Kitabı oku: «Знак», sayfa 23

Дилан прикусил до боли внутреннюю кожу щек, тихо проговорив:

– Карусель? – его покрасневшие глаза стали больше, когда Кристин судорожно кивнула, заглядывая в его глаза.

Она замерла, просто наблюдая за парнем. За чертами его лица. Старалась запомнить как можно больше, прежде чем потеряет сознание. Она хотела смотреть на него. Она всегда бы смотрела только на него.

– С-спа… – судорожно раскрыла рот, морщась от боли, – сп-пас-сибо.

Тело Дилана охватили судороги, а нижняя губа затряслась, когда Кристин подняла ладонь, прикасаясь к лицу Дилана. Не специально, но измазала того в крови.

Почему это происходило?

– Нет, – прошептал, прижимаясь к её ледяным пальчикам, – Кристин, – он больше не сдерживал слез, голос ослаб, – Кристин, твою мать, – добавил, убирая одну руку от раны.

– М-мне больно, – она произнесла одними губами, кривясь.

Брови Дилан начали трястись, как и подбородок:

– Не думай об этом, хорошо? Нас сейчас спасут. Тебе помогут! – грубо схватил её колени, сгибая их, чтобы удобнее разместить, – Давай… давай смотреть на рассвет, – во взгляде блестит гнев, – Кристин, ты… – заикнулся, и огонь в его глазах потухает, – Смотри, – нежно убрал бурые локоны волос с её лица, – Смотри на рассвет. Просто смотри, Кристин…

Она дышала. Тихо. Медленно. Ей с трудом это удавалось. Смотрела в сторону зарева, своими карими глазами, которые постепенно закрывались, но Кристин выдергивала себя, стараясь не уходить. Всё её тело онемело. Она его не чувствовала.

– Я люблю тебя, – пронеслось где-то надо ухом Кристин и её тело сжали сильнее. Влажная от слез подбородок прижался ко лбу Кристин, и она поняла. Это Дилан. Он рыдал прямо над ней, трясясь от всхлипов. Она хотела успокоить его, защитить. Сказать, что любит, но все эти слова застыли на языке.

Вдалеке раздался лай собак. Хруст веток. Кто-то прочесывал лес, придвигаясь к месту незавершенного жертвоприношения.

От лица Алекс

Спустя пару минут

Давление в ушах. Ноги не слушались, но я продолжала бежать по лесу, вслед за шерифом. На дороге должна была стоять машина скорой помощи, о ней истерически твердил мистер Эвем, тяжело дыша.

Мгновение. Моргнула, немного щурясь от яркого света, что исходил из-за деревьев.

Мы выбежали из леса, заметив врачей.

Смотрела на Люка. Его рука свисала, а голова была опрокинута. Мистер Эвем сорвался с места, неся на руках сына.

– Нужна помощь, —закричал , – Срочно!

Люка положили на перевозку. Врачи окружили его, проверяя пульс и размер зрачков. Я расталкивала их, замирая.

– Пульс слабый, парень потерял много крови.

Мое дыхание перехватило, а какие-то люди примкнули ко мне. Меня что-то спрашивали, но я не слышала. Все звуки стали приглушенными, когда я заметила движение в гуще деревьев.

Кто-то кричал, отступая назад. Мои глаза вновь наполнились слезами. Я пыталась дышать, но начала скулить, подбегая к мужчине в форме, который нес Кристин.

[…]

– Просто позвольте, – умолял Дилан, сдерживая весь гнев, бурлящий в его груди. Он сжимал ладони в кулаки, но не наносил удары полицейским, что забрали ещё живую Кристин. Что прожгли его кожу электрошоком, чтобы тот отцепился от неё.

Дилан шипел сквозь зубы, продолжая говорить мужчине, что что-то записывал в бумагу, сдерживая рядом с собой большую по величине немецкую овчарку:

– Вы же сами меня нашли связанным в доме. Сами освободили и мы я по своей воле поехал сюда и отвез вас. Я не убийца, – взвыл от негодования, получив заинтересованный взгляд от пса. Тот поднялся на лапы, уткнувшись влажным носом в ладонь О’Коннелла, и Дилан хотел дернуться, но не успел.

Офицер оторвался от бумаг, наградив пса взглядом.

– Что ты нашел, Джек? – спросил, а пес сел на задние лапы, подняв морду на хозяина. Тихо заскулил, не виляя хвостом, и Дилан скривил лицо. Не понимал, что происходит, от того и не мог себя контролировать.

– Ладно, – начал офицер, – Джек считает тебя не опасным, хоть ты и бросил нас у дороги и убежал в лес. Иди по тропинке и выйдешь к машинам, твоей девушке уже должны оказать помощь.

И Дилан кивнул. Не ждал. Сорвался с места, убегая в темный лес.

– Я люблю тебя, Дилан.

– Тебя будет любить кто угодно, но это буду не я.

Сегодняшние события всплыли в голове, вынуждая двигаться. Пустой разум заполнился мыслями, одна из которых занимала основное место.

Кристин. Иди к ней.

У Дилана не осталось сил, поэтому он не мог орать на офицеров, что попадались ему на пути, что-то спрашивая. Предлагая помощь. Он просто продолжал бежать.

Он хотел скорее дойти до Кристин. Просто рухнуть к ней, почувствовать себя живым рядом с ней. И больше не уходить, не оставлять её. Никогда.

Выбежал из леса, спустя мучительные минуты и наткнулся на большое количество людей впереди. Людей было очень много.

Замедлился, перебирая ногами и пытаясь дышать через нос, но ему не хватало кислорода. Тревога не покидала грудную клетку, сжимая сердце. Дилан продолжил идти, подняв голову.

Знакомая фигура. Бордовая юбка и большие, опухшие глаза. Взлохмаченные волосы, потерянный взгляд. Внешне и внутренне опустошена.

Алекс сжала виски, надавливая на них. Она шла в лес, чтобы была возможность дышать, ибо она чувствовала, как задыхается. Руки тряслись, кожа зудела от слез. Она остановилась, встречаясь взглядом с Диланом. Тот посмотрел на неё, ожидая чего-то, но девушка скорчилась. Отвернулась, ускорив шаг и просто ушла. Убежала.

Дилан сам не понял, откуда взял силы, но его шаг стал жестче. Перебирал ногами, спеша. Сердце в груди заколотилось, накрывая сознания волнами боли. Он вышел на дорогу, переступая по влажной земле. Хотел пройти вперед, но его не пустили. Люди столпились вокруг чего-то, сохраняя молчание.

Дилан чувствовал, как ноги подгибались. Пытался держать равновесие, ускоряя шаг.

Пот начал стекать по лицу. Дилан прикусил губы, ощущая тяжесть на плечах. В носу неприятно кололо, а глаза уже давно выжигали от слез.

Он хватался за людей, расталкивая их. В глаза ударил свет от фар. Зрачки сразу же замерли, как и тело. Намертво.

Дилан задохнулся, испустив рваный вздох.

Его настигло громкое рыдание. От такого ушные перепонки готовы были разорваться. Он смотрит за действиями человека, что сидел прямо на земле. Он изо всех сил сжимал бездыханное тело, рыдая. Прерывается только на ругань, когда санитары просили отойти. Он кричал на каждого, кто пытался забрать его сына. Он вытер раскрасневшиеся глаза, как ненормальный покачиваясь взад-вперед.

Дилан не моргал. Смотрел. Умирал сам.

У парня были приоткрыты глаза, но устремлены в пустоту. Руки свисали на землю с каталки. Голова опрокинулась. Мутные, не имеющие блеска зрачки. Темные, кудрявые волосы свисали сосульками. На них засохла кровь.

Эпилог

На один этот момент, всё было идеально. А потом этот момент закончился. Все закончилось. Погони. Смерти. Птица. Жизни моих знакомых.

Опрокинула голову, позволяя слезам медленно стекать по щекам:

– Ты говорил, что не оставишь меня. Ты обещал, Люк!

Меня даже не было слышно, я просто раскрыла рот, хрипя. Голос сорван, после последних событий. После того как я увидела, что Люк погиб. Буквально ощутила его смерть на своем теле, чувствовала, как скользят мои колени в его крови.

Нерешительный стук в дверь.

Скрип.

– Доченька, нам пора выходить.

Шумно выдохнула, качая головой:

– Я… я не хочу.

Прекрасно понимала, куда мне нужно явиться, но не могла. Видеть его лицо, до ужаса спокойное и так не похожее на себя. Без улыбки, без тени гнева, полностью умиротворенное. Увидела бы таким Люка и больше не смогла бы спать.

– Мне так жаль, так жаль, – неожиданно близко раздался успокаивающий голос, а чья-то теплая ладонь прикоснулась к моим волосам, заставляя уткнуться в плечо носом. Я и не заметила, когда мама успела сесть ко мне на кровать.

– Успокойся, милая, – спустя время обожгли моё ухо горячим дыханием, отстраняясь, – это передали тебе.

Через секунду в моих руках появился серый телефон с немного треснувшим экраном. Это Кристин.

– Н-но, это же не значит, – подняла опухшие глаза на лицо мамы, которая, кажется, не спала всю ночь. Волосы были наспех собраны на затылке, кожа бледная, а по щекам давно скатываются слезы.

Женщина закачала головой, шмыгая носом:

– Что ты, что ты, – поспешила успокоить, – она жива, даже в сознание пришла сегодня.

– Это хорошо.

Кристин уже два дня лежала в реанимации, расплачиваясь за нашу глупость и бесхребетность. Мы пошли на поводу Птицы, разрешая запудрить нам мозги и вытащить на открытую местность. Позволили убить себя.

– У тебя есть пару минут, собирайся, – прошептала мама, добавив чуть громче, – там будет много камер и людей, но ты не обязана никому из репортеров ничего говорить.

Я кивнула, и меня оставили в покое, закрыв дверь с другой стороны.

Растерла по лицу слезы, прокручивая в руках телефон. Самое время посмотреть, что там такого интересного. Не зря же Кристин попросила передать его мне.

Спустя минуту, я с большим сомнением включила первое видео, начиная грызть ногти.

– Ооо, я должен это снять, – звонко произнес до боли знакомый голос, и в экране телефона все поплыло, резко останавливаясь на моем лице. Я улыбнулась, прокручивая в руках гитару.

– А что мне спеть?

Этот голос. Мягкий и твердый одновременно.

– Спой о том, что тебя волнует, – на экране мелькнули черные как смоль волосы, после Люк приблизил камеру, снимая лицо Дилана крупным планом.

Я начала перебирать струны, вспоминая известные мне аккорды, чем опять привлекла внимание камеры, но в этот раз в кадр попала еще и Кристин, прикрывшая глаза.

Она запела песню, погружая всех вокруг в печаль и на экране изменилась картинка. Камера перевернулась, и на экране появилось лицо Люка. Он как-то печально посмотрел в камеру, словно заглянув мне в душу, а затем перевел кадр на меня. Его рука вычертила сердечко на моем фоне.

Заблокировала телефон, откидывая его на кровать, и сердце начало вновь щемить в груди, от чего сжалось горло. Хотелось блевать. Хотелось выблевать злосчастный орган, приносящий столько боли. Запереть его в клетке и больше не открывать никому.

Год спустя.

В заваленной учебниками комнатушке слышался тихий смех и громкое бормотание. Кристин отказывалась садиться за реферат, врученный ей преподавателем ещё неделю назад. Единственное, что она решила сделать – это повторно прочитать тему и тяжело вздохнув, броситься в сторону дивана, прячась под подушками. Но и это укрытие оказалось ненадежным, ведь Дилан, схватив за талию девушку, бережно, но твердо потянул на себя, прижимая к горячей груди. Кристин перегородили все пути отступления, отрывая от земли и неся к рабочему столу.

Такие сцены повторялись довольно часто, но больше не выводили из хрупкого равновесия. Так же как и мысли о смерти, мелькавшие в голове все реже и реже. Она поняла, насколько быстротечна жизнь и твердо знала, что скоро умрет. Но это скоро никак не приходило, оставляя лишь неизгладимый след на расшатанной психике.

Кроме эмоциональной травмы, с Кристин остался Дилан, обеспечив новой, хоть и маленькой квартиркой в совершено другом городе. Появились друзья в институте, в который поступила девушка. Появилась фотография над рабочим столом.

Одна единственная. Но такая родная.

На ней были изображены все, кого так любила девушка.

Алекс. Дилан. Люк. И она сама.

Они все сидели на диване, улыбаясь. Рядом лежала гитара.

Лучший снимок, ведь на нем они были счастливы, а самое главное все живые

Люк сейчас лежал в земле и по всему его лицу ползали черви.

Они были в носу.

В ушах.

В голове.

Он умер, и забрал большую часть жизни Дилана с собой в могилу. У Алекс он отнял всю жизнь. Возможно, поэтому она заперлась в комнате и не выходила несколько месяцев. Она истязала себя, каждый раз прокручивая события той ночи. Забила на учебы, не отвечала на звонки от прессы или шерифа. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что её отец, любящий и родной, был частью этой секты. Да, он успел уйти оттуда до своей смерти, возможно и не случайной, но место для Алекс там все равно осталось. Поэтому она получила записку от Птицы, поэтому он следил за ней, ведь Алекс всегда была частью той секты. Это мучало её и тянуло назад, не давало восстановиться.

Но она справилась.

Вместо университета Алекс выбрала уехать в другую страну, где могла помочь сохранить жизни. Она следила за носорогами, ухаживала за ними и заботилась вместе с маленькой командой. В редкие каникулы она приезжала в гости к Кристин, но никогда не заезжала домой, ведь там каждый кустик напоминал ей ужасные события. С трудом она смотрела и на Дилана, которого заперли в собственном доме, и только приехавшая с опозданием полиция, что до этого вызвал Люк, смогла его найти и освободить. Дилан пошел тогда в кладовую, чтобы достать фонари, но его там настигла Ева и оглушила одним ударом по голове.

Что касалось той злосчастной секты, то она истребила часть себя еще в ночь Хэллоуина, но некоторые личности, что не участвовали в перерождении, разбежались по городу словно тараканы, когда на кухне включили свет. Они прятались, зарывались под землю, но даже там шериф, главной целью которого стало выследить каждого причастного к убийствам, находил их. Неизвестно, что происходило в стенах участка, но в Хэллоуин открылась настоящая охота на ведьм. В Агригент Стилл гремели гром и сверкали молнии, а зимой город погрузился в отчаяние и скорбную тишину.

Он промерзал изнутри, дрожал и с замиранием готовился к новому нападению.