Позавчерашний снег и лёгкая изморозь выдали жителей дома. Тут явно кто-то жил. Андрей присел и внимательно изучил следы у парадной – ходил один человек, мужчина, живёт один или, вероятнее, семья или небольшая группа.

Следы мужские, скорее всего женщина сидит дома, потому что боится встречи с бандитами разного толка, вот только и мужчина вряд ли сможет за себя серьёзно постоять, банды хорошо вооружены. Он был невнимателен или неосторожен, оставил такие явные следы. Или рассчитывал что во дворе, в самом углу, не заметят. Но я, думал Андрей, как раз в таких местах и смотрю – что-нибудь любопытное встретить значительно проще, чем в обычных магазинах или даже квартирах. Вряд ли тут больше двух человек живёт, интуиция подсказывает.

После пандемии Андрей встречал два типа групп: маленькие, старающиеся выжить, и большие, старающиеся хапнуть побольше. Здесь, с высокой долей вероятности, жила группа первого типа. Следовательно, стоит познакомиться.

Скрипучая дверь, оглушительно прозвучавшая в морозном кристально чистом утреннем воздухе, выдала, теперь Андрея, с головой. Он был уверен – его услышали. Что ж делать, пути назад нет. Угадать бы в какой они квартире, не упустить бы. Первый этаж только если они там жили и раньше – маловероятно. Последний – тоже вряд ли. Остаётся семь этажей и темная лестница, на которой сложно увидеть признаки жилья.

На четвёртом этаже, обходя на ощупь небольшой коридор, Андрей почувствовал под ногой какую-то неровность и постарался её рассмотреть. Какое-то красноватое пятно. Что это может быть? Ага! Воск! Похоже живут на этом этаже, вот и ещё пятно и ещё. А вот около двери ещё несколько больших пятен. Люди здесь живут неопытные в плане маскировки.

Дверь хорошая, железная, довольно новая. И скорее всего запертая – ломиться нет смысла. Стучать и кричать – тоже, либо не услышат, либо услышат и тем более не откроют. Остаётся только ждать, хотя Андрею категорически не нравился этот вариант: поджидать хозяев под дверью в темноте лестничной площадки – совсем не дружеский акт, с которого следует начинать знакомство.

Тут он заметил, что дверь в соседнюю квартиру приоткрыта. Андрей быстро скользнул туда, дверь за собой прикрыл так, чтобы было слышно, что происходит в коридоре. Квартира была пуста, явно стремительно брошена. Найти бумагу и ручку оказалось минутным делом и Андрей быстро написал записку:

Уважаемые жильцы!Вы плохо скрываете свои следы, я смог найти вас с точностью до квартиры. Хорошо, что это сделал я, а не какие-нибудь бандиты. Не хочу причинять вам зла, хочу только помочь. Нужно объединять свои силы, чтобы выжить. Я сижу в соседней квартире, буду рад встрече.Друг

Снаружи всё ещё было тихо. Он осторожно вышел на площадку и всунул сложенный вдвое листочек в щель рядом с дверной ручкой. Надеюсь, они заметят и прочитают. Остаётся только ждать, но ждать не означает терять время впустую.

Квартирка, где выжидал Андрей, представляла собой типичную жилплощадь, сохранившуюся с советских времён. Обычно это означает, что жили люди небогатые, но образованные. Немного новой бытовой техники, стиральная машина, неплохой холодильник, новая газовая плита, СВЧ, простая кофеварка. Мебель старая, советская, но довольно качественная, окна – стеклопакеты. На кухне в шкафчиках ничего интересного, разве что немного круп осталось. Серебра нет, может быть где-то спрятано. Или забрали с собой. Похоже мародёров тут не было – соседей так не назовёшь. По опыту Андрей знал, что в таких квартирах самое полезное – книжные шкафы, которые зачастую остаются даже после визита мародёров. Кому сейчас, в эпоху постапокалиптического мира, нужны книги? Разве что греться зимой. Всё потому, что люди глупы, в очередной раз подумал Андрей. Он начал внимательно изучать книги. Жюль Верн, хорошее издание – нужно взять. Фантастика, фантастика. О! Книги по истории, у нас такого нет, нужно взять. Вузовский учебник, новый, и ещё один – самое то. Это слишком специальное, можно оставить, или припрятать где-нибудь тут и запомнить место. А вот ещё научпоп, физика и химия – обязательно взять.

Андрей двигался очень тихо и потому услышал за дверью какой-то едва слышный звук. Замер с книгой в руках. Кажется это был звук падения листа бумаги. Записка упал – мужчина решил, что я ушёл и наконец приоткрыл отлично смазанную дверь, чтобы разведать. Надеюсь, он заметил записку и не очень испугался. Ждём дальше.

Хорошая библиотека у этих неизвестных хозяев, за один раз не унести, придётся ходить ещё пару раз, как минимум. Опять Игорь будет ругаться, он всё никак не может понять, зачем мы собираем книги. О, руководство по резьбе по дереву! Зачитанная книга. Может быть тут и инструмент найдётся – вот он точно пригодится.

Снова какой-то звук с лестничной площадки. Кажется шаги. Андрей обернулся не выпуская книгу из рук. В него целились из пистолета. Табельный полицейский, сразу узнал Андрей, самое распространённое сейчас оружие в Петербурге. Владелец пистолета держал его уверенно, явно опытной рукой, хотя и не был похож на полицейского.

– Это я написал записку и подсунул её в вашу дверь. – Андрей не делал резких движений, не выпустил книгу из рук.

Мужчина, не опуская пистолет, прошёл в комнату и технично сдвинулся в сторону, чтобы спина оказалась прикрыта шкафом. Не прост товарищ. Наконец Андрей обратил внимание на внешность человека – до этого всё внимание занимало начищенное и не дрожащее дуло пистолета. Качественная маска, закрывающая всё лицо, с защитой глаз – такие действительно защищают от вирусов, не то, что те ватно-марлевые поделки, которые обычно носят. Маска не новая, её давно носят, может, не снимая. Если судить по поведению, вряд ли из излишнего страха, значит где-то рядом есть источник заразы, возможно родственник в квартире. Не повезло человеку. Взгляд через пластиковые очки – волевой и уверенный, без страха. Качественная зимняя кожаная куртка, синие джинсы, высокие кожаные ботинки. Одежда сейчас достаётся легко, потому качество и цена ничего не говорят о человеке, но подобрано хорошо: удобно и эффективно, даже стильно. Кожаные перчатки, тонкие и удобные – защита от вируса, а не от холода.

Вдруг Андрей заметил в глазах оппонента вопрос. Ах, да!

– Я переболел, потому мне не нужна маска. Давно болел, уже не заразный. И давно не контактировал с больными, одежда должна быть чистой. Я живу с не переболевшими, у них всё хорошо.

Мужчина ещё минуту постоял раздумывая, а затем убрал пистолет в кобуру на поясе, снял куртку, вывернул её наизнанку и положил на стол. Затем вытер руки и маску спиртовой салфеткой. Только после этого он, наконец, снял своё средство индивидуальной защиты.

– У меня жена болеет, – вместо приветствия начал мужчина низким голосом, – потому приходится вот так защищаться, постоянно ходить в маске.

– Сочувствую. Тяжело?

– Да, хорошо сумел найти аптеку с лекарствами, лечу как могу.

– Мы можем вам помочь, у нас есть некоторое медицинское оборудование, можно капельницы ставить.

– Капельницы я и сам могу, но спасибо за предложение. Вряд ли ваши друзья будут рады источнику вируса. Вас много?

– Нет, шесть человек. У нас ещё не было больных, но уверен, мы сможем приспособить пару комнат под лазарет.

– А зачем вам помогать, рискуя при этом самим?

– Нас всего шестеро, это очень мало для успешного выживания. Чем больше группа, тем больше шансов выжить, потому мы будем вам рады.

– Но вы же не знаете нас. – Мужчина всё ещё был обеспокоен и подозрителен.

– Вы меня не застрелили, это уже о многом говорит. Кстати, Андрей. – Он протянул руку, но тут же опомнился и убрал её.

– Михаил. Рад познакомиться, надеюсь не пожалею о своих словах.

Мужчины расположились в пустой квартире за кухонным столом. Чай вскипятить было не на чём, но Андрей нашёл непочатую бутылку крымского портвейна. Соответствует обстановке. Как и простой, но элегантный советский хрусталь в сервизе, откуда он достал пару рюмок. Михаил протёр свою спиртовой салфеткой, хотя это и было лишнее.

– За здравие! – Не закусили, так как Михаил отказался брать сухпаёк, который достал Андрей.

– Зачем вы пришли?

– Я собираю полезные вещи, еду, книги, – Андрей заметил, что собеседник слегка удивился, – ищу нормальных людей.

– Нормальных? Здоровых?

– Нет, адекватных, не мародёров и не вандалов, а тех, кто хочет выжить и нормально жить. С моральными установками, такими, чтобы не сильно отличались от моих. Наших. Хочу создать общину, которая сможет не только выжить, но и сохранить человеческий облик.

– А чем мародёры отличаются от вандалов? В сложившейся ситуации я не вижу существенных отличий.

– Это у нас сложилась такая терминология. Мародёры – это те, кто берёт всё, что могут, всё, что им нужно. Вандалы – кроме этого ещё очень любят разрушать. Крушить, разбивать, разносить, а потом ещё и поджигать. Если мне не нужно, то и другим не достанется. Какой-то такой подход. Так что вандалы хуже – после них ничего не остаётся. Мародёры никогда не берут книг, даже после их прохода есть чем поживиться, а после вандалов – выжженное поле.

– Вот твари, – в полголоса прокомментировал Михаил и продолжил уже нормальным голосом, – а вы сами из каких будете?

– Хороший вопрос. Сейчас я выступаю в роли мародёра, но умеренного. Мы забираем всё, что нам нужно, но не просто так тратим, используем и выкидывает. Мы стараемся возродить хоть какой-то уровень жизни, а не просто прожечь в кайфе и разбое последние дни перед концом света. Я верю в светлое будущее, в возможность выжить, выжить цивилизованным способом.

– Похвально, хотя, мне кажется, немного наивно.

– Возможно, но лучше так, чем жить и умереть просто так, без чистой цели в жизни.

– Выпьем за это. – Михаил слегка скривился и всё-таки закусил галетой. – Давно не пил. Даже не догадывался, что за стенкой можно найти такой приятный напиток. Видимо я совершенно не мародёр.

– И это хорошо, не всем нужно заниматься этим специфичным делом. Я исследователь, люблю копаться в вещах, искать что-то новое, неожиданное и полезное. Или старое, красивое и бесполезное. Собирать крупицы, чтобы потом, когда-нибудь, сделать из них что-то новое и ценное.

– Да… я совсем не мародёр и не вандал, хотя сейчас и то и другое – весьма популярно, приятно и прибыльно.

– Это всегда было популярно, к сожалению. Ну а сейчас вам выгодно другое – перенести жену к нам в крепость.

– Да, точно! Мы тут сидим, пьём, а она…

– Она там в порядке, ничего с ней не случилось. Лучше подумайте, что будем делать дальше.

– А как? Ира моя лежит, не встаёт второй день. Сил у неё нет. Лихорадка, не всегда в сознании, бредит иногда. Машину скорой помощи предлагаете вызвать, что ли? Да и на своей не рискну ехать – сейчас звук мотора слышен за километр, проблем потом не оберёшься.

Андрей отметил галочкой в памяти: у Михаила есть машина.

– Разумно, но мы тут недалеко, всего три квартала. Сделаем лёгкие носилки и вдвоём быстро донесём. Завтра двоём-втроём сходите, заберёте всё необходимое из квартиры. А я из этой прихвачу кое-что – у вашего соседа сохранилась любопытная библиотека.

– Её опасно сейчас транспортировать…

– В здании, где мы живём, раньше был частный медцентр, можно создать условия значительно лучше, чем у вас дома. У нас и медсестра из этого центра есть. – Хотя Михаил знал некоторые азы медицины и первой медицинской помощи, последний аргумент сработал.

– Хорошо, уговорили. Сделаем, как вы сказали. Думаю, у нас в квартире найдётся всё необходимое, чтобы сделать носилки. Но вы сказали – крепость?

– Ну, это иносказательно. Хотя мы действительно укрепились и немного похожи на крепость. Замок цивилизации в болоте вандализма.

Уже темнело, когда Андрей с Михаилом осторожно опустили носилки на скамью. Ирина лежала укутанная в несколько одеял, на голову была накинута тонкая, но теплая шерстяная шаль. Прошли спокойно, банда, которая несколько дней орудовала в округе, видимо, ушла куда-то южнее. По дороге пришлось обойти пару трупов, но Михаил, ещё не привыкший к такому, стойко перенёс это жуткое зрелище.

– Нас уже должны были видеть, – прокомментировал Андрей остановку, после того как снял простой малярный респиратор. Он не боялся критического вируса, но множество трупов в домах и на улицах создавали опасность заражения чем-нибудь ещё, он не хотел рисковать. – Я пройду вперёд, проверю, что нас встречают, предупрежу, что у нас больная и вернусь. Две минуты.

И мягкой, упругой, не создающей на асфальте шума походкой, он быстро пропал за углом.

Крепость, о которой говорил Андрей, была всего лишь пятиэтажным сталинским домом, который изначально строился общагой, потом долгое время в нём находилась закрытый НИИ судостроения, а затем, не так давно, переделали в бизнес-центр. Он привлёк внимание Андрея тем, что имел свою закрытую территорию, окружённую зданием в форме П, гаражами, смотрящими внутрь, и солидного вида забором с воротами. Такой непросматриваемый двор позволял спокойно выходить из здания, пользоваться гаражами, хранить автомобили под открытым небом. Буферная зона между спокойным и безопасным жильём и дикой улицей, внешним миром.

Андрей подошёл к зданию с левой стороны, там, где не было ворот в заборе, но его уже встречали: Виктор и Марина стояли за забором с внимательно оглядывали окружающие проходы. Виктор держал автомат Калашникова, Марина ограничилась пистолетом. Миры не встречала, но Андрей был уверен, что она уже давно его заметила и следит с третьего этажа.

Уже можно было снять маску, территорию рядом с домом они расчистили от трупов, но Андрей не хотел шуметь, потому объяснил жестами, что встречающим тоже следует надеть маски, так как с ним больной, и что они подойдут через три минуты. И всё так же бесшумно снова ушёл.

Полную экспедицию встречали уже все. В масках, перчатках, защитной одежде. Мира стояла без всего этого поодаль с лёгкой винтовкой на плече и скептически смотрела на то, как вносят носилки во внутренний двор. Марина, медсестра бывшего медцентра, была единственной кто подошёл и осмотрел больную. Пока мужчины покорно держали носилки, она провела беглый медосмотр, кивнула, видимо своим мыслям, и показала рукой, куда нести.

Так в этом закутке цивилизации стало семь здоровых человек и ещё один потенциальный член общины – но с крайне низкой вероятностью выживания.

Глава 2

– Нет! – Выкрикнула Вика и стукнула раскрытой ладонью по столу.

Они обсуждали можно впускать больных вирусом в их убежище, крепость. Точку зрения Андрея разделяли не все, шла довольно жаркая дискуссия, что же делать с такими людьми. Вопрос задевал за живое, потому все имели что сказать, отстаивали какие-то свои позиции.

Собрание проходило в конференц-зале (странно звучит это слово после пандемии) одного из офисов на третьем этаже в правом углу здания. Ирина, чью судьбу, в том числе, они обсуждали, лежала в лазарете в левом крыле и точно не могла слышать их споров. Шестеро членов общины сидели за овальным столом переговоров, а Андрей примостился на широком подоконнике. Он пока не принимал активного участия в споре, хотя и был его зачинщиком: пусть выговорятся, остынут, а в процессе можно узнать их мнения и, что важнее, их аргументы и причины их взглядов. Одним глазом он следил за дискуссией, а вторым смотрел на городской пейзаж за давно немытым окном.

Вид открывался на т-образный перекрёсток, заброшенный задолго до пандемии: разбитый асфальт проезжей части, вспученный асфальт тротуаров, несколько чахлых деревьев, только газонная трава радовала взгляд своей вечной зеленью – всё остальное ещё не проснулось этой скорбной для человечества весной. Последней весной человечества, подумал Андрей, звучит как оксюморон. Вид дома напротив хорошо сочетался с состоянием природы: грязный серый кирпич, неизвестно какого изначального цвета, старые деревянные немытые несколько лет окна (только пара мытых), никаких вывесок, никакой рекламы или декоративных украшений, уже брежневка со строгим минималистичным дизайном. Наискосок виден ещё один бизнес-центр, но новой постройки, а потому более соблазнительный для вандалов всех сортов. Стёкла разбиты, двери выломаны, местами видны черные языки копоти, на стоянке перед зданием валяются выброшенные из окон вещи, кажется, даже один труп. Это уже довольно далеко от убежища и всё равно там делать уже нечего, потому решили его не трогать – слишком подозрительно, если на большой площади будет слишком чисто. В их здании никто не умер – бизнес-центр закрыли в начале пандемии, а трупы из соседних домов Андрей с Виктором сложили и заперли в одном из подвалов, подальше от убежища.

Труп перед соседним бизнес-центром переключил мысли, Андрей начал прокручивать историю распространения инфекции. Учёные не успели выяснить, откуда вирус появился, с этим была проблема, но скоро стало не до неё. Дело в том, что вирус, попадая в организм, первые 7-10 дней практически никак себя не проявлял, не было симптомов, он неторопливо размножался и организм на него никак не реагировал. Было что-то в вирусе, что мешало иммунной системе распознать его как инородное тело. Но вирус медленно размножался и клетки, в которых он плодился, начинали выделять в кровь некое вещество. Оно не было токсичным, никак не влияло на организм, но когда концентрация достигала критической, вирус менял стратегию, становился агрессивным – летальный исход через 12-24 часа после первых симптомов с вероятностью более 95%. Но это не реальная летальность, а если сразу же начать лечить, оказывать серьёзную медицинскую помощь, то действительно можно вытащить процентов пять. Другое дело, что когда заболевших более 1% населения, как тут всех разместишь в больницах, а когда более 10%… Так что реальная летальность перевалила за 99,9%.

У Ирины была серьёзная профилактика, Михаил внимательно следил за симптомами и лечение начал как только, так сразу, потому у неё есть шансы выжить, хотя даже сейчас уход за ней был примитивный – не больница, а всего-то маленький частный медцентр на окраине города, совершенно не приспособлен к стационарному лечению и с одной медсестрой, без старшего медицинского персонала. Но за ней следят два человека, Михаил и Марина, ещё иногда Андрей, а за большинством умерших – никто.

Андрею повезло: он заболел рано, так как не берёгся, но, похоже, и форма болезни у него оказалась относительно лёгкая. Две недели в больнице и отпустили домой долечиваться. Ну как отпустили – больница просто перестала работать, больных слишком много, здоровых врачей и медсестёр – слишком мало, медикаментов совсем нет, да и трупы перестали вывозить. Так что лучше было держаться от больницы подальше.

Однако, не по характеру Андрея было сидеть дома. Обследовав соседние квартиры, он понял, что в своём доме ему делать больше нечего. Уже тогда, через пару дней после больницы, он начал думать об убежище, о том, как жить дальше. Ещё через пару дней, когда кончилось электричество, а с ним интернет, телефон, телевидение и радио, а, значит, и новости, он собрал минимальный набор вещей в столитровый туристический рюкзак и ушёл из дома, где начинало пованивать мертвечиной.

Бывший бизнес-центр вспомнился совершенно случайно, когда Андрей задумался о том, что нужно не просто здание, но и, желательно, небольшая открытая территория за забором. Сначала он подумал про немецкие двухэтажные домики около соседней станции метро, но решил, что они слишком уж маленькие. Для одного на пару лет ещё куда ни шло, но для общины, которую он планировал собрать, не подходят. Вот тогда ему вспомнился тот немного загадочный дом, совсем близко от него, где были свои гаражи и забор, за который он раньше ни разу не смог попасть.

Бизнес-центр оказался не пустующим. Марина, которая тут работала медсестрой, привела своего мужа, так как здесь было тихое место и она знала, что достаточно много медикаментов и прочих полезных вещей из соседних офисов. Они из ближайших магазинов натащили консервов, круп, макарон и других долго хранящихся продуктов. И, конечно, крепкого алкоголя два десятка ящиков. Хотели спокойно дожить оставшиеся пару месяцев, максимум полгода. Андрей им этого не дал, вылил в канализацию часть алкоголя, заставил работать, благоустраивать жильё.

Игоря с Викой они нашли, когда искали мебель в новодельные спальни. Они прятались в продуктовом магазине – чтобы ничего, кроме матраса не таскать. Пара не очень молодых школьных учителей не смогла адаптироваться к столь резко изменившемуся миру, они просто хотели, чтобы всего этого не было, чтобы всё закончилось. Ведь не может быть так, что везде так плохо, должны же откуда-то прийти и нам помочь. Если не из Москвы, то из Европы, или, ещё вероятнее, из Америки. Там-то всё должно быть хорошо, там медицина не чета нашей. Андрей смог их убедить, что ждать лучше не в магазине шаговой доступности, а в более комфортабельном убежище, где они смогут помочь другим, возможно, если к группе присоединятся дети, смогут вернуться к своей основной деятельности, передать свои знания.

Мира присоединилась последней. Её можно назвать чужестранкой, иноземкой, так как она раньше жила далеко – почти в четырёх километрах от крепости бизнес-центра. Зачем Андрей пошёл так далеко никто не знал, но догадывались, что всё дело в ностальгии… он тоже точно не знал зачем затеял этот длинный маршрут.

Знакомыми с детства дворами, тихими улицами, где между хрущёвками до сих пор сушится бельё – уже никому не нужное, серое от пыли и дождей. И где под деревьями можно было найти ещё свежие трупы людей, не смогших доползти до своих грязных и унылых парадных, тесных квартирок в разрушающихся домах. Потом срезать угол через кладбище, где меньше всего чувствуется веяние времени, а все трупы – под землёй. По мосту через речку, которая, наверное, впервые замёрзла зимой. Раньше в неё сливали тёплую воду какие-то заводы и даже в сильные морозы на ней не было льда и стоял стеной пар. Через некогда загруженную дорогу, где теперь летали только опавшие листья. Андрей шёл этим безлюдным путём, стараясь держаться ближе к деревьям и домам, чтобы меньше выделяться, и перед его глазами стоял тот мир, которого уже нет, которого уже не будет. Во всяком случае, при его жизни.

Дойдя до огромного торгового центра, тогда ещё относительно целого, Андрей отчётливо увидел заброшенную детскую площадку, которая когда-то стояла на месте этого гиганта из стекла и металла. Несколько повидавших жизнь горок прямо на песке, а рядом пустырь, куда иногда приезжали аттракционы ярмарочного типа. Он свернул через арку во двор соседнего дома, из окон которого открывался хороший вид на торговый центр, размашистый перекрёсток, проспект с широкой зелёной зоной и, если повезёт, на кусочек кладбища. Большой зелёный двор, с детским садом в центре, где он и встретил Миру: она в одноразовом прозрачном дождевике на длинное серое пальто, в жёлтых хозяйственных перчатках и высоких зелёных резиновых сапогах вытаскивала с территории детского сада труп охранника детсада. Маска закрывала всё лицо, волосы были убраны под капюшон, так что сначала Андрей не смог даже понять, мужчина перед ним или женщина.

Мира хотела сделать на базе детского сада жильё, где собиралась, подобно Андрею, создать общину. Забор есть, зелёные насаждения укрывают, не весь год, конечно, но всё равно, да и защищают от заразы. Пока никого не получилось завербовать в общину, хотя несколько человек проходили мимо в сторону центра (падальщики!), но Мира не отчаивалась и продолжала создавать условия для тех, кто мог бы присоединиться. Она уже довольно уютно обустроилась, весьма практично и рационально, но она не учла, что забор никого толком не остановит, все входы в детсад не перекрыть, окна нормально не защитить. Даже гимназия, что рядом в том же дворе была бы лучшим вариантом. Она не хотела уходить, хотя её взгляд говорил о том, что она поняла – её затея бесперспективная, мертворождённая, что она сможет тут продержаться только до первой банды. И хорошо, если это будут мародёры, а не вандалы, которые всё за собой сожгут.

Воспоминания об уговорах, объяснениях до сих пор плавают неприятной массой где-то внутри. Нельзя было оставлять Миру там, но и силой тащить – совершенно не вариант, она может постоять за себя. Пришлось оставаться ночевать, в этом промёрзшем, пустом детсаду в окружении некогда смешных, а сейчас скорее пугающих, зверей на стенах. Как говорится, утро вечера мудренее – утром Мира дала себя уговорить, хотя и долго упиралась по поводу того, что нужно взять. Хотела сразу же взять столько, что вдвоём не утащить. В обмен на обещание вернуться, она согласилась спрятать часть вещей в квартире. Перед возвращением они ещё заглянули в два ближайших отделения полиции – вдруг там осталось что-то ценное. Нашли один пистолет Макарова, который Андрей отдал ещё безоружной Мире.

Что же меня так зацепило, думал Андрей на обратном пути, почему я даже мысли не мог допустить, чтобы оставить Миру в этом её дурацком детском саду? Или не дурацком? Неплохая идея, между прочим, хотя школа была бы получше. Нет, плохая – ни защитить, ни обогреть толком нельзя. Большие объёмы воздуха, большие окна, тонкие стены… Да не о том же думаю. Мира, Мира… вроде девушка как девушка, но нет же не выходит из головы. Ну умная, начитанная, достаточно самоуверенная и за себя может постоять, хотя, казалось бы, при таком муже, можно было бы и расслабиться, стать… А муж умер, осталась одна и не растерялась, не устроила истерику. Вот как идёт: стройная, прямая, беды не согнули, походка как на показе мод. Одежда тоже хоть на подиум, стильно, но при этом практично. И не боится лезть головой в пекло… Чёрт!

– Стой!

Тут Андрей заметил, что обсуждение карантинных вопросов почти стихло, пора было возвращаться в настоящее. Он с лёгкостью соскочил с подоконника и вернулся в своё кресло за столом.

– Вы все молодцы, но говорите абстрактно, с теоретических точек зрения. Представьте, что вы находите в квартире больного человека. Вы тут же убежите из квартиры? Запомните её и вернётесь через месяц другой, чтобы спокойно обыскать, когда не будет опасности? Представьте, что вы встречаете ещё одного Дмитрия с Ириной. Что вы ему скажете? Простите, мы не можем принять вас в общину, мы не берём больных, это слишком опасно. Можете бросить её, оставить её как есть, всё равно не жилец, и прямо сейчас к нам приходите, Или дождитесь смерти вашей жены, потом приходите, мы никуда не денемся, запоминайте адрес. Так скажете?

Ответом ему была тишина.