Глиняный истукан

Дорогой читатель, благодарю вас за то, что приобрели экземпляр моей книги «Глиняный истукан» с автографом.

Желаю вам приятного время препровождения с моей книгой.

С уважением

Ада Круг

Эпиграф

В начале было Слово и Слово было у Ады и Слово было אמת (Эмет). А точнее Шадай Хай Эмэт…

Глава 1
Рождение

Я сел и приготовился выслушать первый приказ своей создательницы.

– Встань! – услыхал я её звонкий голос после долгой паузы.

Моё, только что слепленное тело, само по себе, приняло вертикальное положение.

Рядом с госпожой находился какой-то крупный рыжий мужчина. Оба были полностью обнажены.

Они о чём-то говорили, но я не знал о чём и совсем не понимал их. Да мне было и не интересно. Я вообще не испытывал никаких чувств или эмоций…

Единственным моим предназначением было служение создательнице Аде Круг.

Они продолжали беседовать, а потом Ада посмотрела на меня как-то по-новому и приказала: – Голем, стань Вигором.

Я подчинился. Хотя не знал, что это такое «Вигором». Но мне и не надо было знать. Сила Созидания вложенная в меня Словом, сделала всё за меня.

Я мгновенно превратился в высокого рыжего мужчину, стоящего рядом с госпожой и теперь начал понимать его речь.

Кроме того, я не просто стал выглядеть как он. Я именно стал им.

Теперь я был Вигором, со всем его многовековым опытом, знаниями и умениями.

Он был не просто высоким рыжебородым человеком. Он был древним тысячелетним воином-викингом. И демоном к тому же. Но не в том смысле, который вкладывают в это слово сейчас, а скорее в том, который вкладывали в него древние греки. Низший дух на службе у богов.

Демон=помощник высших существ, называющих себя, Садовники. Они испокон веков «пропалывают Вселенский Сад» следя за тем, чтобы не нарушилось мировое равновесие, и история текла по нужному руслу. А демоны, такие как Вигор, а теперь и Ада, своего рода их спецназ. Люди с особыми талантами, способные передвигаться сквозь время и пространство без каких-либо приспособлений и аппаратов.

Несколько десятков семей с необычным генетическим кодом, который проявляет себя раз в пять-шесть поколений.

– А я красив… – отошёл на шаг назад викинг с гордостью бросив на меня взгляд. – Загляденье!

– Я смотрю ты сам особой скромностью не страдаешь, – засмеялась госпожа Ада и приказала: – Голем, а теперь стань мной.

Да. Голем. Это я.

Осознание того, кто я есть, мгновенно осенило меня при этом нисколечко не тронув. На тот момент, у меня просто отсутствовали чувства. Я обладал невообразимой силой и мог выполнить любой, даже самый невероятный приказ своей создательницы. Например, взлететь в воздух. Или в мгновение ока построить целый дом или даже дворец…

Я если бы кто-нибудь спросил моё мнение, то я бы, пожалуй, сравнил себя со сказочным джином из лампы. Только вот лампа мне была совершенно ни к чему…

Ада, сама того не зная, происходила из древнего демонического рода, названного в честь одного из его выдающихся представителей, раввина Геллера-Валерштейна, ученика знаменитого Махараля из Праги.

Все демоны этого клана, лепили себе големов из волшебной белой глины Межлесья. Своего рода коридора между мирами, находящегося вне времени и пространства.

Именно в Межлесье мы сейчас и находились…

Я был одним из многих големов слепленных и оживлённых ради того, чтобы служить демону из клана Геллеров-Валерштейнов. А точнее демонессе по имени Ада Круг.

Всё это я осознал за долю секунды, за мгновение до того, как Сила, стремительно превратила меня в госпожу, и я полностью стал ею.

Она критично оглядела меня, явно недовольная собственной внешностью.

– Голем, стань Беллой Мор, – распорядилась она.

Я превратился в легкомысленную подругу моей госпожи, одетую лишь в мыльную пену.

– Слушай, а почему он перевоплотился в тебя и в меня голышом, а в Беллу в пене? – спросила создательница своего куратора Вигора.

– Да потому, что мы с тобой раздеты, а последний раз, когда ты видела свою подругу, та сидела в джакузи, не так ли? – ответил тот.

– Так… О! – загорелись её глаза. – В таком случае у меня идея… Голем, превратись в меня полностью одетую.

Я подчинился.

Ада велела мне раздеться, и сама облачилась в спортивный костюм, в который до этого был одет я.

– Снова стань големом, – скомандовала она.

Я обрёл первоначальную форму, с безразличием отметив то, что моя внешность явно неприятна хозяйке.

– А если я прикажу ему, приготовить мне какое-нибудь вкусное блюдо, он сможет это сделать? – задала очередной вопрос она.

– Конечно, – пожал покатыми плечами Вигор. – Ты же сама видела. Голем может всё.

– И даже на скрипке играть?

– Всё, значит всё.

– В таком случае, почему он не может говорить?

– Хм-м, – вдруг призадумался бородач. – Не знаю. Наверное, никто до тебя не думал о том, чтобы наделить глиняного истукана такой способностью. Ну кому захочется общаться с глиной?

– Наверное мне, – вдруг хихикнула госпожа. – Например попросить рецепт вкусного блюда или ещё чего-нибудь…

– Ну хорошо. Вели ему чтобы обрёл дар речи и посмотрим, что из этого получится.

– Голем, – посмотрела на меня она. – Скажи нам что-нибудь.

– Слушаюсь госпожа, – ответил я тяжёлым скрипучим голосом, увидев, как при его звуках Ада вздрогнула и скривилась.

– Ой нет, – поёжилась хозяйка. – Приказываю тебе говорить голосом Тео Хачкрафта.

– А это еще кто такой? – поднял брови Вигор.

Я тоже не знал кто это, но мне было всё равно.

– А ты погугли, – рассмеялась она. – Голем, будь добр, исполни мне песню Wonderful Life.

Я запел и мой голос был в точности как у вышеназванного певца.

Она, подняв руку, велела мне остановиться.

– Вот тебе предупреждение напоследок, подопечная, – сказал викинг, когда я замолк. – Големы развиваются и становятся сильнее с каждым днём. Со временем они вырабатывают характер и с ними становиться сложнее справиться. Если захочешь, чтобы он снова превратился в груду мёртвой глины, просто сотри с его лба букву алеф. Поняла?

Я мгновенно уяснил, что они говорят о том, как меня убить, но быть живым или мёртвым мне было без разницы…

– Ага, – понимающе кивнула Ада. – Это что-то типа стоп-крана в поезде. Стираем букву алеф из ивритского слова эмэт и получается мэт. Мёртвый. Оригинально…

– Всё верно. А теперь тебе пора. Скоро мы снова встретимся…

– Подожди. У меня еще куча вопросов. Я…

Не дав ей договорить, Вигор взмахнул рукой, и мы перенеслись в спальню хозяйки в городе Рамат-Ган в Израиле.

Она телепортировалась прямиком в свою кровать, а я в угол комнаты.

Видимо из-за множества пережитых впечатлений Ада мгновенна заснула. Я же остался стоять там, где был, равнодушно ожидая дальнейших приказаний.

Прошло какое-то время. Я не знаю сколько.

Час, минута или секунда были для меня тем же самым…

Уже давно рассвело, когда хозяйка заворочалась в постели и потянувшись всем телом, откинула одеяло. Явно удивившись тому, что полностью одета и обута, она после небольшой паузы пружинисто вскочила с кровати и ринувшись к выключателю у двери, включила свет.

Девушка подошла к большому встроенному в шкаф зеркалу и уставилась на собственное отражение.

А потом она заорала.

Заорала, потому что за своей спиной, в зеркале, увидела меня, стоящего у дальней стены.

Я уже становился госпожой два раза и мне была абсолютно понятна её реакция.

Мощное глиняное тело, незрячие глаза, ивритские буквы, нацарапанные на лбу, её же рукой…

Я казался ей воплощением ночных кошмаров, но это было мне совершенно неважно.

В дверь громко постучали.

Я медленно повернул голову в сторону Ады, ожидая указаний, и это моё безобидное движение бросило её в дрожь.

– Ада, у тебя там всё в порядке? – раздался из-за двери встревоженный женский голос.

Я знал, что это была её соседка Настя Иванова. Врач на стажировке.

– Да, – слабым голосом ответила хозяйка, поёжившись. – Просто забыла, что у меня тут гость.

– Какой, ещё гость? – удивилась невидимая доктор Иванова. – Ада. К нам никто вчера не заходил. Открой!

– Э-э-э, – замялась Ада и начала выдумывать на ходу. – Он вчера ночью заскочил. Когда вы уже спали. А сейчас он просто неодет… Вот оденется и я открою.

– Так у тебя там парень? – громко сглотнула Настя. – Подожди, не выпускай его. Мне надо переодеться во что-то более приличное.

– Хорошо, – с облегчением согласилась создательница. – Не выпущу пока не разрешишь.

После того как послышались удаляющиеся шаги соседки, Ада на минуту задумалась, окинув меня критическим взглядом, а потом выдала: – Голем. Теперь тебя зовут Клейтон.

– Хорошо, госпожа, – ответил я голосом Тео Хачкрафта. – Меня зовут Клейтон.

– А теперь превратись в Гарретта Клейтона.

Я выполнил её приказ, превратившись в совершенно голого актёра Гарретта Клейтона.

Ада залилась краской. Я знал, что она не привыкла видеть обнажённых парней и именно поэтому так среагировала на наготу.

– Голем. Э-э-э, точнее Клейтон. Какой у тебя рост?

– Вот такой, госпожа, – поднял я руку на уровень своей макушки.

– Да нет, – от неожиданности рассмеялась Ада. – В метрах и сантиметрах.

– Один метр, семьдесят три с половиной сантиметра.

– Ясно, – кивнула хозяйка. – Для меня метр с кепкой…

– Слушаюсь госпожа.

Я изменил рост по её требованию и добавил кепку на голове.

Она несколько раз моргнула и открыла рот.

В дверь снова постучали.

– Если хотите, можете выходить, – снова послышался голос её подруги. – Я сижу в гостиной.

– Клейтон, – тихо, чтобы не услышала соседка, сказала она. – Пусть твой рост будет 1,93 и мускулы такие, будто ты уже несколько лет занимаешься в спортзале.

В мгновение ока я вырос в высокого мускулистого красавца все ещё оставаясь голым в кепке.

– Кепка лишняя, – хмыкнула Ада. – И хоть в полотенце замотайся, что ли… Не как римский сенатор, а вокруг бёдер. О! Отлично. Теперь можно выходить.

Мы вышли. Она впереди, а я следовал за ней следом, как тень.

– Не прижимайся так, – шёпотом распорядилась она. – Держись на большем расстоянии. И будь дружелюбным и приветливым.

– Слушаюсь, госпожа, – наклонил я голову делая шаг назад.

Я сказал это вслух и поэтому доктор Иванова, сидевшая на диване в гостиной, меня услышала, а затем и увидела…

И моя новая внешность послужила причиной её приступа.

Глаза Насти расширились, кожа на лице побелела. Она, судорожно пытаясь хватать ртом воздух, стала напоминать выброшенную на берег рыбу.

– Насть, ты как? – подбежала к ней удивлённая Ада и взяла за руку. – Что с тобой? Тебе принести воды?

– Я, я, – задыхаясь пролепетала её соседка не в состоянии продолжить.

Госпожа обернулась ко мне, и увидела, что я продолжаю широко улыбаться и махать рукой, исполняя её приказ быть дружелюбным и приветливым.

– Клейтон, помоги, – попросила она. – Надо её как-то успокоить.

Я кивнул и подойдя к соседке присел на корточки. Полотенце немного распахнулось.

Настя стала задыхаться ещё больше…

Я взял её лицо в свои большие мускулистые руки и принялся исполнять поручение хозяйки.

– У тебя шо-о-ок, – тихим голосом пропел я. – Смотри мне в глаза. Только в глаза, а не вниз. Дыши, дыши. Вот так, медленно, медленно. Прекрасно. Молодец. Продолжай смотреть и дышать. Вот так. Молодчина…

Постепенно Настя пришла в себя и успокоившись задышала спокойно. Я отпустил её лицо и сел рядом на диван, обняв за плечи.

– Ей нужно выпить воды, – сообщил я Аде. – У неё был шок. Причина, моя внешность.

– Ничего подобного… – просипела Настя и её дыхание снова сделалось прерывистым.

Я обнял её покрепче одной рукой, а второй начал гладить по голове, снова успокаивая.

Ада сбегала на кухню и принесла ей воды.

– Твой друг ошибся! – покосилась на меня соседка, залпом выпив воду. – И вообще, что вы меня держите? Отпустите меня! Я с вами даже не знакома!

Я посмотрел на госпожу и дождавшись кивка отпустил её подругу.

– Привет, я Клейтон, – вновь широко улыбнулся я и приветливо помахал рукой.

– Привет, – почему-то залившись краской, смущённо ответила доктор Иванова. – Я Настя.

– Вот и познакомились, – подытожила Ада. – Клейтон, милый, не мог бы ты сходить на кухню и приготовить завтрак на троих? Нет… Белка дома. Просто, наверное, ещё спит. Завтрак на четверых.

– Как прикажешь, госпожа. Что приготовить?

– Тебе чего-нибудь хочется? – поинтересовалась Ада у Насти.

– Даже не знаю… – хмыкнула та с ещё большим интересом уставившись на меня. – А что ты умеешь готовить, Клейтон?

– Он умеет готовить всё, – ответила за меня хозяйка. – Вот чего тебе больше всего хочется?

– Как ни странно, по утрам мне давно хочется манную кашу моей бабушки. Как в детстве… Как же было вкусно… Пальчики оближешь.

Моя подруга мечтательно закатила глаза и продолжила: – У неё был какой-то секретный рецепт. Так как она, её никто не готовил и не готовит…

– Понял, – кивнул я и опять улыбнулся. – Для неё манная каша бабушки… Что ещё?

– А мне хочется суши, – мечтательно закатила глаза Ада. – М-мм… Как в ресторане «Ривер». Сделай побольше. Белка, наша соседка, тоже его обожает.

– Слушаюсь, госпожа, – склонил голову я, и развернувшись, направился на кухню.

– Он… Он… Он идеален, – услышал я слова Насти, когда она подумала, что я удалился на достаточное расстояние. – И нереален… Ты где его откопала? И почему он называет тебя госпожой?

Меня совершенно не интересовал их разговор. Меня совсем ничего не интересовало…

Я встал у плиты и с широкой улыбкой на лице принялся выполнять указания хозяйки.

Дружелюбно и приветливо готовить вышеупомянутую пищу.

Прошло какое-то время, когда на пороге кухни появилась другая соседка госпожи, в которую я уже превращался. Её звали Белла Мор. Она также откликалась на имя «Белка».

Она, широко открыв рот посмотрела на меня, и вылупив глаза громко заверещала.

Я на мгновение остановился, но так как от хозяйки не последовало новых инструкций, снова занялся готовкой.

Затем визг прекратился, и я услышал из гостиной громкий шёпот Беллы: – А что за качок-стриптизёр крутит суши на нашей кухне?

– Это старый друг и любовник Ады, – с явным сожалением в голосе вздохнула Настя. – Красавец, правда?

– Горячий… – закусила губу Белка. – Таких обычно только в кино показывают…

Это слово имело несколько смыслов, и я на всякий случай дотронулся до своей руки чтобы убедиться, что моя температура не изменилась.

Значит говоря о том, что я «горячий», соседка скорее всего имела в виду мою сексуальность…

Я подождал несколько секунд, но голоса госпожи не было слышно, и я перестал слушать разговор в гостиной…

Когда еда была готова мы все вмести сели за стол.

Ада и Белла накинулись на суши, а Настя, сперва с подозрением уставившись на манную кашу у себя в тарелке, всё же решилась её попробовать…

Остановилась она только после второй порции.

– Бабушкин рецепт… – пробормотала она. – Как ты узнал, Клейтон?

– Просто знал, – широко улыбнулся я и продекламировал: – Семь с половиной столовых ложек манной крупы, четыреста грамм молока, две чайные ложки сахара, щепотка соли и пятьдесят грамм сливочного масла. Готовить на медленном огне постепенно помешивая. Вот и всё.

– А суши у тебя какие! – погладила меня по руке Белка. – Прям как в ресторане «Ривер» … И мускулы… Ты шеф-повар да?

– Нет, – равнодушно ответил я, не забыв приветливо улыбнуться. – Я Клейтон.

– А фамилия у тебя есть? – подняла брови доктор Иванова.

– Конечно у него есть фамилия, – поспешила ответить Ада. – Глинский. Его зовут Клейтон Глинский. Или на американский манер, Глински.

– А ты не думал стать, актёром? – прижалась ко мне сбоку Белка. – Где ты живёшь в Америке? В Голливуде?

– Белла, – услышал я ревность в голосе хозяйки. – Во-первых, отпусти руку моего друга. Это совершенно не к месту, просто Клейтон слишком вежлив чтобы тебе об этом сказать. Во-вторых, он не актёр и не собирается им становиться. В-третьих… нам пора. Пошли Клейтон.

– Да госпожа, – склонил голову я, отодвигая стул.

Хозяйка стремительно поднялась из-за стола и не оборачиваясь направилась в сторону своей комнаты. Подождав пока я войду за ней она с хлопнула дверью и надув губы уселась на кровати.

Ада явно ревновала и, судя по всему, это чувство было для неё совсем новым.

– По-моему, я перестаралась с твоим лицом, телом, дружелюбием и вообще со всем. И что мне теперь с тобой делать?

– Всё что прикажешь, госпожа, – равнодушно расплылся я в широкой белозубой улыбке. – Я твой раб.

– Для начала, приказываю тебе перестать называть меня госпожой. По крайней мере прилюдно. Люди не должны думать, что ты мой раб, как ты выразился, или что мы в теме доминирования. Пусть считают, что мы равны. Поэтому можешь просто звать меня по имени. Ясно?

Она только что сказала мне что мы равны! Тем самым, сделала меня равным себе! Меня! Голема! Слепленного и оживлённого ради того, чтобы навсегда остаться бездушным рабом!

А сейчас я стал равным Аде, за секунду превратившись из безвольного куска волшебной глины в такого же господина, как и она. Равным…

А это значит, что я получил свободу воли…

Теперь я сам мог решать, что мне с собой делать…

– Ясно, Ада, – кивнул я, посмотрев ей в глаза. – Мы равны.

– Во-вторых, мы переделаем твою внешность и назовём как-нибудь по-другому. Скажем девчонкам, что Клейтон уехал и больше не вернётся. Внешность тебе спроецируем самую обыкновенную… Ну и назову тебя Петром, например. Пётр – означает камень…

– Я так не думаю, Ада.

Она вздрогнула от неожиданности.

Я прочёл испуг и замешательство в её глазах.

– Я так не думаю, – повторил я. – Мне нравится быть Клейтоном. Именно таким, каким я есть. К тому же имя Пётр мне совершенно не подходит. Я же не каменный в конце концов.

Ада застыла с изумлением уставясь на меня. Будто с ней вдруг заговорила её столешница.

Хотя какая столешница? Ещё вчера я был просто глиной на берегах реки. То есть ничем. А сейчас стал самостоятельным и довольно могущественным магическим существом со свободой воли.

– Слушай, Клейтон, – с сомнением посмотрела на меня бывшая хозяйка. – Если я тебе что-нибудь прикажу, ты ведь это выполнишь, не так ли?

– Смотря что, Ада, – пожав мускулистыми плечами, в тон ей ответил я. – Мы ведь теперь равны, не так ли?

Она явно запаниковала.

На первый взгляд ничего не изменилось. Только желваки заиграли на её лице.

Не будь у меня приобретённого знания того, что происходит у неё внутри, возможно, я бы этого не понял. Дело в том, что хотя бы однажды превратившись в ту или иную личность, я получал её знания и опыт. Так что я вполне мог предсказать как подумает или поведёт себя Ада Круг из рода Геллеров-Валерштейнов… Кроме того, Вигор был телепатом и приобретя эту его способность, я читал её мысли как открытую книгу.

«Что же мне делать? Что мне делать? Что делать?» – читалось на лице Ады даже без телепатии.

«Вот! Есть решение…» – озарился её взгляд. «Надо убить этого голема, стерев букву алеф с его лба и вылепить нового. Своего рода рестарт, как и объяснял куратор».

Такое её решение было вполне ожидаемо и ничуточку меня не тронуло. Но не потому, что я всё-ещё ничего не чувствовал… А потому, что теперь я больше не был безвольным глиняным автоматом, выполняющим приказы.

Я имею свободу воли и просто не дам причинить себе вред…

«Но как мне заставить его принять изначальную форму?» – продолжала размышлять Ада. «У него же теперь собственное мнение… Надо посоветоваться с Вигором. Но вот только как выйти с ним на связь? Этого он мне не объяснил. Сказал только, что скоро встретимся. Значит придётся немного подождать… А пока надо разработать план действия до нашей с ним встречи».

Аде всегда лучше думается, когда она гуляет и поэтому она вполне предсказуемо встала и направившись к двери бросила через плечо: – Я пойду пройдусь. А ты пока оставайся здесь. Если хочешь конечно.

– Хорошо, Ада, – кивнул я. – Я пока останусь…

И нисколечко не колеблясь протянул руку и положил ей на плечо.

– Ты не расстраивайся, ладно? Всё что ни делается, к лучшему…

Она только мотнула головой, тяжело вздохнула и ничего не ответив, вышла.

Глава 2
Первые шаги

Дверь за Адой закрылась, и я остался один, впервые, за свою короткую жизнь, предоставленный самому себе.

В голове роилось куча вопросов.

Что же теперь? Куда мне податься? Как жить и кем стать?

С одной стороны я был волен делать что хочу, а с другой, понимал – я ещё понадоблюсь свой бывшей госпоже. Для чего-то же она меня создала в конце концов…

Ада Круг мне нравилась, и я был готов помогать ей добровольно и сколько понадобится…

«Я испытываю к ней симпатию, потому что в неё превращался», – подумал было я.

Хотя, нет. Вигором я тоже становился, но он мне совсем не нравится… Да и Белка тоже… Наверное дело в том, что она моя создательница… Ну а может в том, что на самом деле Ада наивная девочка, краснеющая по любому поводу. Это же так мило…

Стоп!

Я не имею собственного опыта и являюсь своего рода собирательным образом Вигора, Ады, Беллы и Гарретта Клейтона.

Итак, кто из них думает, что краснеть – это мило?

Вигор? Нет. Ни в коем случае… Этот древний старик, с телом молодого викинга, считает, что любое проявление чувств вообще неуместно.

Белла Мор? Нет. Она в основном видит только себя и ей на самом деле всё равно кто краснеет, а кто нет. Хотя с этой ветренной особой, раз на раз не приходится. Слишком она непостоянна…

Ада? Нет. Она терпеть не может краснеть и начинает нервничать, когда другие это замечают…

Гарретт Клейтон? Да. Он самый… Творческая ранимая натура, считающая, что молодость и невинность, это так мило… Хм-м… Значит у меня это от него. Ясненько…

Думаю, мне понадобится свой собственный опыт. Только так я смогу судить, что мне действительно нравится, а что нет… Но какой именно? Как мне узнать, что для меня важно, а что не играет никакой роли? Куда отправиться и чем заняться?

Ладно. В первую очередь не мешало бы проветриться, а там будет видно…

В голове всплыло воспоминание Беллы Мор.

Она прогуливается вечером по набережной Тель-Авива в компании с каким-то парнем, имени которого она не помнит, и её курчавые волосы нежно треплет ласковый морской ветерок. Ей очень хорошо, и она готова так гулять до самой смерти.

Именно так она и думает…

Не мешкая, я облачился в точности так, как парень, с которым прогуливалась Белка.

Узкие джинсы, облегающая чёрная футболка и белые кроссовки. Поглядев во встроенное в шкаф зеркало, я остался вполне доволен собственной внешностью. Эта одежда выгодно подчёркивала мою высокую мускулистую фигуру.

Ада хорошо постаралась, создавая меня…

Кивнув и улыбнувшись собственному отражению, я немного потренировался в подмигивании, а затем глубоко вздохнув, перенёсся на тель-авивскую набережную.

Вроде бы никто из немногих прохожих не видел моего внезапного появления.

Хм-м. Один всё же заметил…

Сидящий на скамеечке, напротив моря, заросший нечёсаными грязными волосами, мужчина, удивлённо уставился на меня, а потом, явно по привычке, протянул руку.

Так. Что хотят люди когда обычно протягивают руку?

Я мгновенно покопался в памяти всех тех, в кого превращался.

Протягивая руку, люди хотят познакомиться или поздороваться, но непохоже чтобы именно это входило в его планы…

Иногда люди хотят, чтобы протянутую руку им поцеловали, но обычно это женщины или высшее католическое духовенство…

Я на всякий случай посмотрел нет ли на его пальце кардинальского перстня, который в общем-то и следовало целовать.

Нет. Перстня не было.

А ещё, люди протягивая руку, просят милостыню.

Видимо это то самое. Да. Так и есть. У него надежда в глазах.

Нужно вытащить из кармана кошелёк и дать денег.

Но что делать если нет ни того ни другого?

Вот! Создать у себя в кармане кошелёк полный денег!

Отлично! У меня получается взаимодействовать с этим миром! Ура!

Все эти размышления заняли у меня не больше двух секунд.

Довольный собой, я с трудом вытащил и кармана узких джинсов объёмистый кошель и выудив оттуда увесистый золотой соверен с профилем Генриха VIII, бросил ему.

По невообразимому удивлению на его чумазом лице, я понял, что слишком расщедрился.

Ну ничего. Пусть думает, что встретил очень богатого господина, который сжалился над ним ведь на соверен можно много чего купить…

Я огляделся.

Полуденное солнце светило вовсю и на море стоял полный штиль. Ветерком даже и не пахло. Около сорока мужчин и женщин, скорее раздетых, чем одетых, лежало на песочном пляже медленно поджариваясь на солнцепёке. Ещё несколько плескалось в воде. Двое молодых парней, разделённых натянутой на столбах сеткой, играли в игру под названием волейбол.

Несмотря на полуденную жару, я всё равно решил остаться и пройтись вдоль берега.

Повернувшись спиной к Яффо, я направился на север.

Я шёл, отмечая про себя заинтересованные плотоядные взгляды женщин и завистливые, брошенные украдкой, взгляды мужчин. Хотя некоторые мужчины, явно желали меня не меньше, чем представительницы противоположного пола. Один из них даже чуть не упал с велосипеда засмотревшись, на мой, просматривающийся через тонкую ткань футболки, пресс.

Всё это меня совершенно не трогало.

– Простите, вы американец? – неожиданно обратилась ко мне на английском, с израильским акцентом, проходящая мимо смуглая девушка. Её короткое летнее платье едва прикрывало ягодицы, оставляя обнажёнными длинные загорелые ноги.

– Да, – остановился я, вспомнив легенду, которую придумала для меня Ада.

– Меня зовут Мааян, – представилась девушка. – На иврите это означает источник. А как зовут вас?

– Клейтон, – ответил я и добавил. – На английском это означает, глиняный.

– Ха-ха, – почему-то рассмеялась она. – А у вас есть подруга? Или вы свободны?

Неужели она как-то поняла, что у меня есть свобода воли?

Нет. Вряд ли она имеет в виду это. Скорее всего ей понравилась моя внешность.

Да. Так и есть. В глазах интерес и желание…

– Я свободен, – после небольшой паузы ответил я.

– А что вы делаете вечером? – тем временем спросила девушка.

– Я не знаю, – пожал плечами я. – А что делают по вечерам свободные?

– Кто как… На вашем месте, я бы сходила в какой-нибудь бар и весело провела бы время в отеле со мной, – ответила та, без тени смущения.

Она вытащила из небольшой сумочки на плече прямоугольный мобильный телефон и спросила: – Какой у вас номер, Клейтон?

Она интересуется моим номером…

Люди часто спрашивают друг у друга номера. Что именно она имеет в виду?

Я опять обратился к памяти своих «воплощений».

Номера счетов, заказов, удостоверений личности, телефонов, машин…

Чтобы она ни просила, у меня этого не было.

– У меня нет номера.

– Что значит нет? У вас нет телефона?

– Именно так, – кивнул я. – У меня нет телефона и номера.

– Это странно… – вернула мобильник в сумочку она. – Вы красивый, но странный.

– Хорошо, – не стал спорить я.

– А вы не хотите как-то записать мой номер?

– Нет, – честно ответил я, подняв брови. – Зачем?

– Ну, чтобы позвонить…

– Зачем? – снова спросил я.

– Чтобы меня найти…

– Если мне понадобится вас найти, Мааян, я вас просто найду, – уверил её я. – Мне не надо звонить.

– Я тогда пошла, ладно? – внезапно промелькнул испуг на её смуглом лице.

– Конечно…

– А вы не будете меня преследовать?

– Нет.

– Хорошо. Спасибо.

– Вам спасибо.

Девушка развернулась и быстрым шагом направилась к ближайшему пешеходному переходу. Перейдя дорогу, она почти побежала в сторону улицы Алленби.

В этом случайном разговоре что-то явно пошло не так. Я понял, что каким-то образом напугал эту девушку, но было неясно, как.

Я пошёл дальше.

Примерно через сотню метров, поравнявшись со зданием тель-авивской оперы, я услышал крики и обернувшись увидел бегущих в мою сторону людей. В одном из них я узнал того самого нищего, которому несколько минут назад пожертвовал соверен. Кричал именно он, размахивая руками и указывая на меня другим. Его спутники, судя по всему, зарабатывающие на жизнь также как и он, явно тоже хотели получить по золотой монете…

– Эй, парень! – не дойдя до меня нескольких шагов, громко обратился ко мне нищий на иврите. – Я видел. У тебя большой кошелёк! Поделись с моими друзьями и мне ещё дай…

Я застыл, не зная, как реагировать на его требование.

Конечно, я мог дать ему и его друзьям ещё монет, но тогда они несомненно попросят ещё и ещё. Это никогда не закончится, а я не хочу, чтобы весь мой опыт в этом мире ограничивался общением с бездомными бродягами.

Благодаря доступу к памяти своих воплощений, я уяснил что люди по природе своей алчны и им трудно остановиться перед возможностью быстрого обогащения.

«Не надо им больше ничего давать», – решил я. «Это будет самое правильное действие».

Я выудил из памяти Ады одну из её любимых цитат человека носящего титул Далай-Ламы и изрёк: – Удовлетворённость – вот истинное противоядие против алчности. Если вы привыкли довольствоваться тем, что у вас есть, то вы не будете беспокоиться из-за желания чем-либо обладать.

– Что за хрень ты сейчас сказал? – недоумённо вытянулось лицо бомжа.

В это время, неподалёку от нас, остановилась машина с надписью «полиция» на трёх языках, иврите, английском и арабском. Из неё вышли, одетые в тёмно-синюю форму, молодые мужчина и женщина и тоже направились ко мне.

«Полицейские», – понял я, обернувшись. «Охраняют порядок и видимо хотят защитит гражданина, то есть меня, от назойливых попрошаек».

И действительно, при виде служителей закона нищие сначала попятились, а потом развернувшись, побежали.

Однако полицейские не обратили на них никакого внимания.

– Вы американец? – спросила меня на английском женщина. – Клейсон?

– Да, – подтвердил я, а затем поправил её. – Клейтон.

– Думаю это его имела в виду девушка, – сказал мужчина на иврите, многозначительно посмотрев на свою напарницу.

– На вас поступила жалоба, – сообщила мне женщина. – Вы обвиняетесь в незаконном преследовании и сексуальном домогательстве. Ваши документы пожалуйста.

Вначале я не понял, что она мне сказала, но покопавшись у себя в голове выудил множество воспоминаний о том, как надо себя вести в подобной ситуации. В основном, информация была из американских фильмов, просмотренных Белкой и Адой и немного из личного опыта Гарретта Клейтона в качестве актёра.

– Я чист, детектив, – поднял руки я. – Вы взяли не того.

– Простите, что? – удивилась полицейская. – Я не детектив…

– Что он там бормочет? – спросил на иврите, явно не говорящий на английском, мужчина.

– Подожди. Сейчас разберёмся, – махнула ему рукой напарница и повернувшись ко мне повторила: – Ваши документы, пожалуйста.

– У меня их нет.

– Ясно… Оставили в отеле?

– Нет.

– Тогда где?

– Нигде.

– Хватит умничать! – начала терять терпение она. – Я вправе задержать вас на три часа для выяснения личности и обстоятельств преступления.

Мне совсем не хотелось, чтобы меня задерживали, и я громко возразил: – Живым не возьмёте, копы долбанные!

Женщина сделала шаг назад и на всякий случай расстегнула кобуру пистолета, висящего сзади на поясе.