Kitabı oku: «Куда ведёт Куросиво», sayfa 2
Глава 2. Записка
Рита почти бежала: чувства просили вернуться, ум настаивал на противоположном, чтобы успокоиться, она свернула к набережной.
Свежий морской ветер охладил пылающую голову. «Что, собственно, произошло? Не могла же я влюбиться с первого взгляда?» – спрашивала она себя, но ощущение побега от чего-то настоящего не оставляло. Заполнило чувство горечи, но она не хотела этих чувств, жаждала побыть без них, отдохнуть от них! «Что, как не этот случай доказывает закреплённый за Францией образ ветреного отношения к любви, – пыталась она включить компетентного специалиста, но не поверила себе. – Разве по этой причине я осталась с Анри?» Ко всему прочему присоединилось чувство вины: «Позволила себе пойти на поводу у желаний, – говорил строгий голос. – Но сколько можно упрекать себя за собственные чувства и поступки?!» – отогнала она цензора.
Так, ведя беспокойный внутренний диалог, она шла по дорожке, когда внимание привлёк индеец пилигрим. Он сидел на бордюре, отделявшем дорожку от пляжа, в затрёпанной мешковатой одежде, стоптанных сандалиях и с густо разрисованным лицом, на которое падали неопрятные пряди волос. Одной рукой он выстукивал ритм на барабане, другой играл на флейте – блаженная гримаса не сходила с его лица. Иногда он прерывался и что-то отпивал из сосуда, напоминавшего высушенную тыкву. Несуразное существо не укладывалось в глянцевую картину фешенебельного французского курорта и напоминало – за его пределами скрывается совершенно другой мир.
Индеец заметил Риту, блеснул белозубой улыбкой, чем привёл в ещё большее замешательство, и поманил к себе, заинтригованная, она сделала шаг в его сторону. Он вложил в её ладонь свернутый клочок бумаги и жестом показал продолжать путь. Рита присела на одну из скамеек, щедро разбросанных по всей длине променада, и с недоумением развернула затрёпанный листок. Слова были написаны на языке, который казался удивительно знакомым, она была уверена – совсем недавно он попадался ей на глаза, но сейчас никак не могла его распознать. Рита подняла голову и осмотрелась, индейца нигде не было. «Померещился?» – но в руках она держала доказательство. Внимание переключилось, ей не терпелось узнать, что означает написанная фраза, и, спрятав записку, она вновь прибавила шаг.
Рита проверила все языки Гугл, но нужного он не предлагал, что только подстегнуло интерес. Она просматривала переводческие программы одну за другой, пока случайно не наткнулась на страницу с индейскими наречиями. Фраза была на кечуа и гласила: «Предстоит далёкий и сложный путь, прежде чем найдёшь то, что ищешь».
«Разве сложностей было недостаточно?! – Рита с досадой захлопнула комьютер. – Ну что за дешёвые магические штучки?!» – и, порывисто скомкав, выбросила «предсказание» в корзину, но семена тревоги были посеяны.
Раздался стук в дверь. Рита, сосредоточенная на своих мыслях, вздрогнула. Стук повторился. За порогом стояла Жанна.
– Я на минуту, – почти пропела та. – Оказалась здесь раньше, чем собиралась, и подумала, почему бы нам не поболтать.
Рита пригласила войти, и неуютное чувство тотчас поселилось внутри:
– Кофе? – предложила она.
– Мятный чай, силь ву пле, – бросила Жанна, проходя в комнату.
Выйдя из кухни, Рита обнаружила ту на диване: Жанна сидела с прямой спиной, закинув ногу на ногу и соединив руки в замок.
– Ещё вчера хотела узнать тебя получше, – заговорила Жанна, – но так и не удалось. Наверное, это правильно, зачем в отпуске напоминать о работе. Всё-таки сегодня позволю себе полюбопытствовать, ладно?
Рита, с чашкой в руках, остановилась на полпути, побежали противные мурашки.
– Думаю, говорить, что я дизайнер, уже не надо, – произнесла Жанна. – Чем занимаешься ты?
«Для чего это ей?» – подумала Рита и ответила:
– Я антрополог.
– О! Как интересно! Что это такое?
– Присматриваюсь к сходным, а порой взаимоисключающим мотивам нашего поведения.
– В таком случае, уверена, можешь рассказать много захватывающих подробностей о французах!
– Смотря что интересует, – произнесла Рита, понимая зыбкость темы.
– Общий взгляд со стороны, – и Жанна выжидательно на неё посмотрела.
Рита не видела смысла в этом разговоре и нехотя, подбирая слова, произнесла:
– Любовь к утончённым удовольствиям у вас не отнимешь.
– Как верно, – усмехнулась Жанна, – раскрою тебе о нас самый главный секрет – француз никогда не бросает свою женщину, даже если у него было мимолётное увлечение…
Рита поняла, что начинает краснеть.
– Пойми меня правильно… Анри и я… – проговорила Жанна, – ты притягательна, но Анри мой, и тебе лучше отсюда уехать.
Жанна встала, обошла застывшую от стыда и унижения Риту и удалилась.
Рита опустилась на диван и отхлебнула чай, предназначенный Жанне: «Поздравляю с прибавлением в жизни ещё одной глупости! – произнесла она и, поразмыслив, успокоила себя: – Может быть, сложности закончились? Во всяком случае, ушло наваждение с Денисом и очарование легковесных французов?»
Не успела она прийти в себя, как на сей раз, раздался телефонный звонок, и Рита услышала голос босса.
– Придётся выдёргивать тебя из отпуска, уж прости, – произнёс Вадим с некоторой неловкостью. – Лима перенесла даты экспедиции, Евгения ждать некогда. Вылет завтра из Парижа, аэропорт Шарль де Голль, билеты и план экспедиции найдёшь в электронной почте.
– Спасибо! Соберусь в два счёта! – обрадовалась Рита.
– Неожиданный ответ! Ценю тебя за лёгкость на подъём! – с облегчением сказал Вадим.
Он и не подозревал, насколько своевременно прозвучала его просьба. Рита ликовала, ей, как никогда, был необходим другой край земли! В памяти тут же всплыли загадочные истории Мигеля о людях, которые устремлялись в Перу постигать устройство жизни и космоса.
– Мигель настаивал на твоей персоне, – как в продолжение, и уже более спокойно проговорил Вадим, – ему понравилось работать под твоим присмотром в Москве, так что все звёзды сложились в твою пользу. Сложных походов не предполагается, побудешь в Лиме и приближённых к ней селениях.
Рита немного сникла, она рисовала себе совсем другие картины.
Вадим подождал ответную реплику:
– Почему молчишь?
– Перевожу дух от захватывающей перспективы.
Тот усмехнулся:
– Если не забыла, твоя следующая поездка – Япония.
– Не забыла.
– Так вот, у тебя уникальная возможность сравнить Перу и Японию, и терять её нельзя! Чтобы расшевелить, подкину для размышления невероятные факты!
Рита узнавала интонации Вадима, это были нотки учёного, нащупавшего открытие, и стала внимательно слушать.
– Не так давно наткнулся на версию о том, что японцы побывали в Перу до империи инков! Добирались они туда предположительно по течению Куросиво. Представь себе, если им это удалось – какой длинный и сложный путь надо было проделать, чтобы в те давние времена, через Тихий океан, добраться на другой континент!
Сердце Риты задержалось и ударилось, она вспомнила индейца и записку, содержание которой Вадим повторил почти слово в слово, что пугало…
– Дальше интереснее, – продолжал тот, – на острове Йонагуни, который к тому же находится на пути Куросиво, на дне Японского моря нашли пирамиды и скульптуру в виде головы индейца. Возможно, индейские племена берут своё начало с островов восходящего солнца, в таком случае, первые японские мореплаватели – это предки современных перуанцев! – Вадим остановился: – Не вдохновил?!
– Никогда не связывала Перу и Японию! – отозвалась взволнованная Рита.
– Вот именно! Есть свидетельства, что перед тем, как японцы придумали иероглифы, они пользовались «кипу», узелковым письмом инков, японцы называли их «божественные знаки». Кстати, многие их слова похожи на язык инков. «Инка» в переводе с японского – «королевская кровь», а поэтов в Перу до сих пор называют «амаута», это два японских слова: «ама» – «стих» и «ута» – «создавать».
Перед внутренним взглядом Риты по штормовым волнам плыл корабль от японских островов в сторону Южной Америки…
– Что притихла? Забрезжила перспектива? – поддел он Риту.
– Признаю, поспешила с выводами.
– Задумайся ещё вот над чем: многие японцы в конце девятнадцатого века переселялись в Перу, там и осели, конечно, по общепринятой версии, они уезжали из-за нехватки земли, но почему в Перу? Не в Португалию, которая первая причалила к берегам Японии, не в соседнюю Россию, а на противоположную часть света? К тому же, японцы не покидают Перу! Что их там держит, родная кровь? – рассуждал Вадим. – Надо сказать, интерес взаимный – часть перуанской экономики работает именно на Японию. Видится мне, что-то здесь кроется в схожем понимании природы вещей, а в чём оно, тебе надо нащупать в каждодневной рутине, сама знаешь, истина в мелочах. Исследований на эту тему пока недостаёт, так что во многом будешь первооткрывателем.
– Сложное задание! – откликнулась Рита.
– С чего-то надо начинать. Теперь к деталям: в Перу, помимо коренных жителей, надо будет пообщаться с местными японцами, мне нужны факты для сопоставления. Мигель поможет, он знает места и людей, и мне так спокойнее, проверенный человек. Надеюсь, испанский не забыла?
– Всё своё ношу с собой.
Вадим с одобрением рассмеялся:
– Мигель встретит тебя в аэропорту. Все инструкции получишь в университете Лимы у профессора Альвареса, деньги на твоём рабочем счету, так что экипировку приобретёшь на месте, – и добавил обеспокоенно: – Звони в случае чего, страна неоднозначная.
Рита собиралась недолго, перед тем как выйти, она приостановилась, вытащила из сумки ноутбук и напечатала Денису короткое сообщение: «Мы расстаёмся», – перешагнула порог и закрыла за собой дверь.
Глава 3. Перуанские мистерии
Рита протискивалась по проходу самолёта к своему месту и не могла отвязаться от мысли, что атмосфера в салоне значительно отличается от той, что всего в двух шагах от трапа. Она добралась до своего ряда и оглянулась: первое, что кидалось в глаза – одежда, она разделяла пассажиров на две категории: привычную и другую. Нейтральные оттенки европейского стиля полностью терялись на фоне пёстрых перуанских пончо, спектр ярких чистых цветов и геометрических рисунков говорил о малоизвестном представлении себя во времени и пространстве. Связывали эти миры, как ни парадоксально, шляпы, но перуанские нимало не повторяли формы, увиденные в абсент баре. «Поистине, интерпретации народного творчества неистощимы!» – подумала Рита, устраиваясь на своём месте.
Самолёт шёл на посадку, приближая горные рельефы Анд. Покрытые густой зеленью они вырастали из океана и уходили в бесконечную даль. Океан, распахнувший объятия, накатывался на каменные бока и, слышалось, напутствовал своих взрослых детей: «Если надумаете вернуться, купель-колыбель вас всегда ждёт». От высокой влажности над горным лесом висела непроницаемая дымка, и чем внимательнее Рита в неё всматривалась, тем вкрадчивее та окутывала неразгаданной аурой Южной Америки. Всё, что она нашла в научной литературе о Перу, кричало – изучен лишь поверхностный слой! Приходилось читать между строк, чтобы поймать почти неуловимый отзвук истины. История подкидывала всего лишь мелкий бисер информации, и многие тайны до сих пор не позволяли к себе приблизиться. «Подпустят ли они меня? – думала Рита. – Хотя бы чуть-чуть». Перу оберегало свои мистерии от пустого любопытства, и, перед тем как открыться, ждало особенного, проникновенного к ним отношения. Поневоле напрашивался вывод, самый надёжный путь к прошлому великолепию – это постижение традиций. В Рите просыпался так хорошо ей знакомый приключенческий азарт – её ждал мир, созданный уникальной природой, которая лепила историю и подчиняла людей определённым правилам. С момента звонка Вадима она изменила своё отношение к словам в записке, и всё больше верила, что они направили её по верному пути: она обязательно найдёт в этом магическом месте ответы на вопросы, поставленные как боссом, так и предъявленные самой себе.
В аэропорту, каких-либо признаков того, что её встречают, не наблюдалось. Рита вышла на улицу, вдохнула влажный воздух, освежавший после длительного перелёта, походила, высматривая Мигеля среди высыпавших пассажиров – напрасно, она набрала номер его телефона – безуспешно, Мигель не изменял своей неорганизованности. Сказать себе, что сделала всё возможное, и, несмотря на поздний час, позвонила в университет, никто, само собой, не отозвался. Тревожить Вадима накладками не стала, завтра утром всё выяснится. Надо было как-то устраиваться на ночь, и она вернулась в здание, чтобы узнать адреса гостиниц.
На выходе из аэропорта стояла целая вереница такси, и зеленый огонёк на крышах машин показался Рите надёжной поддержкой и близким другом на чужом континенте, это придало уверенности и спокойствия. В пути общительный таксист, не задавая лишних вопросов, рассказывал о достопримечательностях города, мешая испанский с английскими словами, которых, по-видимому, нахватался за годы работы с туристами, и минут через двадцать остановился возле высотного здания. Оплату он принял в долларах, чем весьма Риту обрадовал, так как обменный пункт в аэропорту был закрыт.
Гостиница оказалась современной, с широкими крутящимися дверьми, и в просторном хорошо освещённом холле Риту встретила приветливая девушка-администратор, в универсальном деловом костюме. На первый взгляд она ничем не отличалась от других работников гостиниц мира, кроме одного… Принадлежность Америке выдавало лицо: удлинённое, с небольшими тёмными глазами, тонким носом и высокими скулами – индейские корни ярко о себе заявляли. Девушка быстро зарегистрировала новоприбывшую, и Рита отправилась на пятнадцатый этаж. Номер был скромный, но окно во всю стену выдавало изумительный вид на ночную Лиму. Она устало упала на кровать и скользнула в другую реальность…
Неведомая сила неудержимо повлекла её к окну и… вместо города она увидела ярко-оранжевый закат над безбрежной водной гладью. В лучах заходящего солнца она заметила птицу, чем ближе та подлетала, тем очевиднее становился исполинский размер. Вскоре Рита узнала мифологическое существо – это была Гаруда. Та села на поверхность моря и посмотрела на неё немигающими глазами, проникая в самый центр существа, казалось, ниоткуда потекли мысли – это было предупреждение о предстоящих испытаниях, после чего, подняв огромными крыльями ветер и волны, исчезла.
Рита проснулась в смятении, пошевелилась: она всё также лежала на кровати, в номере было тихо, мерцали городские огни. Успокоившись, она отвернулась от окна и погрузилась в сон, на этот раз без сновидений.
***
Утром обнаружилось, что Мигель был в аэропорту и пропустил Риту по глупой случайности – у него разрядился телефон. Рита приняла извинение, но проскочила мысль, что, скорее всего, он перепутал день. Они договорились, что тот подъедет через час и будет ждать возле входа в гостиницу, до этого она надеялась позавтракать и спустилась в кафе на углу улицы.
Кафе было маленьким, до отказа заполненным, и судя по внешности посетителей, местными жителями. Колокольчик на двери звякнул, и все взгляды на короткое мгновение устремились на Риту, смутившись, и от этого неловко, она поспешила к барной стойке, привлекать к себе внимание Рита не любила. Она заказала кофе с покрытыми белоснежной глазурью коржиками, и, не поворачиваясь к залу, стала рассматривать уставленные бутылками полки, пока взгляд не упал на примостившуюся в углу этажерку с необычной керамикой. Фигурки ягуара, кондора и ламы разыгрывали там самые что ни на есть живые сценки, рядом с ними сидел играющий на флейте глиняный человечек, ещё один имел голову в виде чаши, открытой, вероятно, для наполнения космической энергией. На пузатой вазе медитировал олень, по круглому боку другой бежал оскалившийся ягуар. Голова его была повёрнута в сторону группы людей, руки которых были сцеплены, а лица обращены к россыпи звёзд, нарисованных ближе к горлышку вазы.
Вернулся невысокий шустрый бармен, в нём явно смешались испанские и местные крови, и поставил перед Ритой заказ.
– Скажите, откуда у вас такие необычные поделки? – поспешила спросить Рита, пока тот не отошёл.
– Это керамика в стиле шипибо-конибо, – отозвался он. – В ней заложена позитивная энергия куши, она оберегает наше заведение. Видите, притянула и ваше внимание!
Рита посмотрела на поднос: вместо привычного кофе на нём стоял маленький кувшинчик с тёмным сиропом и кружка горячей воды. Коржики выглядели столь же аппетитно, как и на витрине, и она не удержалась, тут же откусила, глазурь по вкусу напомнила сгущённое молоко. Официант, заметив порыв Риты, произнёс:
– У нас при кафе собственная пекарня! – и широко улыбнулся.
Рита поблагодарила и заняла свободный столик в углу. Она вспомнила, Мигель досадовал, что в стране с кофейными плантациями, вместо натурального приносят экстракт «пасадо», но кофейный сироп оказался совсем неплох. Рита глянула на часы и спохватилась, сделав последние два глотка, выскочила на улицу, но Мигель не объявлялся. «С дисциплиной в родном городе у него похлеще, чем в Москве», – подумала она, и поехала в университет на метро, спасибо Вадиму, он снабдил адресами на все непредвиденные случаи, и они не заставили себя ждать.
Вскоре она входила в солидное здание времён испанских завоевателей, бесспорно видавшее лучшие времена: штукатурка на стенах во многих местах облупилась или отвалилась, краски совсем потускнели.
Кафедру Антропологии Рита обнаружила на втором этаже, где секретарь Сесилия, узнав, что Мигель так и не встретил Риту, всполошилась и стала ему звонить. Почти тотчас за этим появился встрёпанный Мигель, на скулах его артистично некрасивого лица горел румянец стыда: он перепутал адрес, таких гостиниц в городе существовала целая сеть.
Сесилия покачала головой:
– Мигель, где витает ваша голова? Когда вы научитесь запоминать детали?
– Вы правы, – с раскаянием в голосе отозвался тот, – не знаю, что со мной происходит, но когда мне выдают информацию, она не сразу проникает в моё сознание, существует какое-то время параллельно. Обещаю, Сесилия, исправлюсь!
– Постарайтесь, вы подвели уже стольких людей! Слава богу, с сеньорой Ритой всё в порядке!
Мигель с остатками смущения пригласил Риту в приёмную, чтобы обсудить план экспедиции, и там с энтузиазмом восклицал:
– Рита, ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть!
Неподдельная радость Мигеля заставила Риту махнуть рукой на все неурядицы, с которых началось пребывание в Перу.
– Спасибо, Мигель, без твоих рекомендаций, меня сюда бы не отправили.
Сесилия принесла им настоящий свежезаваренный кофе и Рита вдохнула разнёсшееся благоухание божественного напитка. Мигель тем временем развернул карту, и они стали отмечать пункты маршрута. По тому, с какой страстью Мигель говорил о намеченной экспедиции, Рита поняла – в предстоящей экспедиции он сильно заинтересован. В нескольких он побывал до этого, и его неизбывным интересом оставались обычаи древних цивилизаций, которым до сих пор следуют современники, эта сторона изучения полностью совпадала с задачами Риты, при этом, особую слабость Мигель питал к культуре шаманизма.
– Один из великих современных шаманов родился в Перу! – с испанской горячностью рассказывал Мигель. – Его приверженцев у нас не так много, но они есть! Рита, я мечтаю пожить среди них, вполне возможно, нам удастся это сделать сейчас.
– Подожди, Мигель! – остановила она его. – Тема исследования совсем другая – связь Перу и Японии. Мне нужна повседневная жизнь простых перуанцев, не шаманов, и, к тому же, я надеялась встретиться в Лиме с жителями японской диаспоры, ведь затем я еду…
– Шаманы те же перуанцы, – возразил Мигель, не слыша Риту.
– …в Японию, – по инерции договорила Рита и замолчала от зазвучавшей в голосе Мигеля плохо скрытой тревоги и в то же время напора.
Мигель, осознав свою оплошность, тут же поправился:
– Увлёкся, – хохотнул он. – Конечно, я составил план в соответствии с темой экспедиции, правда, наоборот: прежде чем встречаться с эмигрантами, ознакомишься с Перу, и начнём мы с поездки в горный посёлок, думаю, так будет правильнее.
Рита кивнула, доводы были верными, но такой расклад почему-то был не по душе.
– Не забывай, ты на другой стороне земли, и у нас зима, – напомнил Мигель. – Начинается сезон дождей, и в горах могут быть оползни, нам надо их опередить, по-другому, застрянем в Куаро, так называется местечко, куда отправляемся. В этом случае, кто знает, когда вернёмся… – задумчиво проговорил он. – Так что встречи с жителями японской диаспоры назначим после поездки в горы.
– Тебе виднее, – немного сбитая с толку, сказала Рита.
Заглянула Сесилия:
– Мигель, профессор Альварес ждёт вас у себя.
Они зашли во вместительный кабинет, окна которого были закрыты тяжёлыми шторами и почти не пропускали свет, лишь узкая полоска с любопытством заглядывала в проём не до конца задёрнутой шторы. Из-за массивного стола навстречу им встал профессор Альварес – осанистый, с копной седых волос и пышными усами, он предложил устроиться в глубоких кожаных креслах и, обращаясь к Рите, произнёс:
– Надеюсь, Мигель ничего не забыл вам рассказать, – и посмотрел на того многозначительно. – За ним водится, но не судите строго, он один из лучших специалистов и, как все увлекающиеся натуры, иногда рассеян и не всегда пунктуален.
«Понятие пунктуальности напрочь отсутствует», – вертелось у Риты на языке:
– Всё в порядке, – произнесла она вслух.
– Тогда к делу, – продолжил профессор. – Завтра у вас встреча с японской семьёй Като.
«Мигель опять всё перепутал или что-то не так?» – разноречивость информации беспокоила, и Рита вопросительно посмотрела на Мигеля, тот улучил момент, когда Альварес отвлёкся на экран компьютера, и сделал Рите покаянное лицо. Оторвавшись от экрана, похоже, профессор ждал важное сообщение, Альварес продолжил:
– Японцы народ закрытый, смешанных браков почти нет, но мы на них не в обиде, хватает других, не зацикленных на себе народов, – усмехнулся он из-под усов. – Перуанцы взаимодействуют с ними по-другому – уезжают в Японию на заработки, там и оседают, межкультурный так сказать миграционный процесс.
– Именно это меня интересует, – произнесла Рита.
– Профессор Вадим Сикорский рассказал мне о цели вашего исследования, – кивнул он, – весьма интригующе, – добавил он несколько отстранённо. – К сожалению, продолжить встречи с японской диаспорой придётся по возвращении из поездки в горное селение, надеюсь, Мигель предупредил вас о сезонных оползнях.
– Да-да, я знаю, – подтвердила Рита.
«Значит, Мигель, как всегда, упустил один из пунктов, но говорил правду», – успокоилась она.
Ожидаемое письмо, по-видимому, пришло, и профессор поторопился завершить приём:
– Что ж, коллеги, желаю вам новых открытий! – сказал он и подошёл ближе к двери, показывая, что аудиенция закончена.
Рита и Мигель вышли.
– Рита, – окликнул Мигель, – ты простишь меня за очередной промах?
– Прощаю, в горах, Мигель, не подведи меня в горах, там я полностью завишу от тебя!
– Обещаю, лучшего, чем я проводника тебе не найти!
Рите ничего не оставалось, как поверить, и они, не откладывая, прямиком отправились закупать всё необходимое для путешествия.
***
На следующий день Мигель ждал Риту возле гостиницы, на этот раз он не перепутал ни время ни место.
– Район Мирафлорес считается одним из самых престижных в Лиме, – говорил он по дороге к супругам Като.
Сёко и Такума были потомкам тех самых японских иммигрантов девятнадцатого века, о которых упоминал Вадим, и согласились рассказать историю своих семей, Рита и не подозревала, к чему приведёт эта встреча в будущем.
Они подъехали к высокому забору, и Мигель нажал на незаметную кнопку на металлической панели. Ворота автоматически открылись и, как только машина въехала, тут же закрылись. «Охраняют свой мир, как и положено японцам», – подумала Рита. Предстал вид на окаймлённый цветущими бугенвиллиями дом и бассейн, который играл солнечными бликами и радовал ярким голубым цветом. На пороге стояли супруги Като. Такума оказался высоким, полностью седым и невозмутимым с виду японцем. «Несомненно, потомок северных островов Японии», – отметила Рита. Сёко была приземистая, широкая. Внешнее несоответствие бросалось в глаза, но когда супруги заговорили, стало очевидно – они понимают друг друга с полуслова.
Внутри дом был обставлен на современный лад, наполнен цветочными оранжировками и акварелями морских пейзажей. Их пригласили расположиться на удобном диване, и Такума расставил на стол простые глиняные чашки.
– Надеюсь, вы не откажетесь от зелёного чая, – обратился он к ним.
– Безусловно нет! – в унисон ответили гости.
Сёко заваривала чай и за прикрытыми дверьми напевала мелодию из известной арии, голос обладал необыкновенной выразительностью, а сложнейшие переходы давались без всякого напряжения.
– Ваша жена профессиональная певица? – спросила Рита.
– Она пианистка, в роли певицы выступает дома.
– Но почему? – удивилась Рита. – Такой голос нельзя прятать!
– Сёко не любит выступать перед публикой, – с сожалением покачал головой Такума.
– Но вы сказали она пианистка? – уточнил Мигель.
– Да, на концертах уверенность Сёко поддерживает пианино, она в этот момент забывает о зрителях и сливается с музыкой. Петь – это совсем другое, она не решается стоять лицом к лицу со слушателями.
– Как жаль, – произнес Мигель.
– Однако, совсем недавно, – откинув невозмутимость, оживился Такума, – главная радиостанция Перу устраивала конкурс «Лучший оперный голос Южной Америки», и я уговорил Сёко участвовать, и, представьте, она в нём победила! Концерт прошёл по всем основным радиоканалам классической музыки Америки и Азии! – проговорил он с любовью к жене.
Сёко ничего не слышала и, находясь в своём звенящем мире, продолжала петь. Вскоре она внесла в комнату заварочный чайник и, усевшись, приобняла мужа, положив ему голову на плечо, всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять, насколько они близки. «Где же японская отстранённость и строгие правила не показывать личных отношений? – восхитилась Рита и подумала: – Япония бдит традиции своих жителей, но не может контролировать улизнувших на другой континент».
Сёко начала разливать чай и всполошилась:
– Ты до сих пор не поставил на стол суши? – обратилась она к Такуме.
Тот подхватился и направился в кухню.
– Вы сейчас отведаете суши от лучшего шеф-повара ресторана Никкей! – с уважением к мужу произнесла Сёко.
– Никкей? – переспросила Рита.
– Объясню метафорически, – произнёс Мигель. – Вообрази, японский дракон проглотил перуанскую рыбу и выдохнул симбиоз рецептов.
– Лучше не объяснишь, – засмеялась Рита.
Такума вернулся с заманчивой радугой из кусочков рыбы, искусно украшенных овощами, они совсем не походили на привычные суши.
– Такума-сан, – начала Рита, когда смогла оторваться от блюда, – вы знаете историю эмиграции вашей семьи?
– Это был 1889 год, – немного подумав, начал он рассказ, – мои родные жили в посёлке Адати, который поглотил разрастающийся тогда Токио. Сельским жителям был предложен небольшой выбор: работать на предприятиях или уезжать, земли для всех не хватало. Моя семья предпочла уехать в Перу и заниматься привычным – выращивать рис.
– Почему именно в Перу?
– Не знаю, правительство так решило, и никто не усомнился в правильности.
– Вас не тянет на родину? – спросил Мигель.
– Мы никогда не были в Японии.
– Как не были в Японии?! – не удержалась Рита.
Такума усмехнулся:
– Пока были молодые, привлекала Европа, потом растили детей, у нас две дочери.
– Часть семьи по моей линии осталась в Японии, – вступила в беседу Сёко, и с ностальгией произнесла: – Как у них сложилась жизнь?!
Рита и Мигель не сразу нашлись, что сказать, столько печали прозвучало в голосе Сёко.
– Вы их искали? – спросила Рита.
– Да, но… – произнёс Такума.
– … не нашли… – завершила Сёко, и на глазах у неё появились слёзы.
– Вам надо ехать в Японию! – вырвалось у Риты.
– Да, – кивнул Такума, – мы так и решили, японская пословица говорит: «к познанию нет короткой дороги».
– Время вспомнить и найти истоки, – добавила Сёко.
Такума обнял жену:
– Уверен, в твоей семье много знаменитых певцов.
– Сёко-сан, – проговорил Мигель, – спойте нам, пожалуйста.
Сёко улыбнулась:
– Для маленькой аудитории, так и быть, спою.
Рита и Мигель с удивлением наблюдали, как Такума достал из кожаного чехла флейту и заиграл в аккомпанимент жене. Глубокий и чистый голос повёл в Японию, такую далёкую по расстоянию и такую близкую по меркам души. Кровь не обманешь – в напеве Сёко звучала пронзительная грусть Японских островов, балансирующих на хрупкой грани бытия-небытия.
На обратном пути Рита и Мигель, боясь разрушить очарование вечера, ехали в тишине, и лишь прощаясь у гостиницы, Мигель произнёс:
– Перуанская флейта, на которой играл Такума, одинакова по устройству и звуку с японской, это на тему совпадений по теории Вадима.
– Ты, оказывается, прекрасно в ней плаваешь, – посмотрела на него Рита.
Мигель усмехнулся:
– Завтра в шесть утра снимаемся с якоря.
