Kitabı oku: «Первоклассная учительница, дракон и его сын», sayfa 3

Глава 3

У Кайлена был темно-красный спортивный автомобиль, и он сел за руль сам, отправив водителя отдыхать. Я устроилась на пассажирском сиденье, пристегнулась и спросила:

– Куда мы едем?

– Я там бываю… пару раз в месяц, – коротко ответил Кайлен, и я, кажется, начала понимать, куда мы отправляемся.

Выделенная для драконов дорога была пуста, и мы пролетели сквозь город за полчаса. Совсем рядом автомобили толпились в пробках, и я так и чувствовала чужие завистливые взгляды.

Кладбище раскинулось на холмах – место было тихим, сухим, и я подумала, что здесь хорошо лежать: в тени деревьев, в запахе цветов, в негромких голосах птиц. Кайлен оставил автомобиль у ворот, и мы пошли вдоль надгробий и склепов. Он не говорил ни слова, и я тоже молчала.

Айви аш ан Тан лежала на одном из холмов: мы подошли к могильной плите, и я подумала, что здесь отличный вид. Деревья, свежесть, тишина… Мне сделалось грустно – я не знала Айви, но это не имело значения.

Боль потери одинакова во всех мирах. Дракон ты или человек – тебе невыносимо терять тех, кого ты любил.

– Вы правы, она звала меня Кайли, – произнес Кайлен, и на мгновение мне показалось, что рядом со мной не человек, а призрак, почти поэтическое выражение печали. – Иногда я просыпаюсь и думаю, что она куда-то вышла. Посмотреть, как там Джолион или попить воды… А потом вспоминаю, что ее больше нет.

Я дотронулась до его руки, и Кайлен сжал мои пальцы. Над нашими руками поплыли искры, и я подумала, что они обожгут.

Не обожгли.

Какое-то время мы молчали, а потом я сказала так тихо, словно боялась спугнуть то живое, чувствующее, раненое, что сейчас поднялось в Кайлене и выпрямилось во весь рост – не сломать, не прогнать:

– Однажды мы все встретимся. Мы встретимся, и все будет хорошо, уже навсегда.

Он не ответил – просто смотрел на вечерние холмы и туман. Откуда-то издалека донесся тоскливый крик птицы, и на кладбище снова воцарилась тишина. Айви аш ан Тан стала землей и травой, как и моя мама, как и мой сын.

– Нет таких слов, которые заставят раны затянуться, – добавила я. – Мы можем только жить дальше. Постепенно станет легче, пусть вы сейчас мне и не верите.

Что-то похожее мне говорил врач – и сейчас я могла лишь передать эти слова другому. Кайлен кивнул, но я не была уверена, что он услышал меня и понял.

– Она называла его Джолли, – произнес Кайлен. – Мне никогда это не нравилось. К мальчику надо обращаться серьезно, чтобы он с детства знал, что он дракон, а не человеческое отрепье из трущоб, – он помолчал, а потом признался: – Все бы отдал, чтобы хоть раз услышать это «Джолли» от нее.

Вот, значит, в чем дело – я назвала мальчика так, как называла мать, и он откликнулся и потянулся ко мне. Достаточно было назвать его по имени так, как он хотел, чтобы струны его души дрогнули и зазвенели.

Только потом я поняла вторую часть фразы Кайлена. Человеческое отрепье из трущоб. Дешево же он нас ценит – впрочем, ладно, об этом потом.

– Пообещайте мне одну вещь, медир Кайлен.

– После того, что вы сегодня сделали с Джолионом – все, что угодно. Хоть звезду с неба.

– А, вы все-таки меня слушали! – улыбнулась я. – А мне казалось, что мой отчет прошел мимо вас.

Кайлен посмотрел на меня устало, но без злости.

– Он мой сын. Для меня важно все, что с ним происходит.

– Тогда, пожалуйста, пройдите терапию, – попросила я. – Пока вы застряли в своем горе, у мальчика ничего не изменится. У него никого нет важнее вас, но вы от него закрыты.

Кайлен кивнул, и я вдруг поняла, что он бесконечно устал и едва держится на ногах. У него был еще один долгий день, который не принес ему исцеления.

– Если бы вы только знали, медира Юлия, сколько у меня сейчас работы, – вздохнул Кайлен. – Все как почувствовали слабину, так и пытаются укусить. Мне дышать некогда.

– Если вы потеряете сына, то все это уже не будет иметь значения, – твердо сказала я. – Я теряла ребенка. Я понимаю, что это такое.

Кайлен бросил на меня недовольный взгляд. Я не нравилась ему. Я раздражала.

Но самые сильные перемены всегда начинаются с боли. Если бы не моя потеря, я никогда не отважилась бы на развод. Так и жила бы дальше, каждый день слушая согласный хор мужа и свекрови, который исполнял старую песню «Да кому еще ты нужна?»

Себе. Самой себе – и это важнее всего. Жаль только, что моему сыну понадобилось умереть, чтобы я поняла и приняла это до конца.

– Соболезную, – откликнулся Кайлен. – Он и правда на вас показал?

– Да, – улыбнулась я. – Я спросила: «Джолли, кто принес тебе магнит?» – и он взял руку Мадса и показал ей на меня. И произнес: «Агни…т». Он все понимает. Он все чувствует.

Наверно, мне показалось в сумерках – лицо Кайлена вдруг сделалось настолько живым и страдающим, что этот гордец умер бы от стыда, если бы кто-нибудь увидел его сейчас.

– Называйте его, как хотите, – произнес Кайлен каким-то незнакомым, не своим голосом. – Вы в самом деле первоклассная учительница, медира Юлия. Нам всем с вами очень повезло.

Я позволила себе сдержанно улыбнуться.

– Что вам нужно для работы, кроме фасоли и бассейна? – поинтересовался Кайлен.

– Я бы хотела планшет или ноутбук, – сказала я. – Мне нужно посмотреть, что в вашем мире есть на тему детского развития…

Меня вдруг разобрал нервный смех. Господи, еще вчера я была в родном городе, в школе, готовилась к новому учебному году – и вот я в мире, где есть драконы. Раньше я читала о попаданках в книгах, а теперь сама попала, во всех смыслах.

Кайлен осторожно придержал меня за руку.

– Все в порядке?

– Да. Просто удивляюсь тому, насколько быстро приняла все, что со мной случилось.

Кайлен одобрительно кивнул.

– Да, вы прекрасно справляетесь. Планшет вам принесут сегодня. Что-то еще?

– И кошку, – улыбнулась я. – Животные всегда на пользу детям.

В улыбке Кайлена мелькнула печаль.

– Когда-то он просил кошку, – признался он. – Наверно, пора ее подарить.

***

В столице был большой приют для животных: после завтрака я сказала Джолиону, что мы поедем выбирать ему кошку. Мальчик ничего не ответил, выкладывая крошки в ряд на скатерти.

– Красивую умную кошечку, – сказала я. – Она будет с тобой дружить, Джолли. Дружить и играть. Ты будешь ее гладить, а она будет мурлыкать тебе песни.

Джолион даже виду не подал, что понимает, о чем идет речь. Мадс погладил мальчика по плечу и произнес:

– Он не любит выезжать из дома, медира Юлия. Ему кажется, что его везут в больницу, даже если это не так.

Я понимающе кивнула.

– Боюсь, что он снова будет кричать, если я уеду одна. Джолли, хочешь поехать со мной за кошкой? Если да, то дай мне хлеб.

Некоторое время Джолион сидел, рассматривая ряд хлебных крошек, а потом медленно-медленно, словно боясь совершить ошибку, протянул мне ломтик хлеба.

– Вот и хорошо, – улыбнулась я и посмотрела на Мадса. – Едем?

В машине Джолион сидел рядом со мной и сжимал мою руку так сильно, что я не сомневалась: будут синяки. По счастью дорога по выделенной драконьей полосе заняла всего четверть часа. Мадс приказал остановить машину, не доезжая до приюта и объяснил:

– Никто не должен понять, чей сын этот мальчик. И медир Кайлен не должен знать, что мы сюда приезжали.

Я понимающе кивнула.

– Договорились. Я мама, Джолли сын, а вы – дедушка.

Вскоре мы остановились возле двухэтажного здания, разрисованного бегущими собаками и умывающимися кошками, и я сказала:

– Вот, Джолли. Пойдем, выберем тебе друга?

Нас встретила девушка-администратор, выслушала пожелания о кошке, любящей детей, и осведомилась:

– Мальчик что, болен?

Джолион с самого начала прижался ко мне, зажмурился и не желал открывать глаз. Даже пестрый попугай в клетке на стойке администратора не привлек его внимания. Только сейчас я заметила, что девушка смотрит на нас как-то странно, словно Джолион готов был в любую минуту броситься на нее, а потом все разгромить здесь.

Мне сделалось не по себе.

– Да, мальчик болен, – ответила я. – Наш невролог посоветовал взять домашнее животное для адаптации.

В глазах девушки появился неприятный блеск.

– Знаете, наши животные – не средство адаптации душевнобольных, – с нескрываемым презрением ответила она. – Вы ведь не собираетесь обеспечивать кошке безопасность, она станет просто игрушкой для ребенка? Вы понимаете, что это живое существо? Оно не создано для игр неполноценных детей!

Я с трудом подавила желание ударить ее – врезать так, чтобы навсегда выбить из ее рта такие слова. Мадс сделался не смуглым, а каким-то серым. Джолион по-прежнему не отлипал от меня и не смотрел по сторонам. Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы с Мадсом собираемся следить и за ребенком, и за кошкой, и никто никого не будет мучить – а потом подумала: какого, собственно, черта?

– У вас тут бродячие кошки, верно? – уточнила я. Девушка поджала губы.

– Да. Мы собираем их на улицах, лечим, приводим в душевную норму. А вам породистых подавай?

– А если кошку никто не возьмет? Она так и будет тут жить до старости?

Попугай разразился хриплой птичьей бранью. Губы девушки сжались в нить.

– Таких животных усыпляют, – процедила она.

– Что ж, – я подарила ей самую очаровательную улыбку. – Пусть усыпляют. Жаль, что вы не дали одной из ваших кошек новую долгую жизнь. В хорошем доме и с заботой. Подумайте об этом, когда будете усыплять ее.

В спину нам полетели брызги слюны и вопли, самым цензурным из выкриков были «живодерка» и «тварь». Мы вышли на улицу, и Мадс сказал:

– Не знаю, как я сдержался. Чудом, наверно.

В его голосе звенела ярость – та, которая заставляет рвать врага голыми руками, и я вполне его разделяла. Мы пришли забрать животное, никто не собирался его мучить и обижать, я следила бы и за кошкой, и за Джолионом, но нам даже не дали этого сказать. Нас с ходу стали оскорблять и обвинять в жесткости.

– Зоошиза, – ответила я. Джолион хватался за мою футболку, я погладила мальчика по голове и добавила: – И кто еще тут неполноценный?

Мадс вздохнул. Провел руками по лицу, вынул из кармана пиджака золотистый смартфон и, уточнив что-то, сказал:

– Тут ветеринарная клиника через квартал. Сотрудничают с фондом защиты животных. Может, они нам что-то подскажут?

И мы пошли в клинику. По дороге нам попался крошечный магазинчик с мороженым и сладостями – прозрачные мармеладные горы, кирпичики вафель и зефирные конусы выглядели настолько заманчиво, что я спросила:

– Джолли, хочешь конфет?

Джолион взял Мадса за руку и указал этой рукой на витрину, но, когда мы попытались войти, его лицо нервно задергалось, на глазах выступили слезы, и мальчик тихонько заныл. Мадс оставил нас у входа, зашел в магазин и вскоре вынес нам пузырчатые вафли с мороженым и фруктами. Джолион довольно схватился за угощение и принялся есть, а Мадс протянул мне мою порцию и заметил:

– Если медир Кайлен узнает, что мы ели мороженое на улице, то он нас убьет.

Это было сказано слишком серьезно для шутки.

– Мы ему не расскажем, – ответила я. – Но скажу вам честно, ребенку не надо сидеть взаперти. Ему нужно вернуться в мир.

Расправившись с вафлями, мы неторопливо побрели по улице, и я заметила, что Джолион не просто смотрит в никуда, а поглядывает по сторонам. Вскоре мы дошли до ветеринарной клиники: из здания выходил подросток, ведя на поводке собаку, похожую на французского бульдога, и Джолион снова прижался ко мне и пискнул.

– Не бойся, – дружелюбно сказал мальчик. – Он не кусается.

– Мы видим, – улыбнулась я, обняв Джолиона за плечи. Бульдог хрюкнул, за неимением хвоста завилял всем собой, и мальчик предложил:

– Если хочешь, погладь. Руби это любит.

Осмелев, Джолион протянул руку к бульдогу – Руби захрюкал, заулыбался, пукнул, словом, проявил все свое очарование и радостно лизнул пальцы Джолиона. Джолион дотронулся до головы собаки и сразу же отдернул руку.

– Собака вам нужна, это точно, – со знанием дела заметил хозяин бульдога.

– Да, – согласилась я. – Нужна.

Мальчик указал на двери ветеринарки и сказал:

– Там есть кауле, ее сегодня хозяева отказались забирать. Может, вам подойдет?

Я, разумеется, не знала такой породы, но название мне понравилось. Было в нем что-то очень светлое и доброе – как раз то, что нам нужно.

Посетителей было немного. Мадс и Джолион сели на свободные пластиковые стулья, а я подошла к девушке в белом халате, которая что-то отмечала в календаре, и спросила:

– Здравствуйте, у вас тут есть кауле?

Девушка закрыла маркер и улыбнулась.

– Вам, наверно, Петер рассказал? Да, кауле есть, хотите посмотреть?

Разумеется, мы хотели, и вскоре девушка привела к нам собаку, похожую на колли – пушистую, рыже-белую, с умным взглядом и интеллигентным лицом, которое нельзя было назвать мордой. За собакой с важным видом следовал кот – огромный, лохматый, свирепого вида. Кот держался так, словно собака была под его присмотром, а все люди – в его подчинении, и он готов был всем задать перцу, если что-то пойдет не так, как он требует.

– Вот, знакомьтесь, это Герти, – представила девушка собаку. Герти села и с серьезным видом дала мне лапу. – Умница, Герти, умница… хозяева сегодня сказали, что не будут ее забирать. Хоть лечение оплатили, и то хорошо.

Я пожала собачью лапу, погладила Герти и увидела, что Джолион смотрит прямо на собаку – он смотрел, видел, и Герти ему нравилась.

– Красавица, – похвалила я. – А кот?

Девушка улыбнулась.

– Это Хорс. В каком-то смысле наш сотрудник, – ответила она. – Его подбросили восемь месяцев назад. Брак породы, видите? Ухо с пятнышком.

Я никогда не понимала тех, кто выбрасывал животных, как испорченные или бракованные вещи.

– Можно познакомить собаку с мальчиком? – спросила я. Девушка оценивающе посмотрела в сторону Джолиона, который рассматривал Герти, и ответила:

– Можно, конечно.

– Он болен, – я сочла нужным предупредить. – Врач посоветовал нам домашнее животное… разумеется, под постоянным присмотром взрослых.

– Я слышала о такой терапии, она помогает, – со знанием дела ответила девушка. – Герти, пойдем?

Собака подошла к Джолиону, и мальчик замер, глядя на Герти с восторженным испугом. Какое-то время они всматривались друг в друга, потом Герти положила голову ему на колени, глядя по-настоящему влюбленным взглядом, и Джолион тихонько ахнул и медленно-медленно погладил собаку.

Хорс с грохотом запрыгнул на свободный стул рядом и возмущенно боднул Джолиона лбом в бок, словно хотел приказать: погладь кота! Осторожно, едва касаясь пушистой серой шерсти, мальчик погладил кота, и Хорс снисходительно мурлыкнул.

– Если мы заберем Герти, – сказала я, – то нам и кота придется взять.

– Нам будет жаль с ним расставаться, – рассмеялась девушка. – Но да, он Герти не отпустит, это точно.

– Тогда берем! – сказала я, и девушка отправилась выписывать документы.

***

Хорс снисходительно взял на себя тяжкий труд руководства всей нашей компанией. Когда он с важным видом директора серьезного предприятия разместился на коленях у Мадса, мне казалось, что кот с трудом сдерживается от того, чтобы сказать: «Вези меня, раб».

– А в переноску что, не захотел? – поинтересовался водитель. Герти, которая сидела рядом с Джолионом, выглядела невероятно довольной, и я вдруг увидела, как по скорлупе, которая укрывала мальчика от мира, внезапно пробежала первая трещина.

Конечно, это была игра воображения, не больше. Но я обрадовалась.

– Что ты, Рин, – улыбнулся Мадс. – Посмотри на него. Разве хозяева ездят в переносках?

– Я и вижу, – рассмеялся водитель, и мы поехали домой. Джолион вел себя спокойно, но я понимала, что он устал. За день у него было слишком много впечатлений, и мне казалось, что мальчик готов расплакаться – просто ради того, чтобы сбросить напряжение.

За обедом Герти и Хорс сидели в столовой: в клинике мы купили и миски, и достаточный запас еды, и теперь животные разместились на полу рядом с Джолионом и с довольным видом принялись уплетать предложенное. Джолион косился в сторону Герти и вдруг отчетливо произнес:

– Аба…ка.

Мадс вздрогнул. Прикрыл глаза так, словно боялся, что ему это почудилось. Я улыбнулась, погладила Джолиона по голове.

– Правильно, мой хороший. Собака. Собаку зовут Герти.

– Ге’ти, – откликнулся Джолион. Кот оторвался от миски и посмотрел на нас так, словно задавался вопросом: «Неужели вы, двуногие, не понимаете, кто тут главный?»

Герти отошла от миски и снова положила голову на колени Джолиона. Теперь в ее взгляде была не только бесконечная любовь, с которой могут смотреть только собаки, но и искренняя тревога. Она понимала, что с ее новым хозяином что-то не так, но не знала, как это исправить. Губы Джолиона едва заметно дрогнули в улыбке, и он сказал.

– Абака. Ге’ти.

– Как думаете, Мадс, наши дела идут на лад? – спросила я. Мадс махнул на меня рукой, словно хотел посоветовать не говорить глупостей, и вдруг удивленно выпрямился и указал на Джолиона.

– Видите? Медира Юлия, это же…

Над макушкой мальчика плыла искра. Одинокая яркая искорка. Я завороженно смотрела на нее, понимая, что на моих глазах совершается чудо – настоящее, живое.

– Вижу, – прошептала я. Хорс взглянул на Джолиона, и я готова была поклясться, что кот свирепо нахмурился.

– В нем оживает огонь, – негромко объяснил Мадс так, будто боялся спугнуть плывущую искру. – Он погас после смерти медиры Айви.

– Все будет хорошо, – сказала я. Теперь в этом нельзя было сомневаться.

После обеда Джолион отправился спать – Герти и Хорс сопровождали его с видом рыцарей, идущих за принцем, и я видела, что суровый кот сочувствует мальчику. Меня же ждал подарок от Кайлена – изящный серебристый ноутбук. Мадс помог мне разобраться с настройками – все было довольно просто – и я решила зарегистрироваться в местной социальной сети.

Я понимала, что для помощи Джолиону мне могут потребоваться самые разные люди – а что поможет лучше соцсети?

Стоило мне создать страничку, как сразу же прилетело первое сообщение – от Ника Хоннери.

«Добрый день, Юлия! А я уж думал, что не найду вас».

Я открыла его страницу. Ник на фотографии выглядел очень серьезным, почти строгим. Страницу заполняли, в основном, репосты из искусствоведческих групп. Должно быть, Ник решил, что свои мысли о драконах и устройстве мира следует держать при себе.

Правильное решение, в общем-то.

«Добрый день, Ник, – ответила я. – А как вы узнали, что это именно я, а не другая Юлия?»

«Другой нет. Это уникальное имя».

Даже так…

«Как ваши дела?» – спросила я.

«Пишу статью о выставке Витуса. Чем занимаетесь?»

Я задумчиво потерла кончик носа. Врать не хотелось, говорить правду – тоже. И вот что тут будешь делать?

«Ничем особенным. Листаю ленту. Много фотографий природы».

Это было почти правдой.

«Как насчет посмотреть на природу не на фотографиях? – предложил Ник. – Старый королевский парк чудесное место».

Я открыла поисковик, и вскоре передо мной уже была россыпь снимков – тихие аллеи, белые призраки статуй, старые деревья, большой пруд с изящными кружевными мостами. Парк мне понравился, и я вдруг подумала, что это похоже на свидание, на которое я не смогу пойти.

Кайлен вытащил меня сюда не для того, чтобы я находила себе новых друзей. Мне нужно было работать.

Но я хотела пойти – хотя бы для того, чтобы посмотреть получше на тот мир, в котором оказалась.

«Да, там и правда красиво, – написала я. – Смотрю сейчас фотографии, это чудесное место».

Какое-то время на экране мигал карандаш – Ник писал сообщение и стирал его. Достаточно долго, чтобы я ощутила какое-то неприятное волнение.

«Я сейчас много всего написал, потому что не знаю, как выразиться, – наконец, признался он. – Впервые в жизни не знаю. В общем, спрошу просто. Юлия, откуда вы?»

Ощущение было таким, словно я превратилась в бабочку, и острие булавки прикололо меня к обоям. Можно было трепыхаться, но я прекрасно понимала, что освободиться не получится.

«Говорите так, словно это вас удивляет», – я добавила смайлик и подумала: он заподозрил неладное еще в музее. Поэтому и искал меня все это время – не потому же, что не смог устоять перед моими девичьими чарами. Да и откуда бы им взяться? Я никогда не умела кокетничать и флиртовать.

«Откровенно говоря, да. Ваше имя. То, что вы никогда не слышали о Совейре Монаньо, а о нем знают все, кто ходил в школу. Плюс манера держаться – вы так смотрите по сторонам, словно не до конца понимаете, куда это вас занесло».

Я провела ладонями по лицу. Вроде бы старалась вести себя так же, как и остальные, пробовала не выделяться, но Ник сразу же заподозрил неладное. Первым порывом было закрыть ноутбук и никогда больше не открывать его, но я понимала, что Ник заинтригован, и с него станется вычислить, где я нахожусь – а потом начать журналистское расследование о пленнице дракона.

И я решила сказать правду.

«Я попаданка из другого мира», – написала я. Какое-то время Ник молчал, а потом прислал сердитый смайлик и ответил:

«Я спрашивал серьезно, а вы кокетничаете».

«Я не кокетничаю, Ник, – написала я. Какое-то странное чувство шевелилось во мне, словно птенец в яйце и подсказывало, что я все делаю правильно. – Я действительно попаданка из другого мира. И мне нужна ваша помощь».

Я понимала, что Ник может не ответить – сочтет меня сумасшедшей и решит держаться подальше.

«Я готов, – написал он. – Что нужно сделать?»

***

Королевский парк был всего в десяти минутах спокойной ходьбы от дома Кайлена. Я посмотрела по карте, как туда добраться, предупредила Мадса, что мне надо там погулять и присмотреть маршрут для похода уже с Джолионом, и попросила телефон на всякий случай. Мадс вручил мне смартфон и сказал:

– Позвоню, когда Джолли начнет просыпаться.

Я заглянула в детскую – Джолион тихо спал в кровати. Герти устроилась на полу, охраняя его тапки. Хорс, как и полагается хозяину, лег рядом с мальчиком и положил на него лапу, словно хотел показать, что этот ребенок принадлежит коту, и даже не думайте о том, чтобы его потревожить или отобрать.

Что ж, с такими сторожами мальчик вряд ли будет плакать, когда проснется.

Ник ждал меня возле изящных ворот парка – издалека я увидела, как он нетерпеливо ходит туда-сюда. В его руке что-то было, то ли цветок, то ли мороженое, я не рассмотрела точно.

Это оказался громадный завиток мармелада на палочке, щедро политый шоколадом и посыпанный тертым орехом. Увидев меня, Ник протянул мармелад и сказал:

– Угощайтесь, Юлия, это сейчас самое модное лакомство. Все девушки забыли о фигуре и сносят кондитерские.

Я улыбнулась, поблагодарила, и мы неторопливо побрели по аллее. В парке царила прозрачная тишина – стоило нам отойти чуть дальше от изгороди, как стало казаться, что парк абсолютно пуст. Даже листва на деревьях не шелестела, все погрузилось в послеобеденный сон, и мне стало казаться, что я тоже сплю. Сплю, и мне снится мир с драконами.

– Давайте так, – предложил Ник. – То, что вы попаданка, будет для нас просто неким фактом. Я не буду специально акцентировать на нем внимание и приму то, что вы говорите.

– Странно, – я действительно удивилась. – Если бы мне кто-то сказал, что он попаданец, я бы решила, что он как минимум сумасшедший.

Ник искренне рассмеялся.

– Вы не похожи на сумасшедшую, Юлия.

– Почему вы так решили? – я откусила немного от мармелада и прикрыла глаза: вкус был в самом деле восхитительный. Еще немного, и я побегу в кондитерскую за добавкой.

– Во-первых, мой отец знаменитый столичный психиатр. Дарван Хоннери. У него большая клиника, и уж кого-кого, а сумасшедших я насмотрелся с детства.

Раздался едва слышный шорох, и я увидела, как по белому плечу статуи, стоявшей среди деревьев, мелькнула рыжая тень белки.

– Во-вторых?

– Во-вторых, если бы вы были, например, сотрудницей спецслужб, то сделали бы все, чтобы никак не выделяться из толпы, – продолжал Ник. – Значит, вы просто кокетничаете со мной. Но то, что вы предложили заплатить за свой кофе в музее, говорит о том, что вы не кокетка. Это вообще очень странное поведение для девушки. Значит, я просто приму на веру то, что вы попаданка. В конце концов, параллельные миры существуют, и все об этом знают.

Несколько минут мы шли молча. Ник смотрел на меня по-настоящему заинтересованно, словно совершенно серьезно пытался понять, насколько я попаданка.

– А если я все-таки сумасшедшая? – улыбнулась я.

– Нет. Безумие всегда себя маркирует, – сказал Ник. – Хотя бы тем, что человек не хочет мыться. Так чем именно я могу вам помочь?

– Болезни драконов, – ответила я. – Я пробовала поискать что-то о них, но не нашла. Это секретная информация?

Ник рассмеялся, и его смех словно бы сделал тишину еще глуше. Я обернулась: никто не шел за нами, но мне казалось, что взгляд чужих глаз лежит на моей спине.

– Вот еще один знак того, что вы нездешняя. Все прекрасно знают, что драконы болеют не так, как люди, и хранят информацию об этом в строжайшей тайне. Попробуйте хотя бы подойти к драконьей клинике! Вас сразу же оттуда завернут, быстро, но мягко.

Мы вышли к небольшому фонтану, и ощущение чужого взгляда на спине усилилось. Здесь тишина была уже не такой густой. На одной из скамеек сидели старичок и старушка, чуть поодаль мужчина брел с собакой, лоточник засыпал кукурузу в автомат для попкорна. Мне все больше и больше было не по себе.

– Вы журналист. Вы наверняка знаете больше, чем остальные.

Глаза Ника мягко сверкнули.

– От отца, в основном. Но да, знаю. Что именно вас интересует?

– Душевные болезни драконов, – ответила я. – Но не сами по себе, а то, как они могут быть связаны с прорывами, о которых вы говорили. Если прорывов нет, то в драконах может постепенно угасать то, что помогало им сражаться с чудовищами. Эволюция – ненужное постепенно отмирает.

Ник неопределенно пожал плечами.

– Нам лучше съездить к моему отцу, он наверняка знает лучше. А что случилось, Юлия? Вы дружите с душевнобольным драконом.

Я не успела ответить. Парк вдруг залило жаром и светом, словно кто-то уронил с неба факел. Ник оттолкнул меня в сторону, мы покатились по гравию, сбивая колени и локти, и в ту же минуту нас накрыл рев.

Это было не животное – так мог бы реветь какой-то непостижимо огромный механизм. Рев оборвался, и чьи-то зубы сжались на моей левой ноге с такой силой, что от боли я стала терять сознание – меня куда-то потащили, трепля, как ненужную игрушку.

«Мамочка…» – только и успела подумать я, и меня укутало тьмой.

– Ну! Ну, давай! Иди сюда, мразь!

Ник?

Меня отбросило в траву, и я с облегчением поняла, что зубы разжались. Кровь шумела в ушах, слабость была такой, что я не то, что ползти – шевельнуться не могла. Красный туман перед глазами развеялся, и я увидела перевернутый ларек, рассыпанную по гравию кукурузу и пестрые стаканчики и что-то, похожее на лежащего человека.

– Иди сюда, говорю!

От головы лежащего растекалась кровь. Когда я увидела, что именно надвигается к Нику, то меня снова потянуло в обморок. Это был медведь – конечно, если существуют медведи ростом до третьего этажа, с двумя головами и длинными змеиными хвостами. Хвосты прищелкивали и били по траве, Ник стоял между медведем и мной, и палка в его руке казалась настолько смешным и нелепым оружием, что было больно смотреть.

Вот, значит, чей взгляд лежал на моей спине. Вот как выглядит прорыв чудовищ в этом мире.

– Ник… – едва слышно просипела я, не чувствуя своего тела ниже спины. – Ник, беги…

Особняк Кайлена в десяти минутах отсюда. Что, если такие медведи уже врываются туда?

Ник вскинул свою палку, и в ту же минуту сверху рухнула струя огня – выбелила мир и окончательно отправила меня во тьму.