Kitabı oku: «Пламя надежды», sayfa 7
Глава 19
– Ты здесь? – почти шёпотом спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.
«Само собой».
После этих слов уже чувствую, как сердцебиение успокаивается, приводя всю внутреннюю систему жизнеобеспечения к нормальному состоянию.
В кромешной темноте я слышу лишь голос. Мужской, безмятежный и спокойный голос, который разносится эхом по всему невесомому и холодному пространству вокруг меня. Только это не пугающий звук, а наоборот, такой уже привычный и родной, что мне хочется, чтобы он не прекращался и не покидал меня здесь. Я понимаю, что сейчас нахожусь где-то без сознания. Только так могу слышать и говорить с этим… человеком? Духом? Со своим подсознанием?
Я не уверена, кто или что это. Но кем бы он ни был, он не бросает меня и всячески старается подбадривать в этом одиноком и жутком месте, направляя в нужную сторону, чтобы вновь прийти в себя.
Но сейчас я не хочу туда, ведь помню, что упала прямо перед целой толпой коллег и…
«Тебе стыдно за то, что стало плохо?» – вновь слышится голос из неоткуда.
Не знаю, что ему ответить на это…
Знаю, что это глупо звучит, но я всё испортила. Опять.
Я пытаюсь присесть и подтягиваю ноги к себе, кладя подбородок на колени.
Что же я за работник, если от меня одни неприятности?
«Прекрати корить себя. Это не твоя вина».
– Тогда чья?
Уже начинаю пожимать плечами в подтверждении своих слов, после длительного молчания этого голоса. Даже моё подсознание, кажется, понимает, что все проблемы от меня, раз не может ответить на это. Ведь себя не обманешь.
Даже взять эту чёртову фотосессию. Ну что могло пойти не так?
«Перетянутый корсет, как на кукле», – мужской голос отзывается с нотками раздражения.
Это верно подмечено.
Только я не хотела расстраивать их, не хотела, чтобы всё было зря. Ведь они провели огромную работу, и получилось до безумия красиво. Но это… не моё. Все эти роскошные платья, тонны косметики и высокие каблуки больше подходят Молли, нежели мне с моими привычными кедами и джинсами.
Лой был так рад, что вся команда не зря это организовывала, и все так суетились надо мной, что…
«Он рад только одному – новой симпатичной жертве в объективе камер».
Утыкаясь лицом в колени, чувствую, как кто-то ласково и успокаивающе поглаживает меня по спине, хотя сто процентов знаю, что рядом – никого. Просто подсознание старается вернуть меня в чувства уже в реальности. Эти прикосновения больше исходят изнутри, чем действительно реальны.
Может, это просто самовнушение, но оно согревает сильнее, чем горячий чай и плед вместе взятые в непогоду, точно так же успокаивая сильнее, чем лучшие транквилизаторы. Не знаю, что было бы со мной, если бы не оно. Этот голос внутри буквально заставляет меня жить, когда в последнее время сил на это становится всё меньше, и я не хочу выбираться отсюда.
– Спасибо тебе, – вырывается у меня от нахлынувшей внутри благодарности.
«За что?» – эхом отдаётся голос чуть ближе ко мне, становясь от этого громче.
– За всё. Что не бросаешь меня здесь одну.
«Ты можешь выбраться отсюда в любой момент, ты же помнишь это».
Я лишь рефлекторно киваю, но знаю, что этот кто-то или что-то видит. Не знаю как, но точно видит. И я не хочу уходить, по крайней мере, не сейчас.
«Ты не хочешь возвращаться в принципе или боишься оказаться посреди фотостудии с кучей окружающих тебя людей?»
Я усмехаюсь, потому что он, как всегда, прав. Прав в обоих случаях.
Все эти проблемы с утра сыпятся на меня, словно с огромной горы сходят многотонные валуны и летят ровным счётом мне на голову.
Сначала парень, к которому я начинаю испытывать тёплые чувства где-то глубоко внутри, оказывается в роли одного из управляющих компании. Затем вторым управляющим становится тот самый наглый врун-затейник, чья таинственность раздражает меня даже больше, чем его должность. А сверху на всё это накладывается ещё и Лой со своими неудобными вещами и акробатическими номерами. Кажется, что у меня уже не осталось моральных сил бороться с этим, и просто хочу всё отпустить.
«Тебе не о чем переживать, ты их не увидишь».
– Как это понимать? – удивляюсь я.
«По крайней мере, некоторых, сегодня точно».
– Но…
«Тебе пора возвращаться, Агнесс. Ты уже слишком часто находишься здесь».
Голос звучит мягко, но в то же время настойчиво, попутно каким-то образом подталкивая меня, чтобы я поднялась с невесомого пола.
– Но я не хочу…
В ответ лишь длительное молчание. И уже начинаю замечать, как пространство вокруг меня становится светлее.
Хотя как это возможно, если я этого не хочу?
Обычно только я могла вызывать своё пробуждение. Как моё подсознание может это делать без моего участия?
– Почему я не помню всего этого там? Мы ещё встретимся?
«Да».
Незримый мужской голос звучит всё тише и тише.
«Но, надеюсь, что больше не здесь», – отвечает тот.
– Постой, скажи хоть кто ты? Или ты… просто моё воображение?
Я путаюсь в своих же мыслях и догадках, как голос раздаётся в последний раз, перед тем, как всё озаряется ярким светом:
«Агнесс».
Глава 20
– Агнесс.
Кажется, это никогда не закончится, думаю я, постепенно приходя в себя после очередного обморока за последнюю неделю.
Какой это по счёту? Пятый? Седьмой?
Я сбилась ещё с прошлой пятницы, когда Молли чуть не застукала меня не в лучшем состоянии в ванной.
– Агнесс.
Мужской голос вновь тихо называет моё имя.
Но я боюсь.
Боюсь, что, открыв глаза, увижу перед собой целую кучу медработников и коллег, а во главе них – Лой. И я больше не чувствую давления в области талии. Что это значит? Они раздели меня и сейчас я голая перед всеми или тело онемело настолько, что даже больше не чувствую его?
– Ты можешь открыть их, всё хорошо.
Доверившись тому, кто это говорит, я начинаю медленно открывать глаза, как желание закрыть их вновь залетает с неимоверной скоростью.
– Ты? – пялюсь я на Кейдана, будто передо мной призрак. – То есть… Вы?
Я начинаю осматриваться. Передо мной уже знакомый чёрный диван и огромный стол из белого дерева, освещённый послеобеденным ярко-оранжевым солнцем через панорамные окна.
Кейдан делает вид, что не замечает моей оплошности, и спрашивает:
– Как ты?
Он сидит на подлокотнике возле моей головы, когда я стараюсь быстрее сесть и вижу на полу свой порванный корсет. Оглядывая себя, замечаю все эти многочисленные слои юбок, но без шнуровки, и чёрную длинную рубашку, под которой, собственно, ничего.
Господин Ригс-старший замечает моё замешательство и смущение, потому что уже добавляет:
– Нет, сначала надел на тебя рубашку.
В любом другом случае я бы начала возмущаться, но не сейчас, когда моя голова до сих пор никак не отойдёт, как после катания на американских горках, после нескольких подряд мёртвых петель.
– Спасибо вам. Я, пожалуй, пойду…
И начинаю вставать.
– Ты уверена, что твоя одежда тебе не нужна?
Он бросает взгляд на своё кресло, на котором висит юбка, блузка и остальные личные вещи, что я сняла для съёмок у Лоя.
– О… эм… Да, спасибо, – слегка киваю и направляюсь, чтобы забрать их и уйти.
– Ты можешь переодеться здесь. Сюда никто не войдёт.
Я подбираю слова помягче, которые можно было бы сказать и ехидному парню с вечеринки, и боссу одновременно, только он добавляет быстрее, с усмешкой осматривая меня до ног:
– Но ты можешь выйти в общий коридор так и…
– Хорошо! Хорошо.
Я останавливаю его, спрашивая, где можно переодеться, на что он только отворачивается и говорит, что постарается не подглядывать.
У меня вырывается истерический смешок, а брови взлетают вверх, когда тот просто разворачивается лицом к двери и начинает описывать то, что видит на ней стрёмную ручку, которая никогда ему не нравилась, а его младший брат – заноза.
Надев всё, кроме блузки, в активном – в очень активном – темпе, перед глазами опять начинает расплываться вся комната, и, может, поэтому я опираюсь на стол рукой, стоя лицом к окну, немного громче и неуклюже, чем планировалось.
– Всё в порядке?
В голосе Кейдана слышится отдалённое беспокойство, но он не оборачивается.
– Д-да, д…
Дыхание вновь перехватывает, и, чувствуя удушье, начинаю хватать ртом воздух чаще. Всё тело становится непослушным, словно немеет, и кажется, что в него одновременно впиваются тысячи острых игл. В ушах стоит такой звон, будто я нахожусь рядом с реактивным двигателем в момент его запуска.
– К-кей…
Предвкушая новую волну помутнения, я пытаюсь позвать его, но мой голос звучит слабо, и даже не надеюсь, что он услышит. Однако парень подхватывает меня за талию так быстро, что не успеваю я закончить свою мысль и вновь рухнуть, когда ноги уже задрожали.
– Я держу тебя.
Кейдан придерживает, помогая идти самой, но, видя, как мне тяжело это даётся, осторожно берёт на руки и несёт к дивану.
– Как давно у тебя это?
Я не отвечаю, пытаясь сдержать резкий прилив тошноты. Во рту скопилось необычайно много жидкости, что кажется, я сделала большой глоток воды, но проглотить забыла. От этой мысли становится противно.
– Агнесс, когда это началось? Ты обращалась в больницу?
Он садится на корточки возле меня и пытается погладить по оголённой спине, когда сразу же отдёргивает руку, морщась от боли.
– Что за…?
В недоумении Кейдан поднимается и спешит осмотреть то место, где только что была его рука; начав неистово ругаться и ходить по комнате, уже пугаюсь я.
– Что… там? Что такое?
Следя за ним, нервозность и паника во мне только усиливаются, особенно когда тот с силой смахивает высокую и наверняка раритетную вазу с живыми цветами с тумбы, разбивая её вдребезги.
– Никуда не уходи! – бросает Кейдан, выходя из кабинета и чуть не снеся дверь с петель.
Что происходит?
Куда он ушёл?
Что вообще всё это значит?
Боясь, что он приведёт кого-то сюда и все будут пялиться на мой бюстгальтер, я добираюсь до стола, по пути опираясь обо всё, до чего могу дотянуться руками, и пытаюсь натянуть блузку. Когда застёгиваю последнюю пуговицу и завязываю узелок на оборках на воротнике, перед глазами вновь появляются знакомые до боли точки. Их становится так много, что всё начинает темнеть. Я снова хочу ухватиться за стол, но вместо этого опираюсь на кого-то большого и дурно пахнущего.
– Я велел тебе сидеть на месте, – парень яростно причитает, когда повторно оттаскивает меня на руках к дивану.
Но я слышу в комнате кого-то ещё, кто-то быстро цокает каблуками туда-сюда.
– Дайте посмотреть!
Это… Миссис Фисч?
Из-за чёрной пелены перед глазами паническая атака подступает неимоверно близко.
– Закрой глаза, детка, всё будет хорошо.
Женщина начинает поглаживать меня по голове, и от неё тоже исходит эта неистовая вонь.
Что это за запах?
Дышать невозможно. Не сравнится даже с сероводородной бомбой вместе с гнилью, обрушенной у меня под носом.
Она оголяет моё правое плечо и что-то шепчет себе под нос, чего я разобрать не могу. Пробует ещё и ещё, но то, что задумалось, видимо, у неё не выходит, и Кейдан вновь ругается.
– Выпей, это немного поможет.
Женщина даёт мне бокал, и это так же сильно смердит, что сравнения с чем-то столь вонючим на ум не приходит. Даже самые зловонные места, такие как помойная яма или прорванный канализационный люк, кажутся приятными в сравнении с этим «ароматом».
Я морщусь, мотая головой и сжимая губы, ясно давая понять, что ни за что в жизни не выпью эту дрянь. Но я слышу его.
– Не вынуждай меня принимать крайние меры, – рычит парень.
И мне кажется, он правда рычит. Потому что то, что я сейчас слышала, не похоже на обычного Кейдана.
Миссис Фисч гладит меня по плечу, параллельно объясняя, что это необходимо выпить, чтобы головокружение прошло.
Сделав несколько глубоких выдохов и осознавая, что состояние только усугубляется, я решаю всё-таки довериться ей и выпить это отвратное зелье, чтобы вновь не уткнуться носом в пол, лишний раз опозорив себя. Думаю, на сегодня будет достаточно стыда и унижения, необходимо оставить что-то ещё и на завтра.
– Какая мерзость. Что это? – спрашиваю я и отдаю бокал обратно, когда почти сразу после выпитого наконец могу видеть другие цвета, кроме чёрного. На удивление, никакого мерзкого вкуса и послевкусия я не ощущаю. Странный запах проходит так же быстро, что задаюсь вопросом. Правда ли он был или это часть очередного глюка?
– Тебе лучше не знать, – миссис Фисч старается выдавить милую улыбку, но из-за страха и нервозности на её лице это получается криво. Кейдан же вообще стоит возле окна к нам спиной, убрав руки в карманы, не замечая никого и ничего вокруг себя.
– В чём дело? – я смотрю ей в глаза, чтобы не пыталась соврать.
Она мельком поглядывает на меня сверху вниз и переминается с ноги на ногу, явно подбирая слова, но так ничего и не произносит, а лишь тяжело выдыхает, присаживаясь рядом.
– Мне так жаль, Агнесс… – с жалостью наконец выдаёт та, кладя свою руку мне на колено.
Слышится звук удара об что-то жёсткое со стороны Кейдана, но я не обращаю внимания. Миссис Фисч наблюдает то за ним, то за мной, когда он начинает кому-то звонить, а когда абонент не берёт трубку, вновь нецензурно выражается и набирает заново.
– Возвращайся, чёрт возьми, сейчас же. Он здесь. – Парень оборачивается ко мне, когда договаривает, а после сбрасывает, не дожидаясь ответа.
– Да что здесь происходит? – я уже обращаюсь к Кейдану.
Он молча смотрит, но желваки, кажется, сойдут с петель от ярости и беспомощности, которые так яро читаются в его глазах. Наконец, тот не выдерживает и выдаёт, всё ещё глядя на меня:
– Мы должны ей…
– Нет, – резко отрезает миссис Фисч.
– Если есть хоть малейший шанс, что…
– Но его нет! – она срывается. – Его не существует! Ты думаешь, я бы о нём не знала, будь он на самом деле?! – Крутя в руке бокал, она добавляет: – Это выдумки старого болтуна, который не помнил даже своего собственного имени.
– Вообще-то я здесь, и вести разговор в третьем лице не обязательно, – бросаю я, вставая с дивана. – Рассказать что?
И уже устремляю настойчивый взгляд сначала на миссис Фисч, но когда та потупляет глаза в пол, словно то, о чём спрашиваю, вызывает в ней одновременно и амнезию, и сурдомутизм, я разворачиваюсь к Кейдану и повторяю ещё раз:
– Рассказать что?
Он пристально смотрит на меня. Его глаза похожи на бездонное чёрное небо, в котором больше не сияет ни одна, даже самая отдалённая звезда. После долгой и мучительной для нас обоих буквально одной минуты хочет было уже что-то сказать, открывая рот, как миссис Фисч прерывает его, явно опасаясь того, что парень может ляпнуть.
– Как давно у тебя эти приступы, Агнесс?
И я начинаю копаться в себе, чтобы припомнить, с чего всё это началось, но не могу. Раньше такого не замечалось, по сравнению с той неделей можно смело заявить, что в обмороки я не падала.
Панические атаки – да, обморок – никогда.
Если бы Молли узнала, что со мной происходит, она давно бы приковала меня к больничной койке наручниками, а ключ отдала бы старой и вредной медсестре, которая колола бы мне пятикубовые уколы каждый раз, когда я моргаю. А вернее, когда не моргаю.
Меня передёргивает от этой мысли, и стараюсь не придавать особого значения своему состоянию. Потому что, переделав столько бумажной рутины за эту неделю, можно не только в обмороки падать, но и ослепнуть, а заодно и забыть, как выглядит мир при свете дня.
Пару дней отдыха не помешали бы, конечно, после сегодняшней встряски… Особенно Кейдану, думаю я, мельком взглянув на него. Слишком уж нервный он сегодня.
– Точно не помню, – всё же отвечаю я после продолжительного молчания. – Думаю, отчасти в этом постаралась подруга…
Я вспоминаю о её ночных кошмарах, когда говорю об этом. Слава богу, крайние два дня мы спали как убитые, даже чуть будильник не проспали – я в холдинг, Моллс в бар.
– Так в чём, собственно, дело? Что на моей спине такого, что вы так суетитесь? – непонимающе спрашиваю я. – И что я выпила, в конце концов? Ещё ни одна таблетка мне не помогала так, как эта.
Трогая своё плечо, я мечу почти что требовательный взгляд между этими двумя. Но они как воды в рот набрали, что начинает меня изрядно подбешивать, от чего я фыркаю.
Замечательно, раз это всё, то задерживаться тут больше смысла нет. Тем более, что мы договорились с Кристофером встретиться после работы. Он наверняка уже заждался меня в кофейне.
– Отлично. Если на этом мы закончили, я могу идти? Меня ждут…
Кейдан тут же обрывает:
– Нет.
Уже недоумевающе смотря на него, внутри разрастается нечто липкое и противное, что от недовольства к его тону бегут мурашки по спине.
– Что нет? Знаете что, господин Ригс-старший… – я делаю акцент в конце, но не успеваю договорить всю свою мысль целиком, как дверь распахивается.
В неё входит почти с таким же беспокойством, какое висит сейчас в воздухе в этом, как мне уже кажется, маленьком для нас всех кабинете, Кристофер. Он быстро подходит и начинает осматривать меня.
– Ч-что ты… – я оговариваюсь и быстро поправляю себя, – …вы делаете?
Пытаясь сдержать нелепую улыбку от того, как он ощупывает мой лоб, а затем пульс, парень хмурится.
– Где браслет?
Я смотрю туда, где несколько часов назад на руке красовался подарок Кристофера, но его нет.
Просто твою мать.
Я прикусываю губу, боясь потери дорогой мне вещи. Оглядываюсь вокруг и смотрю на диван, но и там его нет.
– Он здесь, – отзывается Кейдан, кивая в сторону своего шкафчика стола.
– Какого чёрта он там? – рявкает Кристофер, явно злясь.
– Сейчас он ей не более, чем обычная побрякушка, – устало отвечает старший из братьев, будто это самая очевидная вещь на свете.
Кристофер бросает на него враждебный взгляд, отчего тот просто садится в кресло у своего стола и отворачивается к окну, когда к нам подходит миссис Фисч.
– Мы не можем ничего предпринять, только моё лекарство. В остальном мы бессильны, – она поглаживает Кристофера по плечу, но тот не реагирует. – Нет необходимости подвергать её ещё большей опасности вновь, всё рассказав. Надеюсь, ты понимаешь это. Вы оба. – Собираясь выйти из кабинета, на последних словах миссис Фисч оборачивается к Кейдану.
– Сколько есть времени? – спрашивает её Кристофер.
Она тяжело вздыхает, когда смотрит на меня, словно вновь повторяя, как ей жаль, только не говоря этого вслух, и поворачивается к нему, отвечая:
– Без лекарства около недели, а принимая его… – женщина слегка задумывается, – …может, около трёх. Не более…
Я слышу скрежет челюсти парня, когда тот поворачивается ко мне.
– Я найду способ всё исправить, обещаю.
Кейдан фыркает, то ли усмехаясь от нелепости фразы брата, то ли от его самонадеянности, точно так же, как и миссис Фисч, просто отчаянно мотает головой и спешно уходит.
Ничего непонятно, но очень интересно, думаю я, когда пытаюсь понять, от чего меня пытаются спасти и почему мне осталось жить не более месяца.
И что, в конце концов, все хотят мне рассказать, но это запретная тайна, при рассказе которой я умру сразу же, как услышу её?
Глава 21
Бред.
И кто ещё перетрудился на работе и кому нужен отдых. Явно не я в первых рядах.
Но абсурдность ситуации достигает своего апогея, и мои нервы натянуты, как леска на хлипкой удочке, которой пытаются вытянуть кита. И любопытно… Нет, мне теперь чертовски важно узнать, о чём эти трое толкуют, иначе я за себя не ручаюсь. И плевать хотела о последствиях на работе.
– Итак. У вас есть два варианта. – Я поворачиваюсь к дивану и сажусь, закинув ногу на ногу, скрещиваю руки на груди и смотрю сначала на Кристофера. – Первый – это наконец рассказать, что за чёртов цирк вы здесь устроили, – говорю я и, сделав паузу, добавляю: – Второй – вы пожалеете, что не воспользовались шансом на первый вариант, – я бросаю мимолётный жгучий взгляд на Кейдана, но уверена, что тот ощутил его на своей спине.
– Послушай… – начинает Кристофер.
– Нет, это вы послушайте, господин Ригс-младший, – перебив и уже смотря на него, замечаю, что глаза парня так же пусты и темны, как были у Кейдана, когда я спрашивала, в чём дело. – Неделя выдалась тяжёлой… Нет, не так. Она была адской пыткой, и после очередного адского рабочего дня я бы очень желала отправиться наконец-то домой, где наверняка моя подруга бьёт тревогу из-за моего отсутствия. Поэтому будьте любезны.
Кажется, мой порыв оказался резче, чем планировалось изначально, потому что теперь в кабинете стоит мёртвая тишина.
Отлично.
Но как бы я ни старалась выставить себя сейчас героем и вот так высказать всё владельцам холдинга, пульс подскочил настолько, что, кажется, у меня затряслись бы поджилки, если бы я стояла, а не сидела. А так, обходимся пока только бешеным сердцебиением и дрожащими руками без моментального увольнения, что я считаю в такой ситуации почти победой.
– Никто тебя увольнять не собирается, – тихо реагирует Кейдан.
Однако уверена, что ощущаю, как он закатывает глаза, сидя всё ещё к нам спиной.
Минутку.
Что он сказал? Или мне это послышалось?
– Нет, – вдруг снова вставляет он.
Кристофер недоверчиво поглядывает то на брата, то на меня, уже насторожившись. Или лучше сказать, на мою реакцию на его брата. Но как я должна отреагировать на то, что он отвечает на мои мысли?
Потому что уверена, что рот у меня сейчас находится на замке, но вот ответы почему-то я слышу, хоть и не должна.
– Что нет? – повторяю я, чтобы подтвердить или опровергнуть свои домыслы.
– Нет, тебе не послышалось, и нет, ты не сошла с ума, – как бы наперёд отвечает Кейдан, подразумевая «это же очевидно».
– Тогда что ты, чёрт возьми, делаешь?
– Не сдерживайся, Агнесс, – говорит он и разворачивается на своём кресле обратно к нам, – выскажись, и, возможно, ты сорвёшь джекпот столетия.
Я перевариваю его слова, как что-то несъедобное и непонятное мне.
Я обдумываю каждое его слово, анализирую каждый его жест, чтобы понять, как этот тип может такое проворачивать, но на ум приходит только телепатия или…
– И вновь мимо. Хоть отчасти, вполне возможно и такое, – наигранно зевает он.
Кажется, Кристоферу надоела наша недопонимающая перепалка и игра слов, потому что он садится со мной рядом и скрещивает руки в замок у лба, глубоко вздохнув.
– Я надеялся, что этот разговор состоится совсем не скоро и уж тем более ни при таких обстоятельствах.
Я стараюсь прикусить язык и не высовываться, пока хоть кто-то начал движение мне навстречу, сидя молча и почти не дыша, чтобы вдруг его не спугнуть.
– Не знаю даже, с чего начать… – вздыхает он. – Давай поступим так. Одной оставаться тебе небезопасно, поэтому просто доверься мне и…
Кейдан уныло фыркает и мотает головой, даже не смотря на нас, но, кажется, Кристофер не обращает на него совершенно никакого внимания и продолжает:
– И давай поговорим у меня дома.
Всё это звучит очень странно.
Очень-очень странно.
И я не понимаю, почему я должна куда-то ехать, чтобы услышать то, что они и так хотят мне рассказать. Где их здравый смысл?
Ну, хоть у одного из них-то он должен быть или хотя бы давать шанс на присутствие.
– Зачем куда-то ехать, если можно поговорить здесь? – недоумеваю я, глядя на Кристофера.
Он прочищает горло и поглядывает на дверь.
– Здесь… кхм. Слишком много ненужных ушей.
– А ты принципиально не придерживаешься того самого здравого смысла или просто не слышала о нём? – вдруг открыто язвит Кейдан, что глаза распахиваются от его хамства.
– Пощади, а то меня разорвёт от твоего остроумия, – огрызаюсь в ответ, и плевать я хотела теперь, кто он. Начальник или заноза.
Да что не так с этим парнем?!
То он ехидничает со мной, то вроде как переживает за меня, то дерзит так, будто я его единственный враг.
Либо он правда непостоянная личность, либо…
Нет, серьёзно.
Кому понравится такое отношение к себе? Если ты не мазохист и не чёртов фанатик этого «эмпатичного» паренька, то я не представляю, кто вытерпит это.
Кейдан вскидывает руки, пытаясь подобрать вновь какое-то едкое словечко в мою сторону, уже явно злясь. И это не может меня не радовать, пока Кристофер не прерывает нас вновь.
– Брось, Агнесс. Просто дай мне возможность рассказать тебе всё в нормальной обстановке, – он бросает взгляд на брата, – без лишних комментариев. Если ты решишь уйти, то я отвезу тебя домой, но прошу, давай поговорим там, где безопаснее всего.
Сомнение, закравшееся внутрь меня, не хочет отступать, но то, как он просит и как невинно смотрит на меня вновь своими ярко-голубыми глазами, словно это самый настоящий кристально-чистый горный источник, выбивает дух. И я обессиленно просто киваю головой в знак согласия.
Он шепчет мне «Спасибо» и поднимается, параллельно подавая руку, чтобы, вставая, я смогла опереться на него.
Почему сегодня все думают, что я какой-то неизлечимый инвалид, если девушка просто вымотана и хочет лечь, если не на кровать, то пол уже вполне подходит для этой роли?
Но я принимаю его помощь не потому, что правда нуждаюсь в ней на данный момент, а хотя бы из вежливости.
Прежде чем выйти из кабинета вслед за Кристофером, вспоминаю об одном очень важном деле.
– Я… догоню. Встретимся внизу? – негромко говорю я.
Кристофер смотрит сначала на своего старшего брата. Спустя долгих три или пять секунд он отвечает, даря снисходительную полуулыбку, поджимая губы, что-то вроде «Да, конечно» и выходит, прикрыв за собой дверь. А я оборачиваюсь к Кейдану прежде, чем увидеть его настороженный взгляд на мне и одну идеально изогнутую тёмную бровь.
Сделав вид, что его тут нет, я неспешно подхожу к столу и тянусь, чтобы открыть верхний шкафчик, когда парень останавливает, удерживая его.
– Что ты делаешь? – хмурюсь я.
– Не здесь.
– Тогда где?
Я провожу взглядом по другим выдвижным шкафам, когда замечаю на одном из них замочную скважину.
Откидываясь на чёрную кожаную спинку, парень разворачивается ко мне на кресле и, раскинув руки по подлокотникам, ухмыляется без доли веселья.
– Где же твоё волшебное слово?
– Пожалуйста… – шепчу я, – он много значит для меня.
Кейдан ступорится и, кажется, немного теряется или что-то вроде того. Но так быстро берёт все эмоции под строгий контроль – конечно же, – что я сомневаюсь в их правдивости. Он просто смотрит в мои глаза, будто пытается найти там какие-то ответы на свои неозвученные вопросы, а я пытаюсь понять, почему мне уже становится так знаком этот взгляд.
Этот пытливый, любопытный, но в ту же секунду полный боли взгляд.
Вдруг он резко отдёргивает рукой ящик с другой стороны стола, что я вздрагиваю, и протягивает мне мой браслет. На удивление, тот всё такой же тёплый и приятный к коже, как воспоминания о Кристофере, которые возникают так внезапно, что я уже вижу его перед своими глазами, но лишь в голове. Воспоминания о том, как он позаботился о моём комфорте в кабинете, о том превосходном напитке в кофейне, которой я в голове уже дала прозвище «наше кафе», и о той стычке в коридоре перед совещанием…
– Боже, прошу, давай без этого мелодраматизма, – Кейдан нервно вздыхает, закатив глаза, и встаёт, направляясь к выходу.
Нет, он однозначно умеет читать мысли, иначе это никак не назвать.
И он однозначно знает больше, чем говорит.
И что-то мне подсказывает, что их версии с братом будут отличаться. Скажем так, думаю, что у Кристофера будет более щадящая, в то время как у Кейдана будет всё представлено в красках, даже если речь будет идти о смерти. О моей смерти.
– Постой, – говорю я, но он будто не замечает меня. – Стой же! – чуть повысив голос, пробую я вновь, но опять безрезультатно.
Парень почти доходит до двери и тянется, чтобы открыть её, как внезапно даже для себя я падаю в обморок.
