Kitabı oku: «Краткая история Зимбабве с доколониальных времен до 1980 года», sayfa 5

В августе 1888 г. с «благословением» верховного комиссара по Южной Африке и губернатора Капской колонии Г. Робинсона, он посылает самых доверенных своих людей, партнеров Ч. Радда, Ф. Томпсона и Д. Магуайера к Лобенгуле в столицу ндебеле – Булавайо. На руках у них была рекомендация комиссар-резидента Бечуаналенда С. Шиппарда¹⁸⁷, который вел с Лобенгулой дружественную переписку, и вместе с тем еще в 1878 г., в лучших традициях британской дипломатии, обсуждал с Родсом захват Королевства¹⁸⁸. Послы всеми силами пытались предстать перед Лобенгулой честными, глубокоуважаемыми предпринимателями, которые оградят, в случае заключения договора, ндебеле от посягательств «бессовестных авантюристов»¹⁸⁹. Переговоры шли шесть недель, Лобенгула, понимая, что ничего хорошего из соглашения не выйдет противился им, но посланники Родса не могли потерпеть фиаско и продолжали натиск. К тому же на их удачу в качестве переводчика выступил Ч. Хелм, который за дополнительную плату просто врал Лобенгуле, не знавшего английского языка, о содержании договора. Его перевод выглядел так:

Британцы обязывались ежемесячно выплачивать Лобенгуле, а впоследствии и его наследникам 100 фунтов стерлингов, предоставить 1000 ружей, уже устаревшей на тот момент системы «Мартини – Генри» и 100 тысяч патронов к ним¹⁹⁰, а также одну канонерскую лодку¹⁹¹. Взамен им было нужно разрешение на добычу полезных ископаемых силами не более десяти человек. При чем эти 10 человек не должны будут копать вблизи населенных пунктов и обязаны подчинятся законам ндебеле¹⁹². Фактически же договор мог трактоваться Родсом, как угодно. На всякий случай на границе Королевства расположился отряд английских солдат, готовый продемонстрировать силу британской короны.

30 октября 1888 года, неожиданно для парламентеров Лобенгула уступил. Концессия состоялась.

Фотография "Концессии Радда" с Лобенгулой

Позже, через белых поселенцев, проживающих в Булавайо, периодически получающих корреспонденцию, Лобенгула узнал, что оказывается он отдал Родсу права на весь Машоналенд (земли, заселенные шона на севере страны, являвшиеся данниками Лобенгулы,). Обнаружив обман, правитель ндебеле пошел на экстраординарный шаг, отправив своих послов, в сопровождении двух европейцев в Лондон к королеве Британии¹⁹³. Хотя они и добрались до Лондона, и им был оказан добродушный прием, их скорее воспринимали как диковину – негров-посланников короля из далекой, богатой золотом страны Офир. Британское правительство и королева остались глухи к их словам, что, в принципе, не удивительно.

Лидер буров П. Крюгер, который также в свое время приезжал в Лондон, пытаясь добиться отмены аннексии Южно-Африканской республики (Трансвааль) перед первой Англо-бурской войной, ссылаясь на протест большинства буров и надеясь на справедливость, писал в своих мемуарах: «…Великобритания всегда остается верной себе: даже в своей заведомой неправоте она прибегает к трусливым уловками безвкусным аргументам, повторяя их до тех пор, пока все вокруг не начнут верить в ложь»¹⁹⁴.

Пауль Крюгер. Президент Южно-Африканской республики.

Отношения между Британией и ндебеле, очень верно охарактеризовал сам Лобенгула: «Видели вы когда-нибудь, как хамелеон охотится за мухой? Хамелеон становится позади мухи и некоторое время остается неподвижным, затем начинает осторожно и медленно продвигаться вперед, бесшумно переставляя одну ногу за другой. Наконец, приблизившись достаточно, он выбрасывает язык – и муха исчезает. Англия – хамелеон, а я – муха»¹⁹⁵.

В номере от 24 мая 1889 года русская газета «Биржевые ведомости» писала: «Речь идет о грандиозном проекте колонизации Африки, приписываемом британскому правительству. С этой целью уже образовалось общество капиталистов по образцу блаженной памяти Ост-Индской компании. Утверждают, что маркиз Солсбери разрешил этому обществу завладеть от имени Англии обширным пространством земли к северу и югу от реки Замбези, где не существует еще правильного правительства, следовательно, ничьи права не будут нарушены (мнение африканцев как видите не учитывается в «цивилизованном» обществе – выд. и прим. автора), и в то же время предстоит обширное поприще для всякого рода эксплуатации, на что, как известно, англичане большие мастера… Во главе вновь учреждаемого общества будут стоять главнейшие капиталисты Англии и Капских владений»¹⁹⁶.

Родс, заключив договор с Лобенгулой, получил право на хартию, привилегию от британской короны, означающую одобрение и поддержку на деятельность в данном регионе, а фактически его захват. Далее ему была нужна компания, которая смогла бы осуществить этот захват. Здесь стоит несколько остановиться на том моменте, почему именно компания осуществляла захват африканского государства, а не британское правительство напрямую. Дело в отсутствии ответственности короны за ее действия, в случае неудачи компании или ее столкновения с другими представителями европейских государств на континенте или крайней жестокости к чернокожему населению, репутация Великобритании страдала гораздо меньше, чем, если бы действия происходили непосредственно от нее. К тому же это был удачный способ, опираясь на средства частных предпринимателей, используя их инициативу, расширять колониальную империю. И другой важный момент – компания, завершив удачный захват, вкладывала свои финансы на развитие отраслей экономики региона, сама устанавливала торговые связи, подавляла восстания местных племен и пр., что требовало несравненно меньшей нагрузки на бюджет Империи. Однако, данная политика не означает, что британское правительство самоустранялось от вмешательства в дела компании, давая полную свободу действий. Периодически она нуждалась и в помощи британской короны. Опыт подобных компаний переняли и другие колониальные державы.

Итак, в октябре 1888 г. была создана знаменитая Британская Южно-Африканская компания (British South Africa Company (BSAC)). Ее первоначальный капитал составил 700 000 фунтов стерлингов в качестве первоначального капитала, из которых 500 000 фунтов стерлингов должны были пойти на строительство железной дороги и 200 000 фунтов стерлингов – на предварительное развитие страны. Кроме того, Родс согласился выделить из своих собственных средств 50 000 фунтов стерлингов на телеграфный аппарат и 4000 фунтов стерлингов на зарплату и расходы британского резидента в Матабелленде¹⁹⁷. За свою поддержку Г. Робинсон не был забыт, а скорее плата была обговорена заранее. Робинсон впоследствии стал одним из директоров Де Бирс, акционером Central Search Company и ее преемника, United Concessions Company, а в 1896 году – директором BSAC¹⁹⁸.

Не смотря на, казалось бы, достигнутый успех, перед Родсом стояли серьезные задачи, чтобы получить и реализовать хартию. Ему было необходимо убедить критически настроенных политиков, направить в нужном русле общественное мнение, подавить или призвать к сотрудничеству конкурентов. Для этого Родсу пришлось вести многочисленные переговоры, чтобы пополнить ряды управления компании английской знатью – передать им часть акций, подкупать прессу и пр. Но результат стоил того. Газеты сменили позицию на диаметрально противоположную, склонив на сторону Родса общественное мнение. О Родсе стали положительно писать и «Таймс» и «Сент Джеймс гезетт». Компанию пополнили такие именитые персоны, как барон Э. Гиффорд, лорд Сесил – сын премьер-министра Солсбери, бельгийский король Леопольд II, известный своей звериной жестокостью по отношению к черному населению Бельгийского Конго¹⁹⁹, лорд Эбекорн – сын вице-короля Ирландии и др.²⁰⁰ Компания взяла на себя обязательства по постройке железнодорожной и телеграфной линии до Замбези, что обеспечило ее дополнительным финансированием. Сыграли свою роль и мифы о стране Офир, о втором Ранде (Витватерсранд), слухи о зимбабвийском плато как об «одном огромном золотом рифе»²⁰¹.

В мае 1889 г. британское географическое общество рекомендовало компанию Родса для освоения африканских территорий. А уже 29 октября 1889 г. хартия была подписана Королевой Викторией²⁰². В ней предписывалось, что компания вправе использовать «все выгоды от упомянутых концессий». Она имеет право на организацию своего административного аппарата, полиции, создание банков, акционерных обществ, выдавать концессии, распоряжаться по-своему усмотрению землей, за исключением передачи ее другому государству. Также было сказано, что компания обязана поддерживать мир и порядок, ликвидировать все формы рабовладения, не вмешиваться в религиозные дела племен, не продавать им спиртное и пр.²⁰³ Реально же, все чернокожее население, попадающее в лоно Британской Южно-Африканской компании, никаких прав не имело. Вот высказывания некоторых именитых англичан по поводу завоеванных рас британских колоний. Сэр Чарлз Дилк и Герберт Джордж Уэллс: «голые варвары… спаслись от истребления, потому что европейцы не могли постоянно жить в их климате [в Индии]»; «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение» (эта фраза принадлежит никому иному как самому Г. Дж. Уэллсу)²⁰⁴. В 1919 г. имперское колониальное ведомство Германии в ответ на версальский диктат выдвинуло следующий довод: «Англичане, имеющие опыт Южной Африки», не отрицают того, что «учитывая характер… туземцев, необходимо применять самые жесткие средства их подавления для поддержания дисциплины и порядка»²⁰⁵.

В британских доминионах, получивших самоуправление, – таких как Австралия или Британская Колумбия (Канада), цветные представители населения были лишены права голоса. Именно в Британской Северной Америке – в Ванкувере, в 1892 г. впервые отмечено использование расовой ненависти как мотива для разработки законов, оскорбляющих и унижающих «небелых», и более того – можно проследить, как здесь начал зарождаться лексикон расовой ненависти, предвосхитивший словарь антисемитского «Der Sturmer» Юлиуса Штрайхера: «небелый» (понятия «неариец» еще не было) – «оскорбительное ругательство, означающее в лучшем случае «грязный переносчик заразы»»²⁰⁶.

Представления о неравенстве рас были распространены не только среди британцев, речь идет о всем Старом свете. Однако колониальная империя англичан отличилась наибольшей масштабностью и присущей ей жестокостью. Уничтожение индейцев в Северной Америке, геноцид аборигенов в Австралии²⁰⁷, Тасмании, неоднократное уничтожение (как минимум два явных примера – завоевание Кромвелем Ирландии и бездействие Лондона во время «Великого голода») и продажа в рабство ирландцев, концентрационные лагеря для буров в период Англо-Бурской войны, вот далеко не весь перечень злодеяний империалистов. И здесь прослеживалась не только инициатива правительства, зачастую британские подданные в колониях разделяли взгляды властей, с энтузиазмом принимаю участия в расправах над «туземцами». По словам историка Алана Мурхеда: «В Тасмании они (аборигены) были поголовно истреблены… поселенцами… и каторжниками… все они жаждали получить землю, и никто из них не собирался позволить чёрным препятствовать этому»²⁰⁸. «Охота за черными была любимым спортом колонистов. Выбирали день и приглашали соседей с их семьями на пикник… после обеда джентльмены брали ружья и собак и в сопровождении 2–3 слуг из ссыльных отправлялись в лес искать черных. Охотники возвращались с триумфом, если им удавалось подстрелить женщину или 1–2 мужчин»²⁰⁹. Перспективы ндебеле и шона были печальны, однако им повезло больше, колонизаторы нуждались в дешевой рабочей силе, так что африканцы «оказались полезны».

20 декабря 1889 г. в соответствии с хартией был принят Устав Британской Южно-Африканской компании. В нем прописывалось, что «главным объектом деятельности британской BSAC является регион Южной Африки, расположенный непосредственно к северу от британского Бечуаналенда и к северу и западу от Южноафриканской Республики и к западу от португальских владений». Т. е. BCAS претендовала не только на междуречье Замбези – Лимпопо, но и дальше на север. Также в уставе было четко прописано: «Компания всегда будет и остается британской по своему характеру и территориальной принадлежности, будет иметь свой главный офис в Великобритании, а главным представителем компании в Южной Африке и директорами всегда будут британские подданные естественного происхождения или лица, которые были натурализованы в качестве британских подданных или в соответствии с актом парламента нашего Соединенного Королевства»²¹⁰.

Получив желанную хартию, BSAC разработала свой флаг, герб и девиз, свои гербовые и почтовые марки²¹¹. Также вскоре начался выпуск акций компании, продажа которых принесла высокую прибыль.

Почтовая марка с гербом BSAC

Флаг с эмблемой Британской Южно-Африканской компании

Для осуществления своих захватнических планов в 1890 г. С. Родс занимает пост премьер-министра Капской колонии.

В начале февраля 1890 г. в Булавайо прибыло посольство королевы – трое рослых гвардейцев в яркой красной форме, металлических кирасах и высоких шапках. Они привезли уведомления о поддержке компании Королевой и о назначении в Булавайо английского резидента²¹². Начались долгие переговоры с Лобенгулой о допуске англичан на территорию его государства.

Тем временем уже велась подготовка к вторжению в независимости от решения правителя ндебеле. Создавались отряды двух типов. Конная полиция привилегированной компании численностью около пятисот человек. И так называемые «пионеры», т. е. золотоискатели и поселенцы. Правда разница между ними была малозаметна, они получали одинаковое жалование, по семь с половиной шиллингов в день, а после успеха предприятия по три тысячи акров земли (1200 гектаров),²¹³ и 15 горнодобывающих претензий. Этнический состав авантюристов был практически однороден, большинство составляли англичане, но по социальному происхождению присутствовал колоссальный разброс, рядом с выходцами из рабочего класса стояли потомки знатных семей.

Первоначально С. Родс, еще в 1889 г., планировал распространить сведения, о якобы готовившемся Лобенгулой нападении на соседнее племя бамангватов, а затем, использовав эту дезинформацию как повод, силами в пятисот человек захватить столицу Матабелленда – Булавайо, пленить или убить Лобенгулу. Однако, нанятый им человек проболтался, выпив лишнего. Сведения о плане дошли до Генри Лоха, верховного комиссара Южной Африки, который не разделял уверенности Родса. Данный план пришлось отложить в сторону.

28 июня 1890 г. из Бечуаналенда выдвинулась «Колонна пионеров» под предводительством 23-х летнего авантюриста Фрэнка Джонсона, в ее составе находился, позже ставший знаменитым, Фредерик Селус. Колонна состояла из 180 колонистов, 62 фургонов и 200 добровольцев (которые в конечном итоге сформировали ядро того, что стало Британской Южно-Африканской полицией (BSAP)). Затем к колонне присоединилась еще одна группа из 110 человек, 16 фургонов, 250 голов крупного рогатого скота и 130 запасных лошадей. Они были вооружены винтовками Мартини-Генри, револьверами, семифунтовыми полевыми пушками и пулеметами системы Максима. Также в их распоряжении находился электрический прожектор, который они использовали для устрашения воинов матабеле, следящих за колонной²¹⁴.

Офицеры "Колонны пионеров"

Учитывая позицию Лобенгулы и недавний раскрывшийся план по захвату Булавайо, Родс с подельниками решили временно не вступать конфликт с ндебеле, обойдя их земли с юга и востока, где в трехстах – четырехстах километрах от столицы Лобенгулы на территориях проживания шона (под общим названием Машоналенд) создать укрепленные форты для дальнейших действий. Данный поход не представлялся «легкой прогулкой», – тропические болезни, ядовитые змеи, пауки, клещи, муха цеце, нападения диких зверей, банальная жара и жажда, постоянная угроза нападения воинов ндебеле. Однако желание разбогатеть было сильнее возможных угроз. Примечательно, что среди этой первой группы колонистов были и женщины, правда их «можно было пересчитать по пальцам»²¹⁵.

К сентябрю 1890 г. порядком поредевшая колонна соорудила 4 форта к востоку от Булавайо. Первый форт Тули, затем Виктория, в честь королевы, Чартер, в честь компании и последний Солсбери, в честь английского премьер-министра, который впоследствии, превратившись в город, стал столицей Родезии²¹⁶. Эти форты стали опорными точками компании и пионеров, символами колонизации.

Лейтенант Эдвард Тиндейл-Бискоу поднимает Юнион Джек на холме с видом на Форт Солсбери утром 12 сентября 1890 года.

Сами шона этому вторжению не оказали организованного сопротивления. Многие из них воспринимали колонну первопроходцев просто как большую группу торговцев и золотоискателей, которая уйдет, как только ее коммерческие желания будут удовлетворены, как до это делали португальцы и другие торговцы. Отсутствие организованного сопротивления привело Артура Кеппел-Джонса к утверждению, что белые поселенцы «оккупировали» Машоналенд, а затем «завоевали» Матабелленд²¹⁷. Эта точка зрения игнорирует рассеянное сопротивление Шона трудовой мобилизации и сбору налогов. Сообщества Шона не могли видеть в этих действиях и требованиях логики BSAC, так как не считали себя покоренными. Более того у шона на руках было оружие, в том числе и огнестрельное, что подчеркивает их фактическую независимость²¹⁸. Как писал Т. О. Рейнджер:

«В Машоналенде компания на первом этапе видела своей главной целью в поддержке и расширении экономической деятельности пионеров. Ее работа ограничивалась поддержкой поселенцев посредством карательных экспедиций и в привлечении работников для принудительного труда»²¹⁹.

Тем не менее успех похода бурно отразился в британской прессе, прославляющей богатство региона. Южноафриканская привилегированная компания в конце 1890 г. издает «Меморандум об условиях, на основании которых желающим разрешается изыскивать минералы и металлы в Машоналенде». Согласно нему любой желающий мог получить лицензию компании, которая предоставляла ему право на один аллювиальный участок размером 150 на 150 футов (45 × 45 м) и десять участков по 150 на 400 футов (45 × 120 м) – в районах расположения золотоносных жил. Купивший лицензию, обязывался подчиняться законам компании, отдавать 50 процентов прибыли и по 10 шиллингов в месяц²²⁰.

С. Родс пользуясь благожелательным настроем СМИ и общества объявил, что европейцев ждут участки для десяти тысяч ферм, изобилие туземной рабочей силы и радушием ндебеле и шона. В будущую Родезию потянулись колонисты.

Конечно, вопреки рекламе, поселенцев ожидало множество трудностей. Они жили в хижинах с небольшим количеством мебели, а основные предметы домашнего обихода были недоступны. Не было стекла для окон. Дверь была настоящей роскошью²²¹. Лучшее, что есть из еды – консервы²²².

Также далеко не все колонисты впоследствии разбогатели. Младшие сыны английских лордов, желая добиться славы и собственного состояния, нередко теряли на Юге Африки свои последние материальные средства. Так лорд Генри Полет, предстал перед узнавшим его человеком – босым²²³. Тем не менее, возможность разбогатеть, жажда приключений, бегство от проблем с законом, безысходность на родине и прочие всевозможные причины, заставляли людей рискнуть.

К концу 1891 г. число колонистов составляло 1500–1700 человек²²⁴, в то время как ндебеле и шона вместе до полумиллиона²²⁵.

Лобенгула, оказавшийся в отчаянном положении, попытался сыграть на противоречиях колониальных держав. При условии выплаты 1 тыс. ф. ст. единовременно и 500 ф. ст. ежегодно он предоставил немецкому финансисту Э. Липперту концессию на создание фермерских хозяйств, строительство городов и использование пастбищ. Однако германское правительство не поддержало Липперта, и его концессия была продана Ротшильдам, а те перепродали ее BSAC, закрепив «права» на Машоналенд за компанией²²⁶. Примечательно, что Липперт являлся двоюродным братом Бейта – компаньона, друга и советника Родса²²⁷, что делает недвусмысленный намек на изначально запланированное действие.

Известие о перепродаже сильнейшим образом подогрело воинственные настроения среди подданых ндебеле. Лобенгула в очередной раз оказался между двух огней, с одной стороны его воины жаждали войны, с другой Компания, за которой стоит вся мощь Британской империи, король понимал, в этой войне ему не победить.

В 1893 г. давно зревший конфликт между ндебеле и пионерами перерос в вооруженное противостояние. Эта борьба вошла в историю, как Первая война Матабеле. При оценке силы противников можно натолкнуться на данные, что войско Лобенгулы насчитывало 80 тысяч копейщиков и 20 тысяч стрелков, вооруженных винтовками Мартини-Генри. Однако эти цифры не выдерживают никакой критики, особенно если сопоставить их с численностью колониальной полиции и колонистов. Африканцы их бы просто смяли. На деле общая численность населения ндебеле по оценкам европейских наблюдателей составляла чуть более 100 000 человек²²⁸, из них в полках Лобенгулы могли выступить около 16 тысяч человек²²⁹, это максимум, учитывая, что войска были ослаблены неудачным походом на северный берег Замбези и поражена эпидемией оспы. Не смотря на наличие огнестрельного оружия (1500–2000 винтовок и карабинов) и патронов, отсутствие обучения и должного ухода, делали его малоэффективным в руках туземцев, поэтому их основным оружием по-прежнему был ассегай.

Этой силе Британская Южно-Африканская компания могла противопоставить всего 750 человек полиции и чуть большее число колонистов – добровольцев и союзников из народа тсвана. Для вспомогательных работ были мобилизованы шона²³⁰.

Поводом для войны стал рейд военного отряда ндебеле на взбунтовавшегося вассала – одного из вождей Машоналенда, который объявил, что теперь находится под защитой колонистов. В этом рейде воины Лобенгулы имели четкие инструкции о запрете каких-либо столкновений с «белыми». Хотя ндебеле удалось покарать восставших шона, подоспевший отряд европейцев вынудил их отступить, воины Лобенгулы понесли потери только убитыми в 40 человек. Восстание данников из шона вероятно также было спровоцировано администрацией BSAC всячески подогревавшей настроения против ндебеле²³¹, и не только в русле традиционной политики «разделяй и властвуй», речь идет о специально подготовленной провокации. Россказни про «кровавых дикарей» ндебеле и необходимость защиты шона несостоятельны по многим причинам, но самая циничная из них – набеги на шона самих колонистов, в т. ч. ради обычного грабежа.

Интересную интерпретацию провокации Родса дает П. Крюгер: «Пребывая в уверенности, что Матабелленд обладает ценными золотыми месторождениями, Родс преступил к его аннексии. Для этого он должен был вовлечь Лобенгулу в войну, и это ему удалось. Именно Родс через своего администратора сообщил Лобенгуле, что машона украли у него скот и что его долг наказать воров. Лобенгула сразу же отправил свой отряд, как это было принято в таких случаях, чтобы отомстить за ограбление. Родс использовал этот факт в качестве предлога, потребовав наказания Лобенгулы «из-за резни машона». Была ли правда в этом утверждении или нет, неизвестно. Одно можно сказать наверняка: у Родса был свой путь и своя война»²³².

Не смотря на разницу в цивилизационном развитии Лобенгула не был «дикарем, меняющим соплеменников на бусы», он прекрасно осознавал, что вооруженный конфликт с колонистами закончится не в его пользу. Слишком велико было отставание в технологиях, и, прежде всего, в средствах уничтожения других людей. Поэтому, не смотря на высокомерное отношение белых и набеги пионеров на данников-шона, правитель ндебеле всячески старался избежать прямого столкновения. В свою очередь для британцев государство Лобенгулы было соперником, препятствием, мешающим дальнейшему продвижению и развитию.

Достаточно укрепившись и получив повод для войны, глава администрации колонистов Машоналенда Л. С. Джемесон²³³, после консультации с Родсом начал готовить вторжение в Матабелленд.

10 июля Джемесон послал Лобенгуле письмо, а фактически ультиматум о запрете его воинам пересекать границу. Ни в одном соглашении не было и слова про какую-либо границу, тем более что Лобенгула считал все эти земли своими. Под границей, учитывая целенаправленность постановки ультиматума, Джемесон скорее всего предполагал земли заселенными преимущественно ндебеле. Соответственно Машоналенд, в его понимании, принадлежал Короне и Компании.

Одновременно с приготовлениями к началу войны, активно обрабатывалось британское общество. В Лондон потоком шли сообщения об атаках ндебелов на шона и поселенцев. Аналогичные речи шли от заинтересованных лиц в британском парламенте. Э. Ашмед-Бартлетт, консерватор в Палате Общин, восклицал:

«Почему, наконец, правительство не даст Привилегированной компании свободу рук, чтобы покончить с атаками матабелов?»²³⁴.

Для увеличения численности своих вооруженных сил Компания обещала каждому добровольцу после войны по шесть тысяч акров земли под ферму (2 500 га), по пятнадцать – двадцать горнорудных и по пять аллювиальных участков²³⁵.

16 октября 1893 года колонна из сил Британской Южно-Африканской полиции (BSAP) вышла из форта Солсбери по направлению в Матабелленд. В ней насчитывалось 700 человек и неизвестное число добровольцев и мобилизованной прислуги из африканцев, при поддержке пяти пулеметов Максима. В это же время из Бечуаналенда в поддержку колонистам выдвинулось пятьсот английских солдат и офицеров, совместно с воинами Камы, вождя племени ботсванов (тсвана)²³⁶, по пути грабя и сжигая деревни ндебелов. Лобенгула предпринял еще одну попытку договориться с европейцами, отправив посольство во главе с тремя индунами. Однако оно было обречено на провал, не для того началась война. Посольство, вопреки всем дипломатическим нормам, по прибытию в поселение пионеров было схвачено, а тех, кто сопротивлялся убили, в очередной раз показав, что европейские нормы действуют только для европейцев.

25 октября на реке Шангани навстречу колонистам выступило войско матабеле из 3500 (А. Б. Давидсон пишет о 5000²³⁷) человек. По доколониальным меркам армия Лобенгула была сильна, но отсутствие должной выучки во владении огнестрельным оружием, а также актуального опыта (сражения Мзиликази с бурами не берутся в расчет, т. к. события произошли достаточно давно, а у ндебеле отсутствовала письменность, так что от тех битв остались только устные предания, да отдельные воспоминания редких стариков, что не могло оказать достаточного влияния на тактику боя) ведения войны с европейцами привел к сокрушительному поражению. Полной неожиданностью для ндебеле стали пулеметы, ужасающее действие оружия такого типа войска Лобенгулы увидели впервые. В результате атаки, где обороняющиеся смогли наилучшим образом продемонстрировать преимущества нового оружия, матабеле потеряли в зависимости от исследований 500–1500 воинов убитыми, при 4 человек у колонистов²³⁸.

Повторную попытку атаки войска Лобенгулы предприняли 1 ноября. На этот раз колонистов атаковало по мнению британского исследователя Я. Кнайта 6000 воинов и 2000 стрелков, что обеспечивало значительный перевес в живой силе. Однако эти цифры спорны, особенно касаясь 2000 стрелков, которых почему-то не использовали в первом сражении. Тем не менее ндебеле по-прежнему нечего было противопоставить пулеметам BSAC. Матабеле понесли потери в 1000–2500 человек²³⁹. Лобенгула, узнав об этом поражении бежал из своей столицы – Булавайо, предварительно предав ее огню²⁴⁰. Англичане 4 ноября вошли еще в охваченный пламенем город.

В то время, когда британцы проходили по остаткам Булавайо, другая часть войска Лобенгулы атаковала колонну английских правительственных войск, шедшую из Бечуаналенда. Как и в предыдущих случаях атака была отбита с незначительными потерями у обороняющихся²⁴¹.

Взяв город, британцы выделили из общих сил большой отряд для преследования Лобенгулы с остатками его деморализованного войска. Около 470 человек с тремя пулеметами Максима под командованием майора Форбса направились на поиски короля матабеле²⁴². Из-за сложных погодных условий и местности погоня затягивалась, и только 3 декабря разведывательный отряд под командованием майора Уилсона смог достигнуть Лобенгулы. Из-за тактических просчетов, ошибок в разведке и переоценки своих сил, этот немногочисленный отряд, «усиленный» подкреплением капитана Борроу, а в итоге составивший всего 37 человек²⁴³ был незаметно окружен значительно превосходящими силами матабеле, в то время как река Шангани, в результате непрекращающихся дождей сильно разлилась, отрезав белых храбрецов от основных сил²⁴⁴. Не сложно догадаться, что у «Патруля Шангани», как сейчас принято его называть, не было шансов, но надо отдать им должное, сражались воины достойно. Как сказал один из военачальников матабеле: «Белые люди умерли так храбро, что мы не стали бы относиться к ним так же, как к трусливым машонам и другим»²⁴⁵. Т. е. не уродовали тела, а оставили их нетронутыми. А другому воину ндебеле приписывается фраза: «Это были мужчины среди людей, как и отцы их были мужчинами до них»²⁴⁶. Из 37 человек, погибло 34, трое выживших были отправлены за подкреплением к основным силам, что и спасло им жизнь. В свою очередь матабеле потеряли около 400 человек убитыми²⁴⁷.

Опасаясь переходить реку под защитой матабеле на другом берегу, колонисты отправились назад в Булавайо, постоянно подвергаясь партизанским атакам воинов Лобенгулы. Поражение на реке Шангани и последующее отступление стали для майора Форбса настоящим ударом, и он самоустранился от командования, передав полномочия коменданту Раффу²⁴⁸, который успешно справился с задачей, вернув отряд колонистов в Булавайо, за что в последствии получил благодарность самого С. Родса²⁴⁹.

«Битва при Шангани». Рисунок Ричарда Кейтона Вудвилла-младшего

Трудно назвать победу на р. Шангани большим успехом, серьезные потери и проигранные сражения, сильнейшим образом подорвали боевой дух матабеле. А смерть Лобенгулы от оспы 22 или 23 января 1894 окончательно подорвала веру в победу. Пришедший к власти самый старший, в том числе и в прямом смысле, вождь Мьяан был вынужден заключить мир. Пожилой человек, потерявший своего единственного сына в этой войне²⁵⁰, после череды разгромных поражений видел бесперспективность дальнейшего сопротивления.

Победа позволила Родсу устранить соперника в регионе, расширить подконтрольные территории, подчинить своей воле матабеле, и беспрепятственно продолжить строительство железной дороги Кейптаун – Каир. Примечательно, что впоследствии она так и не была достроена. Также война с матабеле стала первой войной, где был продемонстрирован в условиях реальных боевых действий пулемет Максима. Что говорить, он показал свою высокую эффективность и ошеломляющий психологический эффект, которые испытали на себе воины Лобенгулы.