Kitabı oku: «Прах человеческий», sayfa 3
Глава 4
Воздух и тьма
– «Помоги Корво проехать, – сказал мне Адриан. – Я скоро вернусь». А сам открыл люк и вылез на крышу фургона. Я поняла, что произошло, когда было уже поздно. Он прыгнул на гвардейский фаэтон и перестрелял с него остальные. Прикрыл нас. Потом что-то произошло – я не видела что. Может быть, он развернулся, чтобы разобраться с преследователями, или пропустил поворот на тесных улицах. Я сидела рядом с Отавией и помогала ей вести фургон…
Она не упомянула, что для навигации по улицам Ведатхарада пользовалась эйдетической памятью. Это можно было достаточно легко скрыть, и Валка старалась не привлекать лишнего внимания к своим тавросианским имплантам. В Капелле хватало приоров и инквизиторов, которые не посмотрели бы на ее демархистское гражданство и отношения со мной.
– Мы вовремя успели к воротам, – продолжила она. – Адриан кричал «вперед!» по рации. Я думала, он прямо за нами. Он должен был быть недалеко.
– Не дотянул до ворот всего полсотни локтей, – сказал я и умолк под пристальным взглядом Валки.
– «Адриан! – кричала я. – Адриан! Тави, разворачивайся!»
Валка наклонила голову, и ее голос прозвучал как-то плоско. Я такое уже слышал. Когда ей приходилось повторять сказанное ранее, она обычно копировала интонацию и выражение. Один в один. Почти как на аудиозаписи – только звук срывался с ее губ, а не шел из динамиков. Но случалось – чаще всего в спешке, – что она просто цитировала слова без присущей им эмоциональной окраски. Еще секунду назад она старалась не выпячивать свое тавросианское происхождение, но теперь все стало очевидно. Нума точно не мог этого упустить. Будучи схоластом, он сам был близок к машинам и наверняка распознал симптомы. Но ни он, ни генерал-губернатор не прервали Валку, в то время как я уже готов был броситься на ее защиту.
– Было поздно, – продолжила Валка. – Ворота закрылись, но впереди дорога к космопорту была чиста. Точнее, так мы думали. Ворота с другой стороны тоннеля оказались закрыты. Отавия и Паллино предложили бросить фургон. Мы так и сделали. В это время в тоннеле появились гвардейцы. Мы с боем прорвались к служебному люку примерно в километре от выезда к порту. Паллино заминировал дверь при отходе, чтобы сорвать погоню.
Я мысленно представил, как Паллино ругается и приказывает остальным поторапливаться.
Как по команде, Валка наклонила голову в другую сторону.
– «Шевелитесь, собаки! Живее!» – кричал он. Но я сказала Отавии: «Мы должны вернуться! Адриан остался в городе! Нужно его спасти!» Отавия положила руку мне на плечо. «Валка, я знаю, – сказала она. – Они не станут его убивать. Он важный заложник. Лучше добраться до „Тамерлана“ и торговаться с позиции силы».
Валка приняла аргумент. В одиночку «Тамерлан» не мог тягаться со всей лотрианской армадой, но с орбиты был способен нанести столице Содружества немалый урон – или, по крайней мере, дать лотрианцам это понять.
– Тогда мы еще не знали, что «Тамерлан» захвачен, – объяснила Валка. – Мы прошли по тоннелям до шлюза. Атмосфера Падмурака не подходит для земных форм жизни, а многие из нас, включая меня, были без специальных комбинезонов. Мы украли снаряжение для тех, кому оно требовалось, и разрезали люк, чтобы вылезти наружу. Добрались до космодрома. Лотрианцы как будто не ожидали, что мы проберемся через подземелья. Нам не оказали сопротивления. С воздуха не атаковали. Но наш шаттл угнали…
Валка как будто скукожилась, опустила плечи и воскликнула, не поднимая глаз:
– «Нужно что-то придумать!»
Я вздрогнул, ясно услышав в ее грубом возгласе интонации Паллино.
– И мы придумали, – повторила она уже своим обычным тоном. – Нас оставалось… семнадцать. Мы ворвались в ангар на краю космодрома и захватили военный грузовик. Потеряли восьмерых…
Дешевое стеклянное забрало лотрианского шлема разбилось от удара кулака Корво, и гвардеец начал задыхаться в холодном разреженном воздухе. Другого сразил кинжал Бандита, а третьего поджарил Паллино из плазмомета. Валка, облачившаяся в лотрианские доспехи, поспешно взбежала по трапу, не обращая внимания на искры и холодный пар охладителей.
– У меня был опыт пилотирования, – продолжила Валка. – Также я… владею базовым лотрианским. У нас получилось взлететь. Двигатели были термоядерными, поэтому взлет вышел резким. Не прошло и нескольких минут, как мы покинули Ведатхарад. Тут-то и наткнулись на сьельсинов. – Она сцепила руки на коленях, поставив бокал на стол. – Это был не oscianduru, не корабль-мир. Я предположила, что это корабль класса «семь». Опустошенный астероид, которому придали классическую веретенообразную форму. Длиной километров триста. «Тамерлан» не выходил на связь…
Пальцы ее левой руки дрогнули и сжались. Ногти впились в правую руку.
– «Тамерлан» не выходил на связь.
Узнав симптомы червя Урбейна, я приподнялся:
– Валка…
Усилием воли она разжала левую руку и схватила ее правой.
– Мы с Отавией поймали сигнал с помощью ее передатчика, – продолжила она, оставив без внимания мое вмешательство. – Сьельсины его не заблокировали. Так мы обнаружили их корабль. Он был на орбите одного из спутников Падмурака. У лотрианцев там военная база. Судя по всему, они… снабжали сьельсинов продовольствием. Там сновали грузовые суда наподобие нашего. Отавия вышла на высокую орбиту над спутником, и мы присоединились к веренице кораблей. Это все, что мы могли сделать. Наш грузовик не имел варпенного двигателя, а возвращаться на Падмурак, чтобы спасти Адриана, было самоубийством. Мы почти целые сутки дискутировали. Спали по очереди. В конце концов решили следовать за «Тамерланом». Сьельсины уже почти погрузили его к себе на корабль. Мы влились в лотрианский конвой, а когда приблизились, то сменили курс и прицепились к палубе.
– И вас не обнаружили? – удивился генерал-губернатор Дорр.
– Я много лет изучала сьельсинскую судовую инженерию, – ответила Валка.
Она имела в виду тысячи часов, проведенных нами над чертежами, отчетами и голограммами, сделанными Разведывательной службой легионов по итогам изучения захваченных за годы войны сьельсинских судов, включая корабли-миры. Первый и наиболее крупный, получивший условное название «Ехидна», был взят еще Кассианом Пауэрсом в ходе Второго крессгардского сражения в самом начале конфликта. С этого корабля были получены более сорока процентов от всех данных по сьельсинам, доступных Империи. Этот трофей стал ключевым для понимания сьельсинских технологий и тактики.
– У них буквально отсутствуют линии визирования, – пояснила Валка, – а радары ближнего действия неэффективны в зоне полукилометра от корабля. Если нас и засекли, то приняли за мусор. Или помехи.
Ответ, кажется, удовлетворил Дорра.
– Мы подумывали рискнуть и осмотреть поверхность, найти, как пробраться внутрь, но Бандит убедил остальных, что лучше не высовываться и не рисковать быть обнаруженными. Мы с Отавией по очереди караулили у рации, но сигналов не поступало. Основной реактор отключили, надеясь, что это поможет остаться незамеченными. Потом выяснилось, что у нас за груз, – сказала Валка, по-прежнему удерживая левую руку правой.
Мне было больно на нее смотреть, и я отвернулся, притворившись, что фенни сильно защипал язык.
Я, как наяву, видел то, что видела она: покрытые льдом полки, замороженные тела. Знал, что она чувствовала. Я сам пережил то же самое, когда меня притащили в зал заседаний Великого конклава на показ Первому пальцу «Белой руки» Пророка.
– Тела, – продолжила Валка. – Человеческие. На борту их было около двух тысяч.
Лотрианцы продавали врагам людей. Скармливали сьельсинам. Угнанный корабль одновременно перевозил рабов и «скот». Груз предназначался для трудовых лагерей и пиршественных залов Дхаран-Туна.
Пока Валка в подробностях рассказывала об обнаружении содержимого трюмов, я подумал о другом похожем грузе. О двадцати тысячах человек, которых Райне Смайт отдала Кхарну Сагаре. Плата за организацию трагической встречи с Аранатой Отиоло. Что с ними стало? Пополнили ряды СОПов в личной армии Вечного? Стали пищей демонического Братства? Что-то еще?
Мимолетное время, прости нас.
– В конце концов мы решились сделать вылазку на поверхность, – сказала Валка, – но не успели, потому что сьельсины прыгнули в варп.
– Навстречу Дхаран-Туну, – вставил я. – Я уже был на борту.
– Мы об этом не знали, – сказала Валка. – Паллино первым предположил, что тебя передали сьельсинам.
Она наклонила голову и процитировала:
– «Помните Беренику? Этот Бледный гад требовал выдачи Адра. Зачем им „Тамерлан“? Валка, они его захватили, даже не сомневайся. Серолицые ублюдки выдали его. Зуб даю. И даже правый глаз».
Фантом Паллино исчез, и Валка, переведя дух, продолжила:
– Нам некуда было деваться. В варпе с грузовика не сойдешь. Разумеется, это означало, что и они не могут нас атаковать, пока корабль в пути. Прошло четыре года, прежде чем мы добрались до пункта назначения. Мы выживали на лотрианских пайках и на том, что смогли вырастить с помощью гидропоники. Когда прошел год, решили положить четверых из нас в фугу. Выбор пал на мужчин. Мы с Корво не могли уснуть. Кроме нас, никто не знал устройства корабля. Когда сьельсины вышли из варпа, мы принялись будить спящих. Толтен, один наш солдат, не проснулся. Мы прибыли к Дхаран-Туну. Губернатор, я не знаю, хорошо ли вы знакомы со сьельсинскими кораблями-мирами… Сьельсины живут в нескольких километрах под землей; камень защищает их от космического излучения и гиперпространственной радиации. Поверхность кораблей-планет покрыта шахтами, каналами и механическими приспособлениями…
Я прекрасно представлял, что она описывала. Бледный, испещренный шрамами лик Дхаран-Туна. Впервые я увидел его с Береники; он выглянул из-за облачной пелены, словно молочно-белый слепой глаз безумного бога. Вблизи он смотрелся иначе. Кратеры были обрамлены черным железом. Крепостные башни и укрепления торчали изо льда, как начисто обточенные песком драконьи кости. Повсюду были ледяные равнины, где не росло ничего живого, а в глубоких траншеях полыхало адское пламя. А двигатели! Они поднимались серыми стальными горами, их дюзы были больше иной страны, а топливом служили океаны антиматерии, непрерывно вырабатываемой в цехах – у самой поверхности.
– Перед нами было непростое решение, – сказала Валка так, будто снова оценивала варианты. – Мы могли остаться на корабле, который доставил нас к Дхаран-Туну, а могли переметнуться на планету. В итоге выбирать не пришлось. Сьельсины отбуксировали «Тамерлан» на Дхаран-Тун. Мы последовали за ними. Спрятались в кратере в десяти градусах и двух километрах от долины, где посадили «Тамерлан». Мы не знали, когда корабль-мир уйдет в варп, поэтому должны были спешить. Корво решила оставить двух солдат сторожить грузовик, а остальные отправились к «Тамерлану». Мы решили, что они не начнут подготовку к прыжку прежде, чем «Тамерлан» встанет в док. В нашем распоряжении было несколько часов – столько нужно кораблю-миру, чтобы разогнать двигатели. Мы были уверены, что времени хватит. Но чтобы добраться до дока, понадобился час и сорок минут. Мы рассчитывали разбудить команду и отбить корабль, но поняли, что это невозможно, как только прибыли на место. «Тамерлан» был сконструирован так, чтобы никогда не приземляться, и я ума не приложу, как им вообще удалось сохранить его в целости. Док, куда сьельсины его отбуксировали, представлял собой широкую траншею, проделанную прямо в ледяной рифтовой долине…
Я видел похожие траншеи, когда меня поднимали на поверхность. Они тянулись от воронки, служившей личным космопортом Пророка; темные каналы, пронизывающие ледяную корку, идеально прямые, с высокими стенами, над которыми возвышались краны и лебедки всех мастей, и кишели сьельсины и люди-рабы в неуклюжих скафандрах, кислородные трубки которых в любой момент могли быть разорваны случайным острым камнем или когтями надсмотрщиков.
Так же ясно, как я сейчас вижу на полке бюст древнего Гибсона, я увидел крошечные фигурки Корво, Валки, Паллино, Карима и двух солдат, выживших при бегстве с Падмурака. На фоне гигантских железных машин и каменных возвышенностей они казались муравьями. Какими ничтожными они, должно быть, чувствовали себя, примостившись над пропастью и глядя с высоты в несколько миль на лестницы и платформы, среди которых стоял наш захваченный флагман. Как же велика и темна наша Вселенная, как враждебна по отношению к нам! Не безразлична, как утверждали древние маги, а неприязненна и сурова. Но над ними – над этими фигурками и над всем миром – раскинулся чернильно-черный ковер, усыпанный бриллиантами молчаливых звезд; и каждая из них, если верить Дораяике, была поставлена на свое место Тихим, чтобы освещать нам путь во Тьме. Каждую аккуратно разукрасили, чтобы их лучи воробушками разлетались повсюду, согласно его повелению.
– Мы ничего не могли поделать, – продолжила Валка. – Даже если бы удалось взять корабль штурмом и разбудить экипаж, улететь было невозможно. Даже при наличии девяноста тысяч солдат… нам противостояли бы десятки миллионов сьельсинов, а то и больше. Мы собрались уходить, но не прошли и полкилометра, как попали в засаду. Нас подстерегли больше десятка сьельсинов. Паллино был ранен, один солдат убит. Нам удалось прорваться и захватить одного врага. Отавия дотащила его до грузовика.
Я представил, как Отавия Корво тянет за собой по многомильному льду лишившегося чувств сьельсина, а за ней, сыпля отборной руганью, ковыляет раненый Паллино.
– Эти сьельсины были всего-навсего рабочими, – сказала Валка. – У них не было ни раций, ни достойного оружия. То, кого мы захватили, не знало ничего важного. Но кое-что мы все-таки выяснили…
Ее голова снова наклонилась, а голос зазвучал плоско:
– «Mareruni oyumn o-Shiomu siajun ti-tajarin».
– Оно сказало, что слышало, что я в плену у Дораяики, – перевел я, заметив недоумевающие выражения лиц Дорра и Нумы.
– «Marerunu oyumn o-kousum biqu ti-tajarin!»
– Оно сказало, что Дораяика собирается меня убить, – перевел я, гадая, зачем Валка цитирует эти фразы, зная, что слушателям они непонятны. Для драматического эффекта? От меня научилась?
Она заметила мой взгляд и выпрямилась. Кажется, даже самоиронично улыбнулась?
– Мы допросили его. Узнали, куда летим.
На Актеруму!
– Прежде чем мы попытались второй раз проникнуть на «Тамерлан», корабль-мир прыгнул в варп. Нам снова было некуда деваться. Пленника пришлось убить. – Валка опустила голову, как будто стыдилась этого. – После того как Толтен умер от криоожогов, никто не хотел рисковать и ложиться в фугу. Мы залатали раны Паллино и не высовывались. Пока корабль-мир шел в варпе, мы были в относительной безопасности. Сьельсины не могли выходить на поверхность, как и мы, а тела подстерегшей нас группы давно разметало ионными бурями и заволокло льдом. Через три года истощились запасы провизии. Мы с Отавией выжимали все из гидропоники, но этот лотрианский грузовик не был предназначен для длительных перелетов. Если бы все это продолжалось… мы бы погибли.
– Сколько всего времени прошло? – спросил Тор Нума.
– С момента вылета – семь лет, – ответила Валка; ее рассказ подходил к концу. – Как только корабль-мир вынырнул из варпа, мы помчались к «Тамерлану». Мы ждали семь лет на лотрианском работорговом корабле…
Она покачала головой и надолго умолкла. Я часто задумывался, не утаивает ли Валка что-нибудь. Но никогда не спрашивал ее прямо. Не спросил и в тот раз.
– Семь лет. По ощущениям – как семь тысяч. В окружении лиц полумертвых людей на полках. – Она вытерла глаза и жестом остановила меня, когда я захотел подойти. – Мы оставили их там. В морозильнике. Ушли и больше не вернулись. Не могли. Нам некуда было деваться. Либо идти на «Тамерлан», либо погибнуть. Мы долго это обсуждали. Спасти всех было невозможно. Но оставался шанс, что «Ашкелон» все еще в рабочем состоянии на борту. На нем поместилось бы полсотни человек в фуге. Пятьдесят человек из девяноста тысяч – крайне мало, но мы спасли бы хоть кого-нибудь…
Она взяла паузу и прикрыла глаза. Я отчетливо почувствовал ее эмоции, наблюдая, как ее голова наклонилась, словно в попытке вытряхнуть горе и сожаление из уха.
– …В нашем положении это можно было бы назвать победой, как бы ужасно это ни звучало.
Собравшись с духом, Валка выпрямилась и продолжила:
– «Тамерлан» не слишком бдительно охраняли. За годы, прошедшие с нашего прибытия, сьельсины перелопатили корабль. Это сразу стало понятно. Они расписали стены своей мазней, разорили каюты. Одни капсулы для фуги разломали, другие опустошили. В некоторых мы нашли… останки. – Она сглотнула. – Вероятно, они сделали проходы прямо к трюму. Рукава, шлюзы. Мы проникли внутрь через люк на верхней палубе и крайне удивились, не встретив сопротивления. Вскоре добрались до каюты охраны. Перевооружились и заменили краденую лотрианскую рацию. Затем разделились. Я отправилась искать «Ашкелон», спустилась вниз к ангарам для шаттлов, чтобы оценить их состояние. Остальные пошли на мостик. С тех пор… с тех пор я никого из них не видела живым.
Валка снова взяла долгую паузу, не отнимая руку от лица.
– Я служила в армии, – произнесла она наконец. – В молодости. В Демархии. В силах национальной обороны. Побывала в одном лишь сражении против прачарских сепаратистов. Мы никого не потеряли, но мне хватило. А тут… все. Все погибли.
Я опять поднялся, но Валка остановила меня. Она так долго держала это в себе, и я чувствовал ее боль. Эта боль время от времени прорывалась наружу; ее выдавала дрожь подбородка, подергивание глаз. Выдавали остаточные эффекты червя Урбейна. Валка страдала – иначе, чем я, но все равно страдала, а страдание неисчислимо и неизмеримо. Все страдают в равной степени.
– Адриан, спасибо.
По интонации Валки я понял, что должен сесть на место. Золотые глаза повернулись к генерал-губернатору.
– И тогда на «Тамерлане» появились сьельсины, – сказала она. – Я заперлась на «Ашкелоне», надеясь остаться незамеченной. Они начали будить команду. Спящих в фуге. Мы не могли им помешать без риска для собственной безопасности. Отавия с отрядом оказались заблокированы в служебной каюте у мостика. Сьельсины уже там побывали, забрав все ценное при помощи своих экстрасоларианских союзников. Нам пришлось отключить рации, чтобы не выдать себя. «Тамерлан» прицепили к нескольким лихтерам. Он сдвинулся с места. Нас собирались посадить на планету.
Валка взяла со стола бокал, обнаружила, что он пуст, и покрутила в руках, глядя в его полую бездну.
– В верхних слоях атмосферы «Тамерлан» начал разваливаться. Посадка на Дхаран-Туне уже далась ему с большим трудом, но на… на Эуэ сила притяжения была вдвое выше. Конструкция стала разламываться, и, когда мы сели, почти все нижние палубы смялись в гармошку. Спящие – команда – находились на верхних палубах, и как только корабль сел, сьельсины принялись их вывозить. Я наблюдала за этим по монитору. Их отвозили к экватору и скатывали в пусковые шахты для истребителей, как с горки; на «Тамерлане» этих шахт около десятка. Что было дальше, вы слышали от Адриана. О толпе, о храме, о старом городе он вам рассказал…
Она прервалась и наклонилась к столику, чтобы наполнить бокал.
– …Примерно в тот момент я и почувствовала Адриана.
– Почувствовали? – в замешательстве моргнул Дорр.
– Обнаружила Адриана, – поправилась Валка, осознав, что допустила оплошность. – Простите. Мой стандартный немного зачерствел. Я засекла его комбинезон. Попыталась связаться с ним. Сначала не получилось. Я сообщила остальным. Паллино с Бандитом собрали кого смогли и отыскали рабочий шаттл. Отавия отправилась на мостик. Там оставалось несколько сьельсинов, но она их перестреляла и взяла управление корабельными орудиями. Как только сьельсины покинули «Тамерлан», я завела субсветовой реактор «Ашкелона». Тогда Адриан наконец вышел на связь.
Она посмотрела на меня, выдохнула сквозь натянутую улыбку и прошептала:
– Дальше вы знаете.
Сыграв свою роль, она опустила голову и больше не произнесла ни слова.
Глава 5
Снова в поход
С окончанием рассказа Валки завершилась и наша аудиенция у генерал-губернатора – первая из многих. В последующие три месяца мы продолжали гостить у Велана Дорра. На это время нашим с Валкой домом стали те же апартаменты, в которых мы ночевали в наше прошлое пребывание на Колхиде. Каждый день приходилось перед кем-то отчитываться. Не могу даже сосчитать, сколько раз мы пересказали те истории, что поведали Дорру и его схоласту. Не меньше пятидесяти. О том, что случилось с нами после визита на Ведатхарад, мы доложили логофетам губернаторской канцелярии, помощникам легата звездной системы, агентам местного отделения имперской разведки. Очередь дошла и до Капеллы, хотя на этот раз нас с Валкой не допрашивали так, как меня когда-то.
Я предполагал, что им не позволил Дорр – или даже кесарь. Безусловно, вести о нашем возвращении уже достигли Форума и императорской флотилии, где бы та ни находилась. Мы рассказали все без утайки – разумеется, за исключением тех фрагментов, в которые никто бы не поверил. Мы не упоминали о Тихом, Наблюдателях и крабах-энарах.
В это мог поверить разве что сам кесарь.
– Сьельсинам известен маршрут императора, – сообщил я агенту разведки, присланному меня допросить.
Я уже рассказывал об этом людям легата, логофетам и лично генерал-губернатору.
– Они выведали курс, пытая членов моего отряда.
– А как насчет вас? – спросил агент, которого, кажется, звали Моданпотра.
Он был первым, кто так бесцеремонно и даже грубо задал мне этот вопрос. От неожиданности я едва не ответил утвердительно.
До сих пор мне удавалось избегать этой темы. Да, я тоже выдал сьельсинам маршрут его величества. Внутри меня разверзлась ледяная пропасть, и я, будто наяву, услышал лязг цепей и почувствовал, как в лодыжки впиваются холодные кандалы.
Но я поспешил все отвергнуть:
– От меня они ничего не добились.
Я спрятал руки под чистым стальным столом. Мои увечья достаточно говорили о том, как я осрамился, не навлекая большего позора на мое имя.
– Сьельсины захватили часть моего отряда на Падмураке. Тех, кто не был заморожен на «Тамерлане». Их пытали отдельно от меня, и мне неизвестно, кто проговорился. Я больше не видел их живыми.
– Но вам известно, что кто-то из них признался? – вздернул черную бровь Моданпотра.
– Я видел их трупы.
Мне вспомнились пустые глазницы черепа лейтенанта Уайта.
– Сириани Дораяика мне их продемонстрировал. И сказал, что знает о планах императора. Перфугиум. Ванахейм. Баланрот. Перечислил все остановки императорского турне.
– И вы не сообщили об этом по телеграфу перед тем, как направиться сюда? – прищурился разведчик. – Почему?
– Я уже говорил, – ответил я. – Мы с доктором Ондеррой опасались, что в Империи эта информация может попасть во вражеские руки.
– Какие еще вражеские руки? Мы все служим Империи.
Лицо Моданпотры исказилось от изумления и замешательства.
– Агент Моданпотра, вам прекрасно известно, что Империя не монолитна, – ответил я, надеясь, что ледяные нотки в голосе сыграют в мою защиту. – Я рыцарь Королевского викторианского ордена. Я служу императору и никому более.
– Но теперь вы делитесь со мной информацией, – заметил Моданпотра.
– У меня нет выбора. Ради этого мы и прибыли на Колхиду. Я могу лишь надеяться, что в ваших руках она будет надежно защищена.
– Ваша светлость, а чьи руки вы считаете вражескими? – спросил Моданпотра таким тоном, словно интересовался у ребенка о чудовище под кроватью.
– Сэр, – ответил я не менее высокомерно, – со дня поступления на службу его величеству на меня покушались уже полдесятка раз. Вы агент тайной службы, вы мне и скажите.
– Зачем вы прибыли на Колхиду? – получив достойный отпор, сменил тактику Моданпотра.
Этот же вопрос мне задавал Тор Нума, и с тех пор генерал-губернатор Дорр продолжал попытки подловить меня, очевидно не поверив нашим с Валкой объяснениям.
– Вы посещали атенеум, – допытывался Дорр. – Зачем?
Уже наступила ночь, и статуя Милосердия – Элеос – едва виднелась в бледном свете фонаря за окном. Голова ксанарта ухмылялась уродливыми квадратными зубами. Свежий стакан фенни запотел в моих руках; в плодовом напитке таял новый ледяной шарик.
Что я мог на это ответить?
В ходе допросов – и первого, и последующего – мы с Валкой осторожно обходили наше пребывание среди островитян. Перед тем как мы приземлились на холме у Нов-Белгаэра, Валка вычистила полетные данные. Если бы разведка или инквизиция провели тщательный анализ, то заметили бы, что базу подтерли, но я надеялся, что так глубоко они копать не будут. Семья Имры отнеслась к нам как к родным из-за моей прежней дружбы с Сиран. Я не мог отплатить им злом за добро, прислав имперских агентов. К тому же мы с Валкой провели с островитянами и Гибсоном несколько лет, хотя должны были – обязаны были – передать властям много важной информации.
Это было моей ошибкой. Моей слабостью.
Я молился, чтобы жители деревни не пострадали. С дрожью представлял, что будет, если на мирные острова нагрянут черные корабли инквизиции.
Но я еще не был готов вернуться в мир людей и вновь принять участие в придворных играх. Чудо, коим была встреча с Гибсоном, стало для меня неожиданным благословением, но из-за этого Империя потеряла несколько важных лет. Мы могли раньше предупредить о новой армаде Дораяики, но я не хотел закрывать последнюю страницу той жизни, которую так любил, – словно человек, не желающий покидать постель после приятного сна.
Однако долгий путь, который я проделал вместе с Гибсоном, подошел к концу, как любой сон.
Сьельсины надвигались.
– Я не могу об этом говорить, – ответил я после длительного молчания. – В атенеум меня привели личные дела.
Но я обо всем рассказал Тору Арриану, иначе тот не открыл бы мне правду о настоящем имени Гибсона. И когда Дорр не удовлетворился ответом, мне пришлось сдаться.
– В детстве у меня был учитель. Схоласт. Когда я покинул родной дом, он вернулся в атенеум и жил здесь, в Нов-Белгаэре. Я встретил его, когда был на Колхиде в прошлый раз. Теперь я прилетел почтить его память. Закончить незавершенное дело. Он ведь был для меня как отец.
Я не сомневался, что Дорр проверит правдивость моего ответа, и ожидал, что Арриан подтвердит, что мы беседовали о Гибсоне. Расскажет ли Арриан Дорру о Фессе? О поездках Гибсона на острова в годы, предшествовавшие его мнимой смерти, и о медицинском модуле, который тот заказал для продления жизни?
Вряд ли.
Арриан, пусть и невольно, позволил принцу Филиппу Бурбону вырваться из сетей схоластического Предписания. Ему бы не хотелось, чтобы это привлекло излишнее внимание, но такая вероятность существовала. Рано или поздно на Фессу и Раху могли заявиться люди Дорра или инквизиторы, и тогда бы семье Имры грозила суровая кара за доброту.
Я мог лишь молиться, чтобы этого не случилось.
Приказ пришел быстрее, чем я рассчитывал. Я отчасти полагал, что кесарь велит нам с Валкой оставаться безвыездно на Колхиде, как ранее на Нессе, дожидаясь его возвращения на Форум по окончании прифронтового турне.
Но приказ был таков: мы должны немедленно отправиться на Несс. Моя ссылка в поместье Маддало возобновлялась, и я обязан был представить подробный отчет о своих странствиях магнарху Венанциану. На Нессе нам следовало находиться до новых распоряжений или до прибытия императора. Нас возвращали не на игральную доску, а в число резервных фигур, готовых в любой момент вступить в игру.
Путешествовать нам предстояло не в одиночку.
Отремонтированный, заново окрашенный и заправленный «Ашкелон» дожидался нас в широком ангаре с низким потолком на окраине Ээи. По сравнению с давно затихшим коммерческим космопортом, правительственный еще подавал признаки жизни. Главные торговые пути давно удалились от Колхиды, в результате чего система приобрела репутацию уютного захолустья, единственной достопримечательностью которого была Имперская библиотека. Доступ туда, однако, имели лишь нобили и ученые, поэтому гостей на Колхиде было крайне мало. Одна из причин, по которой мне здесь так нравилось.
На Колхиде ты невольно забывал об остальной вселенной, а я был человеком, которому о многом хотелось забыть.
Но я слишком задержался на берегах Леты и слишком много испил из нее.
Одним туманным утром мы попрощались с генерал-губернатором Веланом Дорром в его дворце. Его помощники учтиво сопроводили нас к черному бронированному грунтомобилю. Я до сих пор прекрасно помню горгулий, глядевших на ворота со стен, окружавших особняк. Валка держала меня за трехпалую руку. Мы выехали на Солнечную улицу и миновали святилище Капеллы с его белыми башнями и изваяниями Милосердия, Правосудия и Стойкости.
Город как будто спал. На улицах лишь изредка встречались машины, а на тротуаре мне попалась на глаза одинокая группа крестьян. До часа пик было еще далеко; чиновники в серых костюмах только начинали подтягиваться на работу во дворец, а деревенские фермеры подвозили в город свои товары на грузовиках и телегах.
Это было отражением той Империи, которую я любил, хотя практически не жил в ней. Империя простых мужчин и женщин, живущих обычной жизнью. Я улыбался встречным, хотя и остро чувствовал расслоение между социальными группами, которое осознал еще в детстве в Мейдуа. Отделенный от народа бронированным стеклом, я как будто находился в зверинце, но не хотел даже думать, кто из нас на самом деле был посетителем, а кто – запертым в клетку зверем.
Дорога до космопорта заняла почти час. Взлетное поле представляло собой серый асфальтовый ковер с черными провалами шахт, окруженный монолитными бетонными стенами с противозвуковыми барьерами и диспетчерскими башнями. С одной стороны щерилось множество радаров и антенн, а в воздухе стоял рев репульсоров: на площадку как раз приземлялась огромная галера – вытянутое пирамидальное судно длиной почти в полмили.
Тихая маленькая городская империя осталась позади. Это черное грузовое судно было первым вестником большой Вселенной, этакой ложноножкой, которую галактика протянула к этой планете. Наша машина проехала в тени гигантского корабля и обогнула пусковую шахту в центре стартового терминала котона – нашей конечной остановки.
Бронированные двери распахнулись наверх, и портовый интендант – с иголочки одетая женщина в берете, под которым прятались заколотые каштановые волосы, – отсалютовала нам рукой в шелковой перчатке. Трое носильщиков подошли забрать наш багаж. После короткого обмена любезностями она проводила нас к рампе, по часовой стрелке уходящей вниз вдоль края шахты.
Я ненадолго задержался, спустившись чуть ниже уровня земли, чтобы понаблюдать за посадкой галеры. Люди на земле казались крошечными, как муравьи. Они шевелили направляющими стержнями, словно усиками, и что-то кричали друг другу. Какими путями этот корабль прибыл на Колхиду? Какие вести принес?
