Kitabı oku: «Зенит», sayfa 3

Глава 3

Утром, позавтракав с родителями на кухне в гнетущей тишине, которая все чаще стала сопровождать нашу семью по утрам, я, как и любой другой подросток, взяла рюкзак с учебниками и нехотя поплелась в школу.

С самого утра стоял плотный густой туман. Скорее всего, он просто-напросто даже не покидал наш маленький городок с ночи и, надеюсь, не покинет его, давая спрятаться в своей мягкости таким людям как я.

Мы жили недалеко от школы. Я не успевала прослушать и шести песен на плеере, который мне одолжил в конце лета Елизар, после того, как мой старичок утонул во время той ужасной рыбалки летом. Слушая тонны песен, которые мог уместить этот потёртый, видавший и лучшие времена плеер, я каждое утро плелась в школу всё сильнее и сильнее чувствуя связь с Елизаром. Я окуналась в его плейлисты и представляла, как мой парень (сложно так его называть даже в своей голове) тоже плетётся куда-то по ненавистному ему маршруту на учёбу или на работу. Некоторые песни наоборот же заставляли чувствовать себя бодрее и сильнее, отдаваясь во власть дерзкого и бодрого альтернативного рока. Но сегодня, увы, было не то утро, когда мне хотелось бы бодрым шагом бежать в школу сломя голову, чтобы скорее усесться за школьную скамью.

Вообще, я люблю учиться, мне честно нравится читать школьный курс произведений по литературе, хотя часто ловила себя на мысли, что для многих они слишком сложные для восприятия; читать про жизнь незнакомых тебе взрослых людей, живших в другое время и даже разговаривающих на непонятном тебе языке, не всегда интересно. Чаще всего я уходила вперёд от курса, либо прочитывала рецензии на произведения, которые не были мне интересны и предпочитала что-то из английской классики. Но литература литературой, а в остальное время, когда разговаривать в классе уже не запрещается и каждый занимается тем, что ему придёт на ум, я боюсь поймать на себе насмешливый взгляд своих одноклассниц, так сказать сливок нашего класса.

Когда вы увидите опрятную девочку в школьной форме, уже умеющую пользоваться косметикой и при этом умело балансирующей между «вызывающе» и «незаметно», которая день изо дня тянет руку, чтобы выйти к доске и получить заслуженную похвалу от учителя вы умилитесь и будете чувствовать к ней симпатию. Это не про меня. Иногда я жалею, что не такая, иногда мне очень хочется стать частью сливок общества нашего класса только для того, чтобы не ловить на себе их косые взгляды и насмешки на переменах. Сложно быть изгоем в школе. Мне не повезло родиться в семье богатых родителей и я ни за что не променяла бы своих потрясающих родителей ни на какие деньги, и у меня никогда не возникало к ним отрицательных эмоций из-за этого, но мне обидно, получать какие-то мерзкие слова от своих привлекательных и идеальных одноклассниц. К тому же, как назло, я будто проглатываю свой язык, когда они бросают какие-то колкости в мою сторону. Да и, как назло, я всегда балансирую на многих точных науках между «хорошо» и «удовлетворительно», поэтому для своих учителей я не стою и гроша. Когда мы перешли в десятый класс и большинство моих друзей ушли в техникумы и колледжи, мне стало ещё сложнее. Я осталась один на один с ними. Не знаю, что такого я сделал этим девочкам, но им будто доставляло удовольствие называть меня тупой, толстой, нищенкой. Если справедливость в этом мире и существует, то точно не в пределах этой школы и этого класса, где подобным людям все сходит с рук, где у них целая свита из девочек нашего класса и тех, что младше их.

Школа, конечно же, никуда за ночь не испарилась, хотя из-за густого тумана её не было видно даже в упор. Она все так же стояла на том же самом месте со своими серыми окнами, где-то и время вспыхивали лампы дневного света. Кузница будущего страны просыпается, готовится встречать свои юные умы. Жаль, что она не затерялась тумане. Очень жаль.

Переодев в большом прохладном холле вторую обувь, я медленно поплелась к раздевалкам. Я часто приходила в школу пораньше, чтобы не толпиться в раздевалке, не ждать, когда кто-нибудь освободит немного места, чтобы повесить куртку и оставить уличную обувь. Пока в школе было даже пустынно. Редкие ученики, такие же ранние пташки, как я, выползали из раздевалок своего класса и шли в сторону кабинетов будущих уроков. Время от времени я приветствовала знакомых мне учителей, которые спешили на работу в этой цитадели знаний и детских предрассудков.

Когда в прошлом году в школе был Макс, мне не было так одиноко. Мы часто встречались где-нибудь по пути в школу и вместе шли смеясь, или что-то обсуждая, а доходя до школы, мы так же громко смеясь заходили в неё, не обращая внимания ни на кого. И это было действительно потрясающее время. Я чувствовала защиту, чувствовала уверенность в себе, поддержку, а сейчас это все уехало вместе с моим братом. Макс часто рассказывал какие-то смешные истории или пересказывал сериал или фильм, который посмотрел накануне. У меня даже частенько не было времени послушать новые песни, которые я скачивала на плеер, а сейчас у меня море музыки на плеере Елизара и море времени её переслушать. Мне не хватает его. В школе будто стало пусто без него. Время от времени мы, конечно же, созваниваемся, делимся новостями, но я чаще становлюсь слушателем его историй, потому что мне, ввиду своей не совсем весёлой жизни, нечего рассказать.

Правда кроме Макса у меня ещё оставалась в классе моя подруга Алиса, которая скрашивала серые школьные будни и её парень Руслан, который был на год нас старше и общался со мной только по той причине, что я подруга Алисы. Но Алиса никогда не сможет заменить мне моего сумасшедшего братца, ведь мы с Алисой были из разных слоёв общества и, хоть она не бросала в мою сторону насмешек или унизительных замечаний, она была в той же компании девочек, что испытывали экстаз при виде наворачивающихся слез на моих глазах.

Дверь кабинета биологии уже была открыта. В тёмный мрачный коридор, в котором, по всей видимости, забыли включить свет, падал светлый прямоугольник, приглашая зайти и оказаться в светлом и большом классе, обставленном разнообразными растениями в горшках. Наш преподаватель биологии чудесная и добрая женщина, мне всегда нравилось присутствовать на её уроках и слушать материал, который я не всегда понимала, но страстно желала понять, чтобы угодить этой женщине. Она был высокой и худой, похожей на берёзу, и в ней было что-то аристократическое, что-то светское и утончённое. У неё был завораживающий высокий голос, но при этом она говорила спокойно, меняя интонацию в те моменты, когда ученики были готовы сорваться с крючка науки, сохраняя интерес к своему предмету до конца самого урока. А ещё она была из того редкого сорта учителей, которые не делят учеников на двоечников и отличников, на детей из бедных семей или богатых. Для неё все были равны и она всем хотела дать знания и шанс заработать хорошую оценку, хотя бы на её предмете.

Поприветствовав преподавателя чистой и искренней улыбкой, я ушла к своей дальней парте около окна, где могла скрыться от всех тех, кто мог меня обидеть. Алиса часто делала мне замечания, потому что из-за меня ей тоже приходилось сидеть за последней партой, а это мешало её рейтингу. Правда, когда мы находили отличный повод посмеяться и пошептаться, уверена, она благословила меня, что оказалась в зоне недосягаемости преподавателей и её рейтинг совсем не страдал из-за этого.

«Привет, чувствую себя не оч. Но к вечеру собираюсь встать на ноги. Спасибо» – пришло ответное СМС от Елизара.

Я написала ему, как только проснулась, но ответ дождалась только сейчас, когда перестала о нем думать. У Елизара потрясающая способность появляться тогда, когда о нем начинают забывать. Я все утро ждала ответа, часто брала в руки телефон, думая, что просто пропустила сигнал нового сообщения. Успела даже напридумывать себе множество страшных сценариев; что если тот незнакомец пробрался в квартиру Светы и зарезал всех кого видел, или Елизару могло стать хуже за ночь и он не проснулся вовсе. Я пыталась ему позвонить, пыталась множество раз, но меня приветствовали только бесконечно долгие гудки, которые со временем превратились в фоновый шум. Надеюсь, его увечья не приведут к серьёзным последствиям. Вчера вечером, когда я приехала домой на заказанном Светой такси, Елизар позвонил мне и, голосом, так и сквозившим чувством вины, пожелал мне доброй ночи и рассказал, что ребята вызвали ему доктора, который знаком с миром оборотней и частенько подделывал им анализы, чтобы те походили на анализы среднестатистического человека.

Елизар. Он стал мне безумно дорог, стал частью тех близких людей, как мои родители и бабушка с дедушкой. Банально, наверное, так считать и как-то по-детски наивно, но рядом с ним мне не страшны никакие бедствия и я готова бороться за него. Это лето перевернуло мою жизнь с ног на голову, заставило меня изменить моё мировоззрение, освободиться от кандалов детства, которые тащили меня дальше от осознанности взрослой жизни. Не то чтобы я играла в куклы этим летом и грезила волшебным миром, который мы с Максом придумали в детстве, но по своей наивности и веянием своего юношеского максимализма, я была уверена, что не создана для любви, была уверена, что не найдётся тот мальчик, что влюбиться в меня чисто и по-настоящему. Пока мои одноклассницы открывали себя для любви, обнимаясь с мальчиками нашей школы в коридорах, пока их не видели учителя, я ни разу не ловила на себе заинтересованного взгляда противоположного пола. Я приняла то, что если и есть где-то моя любовь, то она не в этом городе и раньше своего совершеннолетия и переезда в другой город, я не повстречаю того, кому смогла бы признаться в любви. Но кто же знал, что этим летом я буквально свалюсь на того самого. На того самого, которого я смогу назвать своим королём на чёрном коне, того самого о ком я хотела бы заботиться и поддерживать во всем. Я благодарна этому фантастическому лету, изменившему всю мою серую жизнь, заставившего меня проснуться от какого-то зомбосна.

– Привет! Как твои дела? – незаметно подошла к парте Алиса.

– Привет, не заметила, как ты пришла, – улыбнулась я подруге, снимая наушники.

Погрузившись в свои мысли, я напрочь забыла о серой реальности, что поджидала меня здесь вдали от зелёных лугов, где мы с Елизаром часто лежали, что-то обсуждая, наблюдая за плывущими над нами облаками. Не заметила и Алису, которая как, всегда вошла, в класс под взгляды наших мальчиков, мечтающих с ней встречаться. Из всего состава сливок нашего класса Алиса, это признавали все, была самой привлекательной. И это не говорит моя сестринская симпатия к ней и её хорошему отношению ко мне. Алиса была самой высокой девушкой нашего класса, у неё была потрясающая от природы фигура, которой я иногда завидовала белой завистью. К тому же её модельную внешность прекрасно дополняли золотистая копна густых и длинных волос, которые она все время закрепляла на затылке в конский хвост, и большие ясные добрые голубые глаза. Алиса для многих служила эталоном женской красоты и женственности. Правда и партия Руслана в качестве её бойфренда прекрасно ей подходила. Вместе они представляли прекрасный тандем самой милой и красивой пары нашей школы, к тому же оба они были отличниками и активистами нашей школы. Вот что могла найти Алиса во мне в качестве подруги? Раньше я часто ловила себя на мысли, что она со мной дружит только для того, чтобы выигрышнее выглядеть рядом со мной. Но Алисе это ни к чему.

– Чего грустишь? Все как обычно? – ослепляющей улыбкой кинозвезды улыбнулась моя подруга и села рядом со мной справа.

– Не грущу, – натянуто улыбнулась я.

– Я же вижу, что что-то не так. Я тебя, как облупленную знаю, Кристина.

– Просто волнуюсь об одном человеке, – подкинула я ей немного информации, но чтобы расспросы не продолжались, раскрыла учебник биологии.

– Так-так, и о ком же это ты волнуешься, разреши узнать, – встрепенулась Алиса, обратив все своё внимание на меня.

Мой глупый план не сработал. Кажется, я наоборот дала ей больше пищи для воображения.

– Да так, – отмахнулась я, густо заливаясь краской.

Дело в том, что пока Елизара не было здесь, я никогда не рассказывала Алисе о нем, хоть и считала её лучшей подругой, с которой часто делилась какими-то переживаниями касаемо своей семьи. Елизара не было, вот я и не думала, что моей подруге стоит о нем знать, он оставался для меня чем-то фантастическим, не существующим вне реальности иоковских лугов и полей. Но сейчас, когда Елизар оказался вдруг в моем крохотном городишке, и держал меня за руку пока мы гуляли в городе, он вдруг стал неотъемлемой частью моей реальной жизни, той жизни, что была для меня серой и иногда казалась каким-то бременем, от которого я то и дело сбегала к бабушке. И теперь я вдруг осознала, что хочу поделиться со своей подругой этой новостью, чтобы сделать Елизара ещё ближе к моему миру. Чтобы он перестал существовать только в моих воспоминаниях о лете.

Алиса сидела, обернувшись ко мне несмотря на то, что урок уже начался и кто-то из наших одноклассников уже стоял у доски, указкой тыча в анатомический плакат. Было ясно как божий день, что Алиса ждёт продолжения рассказа, поэтому я не стала долго её томить.

– Летом, когда я была на каникулах у бабушки, я познакомилась с одним парнем…

– Что? – дёрнулась в мою сторону от удивления Алиса. Такого начала она явно не ожидала.

– Да, – не могла сдерживать истерический смех я. – Мы познакомились…

– Он что деревенский? Кристина, ты завязала роман с деревенским мачо? – поиграла бровями Алиса. – Сенокос, а потом сеновал?

– Не неси чепухи, – по-дружески толкнула я её в предплечье. – Нет, дай мне договорить.

– А сама-то покраснела. Вот чёрт, наша тихоня оказывается совсем не тихоня.

– Алиса, прекрати, если будешь перебивать меня своими пошлыми догадками, я ничего тебе не расскажу останешься с носом, – сердито предупредила я подругу.

– Хорошо, попытаюсь тебя не перебивать, но рассказывай, как все было, – Алиса снова повернулась в сторону школьной доски, делая вид, будто слушает нашего одноклассника, но при этом немного наклонилась ко мне, чтобы лучше слышать мой рассказ.

– Я поймала его, когда он влезал из соседского огорода. Он воровал яблоки, – начала я ту же сказку, что ранее слышала от Елизара. Опустим тот момент, что яблоки в реальности Елизара мало интересовали. – В тот вечер я подвернула ногу и он проводил меня до дома. А на следующий день пришёл меня проведать. В итоге все закружилось, завертелось. Конец.

– Очень «длинный» рассказ, так и напрашиваются миллион вопросов. К тому же все странно и немного безумно. В твоём стиле, я так и знала, что по-человечески у тебя не получится завести парня, – усмехнулась Алиса, рисуя завитушки на полях своей тетради. – А как его зовут?

– Можно я тебе позже скажу, чтобы ты не стала его искать во время этого урока?

– Можно. Он симпатичный?

– Да, не поверишь, брюнет с серо-голубыми глазами, с татуировками и одевается, как бомж, как я люблю, – тая в воспоминаниях о Елизаре, пролепетала я и положила голову Алисе на плечо.

– Другого от тебя и не ожидала, – усмехнулась она. – Но по твоим описаниям и моим представлениям он горяч. Пшшш.

– Есть такое.

– Так почему ты грустила утром? Что страшного могло с ним случиться? – заботливо посмотрела на меня Алиса.

– Да ничего страшного и серьёзного, – солгала я. – Просто волнуюсь.

– Давай свалим после математики! – предложила мне Алиса и в её глазах затанцевали бесята, дружно махая вилами.

– Ты что с ума сошла? – мне её идея совсем не понравилась. Я редко сбегала с уроков. Настолько редко, что мне хватило бы половины пальцев одной руки, чтобы их сосчитать.

– Брось, в этом нет ничего страшного, подумаешь, один раз тебе поставят «н» и тебе придётся придумать какую-то ложь, чтобы отмазаться. Тем более это будут последние уроки в этой четверти. Послезавтра начинаются каникулы! – с этим словами она неожиданно ткнула меня ручкой в бок, пытаясь передать мне свой азарт.

– А вдруг мы что-то пропустим?

– Что мы можем пропустить? Если школа сгорит, то найдутся люди, которые снимут это на видео, а обо всем остальном я не сильно буду горевать.

Алиса хоть и была отличницей и примером для подражания, при этом всем она оставалась той ещё сорвиголовой. Когда ей надоедало сидеть на уроках, а на улице была отличная погода, она подговаривала своего парня Руслана прогулять уроки вместе с ней где-нибудь в парке. Наивному учителю она естественно выплакивала, что у неё болит живот и что если её отпустят, на следующем уроке она будет активно отвечать у доски, но зачастую её обещания не требовались, ведь ей учителя всегда верили и никогда не загружали её на следующем уроке выше нормы. А сама мнимая больная брала парня за руку и бежала в парк, который находился недалеко от школы.

– Мне страшно. Я хочу, но мне страшно, – мне вдруг понравилась идея провести с Елизаром больше времени, чем я рассчитывала, но сверчок по имени Совесть все ещё сидел в моей голове и отговаривал меня от этой затеи. – А какую отмазку мы придумаем?

– Это я возьму на себя. Придумаю что-нибудь.

– Давай попробуем. Правда я не уверена.

Спустя три урока, мы уже быстро переодевались в раздевалке, натягивая наспех куртки и осенние сапоги. Не знаю, что наплела Алиса преподавателю географии, но, по её словам, та нас отпустила, но мы должны делать ноги, как можно скорее. Надеюсь, ей не пришло в голову запереть учителя где-нибудь в школе. Но как бы там ни было, за последние три урока я уже настроилась на побег и смирилась с протестующим голосом совести. Меня будет ждать Елизар, а я хочу увидеть его как можно скорее, ведь он приехал всего лишь на неделю на время моих каникул, чтобы мы снова могли уединиться в нашем спрятанном от посторонних глаз раю. Из школьного двора мы тоже выбирались окольными путями, что настораживало меня. Что-то мне подсказывало, что здесь пахнет жаренным.

Когда мы наконец-то выбрались с школьной территории и в моей крови во всю бушевал адреналин, нас встретил сверкающей улыбкой Руслан. Он ждал Алису, с которой они, вероятнее всего, снова собрались где-то гулять, что и следовало ожидать.

Попрощавшись с Алисой и Русланом, который, признаться честно, был очень удивлён, увидев меня, прогуливающую вместе с его девушкой. Я направилась в сторону дома Светы, где меня ждал Елизар, который, по его словам, сообразит нам что-нибудь поесть.

Вот так, ради любви, я переступила через правила и совесть. Кто же знает, к чему меня приведёт эта скользкая дорожка!? Может быть, однажды я переступлю через твёрдое слово закона ради него. Глупо на самом деле. Ничего такого не случится, просто мне теперь есть к кому убегать с уроков, чтобы дольше понежиться в объятиях любимого человека. Будь я немного умнее, сбежала бы с первого урока, пройдя мимо школы.

Глава 4

Дорога до дома Светы в этот раз мне казалась куда длиннее, чем вчера, когда я тащила на себе изувеченного Елизара. Я шла целую вечность, а посмотрела на часы и обнаружила, что иду всего лишь пятнадцать минут. Мне хотелось сорваться на бег, но это выглядело бы убого и жалко, ведь бегунья из меня та ещё, запыхалась бы через пару метров. Пришлось довольствоваться лишь быстрым шагом навстречу Елизару, который меня ждал с самого утра. То и дело я набирала ему короткие быстрые сообщения, что прошла тот или иной отрезок дороги или какой-то знакомый ориентир: пробежала около почты, прошла здание городского правления, где в больших окнах, казалось, не было ни души, прошла старый колодец. Все то время, что я шла к Елизару, меня не покидало ощущение, что вот-вот я наткнусь на родителей или одних из их знакомых. Эти страхи были беспочвенны, они рождались под не прекращающуюся ругань моего внутреннего голоса совести. Моим родителям неоткуда было взяться в этой части города днём, когда их работа находится в абсолютно другом районе. Но кто знает, что могло их привести сюда? Вдруг утром, когда я сидела сонная за обеденным столом, могла пропустить слова мамы или папы, что у них намечаются какие-то дела в южной части нашего города. Сколько бы я ни пыталась, все равно не смогла вспомнить, чтобы кто-то из них говорил подобное. Уверена, им здесь делать нечего, да и друзья родителей навряд ли будут гулять в такую сырую и унылую погоду в разгар рабочего дня. Глупости. Никто меня не увидит и не заметит, тем более я выбрала дорогу, которая идёт параллельно оживлённой улице и сюда обычно не заглядывают люди, которым пришлось пройтись по делам в это время. Кроме того, меня никак не хочет покидать чувство вины перед теми же самыми родителями, которых я получается обманула. А если меня спросят, как прошёл школьный день? Хотя меня никогда об этом и не спрашивали, поэтому это очередной беспочвенный страх, навеянный рискованностью моего поступка. Или же правильнее сказать проступка.

А ещё я все ещё не рассказала маме о Елизаре. Не знаю, как это сделать, да и как-то не хочется признаваться ей в том, что у меня появился парень, она ведь об этом не спрашивала. Мои родители не строгие, но что-то во мне противится мысли открыть маме мой самый большой секрет. Раньше у меня никогда не было секретов от мамы, а с Елизаром так не вышло. Бабушка с дедушкой знали о нем, но по каким-то причинам решили скрыть эту новость от моих родителей. От моей бабушки сложно что-то скрыть, тем более каждое утро перед нашим домом караулил один и тот же мальчик, с которым я сбегала в поля или уезжала на велосипеде (пересаживаться на дряхлый мотоцикл Елизара я категорически отказалась). Не доверяю я ему после нашего падения летом.

Наконец, добравшись до заветного мне дома, перебирая в голове вероятность выходящего в мою сторону окна третьего этажа в угловой части дома, я набрала номер заветной мне квартиры на панели домофона. Дверь открылась сразу же, как только кто-то снял трубку. Я не успела даже предупредить его, что это я пришла.

Дверь в квартиру была уже открыта и из квартиры, в которой меня ждал Елизар, лился свет в тёмный подъезд, освещая ступеньки передо мной. Я словно в каком-то фильме мчусь навстречу свету, а в этом свете ярко контрастировал тёмный силуэт Елизара. На нем были обычные домашние спортивные брюки и растянутая старая футболка, открывающая его татуировки на руках.

– Привет, – раздался его низкий и приятный голос.

– Привет, – помахала я ему рукой и вдруг неожиданно для себя почувствовала какую-то неловкость.

– Ты что-то долго, – сказал он, когда я вошла за порог.

– Пришлось обойти улицу, чтобы не наткнуться на родителей или их знакомых, – краснея призналась я.

– Смешная, – усмехнулся Елизар и направился в сторону кухни.

Он что не собирается поцеловать меня? Что это ещё за холод с его стороны? Он не хотел, чтобы я приходила? Ну все, пошла вольная придумывать всякие паршивые мысли, которые заставят теперь меня анализировать каждый его шаг.

– Чай готов. А ещё я приготовил лазанью. Ну как приготовил, разморозил в микроволновке, – раздался смех Елизара из кухни, когда я неуверенно оглядывала комнаты квартиры на предмет присутствия здесь людей кроме нас. Никого не было, можно расслабиться.

– И почему я не удивлена? – усмехнулась я.

Я прошла в небольшую, но хорошо обставленную и уютную кухню. Кухонный гарнитур и остальная мебель были нежного кремового цвета. Вместо знакомого всем и заезженного углового дивана со столиком рядом, что были практически во всех домах, где мне только удалось побывать, в этой кухне была высокая барная стойка и высокие барные металлические стулья с кремовыми сидениями из искусственной кожи.

– Классная затея с барной стойкой, – произнесла я, вскарабкиваясь на стул.

– Да, родители Светы решили сэкономить место на кухне. Завтракают они порознь, а гостей принимают в гостиной. Типа по-европейски, – сказал Елизар и повернулся ко мне лицом.

Заметить моё резкое изменение выражения лица не составило бы труда и ребёнку. То, что сейчас было с лицом моего парня, совсем не походило на лицо, которое я видела вчера, выходя на прогулку с ним. Да и как я могла не обратить на него внимание вчера вечером? Я же всю дорогу несла его на себе. Сейчас в свете дня все стало отчётливее. Лицо Елизара отекло, став чем-то незнакомым, пугающим и похожим на неудачный шарж уличного художника. Мешки под глазами приобрели нездоровый зеленоватый оттенок, а белки залились кровью от лопнувших капилляров. На носу появилась горбинка, которой раньше не было. Мимика этого лица все ещё была свойственна Елизару, но на меня будто смотрел совсем другой человек. Лицо Елизара пугало, что заставило меня впасть в ступор, когда он пронзительно посмотрел мне в глаза, догадавшись причину моего оцепенения. Мне стало стыдно. Я быстро отвела взгляд на вазу с искусственными подсолнухами, что ничуть не смягчило напряжения, повисшего в маленькой кухне. Он уже видел страх в моих глазах. И даже некое отвращение. Теперь ясна причина, по которой он не стал меня целовать, как только я вошла.

– Ужасно да? – прямо и с каким-то новым незнакомым холодом спросил Елизар.

– Нет, прости, – солгала я, но он знал ответ. Это был риторический вопрос.

– Я же видел себя в зеркале, я знаю, что я ужасен. Как Квазимодо.

– Это все спадёт.

– Не хотел бы я, чтобы ты видела меня в таком виде, – разочарованно выдохнул Елизар и сел поодаль от меня за край стола. – Лазанья, – протянул он мне кусок разогретой в микроволновке лазаньи на тарелке.

– Ты не будешь есть? – поинтересовалась я у него.

– Нет, я уже поел полчаса назад, – холодно ответил он.

– Я думала, мы пообедаем вместе, – полушёпотом разочарованно выдавила я.

– Мне хотелось есть.

Холодный и какой-то враждебный голос Елизара заставил меня съёжиться и мгновенно почувствовать себя лишней здесь, словно я участвую в заезде параолимпийцев будучи абсолютно здоровой. Будто я пришла на вечеринку людей с внешними недостатками абсолютной красоткой и стала выпендриваться перед ними, презентуя себя. Я будто навязалась к нему в гости против его воли, будто он не хотел, чтобы я приходила, но согласился лишь из вежливости. Должна ли я быть здесь сейчас? Не знаю. Не стоило мне приходить. Еда комом застряла в горле, и в тишине, которая повисла над нами, будто было слышно, как кусок прожёванной лазаньи спускается по моему пищеводу. Хотя бы часы повесили, чтобы что-то тикало, разряжая эту ужасную, давящую тишину.

Мы сидели в молчании целую вечность. Я не могла придумать, что спросить у него, боясь, что натолкнусь на стену злости и холода. Боялась, что могу сморозить какую-то глупость, от которой он закатит глаза и устало выдохнет или хуже того поднимет на меня голос. Что-то вчера будто сломалось в нем. Какой–то незнакомый мне человек вчера овладел Елизаром и сейчас не хочет признавать меня. Это заплывшее после драки лицо уже не выражало знакомых мне эмоций.

– Болит? – выдала я, желая хоть что-то вытянуть из Елизара.

– Конечно, болит, Кристина, – голос Елизар прозвучал неожиданно громко и будто сотряс стены, отчего я даже немного вздрогнула. Он был наполнен ненависти и боли, и обиды и какой-то незнакомой мне злости. – Как ты думаешь, как чувствует себя человек, которого накануне хорошенько так приложили лицом о брусчатку?

Риторический вопрос. Не отвечай Кристина! Не отвечай, ты ещё больше разозлишь его.

– Прости, мне жаль.

– Тебе-то чего жаль? Это я вчера не успел даже удара нанести, как оказался в нокауте. Даже тебя защитить не способен, – сверкнули его красные глаза, которые и без того были угрожающими залитые кровью.

– Ты в этом не виноват, – промямлила я. – Не говори, пожалуйста, так.

– А вот ещё как виноват! Ты просто не знаешь всего.

– Так расскажи. Может быть, я могу чем-то помочь? – взмолилась я и положила свою замёрзшую ладонь на его.

– Кристина, – твёрдо подчеркнул он моё имя, как отчитывает родитель провинившегося ребёнка. – Не начинай. Я не хочу об этом говорить и вспоминать это. Ты никак мне не поможешь, поэтому лишний раз грузить своими проблемами я никого не хочу. Ты не понимаешь.

Он не был раньше таким! Не был таким жестоким, холодным и даже, позволю себе это резкое слово – бессердечным. Тот Елизар, с кем я провела лето, был нежен, заботлив, отзывчив и всегда считался с моим мнением. Он даже вчера перед той дракой был все ещё моим летним Елизаром. Моей летней любовью, пахнущей травами и землёй. А сейчас рядом со мной будто сидит какой-то судья, который выносит страшный приговор каждому, кому не повезло оказаться рядом и удивиться при виде его лица.

– Что такого я сделала? – дрожащим голосом снова промямлила я.

– Кристина, не нужно, дай мне время остыть, – процедил сквозь зубы Елизар и это стало последней каплей.

– Окей, бери сколько нужно! – со злостью толкнула я тарелку в его сторону и направилась в сторону прихожей, где в гардеробе висели мои вещи.

Меня обуяло сильное пламя злости. Мне стало неприятно, что со мной говорят в таком тоне и при этом даже объяснить не собираются что такого я сделала. Я не виновата в том, что вчера произошло. Я места себе не находила вчера, видя его лежащим в жёлтом свете фонарей на сырой брусчатке без движений. Я была готова на что угодно, рыдала из страха потерять его, а он так бессердечно позволяет себе со мной говорить. Какие бы там не были причины в его прошлом, о которых я не знала, я не виновна в этом. Он не упал в моих глазах, когда силач расправился с ним всего лишь за несколько секунд. Я была готова броситься на незнакомца ради него, ни на секунду не задумываясь, что тот может сотворить со мной. Я тащила его на себе, потому что он не хотел идти в больницу или попросить помощи у кого-нибудь. Тащила его, как какая-то кляча, а сегодня мне заявляют, что я ничего не понимаю!

Резко дёрнув куртку на себя и, чуть было, не опрокинув гардероб, я накинула её на плечи, впопыхах запрыгивая в сапоги. Моё сердце бешено колотилось в груди. Гнев распирал меня. В последний раз, в надежде взглянув в сторону кухни, я не обнаружила того, что ожидала и с громким грохотом захлопнула за собой входную дверь.