Kitabı oku: «Лонг-Айленд», sayfa 3

5

Эйлиш пыталась выбросить из головы того человека, но его голос долетал до нее в самые неожиданные моменты. Это напоминало резкое похолодание или набежавшую тучу и всякий раз заставляло Эйлиш ежиться.

Тони до сих пор не поделился с ней их планами. Дни становились длиннее, и Эйлиш не раз предлагала мужу прогуляться по окрестным улицам в надежде, что он выложит все начистоту. Такие прогулки повторялись несколько раз, но ничего не выходило, Тони принимался пристально разглядывать каждый дом, в котором шел ремонт, и у Эйлиш возникало искушение рассказать ему то, что она узнала от Фрэнка. Останавливала ее мысль, что хорошо бы и впредь узнавать от деверя о семейных делах. Поэтому она не заговаривала ни о ребенке, ни о возможном усыновлении, а только слушала истории Тони, его шутки и поддакивала. Со стороны, размышляла Эйлиш, мы кажемся идеальной супружеской парой.

* * *

Однажды она взяла с собой на работу фотоаппарат, чтобы снять мистера Дакессяна, его сына Эрика, механиков и свой кабинет.

– Я отправлю их матери, – объяснила Эйлиш. – Когда я пишу ей, то всегда прилагаю фотокарточки.

– А что пишет она? – спросил мистер Дакессян.

– Делится новостями, если есть чем делиться.

– Должно быть, вы по ней скучаете.

– Иногда, особенно когда писем долго нет, и я начинаю беспокоиться.

– А пригласить ее в гости не думали?

– Вряд ли она приедет. Ей почти восемьдесят.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы расстались?

– Больше двадцати лет.

– И она никогда не видела ваших детей?

– Никогда.

– Думаю, это очень ее огорчает.

* * *

На следующий день, когда Эйлиш вернулась с работы, на пороге ее ждала Лена.

– Я надеялась тебя застать, – сказала Лена. – Потихоньку выбралась из дома, когда никто не смотрел. Но никогда нельзя быть уверенной, здесь все следят друг за другом.

Они уселись за кухонный стол. От чая Лена отказалась.

– Я пришла, чтобы сказать: если тебе что-нибудь понадобится, я готова помочь. Чем угодно. Деньги, совет, просто поговорить. И Клара тоже. Она не хотела приходить вместе со мной, чтобы тебя не стеснять, и потом Франческа наверняка прознала бы, что мы приходили вдвоем, и устроила бы допрос. Мы в ужасе оттого, что у Тони будет ребенок. Я хочу, чтобы ты это знала.

Лена встала и приложила палец к губам.

– Никому ни слова, иначе Энцо узнает, что я приходила. Он ночует в доме родителей, пока не научится вести себя прилично.

* * *

На столике в прихожей Эйлиш обнаружила письмо от матери и, вскрыв конверт, улыбнулась тому, что мать вернулась к системе, которую применяла, когда Эйлиш впервые отправилась в Америку. Она просто перечисляла всех, кого видела в Эннискорти за прошедшие недели и кто спрашивал, как дела у Эйлиш, и передавал ее дочери привет. От владельцев лавок до соседей и одноклассниц, включая Нэнси Шеридан, которая в школе была лучшей подругой Эйлиш. Одно имя никогда не упоминалось. Джим Фаррелл. Определенно, мать могла столкнуться с ним на улице, ведь Джим жил в центре города над баром, которым владел. И если бы их пути пересеклись, они должны были вспомнить, как более двадцати лет назад Эйлиш вернулась домой после смерти сестры Роуз.

Тем летом в Эннискорти у Эйлиш завязался роман с Джимом. Даже мать и Нэнси, и тем более Джим, понятия не имели, что она замужем за Тони. Они с Тони поженились в Бруклине. Эйлиш хотела признаться матери сразу по приезде, но не решилась, ведь это означало, что, как бы ни сложились обстоятельства, ей придется вернуться в Америку. Поэтому она никому ничего не сказала. А в конце лета внезапно уехала, как раз когда Джим дал ясно понять, что хочет на ней жениться. Вернувшись и зажив с Тони в Бруклине, Эйлиш выбросила то лето из головы. Странно, что отсутствие имени Джима Фаррелла в списке горожан, которых она едва знала, напомнило ей о тех днях.

* * *

Конец мая выдался ветреным и дождливым. Похоже на Ирландию, думала Эйлиш, во всяком случае на Уэксфорд, где робкие проблески летней погоды перемежались холодными ветрами. За рулем Эйлиш приходилось щуриться из-за яркого света. Однажды, не доехав до дома, она решила не сворачивать на повороте, а поехать к Джонс-Бич, погулять по берегу моря.

В первые годы после переезда из Бруклина в Линденхерст Тони с Эйлиш по воскресеньям в утра пораньше приезжали на Джонс-Бич, захватив переносной холодильник с напитками и сэндвичами и большой зонт от солнца с сине-белыми полосками, который становился местом сбора для братьев Тони и их друзей. В те времена Энцо уже гулял с Леной, а Мауро еще не встретил Клару. К обеду вокруг зонта собиралась толпа молодежи, занимая места для товарищей и подруг, которые еще не подошли. Старые друзья братьев Фиорелло приезжали из Бруклина, одетые по-летнему молодые щеголи и девушки в самых модных очках, пляжной обуви и купальниках. Обычно мужчины купались без женщин. Играли в мяч у кромки воды и, вернувшись к своим дамам, изможденно падали плашмя на песок.

Поначалу Тони, единственному женатому из всех, не нравилось оставлять Эйлиш одну. Когда товарищи позвали его за собой, он заколебался.

– Мы присмотрим за ней, – крикнула ему Лена. – Должны же мы узнать про тайны супружеской жизни!

Помявшись, Тони присоединился к братьям и друзьям, но несколько раз возвращался убедиться, что с женой все в порядке.

– Какой он преданный, – заметила Лена. – Если я дождусь от Энцо хотя бы половины того внимания, которое муж уделяет тебе, я буду довольна.

Все девушки, отдыхавшие с ними на пляже, считали отношения Тони и Эйлиш историей великой любви.

– Думаю, вам было суждено встретиться, – сказала Лена, вызвав всеобщее одобрение. – Даже если бы Тони не пошел на те ирландские танцы, вы встретились бы где-нибудь еще.

– И тайно поженились! Представляю, как вы были счастливы! – воскликнула другая девушка. – Ваша история заставляет меня поверить в любовь с первого взгляда.

Эйлиш удивилась, что у них такие странные понятия о ее жизни, однако промолчала.

Как-то раз после полудня Тони решил отделиться от компании и спросил Эйлиш, не хочет ли она поплавать вместе. К тому времени жара стояла изнуряющая и на пляже было некуда ступить. Им пришлось обходить лежащие тела, снова и снова искать способ обогнуть очередную компанию. Тони сжимал ее руку, как будто они были юной парочкой. Он смирился с тем, что Эйлиш лучше держится на воде, и она в одиночестве заплыла на глубину. Тони нервничал, не спускал с нее глаз: стоял по грудь в воде, подпрыгивая, когда накрывало волной, улыбаясь, пытаясь привлечь ее внимание. Когда Эйлиш подплыла к нему и встала рядом, Тони застенчиво ее поцеловал.

После этого Тони не отходил от нее ни на шаг. Они нашли место под зонтиком поменьше, чтобы побыть вдвоем. Друзья им не мешали.

* * *

Эйлиш заехала на парковку у водонапорной башни. В разгар сезона по выходным там было не протолкнуться, машины кружили, чтобы сразу заехать на освободившееся место.

Когда родились дети, Эйлиш с Тони по привычке ходили на пляж по утрам, но там было так жарко и многолюдно, что они начали ходить по вечерам, когда становилось потише, и устраивались на часок у воды.

Эйлиш вспомнила один из таких вечеров, когда в воздухе еще висела жара, пляж почти опустел, а вода была такой теплой, какой бывает редко. Эйлиш пошла искупаться, оставив Тони присматривать за Розеллой и Ларри, тогда еще младенцем. Заходя в воду, она несколько раз оборачивалась и махала им рукой. А затем поплыла на глубину, подальше от берега, прочь от линии прибоя, где вода была поспокойнее. Повернувшись к пляжу, она увидела, что Тони держит Ларри на руках, а Розелла стоит рядом и он показывает им на Эйлиш и смеется. Она поплыла к берегу. Когда Тони опустил Ларри на песок, малыш пополз в ее сторону, и поначалу Эйлиш решила, что он хочет на ручки, но нет, малыш был полон решимости добраться до воды самостоятельно. Они с Тони и Розеллой наблюдали за ним со стороны, за его волей и самообладанием.

А ведь это и было оно, подумала Эйлиш, состояние полного счастья.

Теперь она разглядывала пляж, пытаясь определить, где стояла она, где Тони. Пляж был слишком длинным, то место могло быть где угодно. Она молча смотрела на волны, тоскуя по временам, когда Тони стоял на берегу рядом с детьми, представляла, что они ждут ее, а она плывет им навстречу.

* * *

За маем последовал июнь, а Тони так и не счел нужным поделиться с ней планом, который задумали они с матерью. Его непринужденные манеры и хорошее настроение должны были создать иллюзию легкости и естественности. Наблюдая за его попытками скрыть свои намерения, Эйлиш жалела, что ей приходится сидеть с ним за одним столом и спать в одной постели. Однажды, не успев вернуться с работы, она увидела, как Франческа идет через лужайку к задней двери ее дома. Они выпили чаю с печеньем за маленьким столиком, и Франческа перешла к делу.

– Тони рассказал мне о ребенке. Меня разозлило, что он так долго это скрывал.

Свекровь замолчала. Эйлиш не ответила, и Франческа продолжила:

– Мы все потрясены. Как думаешь, что нам делать? Я надеялась, ты придешь обсудить это со мной.

Эйлиш понимала, как легко может оказаться виноватой, ведь это ее пассивность заставила свекровь вмешаться.

– С самого начала я дала понять Тони две вещи, – сказала Эйлиш. – Первое – все это не имеет ко мне никакого отношения, это дело Тони. И второе – ребенку не место в моем доме.

– А что мы будем делать, если этот мужчина придет, как обещал, и оставит ребенка на пороге? Может быть, этого и не случится. Может быть, он образумится.

– Если он оставит ребенка у меня, надеюсь, Тони вернет его обратно. Он знает дом, где ребенок был зачат. Или отнесет в полицию или туда, где присматривают за брошенными младенцам. Но возможно, тот человек образумится. Возможно, мы говорим о том, чего никогда не случится.

– Тони никогда не отнесет в полицию собственное дитя! – вспылила Франческа.

– Это не мой ребенок.

– Этот ребенок будет членом нашей семьи, нравится это тебе или нет. Тони – его отец.

– Только не моей семьи. И мне все равно, кто его отец.

– Хочешь, чтобы ребенка отдали в приют?

– Я не намерена это обсуждать. Я сказала Тони, что думаю. С тех пор мои взгляды не изменились и не изменятся впредь.

Эйлиш намеренно загоняла свекровь в угол.

– А что скажут Розелла и Ларри, когда узнают, что их брата или сестру отдадут в сиротский приют? Ты подумала об их чувствах?

– Не вмешивайте их в это. Их чувства не ваша забота.

Эйлиш поняла, что зашла слишком далеко.

– Никто и никогда не говорил мне такого о моих внуках.

Эйлиш хотелось выставить свекровь за дверь, но она знала, что им вряд ли доведется вновь обсуждать эту тему, поэтому решила высказать все, что накипело.

– Я не позволю разрушить мир и счастье в этом доме…

– Сделанного не воротишь, – перебила ее Франческа.

– Я здесь ни при чем.

– Ты его жена!

– И как жена я дала ему понять, что чувствую. И если он обсуждал это с вами, я удивлена, что он не сказал вам, как я к этому отношусь.

– Сказал! Но это не решает проблему.

– А у вас есть другое решение?

Эйлиш надеялась, что распахнула дверь для Франчески. И теперь свекровь признается, что у нее на уме.

– Нет, нет у меня никакого решения. Никакого. И мне жалко тебя. Когда Тони рассказал мне, это первое, что я ему заявила. Поначалу мне было трудно это осознать! Чтобы мой Тони оказался таким глупцом! Стыд и срам. И я не хотела верить, что мужчина способен отобрать у жены ее ребенка. Но Тони говорит, что мы не должны его недооценивать. Для всех нас это печальная история. И я пришла узнать, что ты о ней думаешь.

Франческа собственной рукой закрыла дверь, которую она для нее распахнула. Эйлиш больше не станет ей помогать. Она холодно посмотрела на свекровь.

– Если он принесет сюда младенца, – спросила Франческа, – как ты поступишь?

– Никак. Я просто не открою дверь.

– А если дети будут дома?

– Этого младенца не перенесут через мой порог.

– И он будет лежать на голой земле?

– Если потребуется, я вызову пожарную команду.

– А если Тони думает иначе?

– Можете считать, что его точка зрения совпадает с моей. Если только он не сказал вам чего-то другого.

Свекровь вопросительно смотрела на нее.

– Ничего другого он мне не говорил.

– Значит, вы мою позицию знаете.

Эйлиш видела, Франческа пытается придумать, что на это ответить.

– Мы на твоей стороне и готовы всячески тебе помогать.

– Единственная помощь, которая мне от вас требуется, – я хочу, чтобы вы поняли: я не буду растить ребенка чужой женщины.

– А если я возьму это на себя? – спросила Франческа и быстро добавила, чтобы Эйлиш не успела ее перебить: – Если тот мужчина все-таки придет. Я справлюсь, и я понимаю, почему ты не хочешь делать это сама.

– Я сказала Тони, что он не должен связываться ни с тем мужчиной, ни с младенцем. Это относится и ко всем остальным.

– Остальные – это я?

– Весьма любезно с вашей стороны предложить помощь, но вы должны понять, я не желаю, чтобы этот ребенок приближался к нашему дому. Будем решать проблему на месте.

– И как же?

– Вернем младенца или вызовем полицию.

– Я хотела сказать, что сама разберусь с отцом ребенка.

– Я вас не понимаю. Как разберетесь?

– Ты мне не доверяешь?

– Мне нужно знать, что вы имеете в виду.

– Ручаюсь, тебя это больше не коснется.

– Я хочу, чтобы вы объяснили свои намерения. И вы должны понимать, что у вас с Тони нет никакого права замышлять что-либо за моей спиной.

– Я его мать.

– И это дает вам право делать все, что угодно?

– Я сделаю все, что в моих силах. Больше мне сказать нечего.

В наступившей тишине Эйлиш поняла, что угодила в ловушку.

Заяви она свекрови, что знает об их плане, Франческа стала бы все отрицать. Сидя в гостиной собственного дома, Эйлиш ясно видела, что ее ожидает. Выглянув из кухонного окна, она будет наблюдать, как ребенок Тони делает с бабушкой первые шаги по лужайке, где даже нет забора, который отделял бы ее дом от дома Франчески. Что же ей придумать, чтобы это предотвратить?

– Я не потерплю, – сказала Эйлиш, – чтобы счастью и благополучию моих детей угрожали.

– Никто никому не угрожает.

– И на всякий случай, если это у кого-то на уме, я не потерплю, чтобы ребенок воспитывался в вашем доме, у нас на виду.

– А разве кто-то упоминал, что такой вариант возможен? – спросила Франческа.

Эйлиш поняла, что разговор зашел дальше, чем нужно. Свекровь явно задумала ее провести.

– Я сделаю все, что в моих силах, – повторила Франческа.

Эйлиш чуть было не спросила, не будет ли она так любезна не делать ничего, но передумала.

– Мы редко видимся, – заметила Франческа. – Нужно чаще встречаться.

Она встала, ожидая, что невестка поднимется ее проводить. Эйлиш осталась сидеть. Франческа вышла и в одиночестве направилась к входной двери. Учитывая, какое значение придавала свекровь формальностям, Эйлиш понимала, что такого умышленного оскорбления ей не простят. Это вернее любых слов создаст между ними непреодолимую пропасть, и Эйлиш доставляло удовольствие сознавать, что хотя бы в этом ее усилия достигли цели.

* * *

Посмотрев на часы, Эйлиш позвонила в мастерскую. Эрик Дакессян сказал, что отец на месте и, скорее всего, задержится еще какое-то время. Эйлиш попросила подождать ее.

* * *

Позже, когда она хлопотала на кухне, к ней присоединился Тони.

– Моя мать приходила?

– О да, – отвечала Эйлиш. – Было приятно с ней повидаться.

– Она беспокоилась о тебе.

– Мы мило поболтали.

– Значит, все решено?

Мысль, что она стоит рядом с ящиком, в котором лежат ножи, заставила Эйлиш задуматься.

– Почему ты улыбаешься?

– Твоя мать рассказала мне кое-что забавное.

– Про что?

– Про Лену. Но я обещала ее не выдавать.

Если они не стеснялись ей лгать, почему бы и ей не ответить им тем же?

* * *

Когда свет погас, она немного подождала, но затем, испугавшись, что Тони уснет, тронула его за плечо.

– Я еду в Ирландию, – сказала она. – Хочу навестить мать.

Тони не пошевелился.

– Я договорилась с мистером Дакессяном, он меня отпускает.

– Когда?

– Скоро.

– Надолго?

– Матери в августе исполняется восемьдесят, я поднатаскаю Эрика, чтобы он меня подменил, а когда ему придет время поступать в колледж, вернусь на свое место.

Спустя некоторое время Тони что-то прошептал, но Эйлиш не расслышала. Она попросила его повторить.

– Ты обещаешь вернуться?

И сам вопрос, и жалобный тон ее удивили.

– Я сожалею обо всем, – продолжил Тони. – Я обо всем сожалею.

Она не ответила.

– Ты обещаешь вернуться? – повторил Тони.

– А ты не хочешь пообещать мне, что я никогда не увижу этого ребенка и что никто из твоей семьи не возьмет его на воспитание?

Он вздохнул.

– Я не знаю, что делать, – сказал Тони. – Тот человек – настоящий дикарь. И он действительно намерен принести младенца сюда.

– Я жду, что ты дашь обещание.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– В субботу ты пойдешь с Розеллой на игру, а Ларри оставишь со мной. Ему я скажу, пока тебя не будет, а Розелле, когда вы вернетесь.

– Не слишком ли рано им говорить?

– Они должны узнать обо всем сейчас.

* * *

В субботу, когда Тони с Розеллой ушли, Ларри явился на кухню, жалуясь, что его не взяли.

– Ты нужен мне здесь.

– Зачем?

Жестом Эйлиш велела сыну идти за ней в гостиную.

– Что случилось? – спросил Ларри.

– Это касается твоего отца.

– Я все знаю.

– И что же ты знаешь?

– Я поклялся хранить тайну.

– Кому?

– Всем.

– И что это за тайна?

– У него есть любовница.

– Кто тебе сказал?

– В воскресенье за столом они сильно поссорились, потому что дядя Энцо и дядя Мауро смеялись и отпускали шутки. Дядя Энцо изображал мужчину с младенцем на руках. А когда тетя Лена поняла, о чем он шутит, она встала и ушла, и с тех пор дядя Энцо ночует у бабушки.

– У твоего папы нет любовницы.

– Я так и думал, но они утверждают обратное.

– Просто у одной женщины будет ребенок, и твой папа – его отец.

– Значит, она его любовница.

– Она не его любовница и никогда ею не была. Он работал в их доме.

– И у них будет общий ребенок?

– У нее. Муж женщины говорит, что не оставит ребенка в своем доме, а принесет сюда и положит на наш порог.

– И что ты будешь делать?

– Я еду в Ирландию. Пятнадцатого августа моей матери исполняется восемьдесят, и я хочу присутствовать на ее юбилее, но уеду я прямо сейчас.

– Папа с тобой едет?

– Конечно нет.

– А мне с тобой можно?

– А ты хочешь?

– Да. Я знаю только одну из своих бабушек и хотел бы познакомиться со второй.

– Розелла тоже думает, что у папы есть любовница?

– Нет, они не знали, что я слушаю их разговор, а Розелла ушла домой заниматься.

* * *

В ожидании Тони с Розеллой Эйлиш внезапно осознала, что больше всего боится предстоящего объяснения с дочерью, которая была очень близка с отцом.

Услышав, что Тони подъехал, она подождала немного, затем отправилась в комнату Розеллы.

– Я знала, что-то не так, – сказала дочь. – Но не могла понять, что именно. Ты уверена?

– В чем?

– Что этот человек точно не…

– Он не шутил.

– И ребенок папин.

– Так они говорят.

Розелла присела на край кровати.

– Лучше бы я этого никогда не слышала. Звучит глупо, но это так.

Она заплакала.

Когда Эйлиш сообщила дочери, что Ларри едет с ней в Ирландию, Розелла заявила, что тоже с ними поедет.

– Я не хочу здесь оставаться. Но моя стажировка заканчивается в конце июля.

– Тогда и приедете оба.

Они посидели молча, потом Эйлиш отправилась на поиски Тони.

– Розелла и Ларри едут со мной в Ирландию, – сообщила ему Эйлиш. – Я лечу в конце месяца, они позже. Возможно, нам придется взять кредит в банке.

– Значит, все решено? – спросил Тони.

– Все решено, – ответила она таким тоном, словно общалась с клиентом в мастерской.

– А меня никто не хочет спросить?

– Нет.

В дверях возникли Розелла с Ларри.

– А если я скажу, что не хочу, чтобы вы уезжали? – спросил Тони.

– Ты – единственная причина всего, – ответила Эйлиш. – Мне было нелегко рассказать об этом детям.

– Я уже сказал, что сожалею.

Тони посмотрел на Розеллу, затем – на Ларри.

– Я сказал вашей матери, что обо всем сожалею.

– И мы сожалеем, – отозвалась Эйлиш. – А с понедельника займемся сборами в дорогу.

Розелла зашла в комнату и обняла отца. Ларри посмотрел на мать, и она жестом велела ему присоединиться. Эйлиш стояла в стороне, наблюдая за ними, ожидая, не попытается ли Тони отговорить их от поездки, не заставит ли детей пожалеть себя, ведь его они с собой не звали.

Вечером в спальне Тони долго ходил из угла в угол. Эйлиш знала, что ему не хочется оставаться в доме, если там не будет Розеллы и Ларри, он предпочтет лучше перебраться к матери, чем жить одному. Все эти годы они с мужем делили постель каждую ночь, за исключением тех ночей, когда Эйлиш рожала. Она вспомнила, что после появления на свет Ларри, которое далось ей нелегко, ей пришлось провести в больнице несколько дней. Услышав эту новость, Тони был в отчаянии. Он хотел, чтобы его жена вернулась домой. Все в этой жизни его устраивало: жить своей семьей, но рядом с родителями и братьями. Вероятно, он ужасно боится ее отъезда, думала Эйлиш. Но если Тони на самом деле хотел, чтобы она осталась, ему стоило только пообещать ей, что она никогда не увидит этого ребенка и ей не придется беспокоиться, что ребенка воспитает мать Тони. Впрочем, Эйлиш уже поняла, что этого ей не дождаться. Тони хотел, чтобы она дала ему обещание вернуться. До этих слов ей и в голову не приходило, что есть другой вариант.

Тони метался по комнате. Эйлиш пошла в ванную и оставалась там как можно дольше. Когда она вернулась, он был еще на ногах. Ей не хотелось, чтобы Тони подошел к ней или обнял ее. На миг она поймала его взгляд, оба смотрели друг на друга с сожалением. И все же, когда они наконец улеглись и выключили свет, Эйлиш испытала облегчение.