет». – Эт представил друга, нервно барабанившего ногой по полу.
«Проксимус Ардет Укалегон!» – подскочил со стула Ардет.
На мгновение, вновь воцарилась неловкая тишина. Из-за, массивного капюшона, по Марку практически не было заметно, как он постоянно переключается с Эта на Ардета и обратно. Однако думать, что он упустит хоть одну интонацию или малейшую дрожь в голосе было бы смертельной ошибкой. Марк выбрал самую мудрую, но при этом самую трудную для собеседников позицию. Позицию наблюдателя. Он не сделал замечания барабанящему Ардету, не отчитал Эта за столь долгое отсутствие, даже курьера задержавшего стул он не стал наказывать.
Эт, уже неоднократно общавшийся на таком уровне, тут же попытался подхватить инициативу, что бы хоть как-то вырулить ситуацию, приближающуюся к тупику.
«Мы с Ардетом готовы по первому требованию отправиться обратно к складу. – отрапортовал Эт. – Где нас ждут люди и взрывчатка?»
«И оружие». – подключился, неожиданно набравшийся смелости, Ардет.
«Зачем нам оружие? – опешив от такой дерзости, спросил Эт. – Стражи и так вооружены. Какое еще тебе оружие нужно?»
«Серьезное. – уже совсем спокойно ответил Ардет. – С пистолетами против тысячи вооруженных апатридов? Нас попросту перебьют!»
Когда испытываешь страх, время течет по-иному – медленно, не торопясь. За пару секунд до смерти успеваешь пролистать всю свою жизнь, и даже еще раз окунуться во все самые яркие моменты воспоминаний. В такие моменты понимаешь, что все твои проблемы были не такими уж и страшными, и будь ты немного смелее – они бы и не стали для тебя проблемой. Так, и Ардет, за время короткого монолога Эта, успел, в страхе, всё тщательно обдумать. Он убедил себя, что шанс этот единичный, и единственное чего стоит бояться, так это упустить его. Поэтому, уловив одобрительное молчание Марка, Ардет в край набрался смелости, и погрузился в своё любимое дело, которым он давно и печально славился. Ардет начал умничать.
«Мы же не завтра, а сегодня идем. Какая засада?» – недоумевал Эт.
«А у тебя есть точный график засад? – уже полностью осмелев и даже поднявшись со стула, съязвил Ардет. – Эта территория апатридов. Мы не знаем, когда и где будет засада. Единственный наш шанс победить – это действовать на опережение».
«Нам нужно много оружия, много людей и еще больше взрывчатки! – уже почти командовал Ардет. – Это переломный момент. Либо мы, либо они. И будет обидно, если нас в первом же бою победят приматы. И это притом, что мы еще за утреннюю стычку не поквитались!»
«Я поражен тобой Марк! – из дальнего, не освещенного угла комнаты раздался голос нового участника. – Еще не прошли и сутки, а ты уже наделил своих курьеров правом отдавать приказы аббатам. Мало того, что я пришел сюда обсудить требования твоего курьера отдать ему всех моих стражей, так тут еще один, учит нас, основам ведения боя».
