Kitabı oku: «Искушение из правил», sayfa 3

Глава четвертая. Давай разделимся!

В голове мелькали девушки с силиконовыми формами, бегущие со скоростью улитки, беременной от черепахи. Раздавался хруст и их предсмертный крик. Из гипноза потихоньку выходили мужики – зрители, следящие безотрывно за прыгающей маечкой.

Я резко села на кровати, глядя в темный угол. Желудок пел жалобные серенады тарелке супа.  И страдал неимоверно.

Краем уха я снова уловила шорох в углу.  Набросится или нет? Чтобы понимать чудовище нужно думать, как чудовище. Вот, что я бы сделала, сидя в углу?

«Подумала, что меня наказали!»,– жалобно ответила я себе.  Нет, не то!

Отчаянная мысль заставила меня замереть! Мир рухнул, как штукатурка в тарелку борща. Я вспомнила тварь, дрожащую рядом на ветке.

– Тебе конец!  – послышался ужасающий голос. И свирепое дыхание.

– Так, кто это сказал? – нервно заявила я, резко вставая с кровати.  – Где еда?

Для убедительности, я  набросила волосы на лицо и вытянула вперед руки.

– Еда-а-а! – сипела я, смачно облизываясь. Желудок урчал, приманивая полные холодильники. – Еда-а-а! Иди сюда! Сожру-у-у!

Шорохи прекратились. Чудовище в углу резко превратилось в интроверта.

– Жра-а-ать! – подвывала я.– Иди ко мне, мой сладкий!

Я обнаглела, подойдя к пугающему углу настолько, насколько это возможно. В углу что-то резко зашуршало. Мое сердце на мгновенье ухнуло вниз, а потом снова вернулось на место.

– Как думаешь, – отвратительным голосом спросила я, делая вид, что всматриваюсь в темноту. – Тебя сожрать сразу или закопать до лучших времен!

– Пошла вон! – взвизгнуло что-то писклявым голоском. И ушуршало в темноту.

Вау! Я расправила плечи. Желудок допел серенаду хот-догу. Я вернулась на кровать и улеглась спать, обдумывая дальнейшие планы. Если честно, то мне все равно было страшно. Но уже не так, как раньше!

Уснуть не удалось. На меня напала какая-то болезненная дремота. Мне казалось, что я сплю у себя дома.  Сквозь дрему я чувствовала, как кто-то пытается стянуть с меня одеяло.

– Пшел вон! Мое одеяло! – сипло выдала я, отвешивая пинка бывшему мужу. Нога попала по чему-то мягкому. – Бери свое одеяло из чупакабры и  укрывайся им! Нихрена не колючее! Твоя мать на свадьбу подарила, значит не колючее!

Одеяло с меня перестали тянуть. Сквозь дрему я чувствовала отвратительный запах.

– Что? Опять у мамки чеснок жрал? – хрипло произнесла я, ведя плечом. – Отвернись! Не дыши моим воздухом!

Запах исчез. Потом появился другой. Я принюхалась.

– Что? Опять мать гороховый суп варила? Избушка-избушка! Горохом назад! Чесноком вперед! – простонала я, понимая, что поспать мне не дают. А мне же завтра на работу!

Немного полежав, я почувствовала, как на кровати рядом кто-то ворочается.

– Это что за ипподром? Лег в позу мумии! Мне завтра на работу! А тебе нет!  – я отодвинула от себя что-то пушистое. – И одеяло из чупакабры убери!

Я отодвинула от себя одеяло из чупакабры, отползая на самый край. Это муж ждет, когда к нему лично явится миллиардер и попросит возглавить корпорацию. А мне завтра на работу! Мне ребенка кормить нечем!

Внезапно по моей коленке прошлась холодная рука. Потом стала игриво поглаживать ногу.

– Слышишь, шмель! – прокашлялась я, сонно отпихивая похотливую волосатую конечность и щетинистый подбородок. – Иди, брей мохнатый хмель! Я кому бритву на двадцать третье февраля дарила?

На мгновенье ласки прекратились. Я успокоилась. Только уляжешься, только задремлешь, как на тебе! В мужике просыпается шустрый некромант!

Начинается разврат и попытки воскрешения. Эдакая кладбищенская оргия со штампом в паспорте!

Однажды я случайно узнала, что у меня есть личная жизнь. Я была уверена, что ее два месяца нет. А она, зараза, была! Причем, была все это время! Но по ночам. Когда я сплю.

Оказывается, шустрый партизан ночью совершал дерзкие диверсии. С мастерством терминатора из жидкого металла, он просачивался ко мне под одеяло. Потом грелся. И начинал свои некромантические заигрывания.

Муж был свято уверен, что отмахиваюсь я от врожденной женской стыдливости. И постанываю от неземного удовольствия.

Так на свет появилась Нюша.

Отбившись от настойчивых заигрываний, мой сонный труп обернулся одеялом и снова погрузился в блаженную дремоту.

Что-то громко упало. Не открывая глаз, я простонала.

– Я все слышу! Нефиг по кастрюлям ложкой лазить! – выдала я, перевернувшись на другой бок. – Поставь суп в холодильник!

Не прошло и пары минут, как со скрипом открылась дверца шкафа.

– Носки в ящике! Трусы в коробке! Штаны на вешалке! – яростно прошипела я в подушку. – Рубашка в стирке. Возьми вторую.

Шкаф пронзительно скрипел, действуя мне на нервы.

– Ты что там? На дверце катаешься? – зевнула я, не открывая глаз. – Тоже мне большевики на воротах Зимнего Дворца! Я сказала, носки в ящике!

Шкаф снова проскрипел.

– Если я сейчас встану… – с угрозой в голосе предупредила я, пытаясь нащупать телефон. И посмотреть время.

Я резко открыла глаза, не узнавая комнату. Из шкафа на меня смотрело перепуганное чудовище. Рядом со мной  сидела какая-то мохнатая зараза, прижав лапы к груди. А из-под одеяла резко отдернулась тонкая черная и пушистая рука.

Мгновенья мне хватило, чтобы понять, что я вовсе не дома. Вся комната кишила чудовищами. Вот только шкафный монстр экстренно закрывал дверь, компактно прячась между старой одеждой. Под кроватью что-то шуршало. А нечто, смахивающее на обезьяну, растворялось в воздухе.

Когда я открыла глаза окончательно, в комнате никого не было. Я осмотрелась, и снова уткнулась лицом в подушку. Мне снилось, что нас затопили соседи сверху. И проснулась я от того, что на меня что-то капает! Кап-кап! Прямо мне на лицо.

– Вставай, – знакомый голос был недоволен. Я лениво открыла глаза, видя лицо, нависшее надо мной.

– Принес кофе в постель? – пробурчала я, поворачиваясь на бок. И закрывая глаза. Что-то звякнуло, словно бабушка перебирает свой сервиз. Я распахнула глаза, чувствуя головокружительный запах кофе. Неужели? Реально? Кофе? Кажется, мне начинают нравится лошадки.

Перед глазами появилась кружечка с золотой ручкой. Кружка в чужих руках перевернулась. Струя кофе полилась на старинный матрас рядом со мной.

Я отшатнулась, видя коричневое пятно на ветхой простыне.

– Я положил две ложки сахара, если что, – заметил голос с таким сладким ядом, что все живое в округе должно было сдохнуть в конвульсиях.

Лошадка сегодня встал явно не с того копыта!

Я повернулась, глядя на бледное лицо и странную стрижку. Где-то между тифозник и лишайник. Я поджала губы, вспоминая ряд лысых кукол. И ножницы на полу.

– Что ты сделал с моим ребенком! – я бросилась на него, представляя такие ужасы, от которых материнское сердце едва не оборвалось.

Мои дрожащие руки держали его за сорочку.

– Что ты сделал с Нюшей? – выдохнула я, боясь услышать ответ.

Мои руки брезгливо сняли одну за другой. Мое сердце дрожало заячьим хвостиком.

– Упустим тот факт, что Нюша козявки ест. И лезет целоваться. И сразу перейдем к главному. Где она может спрятать ножницы? – спросили у меня напрямую.

– С ней все в порядке?  – дрожащим голосом спросила я. А потом прищурилась. – Точно?

– Где она спрятала ножницы? – смотрели на меня в упор. – Я не могу спать, зная, что они где-то лежат! Мы обыскали весь замок. Она не признается! Просто молчит и обижается.

– Она старалась, – немного успокоилась я, глядя на плешивую стрижку. Волосы медленно отрастали. Как удивительно! Но главное, что с ребенком было все в порядке.

– Ей, видимо мамы не хватает, – тонко намекнула я. – Поэтому маму будут делать из тебя. Вот так лег однажды папой. Клац-клац! А проснулся мамой.

Видимо, перспективы озадачили Лошадку. Поэтому он задумался.

– Спасибо за предупреждение. Обязательно учту, – глаза сощурились на меня. Я вспомнила, как ужас вокруг превращался в лютый кошмар, если его разозлить. – Где она прячет ножницы? Где она может их спрятать?

Меня снова обожгла мысль, что если ножницы не найдут, то у Нюши будут большие неприятности. И не факт, что ее не бросят в лесу на съедение монстрам!

– Я понимаю, что тебе с ней тяжело, – задушевно начала я, понимая, что все это только цветочки. – И у любого терпения есть конец!

– Даже не думай, – негромко ответили мне, покачав головой. – Я не отдам ребенка. Ты не уследила. Теперь ребенок мой. На этом все. Давай, про ножницы.

– Все просто. Берешь еще одни ножницы. Кладешь на видное место. И делаешь вид, что не замечаешь, как она их берет. А потом следишь, куда она их понесла. Там же будут и первые, – недовольным голосом ответила я. И тут же предупредила. – А вот как отобрать вторые ножницы я еще не придумала! Поэтому давай детские и тупые. У нас дома такие есть. Специально для этих целей. И вообще, если с ее головы хоть волос упадет, я… я…

– Что ты? – спросили у меня, вопросительно поднимая брови.

– Выйду за тебя замуж с целью отравлять тебе жизнь, – отмахнулась я, пытаясь все свести в шутку. Что-то я его побаиваюсь.

– Хорошо, попробуем так. Привет, давай познакомимся! Я принц чарующего леса. У меня есть роскошный замок, маленькая дочь, слуги и несметные богатства. Мой отец – бог моря. Мой дядя – бог смерти. Моя мать – богиня плодородия.

Кэльпи сделал паузу, словно задумавшись.

– Ой, что–то я подумал, какой я замечательный. И передумал знакомиться! – с усмешкой произнес Лошадка.

– Не очень–то и хотелось! – заметила я, поглаживая свою самооценку. Как крестный отец своего кота. – Какой бы ни была Нюша, я не откажусь от нее. Помни об этом! Как бы мне тяжело ни было, я не откажусь от своего ребенка!

Принц смотрел на меня пристально и как-то очень многообещающе. А потом растворился в воздухе. Мне пора открывать курсы «Молодого отца».

Я вздохнула, глядя грустными глазами в сторону заколоченного окна. Сердце ревниво екнуло. «Целоваться лезет!». Нет, ну надо же! А меня она ни разу не поцеловала, когда я приехала. Бабушка ей намекала, что можно поцеловать маму. Но брить кошку намного интересней, чем целовать маму. «Да, пусть!», – машет рукой бабушка, с умилением глядя на уползающую кошку с квадратными глазами.

Я встала. На кровати остались грязные следы. Впервые я спала в ботинках. Покрывало зацепилось за застежку и потянулось на пол. Нацепив на себя пальто, я решила продвигаться к выходу. Идя по длинному коридору, я рассматривала старые портреты на стенах.

Внезапно моя нога куда-то провалилась. Я потеряла равновесие и ухнула в дырку в полу. Зацепившись руками за доски, я мотыляла ногами в воздухе, налегая грудью пол.

– Ыыых! Ыыых! – скреблась я, пытаясь подтянуться. Внезапно за ноги меня кто-то схватил! Я заорала, пытаясь брыкаться. Кто-то тянул меня вниз со страшной силой. Мои руки вцепились в оборванную ковровую дорожку. Было настолько страшно, что у меня сердце едва не выскочило.

Я висела, кричала и звала на помощь. Как вдруг с меня слетел правый ботинок. Он гулко упал в недра подвала. Я потянула воздух носом, чувствуя не самый приятный запах. Мне было очень стыдно.

И тут одна лапа разжалась.

– Сейчас второй сниму! И сдохнешь повторно! – процедила я, пытаясь вылезти. Еще бы! Проходить в ботинках полдня и промочить ноги – это еще то удовольствие!

Глава пятая. Ваше Страхейшество

Моя нога в носке стала пытаться снять второй ботинок. Ну же! Давай! Хлоп! И второй ботинок полетел вниз. Лапы чудовища разжались. Послышался грохот. Словно упал мешок картошки.

Пользуясь случаем, я стала выбираться наверх.

Наконец-то мне удалось закинуть ногу. И на ослабевших руках вытащить неспортивное тельце.  Я обессиленно рухнула в коридоре, чувствуя, как все еще дрожат мышцы, и заходится сердце. Скосив глаза на дырявый оранжевый носочек, я выдыхала и успокаивалась. Внезапно из черного провала появилась гнуснейшая рожа. Что-то серое, тощее, похожее на скелет Воландеморта, медленно выбиралось из темноты. Оно было слепым. Поэтому ползло наощупь. Ноздри чудовища жутко раздувались.

Сил бежать уже не было. Я вяло попыталась отползти. Чудовище оживилось! Оно резво ползло за мной. И раскрывало невероятно огромную вертикальную пасть, похожую на старый кошелек на застежке. Только с зубами.

Я пошевелила мокрыми носками под раскрытой пастью. Чудовище принюхалось. Пасть закрылась. Тварь покачнулась и завалилась обратно в свой подвал с грохотом.

– Ты еще не знаешь, как готовит мама моего бывшего мужа, – усмехнулась я, нервно поднимаясь на ноги. – Такое чувство,  что у нее в рецепте написано: «К половине взбитой помойки добавить треть кладбища! Дождаться, пока все прокиснет. И подавать к столу!».

Без ботинок было непросто. Я едва не наступила на гвоздь. Я даже не вышла. А вывалилась из дома.  Где-то неподалеку ударила молния, озаряя на долю секунды сумрачный лес. Послышался пронзительный вой. И мне стало страшно за моего ребенка. Неужели Нюша разозлила его до такой степени, что…

Мое сердце сжалось. Нужно быстрее найти ее. А потом… Потом… Потом придумаю, что делать!

Мне срочно нужен гороскоп для невротиков! Я невротик, но держусь!

Каждый шаг причинял мне дикую боль. Поэтому шла я медленно, словно меня послали в известном и неприличном направлении.

Теперь я знала, чем хороший фильм ужасов отличался от плохого. В плохом каждую секунду монстр кого-то жрет, текут реки крови, и слышатся пронзительные крики. В хорошем можно обделаться от мышки, пробегающей по своим мышиным делам.

– Ой! Ай-я-яй! – подпрыгивала я на каждом камушке.

С горем пополам я вышла к развилке дорог. Туман заволок дорогу почти полностью. На дороге стояла маленькая скрюченная бабка в черном рубище. В руках бабки была клюка.

– Девонька, совсем глазами стала слепая стала… Не почитаешь мне, что тут написано? – проскрипела бабка.

Я помнила добрых бабушек из фильмов ужасов. Поэтому решила держаться на безопасном расстоянии. Пенсия – еще не повод есть людей.

– Так, – заметил во мне почетный тимуровец, читая указатели. – Ужасный конец – направо. Жуткая смерть – налево. Мучительная кончина прямо. Если идти обратно, то попадешь в скоропостижную гибель. Вам куда нужно?

– Я еще не решила! Спасибо тебе, девочка, – послышался скрипучий голосок. Вместо меня ответил мой урчащий желудок. Теперь в любой непонятной ситуации он мой пресс – секретарь!

– Ты что? Голодна? Вот, держи! – прошамкала бабушка, шелестя своей рваниной.

Старуха полезла в рукав и протянула мне красивый пряник. Желудок радостно перекувыркнулся.

– Не бойся. Я тебя не трону, – предупредила старуха. В ее костлявой руке дрожала сладость. – Бери! Поешь хоть!

Я смотрела на пряник и мысленно облизывалась. Под ложечкой невыносимо сосало. Брать или не брать?

Моя рука непроизвольно тянулась к красивому угощению. Бабушка стояла, опустив голову. С ее седых волос стекали капли воды. Я резко отдернула руку, словно обожглась.

– Как тебе не стыдно! – возмутилась я, глядя на то, как бабушка распрямляется и увеличивается в размерах. В черном дыму вырисовывался совсем другой силуэт. Драная мантия прошелестела, а на меня снова посмотрели холодные нечеловеческие глаза.

– Раскусила, – послышался знакомый голос, полный досады. Но на губах Кэльпи была улыбка.

– А лучше бы пополам,  – обиделась я. – Ну как? Еще не наигрался?

– Дети – это не игрушки, – произнес принц этого места, которое впору назвать задницей. – И вообще, кто разрешил обращаться к божеству на ты? Ваше Темнейшество, Ваше Кровейшество, Ваше Ужасайшество… Выбирай.

– О! Я могу сама выбрать? – обрадовалась я, глядя на плащ. – Отлично. Я буду звать вас Ваше Страхейшество! Только учтите, букву «эс» я иногда глотаю, так что… Итак, ваше С… трахейшество, могу ли я задать вам один вопрос? Просто меня терзают смутные сомнения. Ваша мантия была такой драной до встречи с Нюшей. Или …

– Или, – мрачно ответил принц. Он приблизился ко мне и взял меня за подбородок. – Неужели ты меня не боишься?

– А что? Нужно? – устало спросила я, урча желудком и отодвигаясь. – Нет, если нужно, я буду! Ты только скажи, как тебя правильно бояться.

– Обнаженной, – послышался смешок. Я подняла брови и задумалась.

– Итак, уссатый нянь, – фыркнула я, пытаясь скрыть свой страх. Нервным жестом я скрестила руки на груди. – Я так понимаю, что ты не собираешься возвращать мне моего ребенка?

– Твоей дочери выпала честь стать принцессой Ужаса и Кошмара, – развел руками Лошадка. – А что ты можешь ей предложить?

– Она у меня была властелином моей нервной системы! – заметила я. Еще немного и я сорвусь в слезы. – Возьми другого ребенка! В мире миллионы ненужных детей!

Мой голос дрогнул. Ну еще бы! Тоже мне, ювенальная юстиция!

– Прекрати! Терпеть не могу слезы, – послышался раздраженный голос. – Меня невозможно пронять соплями! Ежик, не нервируй меня. Не доставай меня. У  меня сейчас просто руки не доходят тобой заняться. По факту ты – нарушитель. Тебя здесь быть не должно. Ничего, скоро я тобой займусь.

– Я что? Похожа на секс? – шмыгнула носом я.

– Ты похожа на человека, который забрел туда, куда забредать не должен. Человека, которого я обязан убить на месте. И ты жива исключительно потому, что я не могу справиться с принцессой. Горько? Зато честно, – на меня посмотрели с насмешливым участием.

После бабушки я, считай, бессмертна!

– Покажите мне ее!– взмолилась я, глядя в глаза принцу. В последнее время он у меня из головы не выходит. Даже покурить. Особенно тот жест, когда он смотрит- смотрит на тебя, а потом сощуривает глаза, чтобы опять распахнуть.

– Хорошо, – отвернулись от меня, шелестя своими лохмотьями. Я представила юного модельера с высунутым языком, кромсающего королевскую мантию.

Кэльпи театрально закатил глаза. И щелкнул пальцами. Прямо в воздухе повисла картинка. Сердце ухнуло от счастья, когда я увидела Нюшу. А потом замерло от ужаса. Грязная, рыдающая Нюша стояла возле какой-то стены в чудовищно порванном платье. От ее руки в сторону тянулась цепь.

– А! – выдохнула я, с возмущением глядя на принца. – Ты соврал мне! Ты держишь ребенка в заложниках!

Нечеловеческие глаза Кэльпи расширились. Он бросил взгляд на рыдающую Нюшу, громыхающую цепью. И тут же растворился в воздухе. Картинка медленно испарялась.

– Не отдам! Я маленькое пердение! – орала Нюша. Даже на  потолке виднелись ее следы. – Шмотли, как я умею! Шмотли!

После этого картинка оборвалась. Маленькое «пердение» исчезло. Чтобы понимать Нюшу после бабушки нужен переводчик.

– Гуд  найт, свит принц,– прокашлялась я, приходя немного в себя. – Так, куда пойти?

Мои глаза уставились на указатели. Я перечитала перспективы. И поежилась.

Послышалось ржание лошади. Я перепугалась и заметалась. На перекресток вынесло огромного черного коня. На котором сидел всадник без головы. Драный плащ развевался на скаку.

Всадник заметил меня.  И притормозил.

– Спинным мозгом чувствую, что баба! Голову мою не видела? – голосом из прямой кишки спросил он,  почему-то приподнимаясь на стременах.

– Н-н-нет,  – простучала зубами я, видя, как чудовищный конь выдыхает клубы пара. И как горят красные глаза лошадки.

Внезапно всадник снова привстал на стременах.

– Если увидишь, дай знать! – снова произнес голос. И всадник опять сел в седло.

– Ой, а вы не подскажите, как попасть во дворец? – спохватилась я, когда всадник уже собирался тронуться.

– Что? – привстал в седле всадник, чтобы снова сесть.

– Во дворец, к принцу,  – пояснила я, почему-то размахивая руками.

– Иди ты на ужасный конец! – снова привстал в седле всадник. – Все, у меня задница болит с тобой разговаривать!

Конь заржал, встал на дыбы. Правильно говорят, что у мужчины два мозга. И тут управление явно передано нижнему. Мысль о том, чем он научился разговаривать, и где найти этого чудного логопеда, на мгновенье заставила меня посмотреть ему вслед.

Топот коня удалялся. А завеса тумана снова срасталась.

– Пойду – ка я на ужасный конец! – решилась я, слыша или завывания ветра. Или результаты воспитательного процесса над Лошадкой.

– Неее! Не пойду! – внезапно передумала я, пытаясь представить ужасы.

Подумав немного, я сделала шаг в сторону ужасного конца.

– Нет, – снова поежилась я, топчась на месте.

Взяв себя в руки я опасливо двинулась в нужном направлении. Мне уже самой было интересно посмотреть на ужасный конец.

Дорога петляла. Перед каждым поворотом я трусливо останавливалась, в надежде, что покажется хоть кончик ужасного конца. Дорога вывела меня сначала из себя. А потом на огромное поле. Перед полем стояло пугало. Женского пола. Вместо головы у пугала была тыква. А на самом пугале висело платье. Я посмотрела на платье. Потом на грязное и мокрое пальто. Здесь как бы не холодно!

Тыква упала мне на ноги и раскололась. Платье было стянуто. Под пугалом из земли торчали чьи-то костлявые ноги. А на них были… туфли! На каблуках!

Я осмотрелась по сторонам. Раздевать покойников – не мое основное хобби. Поэтому я осторожно и брезгливо стянула одну туфельку. А потом вторую.

– А ничего так, – согласилась я, осматривая свои ноги. Сначала шли носки. Потом туфли. Эдакая провинциальная золушка в мире ужаса.   – Сойдет!

Если что – буду ужасом модельера! Платье выглядело так, словно за мной успешно гнался бультерьер. Но других вариантов не было, поэтому, я осторожно двинулась  по полю. Внезапно передо мной прямо из земли появилась зеленая рука. Следом вторая, но чуть подальше.

– Прямо, как саммит ООН! – ужаснулась я, видя сотни рук вокруг. – Вот так приличная женщина пошла по рукам!

Осторожно обходя чужие конечности, я двигалась через поле. Как вдруг меня кто-то схватил за щиколотки. Две зеленые руки вцепились в мои ноги.

– Аааа!!! – запищала я, пытаясь их стряхнуть. Но тут в мое платье и волосы вцепилось еще что-то, вызывая у меня новый прилив вокальных способностей. – Ааааа!!!

– Попалась! – послышался триумфальный бархатный мужской голос со зловещими нотками. Мне по голове чем-то били. Кажется, это были крылья. Я отмахивалась, вертела головой, видя жуткую летучую мышь, размером с упитанную кошку.

– Пусти! – трепыхалась я, пытаясь сбить с себя эту гадость.

– Тебе конец! – все тем же зловещим голосом сообщила летучая мышь, пытаясь меня поднять.

Обычно после фразы «тебе конец!», герои – мужчины правильной героической ориентации начинают резко сопротивляться. У них открывается второе героические дыхание и прочие навыки, которые до этого они видели только на картинке или в кино!

Но я себя героем не чувствовала. А последнее, что я видела в кино, так это похождение розовой свинки, зачатой от камбалы. И ее поездку в гости к бабушке. К сожалению, мне это не очень пригодилось!

– Я утащу тебя в свой замок и выпью всю кровь! – слышался за спиной голос летучей мыши.

Летучая мышь пыталась меня поднять, но снизу меня крепко держали зеленые руки.

– Ыыых! Ыыыых! – слышался напряженный голос мыши. Я попыталась обернуться, видя красные выпученные глаза.  – Ыыыых! Ыыыыых!

– Держите крепче, – умоляла я зеленые холодные руки. – Еще крепче! Он почти выдохся!

– Ну ты и толстая! Ууууфффф!– слышался надрывный мужской голос за спиной. – Жрать меньше надо!