Kitabı oku: «Бухгалтер», sayfa 3

Во сколько он добрался до дома, Женя отменить не успел, так что, сколько он провалялся на полу в коридоре, осталось для него тайной, а более-менее оклемался он лишь в начале десятого. Сделанные в больнице уколы явно перестали действовать, голова просто раскалывалась, непрерывно мутило, и наступивший просто чудовищный упадок сил и не думал проходить, причем силы иссякли не только физические. Тем не менее, собрав себя в кучу, Евгений заполз в комнату и вот тут отчетливо понял, что без посторонней помощи просто и без особых затей сдохнет. Вот прямо здесь, посреди своей благоустроенной двушки, почти, что в центре города. Следом пришла еще одна мысль, что обратиться за помощью ему в сущности-то и не к кому.

Родители давно умерли. Близких родственников рядом нет, да и были бы, не факт, что помогли бы. Вот он сам, например, вряд ли бы кинулся на ночь глядя на помощь какому-то практически незнакомому мужику, который кем-то там ему приходится, не то братом, не то сватом. Друзья последних лет? Да какие они к чертовой матери друзья! Их даже приятелями толком не назовешь, так, выпить, порыбачить, поболтать. А отсутствие мобильного телефона ставило жирный крест, даже на гипотетической возможности сообщить им о своем бедственном положении. Вновь попадать в руки сотрудников нынешней медицины он был и вовсе не готов, по принципу, уж лучше сдохнуть дома.

Женя дополз до стола, в надежде на электронную почту, ценой неимоверных усилий поднял себя в кресло и, переждав особо сильный приступ тошноты, включил ноутбук. Верный кремниевый друг с надкусанным яблоком на крышке не подвел и включился почти мгновенно. Евгений Петрович кликнул по иконке браузера и сначала недоуменно, а потом и неверяще уставился на появившееся по центру экрана окошко. Надпись гласила: «Оплаченный доступ в сеть интернет истек. Пополнить баланс вы можете…». Он минут пять смотрел на эту надпись, а из его глаз одна за другой мерно падали «скупые мужские» слезы.

Сам не очень понимая, зачем он это делает, Женя открыл верхний ящик письменного стола, поворошил лежащие сверху бумаги, достал ежедневник и вдруг обратил внимание на старую записную книжку. Потерявшая всякую актуальность еще лет двадцать назад вещица, лишь в силу случайности и отсутствия постоянной спутницы жизни, до сих пор не выброшенная на помойку, вызвала прилив нежности и ностальгии. Он взял ее в руки и стал медленно перелистывать страницы, на которых его детским, а позже юношеским подчерком были выведены давно ничего не значащие для него имена и вполне возможно не существующие городские телефонные номера. Так он и листал, прочитывал, вспоминал, пока не добрался до буквы «Л». Где среди Лен, Ларис и Люсь затесался Леха и его городской номер, еще семизначный, без обязательного теперь кода.

Будь Евгений Петрович в другой ситуации, он бы не за что не стал звонить по этому номеру, человеку с которым когда-то был, не разлей вода, а нынче, не видевшись более десяти лет, даже и не вспоминал. Почему-то трясущейся рукой он потянулся к трубке городского телефона, тоже бывшего, по сути, данью традиции того, еще советского прошлого. Внутренне сжавшись, он медленно, боясь ошибиться, набрал номер. Трубку долго не брали, но когда Женя уже практически отчаялся, то услышал удивленно-настороженное:

– Да!?!

– Леха? – каким-то чужим, надтреснутым голосом спросил Евгений Петрович.

– Да, – согласился голос в трубке.

– Это Женя, – откашлявшись и скривившись от боли в затылке представился Петушков.

На пару секунд повисло зловещее молчание, а потом трубка разразилась радостным:

– Женька, ты что ли? Здорово! А я тебя буквально намедни вспоминал, богатым будешь!

– Лех, скажи честно, ты очень занят? – слегка напряженным голосом прервал собеседника Женя.

– Да не особо, – хмыкнули в трубке, но потом голос собеседника резко изменился, – Жень, случилось что?

– Пожалуй, да, – промямлил Петушков, – Мне мало что башку не проломили, а может и проломили, не знаю, я из больницы сбежал, долго рассказывать. Можешь приехать? А то я даже до туалета дойти не могу. – зачем-то добавил он и тут же подумал, что после такого объяснения сам бы точно никуда не поехал.

– Да не вопрос, – неожиданно ответила трубка таким давно забытым, но, как и прежде, надежным Лехиным голосом, – Только я не знаю, где ты нынче обретаешься.

– Записывай! – облегченно выдохнул Женя и продиктовал адрес.

– Жди, через минут сорок буду, если пробок безумных не будет, – сообщил голос в трубке и отключился.

Евгений Петрович сполз на пол и на карачках медленно двинулся к домофону и даже слегка хмыкнул, подумав, что к приезду Лехи, как раз доберется. Добрался, конечно же, гораздо раньше и следующие полчаса провел как на иголках, периодически впадая то ли в забытье, то ли в тупое оцепенение. Гудок домофона разорвал гулкое пространство квартиры подобно выстрелу «Авроры». Женя, особо не думая о последствиях, дернул трубку за провод, закономерно получил ею по своей многострадальной голове, к счастью в лоб, а не по затылку и, сумев наконец-то поймать ее и пристроить к уху, хрипло произнес:

– Кто там?

– Да я это, я. Открывай! – раздался голос Лехи.

– Открываю! – глупо улыбнулся Евгений Петрович, но лишь со второй попытки попал трясущимся пальцем в кнопку разблокировки замка на двери подъезда.

С открытием входной двери вышло еще дольше и Лехе пришлось пару минут подождать в общественном коридоре, разглядывая следы вандализма, оставленные неизвестными на дверном полотне. Когда Женя все же справился с замком, то настолько обессилел, что практически упал на старого друга. Тем не менее, Леха явно не ожидавший подобного, былую реакцию не растерял и сумел не только удержать Женю от падения, но и не уронить сумку и пакет, которые держал в руках.

– Ну, и тяжелый же ты стал! И на чем только так отожрался! – хрипел Алексей, затаскивая Евгения Петровича обратно в квартиру и таща его к дивану.

Уложив тело, Леха куда-то ушел, чем-то гремел, тихо ругался и вернулся обратно, лишь через минут пять, неся в руке свою сумку. Обнаружив журнальный столик на колесиках, он подогнал этот предмет мебели к дивану и стал доставать и выставлять на столешницу какие-то пузырьки и таблетки. Закончив и поставив сумку на пол, он критически осмотрел дело рук своих, после чего перенес внимание на Женю и, покачав головой сообщил:

– Да уж, Женька, ты нынче, что по массе, что по внешнему виду вылитый очковый медведь! Причем, не простой, а явно трехочковый! Как тебя угораздило-то?

Но Евгений Петрович не готов был к подробному рассказу о своих злоключениях. Он лишь блаженно улыбнулся своей фирменной улыбкой, попытался вымолвить, что-то, типа слов благодарности, но усилие оказалось запредельным, и он провалился в забытье.

Глава 5

… будто бы вторя первому, прогрохотало несколько взрывов поменьше. Хозяин и гость вскочили на ноги и, не сговариваясь, схватились за оружие.

– Я думал, у нас еще есть, по крайней мере, сутки, – поджав губы, произнес хозяин, – Но они решили начать уже сегодня!

– Что начать? – с нескрываемым ужасом переспросил гость, – Ты считаешь, что Алеп с компанией решились убить остальных? Но это же противоречит…, да всему противоречит!

– Возьми себя в руки! – брезгливо бросил Курон, – Не заставляй меня думать, что я выбрал не того человека!

Он вновь опустился в кресло, положил оружие на столик и, вызвав перед собой небольшой матовый шар, стал активно производить в нем какие-то манипуляции, периодически бросая взгляд на так и висящий в центре комнаты экран. Через пару минут он удовлетворенно откинулся в кресле и почесав бровь сообщил:

– Последнее убежище перестало отвечать. Я заблокировал доступ в наше, но для этого автоматику пришлось тоже отключить. Сейчас я передам тебе код, по которому, когда все уляжется, ты сможешь попасть вовнутрь и оживить спящих – хозяин помолчал, что-то прикидывая и продолжил – Тебе придется бежать и затаиться, возможно, даже на несколько лет. У тебя есть идеи, где ты сможешь продержаться?

– Н-нет, – внезапно начал заикаться Мар, но тряхнув головой и взяв себя в руки, он продолжил уже почти нормальным голосом, – Ты знаешь, я как-то не планировал никуда убегать! И еще, я что-то не очень тебе верю, Курон! Предъяви хоть одно доказательство!

– Изволь, – усмехнулся хозяин, и на экране появилась проекция комнаты, которую его гость покинул всего минут пятнадцать назад, – Ну как, впечатляет?

Комната медленно вращалась на экране, открывая все более чудовищные разрушения. Входной двери больше не было, частично отсутствовала и стена, находившаяся напротив. Недалеко от хозяйственных помещений застыли остатки статуи бывшие еще недавно Авиной. Голова была снесена начисто, также полностью отсутствовала и одна из рук, оторванная по самое плечо, вторая сохранилась до локтя. Фигура застыла в движении, и если бы все это не было столь ужасно, пожалуй, показалась бы даже красивой.

Впрочем, в комнате обнаружился еще один пострадавший. С этим парнем Мар знаком был плохо, он был из астрономической группы и по делам они практически не пересекались. Судя по всему, Авина пыталась защитить жилище хозяина и в этом преуспела. Гарон, так звали астронома, был плох и скорее всего не жилец. Кибер не могла нанести ему серьезного урона самостоятельно, зато сумела обрушить на него часть потолка, и теперь полураздавленный налетчик истекал кровью. В комнате не осталось ни одного целого предмета, все двери были выбиты, а в той части кабинета, которую было видно, бушевал пожар.

– Но как? – промямлил Мар, – Это же невозможно, если абонент не ответил!

– Как видишь вполне возможно. Просто у меня есть доступ к некоторым незапротоколированным возможностям обслуживающих систем, – с ухмылкой ответил Курон, после чего строго продолжил: – Ты не о том думаешь! Сядь и слушай!

Гость потрясенно опустился в кресло, а хозяин вновь погрузил руки в матовый шар, и в результате его действий в комнате начали происходить изменения. Оконные и дверные проемы закрылись опустившимися с потолка плитами, по виду металлическими. Стена между помещениями квартиры Курона слегка вспучилась и лопнула штукатурной пылью, впрочем, тут же высосанной из помещения системой вентиляции. Теперь на месте стены находилась дверь с металлическими створками. Остальные метаморфозы были менее масштабны, но вполне обычная комната стремительно превращалась во что-то хищное и уродливое.

– Вот теперь нам не помешают спокойно пообщаться, – удовлетворенно сказал хозяин, – То, что ты видишь это тоже не запротоколированная опция, – он жестко усмехнулся, – Ты помнишь историю? Инцидент с вариативным мутагеном, случившийся около ста лет назад?

– Ну, что-то такое было, – неопределенно махнул рукой гость, – В результате погибло население целого города, кажется Аркона или что-то типа того, еще всю область закрыли из-за биологического заражения. Пожалуй, все, глубже я этим вопросом не интересовался.

– В целом все верно, только… – Курон вновь усмехнулся, – Население не погибло, точнее, погибло не все. Процентов десять выжило и даже дало потомство.

– Почему же их не эвакуировали? – осторожно поинтересовался Мар.

– Наверное, потому, что это мутанты, – ответил хозяин, – Правда, что удивительно по-прежнему вполне генетически совместимые с нами. А еще потому, что в процессе действия мутагена они практически полностью утратили личности. Когда спустя семь лет после аварии их обнаружили, то выяснилось, что это новая раса, утратившая процентов семьдесят знаний, но при этом создающая свою новую и довольно необычную культуру. В общем, было решено, не вмешиваться, область вокруг города закрыли, благо там и нужно-то было перекрыть всего два перевала, и наблюдать к чему это в результате приведет. Скептики считали, что они выродятся и вымрут в течение пары поколений, но вот у них сменилось уже шесть поколений, а они вполне здравствуют.

– Зачем ты мне это рассказал? – спросил гость, – Конечно, это очень интересно, но тем не менее?

– Когда стало понятно, что осколки астероида все же упадут на планету, – пропустив вопросы, мимо ушей, продолжил Курон, – было решено предупредить мутантов и вывезти их в те области, в которых они смогли бы выжить после похолодания. Поверили не все, но многие. Теперь часть из них проживает в резервации, примерно в полутора тысячах километров отсюда, сам догадаешься где?

– Запретная область на юго-западе, – Мар слегка наморщил лоб и прикрыл глаза, вспоминая, – Плоскогорье с несколькими озерами, самые большие: Упсала или Цельное, хотя мне попадалось и упоминание о нем, как об Упавшем озере и поменьше – Медвежье. Официально тоже некая биологическая катастрофа, – усмехнулся он.

– Точно! – кивнул хозяин, – Вот среди них ты и укроешься, об их существовании практически никто не знает и они вряд ли сильно заинтересуют новых хозяев планеты, во всяком случае, в ближайшее время.

– И как я туда доберусь? – поинтересовался гость, – Кажется, ты сильно переоцениваешь мои способности. Мой потолок это около ста километров от города, ну если дорога в один конец, может двести – двести пятьдесят, но не больше.

– На лодке полетишь, – пожал плечами Курон, – Вот, тоже, нашел проблему!

– Я могу подобрать с десяток более приятных способов самоубийства, – очень спокойно ответил Мар, – Начнем с того, что я не умею ей управлять, и закончим тем, что, если уж ты прав, и Алеп с компанией уничтожают всех, кто не с ними, то меня собьют раньше, чем я долечу до ледяного пояса.

– О! Да ты начал соображать, молодец! – усмехнулся хозяин, – Ничем управлять тебе не придется, тебя отвезет Адита, а сбивать тебя никто не станет. Забыл о незапротоколированных возможностях? Я тебе скажу больше, даже о самом существовании этой лодки никто не знает. Тебя еще что-то беспокоит или мы наконец-то прекратим терять время?

– Беспокоит, – кивнул гость, – С чего ты решил, что эти мутанты меня примут, а не сожрут, по тихой грусти? Еще меня интересует, говорят ли они на общем языке? Что я там буду делать? Чем питаться? Как долго мне там сидеть? Что конкретно делать в убежище и как я узнаю, что мне уже можно туда выдвигаться, и опять же, как я до него доберусь?

– О-у! Потише! – с усмешкой поднял и выставил перед собой руки Курон, – Не будет тебя никто жрать, разве что, попробуют по маленькому кусочку. Шутка! – вновь усмехнулся он, и став серьезным продолжил: – Они говорят на довольно интересном диалекте общего языка, непривычно, но скоро втянешься. Просто по прилету скажешь им, что тебя прислал Курон Ат-Род и сообщишь, что тебе придется попользоваться их гостеприимством несколько лет, дальше все устроится наилучшим образом. До убежища доберешься на лодке, так же как и улетишь отсюда. Уж постарайся не потерять их, я имею в виду и лодку и пилота, иначе пойдешь пешком! В лодке будут все инструкции и необходимые приборы. А теперь тебе пора, время на исходе!

Вторя последним словам хозяина, раздались несколько слабых взрывов, от которых вновь завибрировали стены и потолок. Посыпалась штукатурка, а на щите, перекрывшем дверь, появилась выпуклость. Мар встал, пристально посмотрел на хозяина и все же спросил:

– Почему ты не уходишь сам?

– Жить много лет среди дикарей-мутантов? – с ухмылкой стал ерничать Курон, – Ждать непонятно чего и тащить на себе ношу ответственности за всю нашу цивилизацию? Нашел дурака! Уж лучше я погибну тут в относительном комфорте и с оружием в руках, чем там, стану пищей жутких каннибалов! – он резко стал серьезен и все же ответил на поставленный вопрос, – Есть причины, Мар, есть причины. На их объяснение у нас просто нет времени, к тому же, есть не нулевой шанс, что я тоже смогу выбраться из этой заварухи и тогда мы вернемся к этому разговору.

– Хорошо! – кивнул гость и, хлопнув хозяина по плечу, бросился к открывшимся стараниями Курона дверям лифта. Но, уже собравшись шагнуть вовнутрь, Мар не выдержал и, обернувшись громко спросил: – Курон, кто ты такой, на самом деле?

Хозяин обернулся к нему и даже что-то ответил, вот только Мар ничего не услышал, сильнейший взрыв потряс здание, выгнув вовнутрь закрывающий дверь щит, швырнув самого Мара на пол и толкнув прямиком в лифт. Пока он очумело крутил головой и пытался восстановить слух, двери закрылись и лифт рухнул вниз. Мар заорал от ужаса, но падение вскоре сменилось плавным спуском, а спустя минуту лифт и вовсе остановился, двери начали открываться и…

***

– Василь Саныч, ну не смогу я сегодня приехать! – тишина секунды четыре, – Ай! Не спрашивайте. У старого друга проблемы, нужно помочь, – вновь тишина, секунд десять, – Да. Спасибо, шеф! – несколько секунд тишины, – Это уж само собой! – опять тихо, – За пару дней думаю, управлюсь. Ну, в крайнем случае, за три, – короткая тишина, секунды две, не больше, – Договорились! Всего доброго!

Этот странный монолог причудливо перемешивался с еще не померкшими видениями из сна и погружал разум Евгения Петровича в странное кружащееся состояние, сродни алкогольному опьянению более-менее качественным пойлом. Наконец, окружающий мир крутанулся как-то особенно вычурно, и Женя вновь провалился в сон, только на сей раз пустой без безумно-реалистичных цветных сновидений.

Следующее пробуждение было сложным. Сонная одурь никак не хотела отпускать Евгения Петровича из своих цепких лапок, но при этом организм настойчиво требовал встать и идти. Двигаясь в полусне на полном автоматизме, он добрался до туалета, а закончив, сдернул воду и все так же, без единой мысли, как сомнамбула вернулся в постель. Вот только уснуть вновь не получилось. Какой-то посторонний звук мешал и теребил мозг, требуя разобраться в сложившейся ситуации. Тем не менее, окончательно Женя выпал из прострации и обрел способность соображать, лишь спустя без малого час.

Так раздражавший его звук оказался храпом. Мысли заметались по голове загнанными кроликами, периодически ударяясь о границы черепной коробки и вызывая этим массу неприятных и даже болезненных ощущений. Евгений Петрович аккуратно приоткрыл глаза и ничегошеньки не увидел! Вокруг царила жуткая, непроглядная тьма. Для полноты ощущений он не представлял, где находится, но точно не в больнице. Во-первых, отсутствовал тот неповторимый запах медицинского учреждения, что присущ им всем и не перебивается полностью даже в таких больничных отделениях как урология. Во-вторых, он точно помнил, что из больницы сбежал! И наконец, в-третьих, если он все же добрался до дома, то откуда в его квартире этот храп и темень, хоть глаз выколи.

Вдруг храп прервался на особо сочной руладе и сменился пронизывающей до костей тишиной. Чем дольше Женя в нее вслушивался, тем более гулкой и страшной она становилась, дошло до того, что он начал слышать стук собственного сердца и даже, кажется, гул крови текущей в венах и сосудах! И тут тишина лопнула тысячей мелких осколков брызнувших во все стороны от грома очередного всхрапывания, тут же сменившегося невнятным бормотанием, а спустя несколько томительных секунд двумя смачными шлепками чего-то по полу.

В мозгу Евгения Петровича в течение секунды пронеслось, по крайней мере, с десяток картин изображавших жутких монстров, с одним из которых он вынужден был делить помещение, в котором очнулся. Ужас и ватное бессилие навалились на него с такой силой, что он не смог даже заорать, с губ сорвался лишь какой-то надтреснутый ни то хрип, не то писк. И к еще большему ужасу Жени, монстр на это отреагировал! Смачные шлепки стали повторяться с, вгоняющей в отчаяние, периодичностью и неумолимо приближаться! Евгений Петрович сжался, мечтая лишь об одном, исчезнуть, раствориться в небытие, и очнуться в новом светлом мире!

Но и это оказалось отнюдь не последним испытанием, выпавшим сегодня на его долю. Дошлепав, монстр склонился над ним и, обдав дыханием, коснулся чем-то ледяным и влажным Жениного лба! Евгений Петрович забился и захрипел в почти предсмертных конвульсиях, сбросил со лба щупальце уже готовое проникнуть в его мозг и внезапно услышал испуганный Лехин голос:

– Жень, ты чего? Приснилось что?

Наваждение разом схлынуло. Сквозь плотно зажмуренные веки и сползшую на глаза повязку, пробилась полоска слабого света, уши разом уловили массу звуков, от проезжающих на улице автомобилей, музыку из квартиры снизу, ссору соседей сверху и даже плач ребенка, родившегося пару месяцев назад на шестом этаже. Евгений Петрович сдвинул повязку на лоб, открыл глаза и увидел обеспокоенное и порядком осунувшееся лицо Алексея.

– Уже все в порядке, – прохрипел Женя, – Сон просто, припротивнейший.

– Ну, ты, блин, даешь! – выдал сентенцию Леха и, улыбнувшись, вытер вспотевший лоб, – Захрипел, забился. Я уж думал, ты прям у меня на глазах, коньки отбросишь!

– Какой сегодня день? – спросил Петушков уже значительно более мелодичным голосом, хотя и с легкой хрипотцой, – Давно я тут валяюсь?

– Да почитай, двое суток проспал, – хмыкнул Алексей, – Я уж думал, коль не очнешься сегодня, скорую вызывать. А то ведь реально помрешь и чего мне делать?

– Лех, дай попить, в горле Сахара, – поморщился Женя и попробовал сглотнуть, но не преуспел и вместо этого закашлялся.

– Ну, хоть это хорошо! – ухмыльнулся Леха и двинулся на кухню.

– Что хорошо? – переспросил Евгений Петрович.

– Что Сахара. Хоть на сахаре сэкономим, – хмыкнул Алексей, а на кухне послышался мучительный звук наливаемой воды.

Жадно выпив стакан воды, принесенный другом, Женя попробовал сесть на диване. В принципе, все оказалось не плохо. Ни тошноты, ни головокружения не наблюдалось. Слегка побаливала голова, но тоже так, фоном, в общем, жить можно, если осторожно. Единственной серьезной неприятностью была слабость и вызванная ей повышенная потливость. Евгений Петрович сдуру нюхнул под подмышкой и понял, что по поводу отсутствия тошноты явно поторопился.

Пока он потихоньку приходил в себя и следил за тем, как выпитый стакан воды путешествует по организму, Леха чем-то бряцал на кухне и спустя минут пять предстал перед Женей с кружкой и миской. В кружке оказался жиденький, но безумно сладкий чай, а в миске манная каша, вызвавшая у больного непроизвольный спазм всей пищеварительной системы. В градации вкусных и полезных блюд, манная каша плотно занимала в Жениной классификации, причем с явным отрывом, первое место, вот только с конца. Леха пронаблюдав весь эмоциональный спектр Жениных переживаний по ее поводу, забавно вытянул губы, покрутил ими, а после, поджав глубокомысленно произнес:

– Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял бы! – задумчиво почесал бровь и спросил, – К геркулесу таких предубеждений нет?

– Нет! – выдавил из себя Евгений Петрович и с нескрываемой радостью вернул другу миску с самым мерзким под этим солнцем продуктом питания. Вообще, когда он видел манную кашу, а особенно если ее еще и нюхал, то ему всерьез казалось, что национальная кухня Индокитая и Юго-Восточной Азии не так уж и плоха, конечно, несколько непривычна, но вполне вкусна и питательна.

– Нет – это что? – поинтересовался Алексей, – Нет, в смысле, да? Или как-то иначе?

– Нет, значит, нет! – ответил Евгений Петрович, которому стало гораздо легче, когда каша перестала столь остро воздействовать на его органы чувств, – К геркулесу – нет. Его я – да! Люблю. В смысле, есть, а так – нет.

– Затейливо, – констатировал Леха, задумчиво склонив голову набок, – Информативно. Но я понял. Пей чай пока что, я скоро вернусь.

Он круто развернулся и вновь направился на кухню, по дороге кинув ложку манной каши в рот, прожевал и уже откуда-то из коридора глубокомысленно сообщил:

– А в принципе, ничего себе так, получилась, даже вкусная и почти без комочков!

Как Евгений Петрович справился с собой, и каких сил ему это стоило, оставим за скобками. Главное, что справился и гордый, этой маленькой победой, с достоинством приступил к чаепитию. Вернувшийся минут через восемь Алексей, застал друга вполне довольным жизнью и даже со слегка порозовевшим лицом. Овсяная каша пошла у Жени на ура, организм уже порядком забывший вкус еды, отреагировал на нее крайне одобрительно.

Вот только после еды, поговорить они так и не смогли. Точнее Евгений Петрович честно попытался внятно доложить о своем самочувствии и даже сообщил кое-какие выводы о своем состоянии после самодиагностики, но мысли и слова у него начали затейливо путаться. В результате, Леха отступился и, махнув рукой, перестал допытываться. Женины веки стали стремительно наливаться свинцом и не став противиться желаниям организма, посетив туалет, больной снова погрузился в спокойный целительный сон.