Kitabı oku: «Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней», sayfa 5

Все строившееся на Котлине изначально должно было представлять собой сложный комплекс: крепость, защищавшая столицу, порт, обслуживающий морской и торговый флоты, и город. Голландский посланник Ван дер Гульт докладывал своему правительству: «Государь рассказывал нам свои предположения насчет постройки города на острове. Город этот будет населен только торговыми людьми, все строения предполагаются каменные. Город украсится набережными и мостами вроде Амстердамских. План так обширен, что на исполнение его потребуется много времени»⁹⁸. Гюйссен, автор первого «Описания Санктпетербурга и Кроншлота», говоря о планах Петра вести всю коммерцию через Балтийское море, отмечал: «Он намерен также устроить в Кроншлоте и в С.-Петербурге […] значительное число подвальных кладовых и разных домов и пакгаузов, приспособленных для склада товаров»⁹⁹.

Губернские дома на набережной, которая теперь называется Макаровской улицей, начали строить в 1714 г. Счет губернским домам начинался от «Оста», то есть от Июльских ворот. Здания ставились торцом к морю, с тем чтобы они впоследствии примыкали к огромному зданию, фасадом обращенному на юг, со ступенями у подъездов, уходящими в воду. Предполагаемая длина здания составляла 510 м, но при жизни Петра построили не все. Екатерина I распорядилась «лицевого здания не строить, а в торцах домов пробить окна, а промежутки застроить».

Десять деревянных казарм и более 80 домов возвели к 1717 г., но этого было явно недостаточно. Не хватало и квалифицированных каменщиков, поэтому Петру пришлось прибегнуть к крайней мере – запретить каменное строительство во всем государстве, кроме Петербурга, в том числе и «Кроншлота». Причем значительные строительные работы первоначально разворачивались именно на территории острова.

Здесь необходимо еще раз напомнить о личности царя – единоличного хозяина. Небезосновательно отмечалось, что тогда в России по настоящему свободным был только один человек – Петр I. Захотел – все отнял, захотел – все это отдал другому, надо – приказал снять колокола, надо – запретил каменное строительство по всей стране.

На строительство Петербурга в 1712 г. из всех российских губерний было наряжено 40 000 работных людей, из них 3000 человек отправили на Котлин. Указом от 22 декабря 1715 г. на строительство кроншлотских гаваней выделяются дополнительные работники. При этом каждой губернии приказали заготовить определенное количество материалов, «доставить их к месту работ, силами своих людей срубить ряжи, установить их на место, заполнить их булыжным камнем, сделать брустверы и чисто отделать. Все эти работы не возбранялось полностью или частично выполнять подрядным способом, но за счет денег, собранных с губерний, и под ответственность губернатора».

Однако дело замедлялось еще и казнокрадством. Князь Долгорукий писал царю, что «от ландратов и комиссаров явились вымышленные подрядчики и другие плутовства, несмотрения того на губернаторах взыскиваем с истязанием, а виновных в оных разыскиваем жестоко».

Кронштадтская гавань. Рисунок И. Браунштейна. 1722 г.

Много написано о тяжелых условиях, в которых оказались первые строители Петербурга. На Котлине же было значительно хуже. К.И. Крюйс доносил Сенату: «Морским служителям на Котлине острове без хлеба пробыть невозможно, а ныне хлеба на раздачу тамо нет, и многим за нынешний месяц март за недостатком хлеба не дано […] Такое имею Вашим превосходительствам донесть, что голодные матросы и солдаты подобны отчаянному зверю, и сие мне избыточно случалось многократно видать в Италии, Гишпании, Португалии и Голландии». Причем Крюйс говорил о более привилегированном, нежели работные люди, сословии, к которому относились матросы и солдаты.

Модель гигантского маяка, выполненная Н. Микетти по указу Петра I

Б.А. Розадеев и его соавторы предположили, что в 1712 г. начались первые проработки генерального плана крепости и города. В августе Ф.М. Апраксин писал К.И. Крюйсу: «При отъезде от Кроншлота Царское Величество изволил мне приказать об итальянце архитекторе, который оставлен при Санкт-Петербурге в доме его Величества, чтоб оному осмотреть Котлин остров и учинить как быть строению, и когда он вашему благородию явится, приказать Котлин остров для учинения чертежа ему объявить»¹⁰⁰. Однако авторы этой книги дальше пишут, что проект, разработанный, видимо, итальянцем Джованни Мария Фонтаной, до сих пор не найден, хотя, «несомненно, существовал».

Рисунок архитектора И. Браунштейна, хранящийся в Государственном Эрмитаже, изображает предполагаемый вариант обустройства гавани Кронштадта. В центральной части – канал, разделяющий гавань на две симметричные части. Канал углубляется далеко в гавань, на юг, между двумя широкими дамбами, по сторонам которых расположены пруды: слева – Итальянский и справа, видимо, не имевший названия. На его берегу показан дворец Петра I, построенный в 1720–1722 гг. на ряжах. Кирпичный дворец в три этажа до середины XVIII в. исправно служил своему назначению. Именно в нем в 1752 г. проходили торжества в честь открытия канала имени Петра I, в которых участвовала Елизавета Петровна. Постепенно дворец ветшал и в 1788 г. во время пожара пострадал настолько, что восстанавливать его стало бессмысленно. Пруд перед дворцом не расширяли, а в 1770-х гг. засыпали. На этом месте в XIX в. разбили Петровский парк.

Изображенные на рисунке дома, стоящие на набережной, построены не все. Видимо, И. Браунштейн, строитель этих домов, изобразив на рисунке уже строящиеся дома, дополнил картину соответственно проекту. Посередине «скобы» возвышается башня-маяк – композиционная вертикальная доминанта. Эта башня над каналом должна была иметь арку, через которую могли бы проходить по каналу корабли. Проект башни составлялся архитекторами Н. Микетти¹⁰¹ и И. Браунштейном. По проекту последнего даже изготовили модель, сохранившуюся до наших дней и находящуюся ныне в Центральном Военно-морском музее. Эта башня действительно предполагалась к строительству, для нее в 1722 г. даже заложили фундамент. Под этим гигантским маяком должны были проходить корабли на всех парусах, но вскоре строительство остановилось.

Губернские дома

Указом Петра I от 10 марта 1714 г. предписывал всем губернаторам России в течение 1714 г. подготовить, а с 1715 г. начать строительство на острове каменных домов. Однако первые подряды заключили только в 1717–1718 гг. Да и само строительство продвигалось крайне медленно. Так, дома, намеченные к окончанию работ через год, строились с 1717 по 1725 г., то есть почти восемь лет, и не все были окончены полностью. Поначалу строительством руководили комиссары от губерний, подчинявшиеся сенатору Я.Ф. Долгорукову. В 1719 г. это дело передали в ведомство сенатора М.М. Самарина, а строение домов от Петербургской губернии – А.Д. Меншикову.

«Материалы по строительству домов в „скобе“ очень отрывочны и скупы. Известно, что 2 июня 1720 года были заложены семь домов от моря (на запад параллельно каналу), причем два первых дома А. Д. Меншиков сразу распорядился строить для себя по особому проекту. Дополнительно к этим домам перпендикулярно каналу строятся еще восемь домов, по четыре с каждой его стороны»¹⁰².

Всего построили 24 дома, которые стали называть губернскими.

13 июля 1718 г. в «скобе», на запад от канала, освятили деревянную церковь во имя Андрея Первозванного, предшественницу знаменитого кронштадтского Андреевского собора.

«Дом для А.Д. Меншикова, выходящий на набережную, получил название Итальянского дома, или Итальянского дворца, так как в его строительстве принимали участие итальянские мастера». Эта цитата из книги Б.А. Розадеева и его соавторов требует важного уточнения, сделанного И.Н. Наймушиным в небольшой, но очень интересной книжечке «Итальянский дворец в Кронштадте». Вот несколько цитат из нее: «В абсолютном большинстве источников строителем Итальянского дворца считается архитектор И. Браунштейн. В фундаментальном труде И. Грабаря „Петербургская архитектура в XVIII и XIX веках“ автором назван Г. Шедель. (Здесь автор делает важную сноску: «…скорее всего, в данной работе идет речь о прежнем, деревянном дворце князя Меншикова, стоявшем на месте нынешнего Итальянского». – Л. А.) Шеделю после приезда в Россию в 1713 г. было поручено строить дворец Меншикова „полатных покоев, где ныне кадецкий корпус… и прочих к полатам принадлежащих покоев которое и построил“. Интересно, что название „Итальянский“ большинство исследователей относит к участию в строительстве дворца итальянских мастеров, хотя и Браунштейн, и Шедель были немцами, а само наименование появилось много позже постройки. Значительно реже встречается мысль о связи названия не с мастерами, а с итальянским стилем самого здания. […] До сих пор в литературе, касающейся описания Кронштадта, можно встретить указания на то, что владельцем Итальянского дворца являлся князь А.Д. Меншиков. Приводится и изображение дворца 1727 г. – гравюра О. Эллингера.

Впервые эту гравюру, хранившуюся в фондах Библиотеки Академии наук, исследовала искусствовед Русского музея М.А. Алексеева. Оказалось, что в Материалах для истории императорской Академии наук (1897), в списке гравированных досок, гравюра именовалась „Кронштадтским проспектом“. Авторство же Эллингера установлено только по манере исполнения воды, неба и человеческих фигурок. А идентификация изображения здания как Итальянского дворца – исключительно по сравнению с близкими по времени видами города.

В современной литературе мысль о принадлежности Итальянского дворца Петру I и, соответственно, Минихова дома – князю Меншикову была впервые высказана архитектором А.Е. Буничем. Он же сделал предположение, что гравюра Эллингера изображает не Итальянский дворец, а дворец Меншикова-Миниха.

Итальянский дворец. Гравюра О. Эллингера. 1729 г.

Документом, официально подтверждающим принадлежность дворца Миниха князю Меншикову, в настоящее время можно считать „Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в г. Санкт-Петербурге“ (2001). Среди объектов Кронштадта отмечены: „Дом Меншикова А.Д. (Миниха Б.-Х.)“ в составе комплекса зданий Первого учебного морского экипажа по улице Макаровской, 1/3 и „Итальянский дворец (Морское инженерное училище им. Императора Николая I)“ с принадлежащими ему корпусами – по ул. Макаровской, 3»¹⁰³.

Наймушин справедливо пишет, что во многих планах Кронштадта XVIII в. в собрании РГАВМФ Итальянский дворец имеет «императорскую принадлежность», а с первой половины XIX в. дворец значится как «Итальянский, бывший князя Меншикова». Вероятно, фамилия светлейшего появилась как воспоминание о прежнем, стоявшем на этом месте до постройки домов в «скобе» деревянном дворце князя. На плане каменных строений Кронштадта 1724 г. из книги Елагина этот дом указан под № 22 на другой стороне канала.

План «скобы». Из книги С.К. Елагина «Начало Кронштадта»

Забегая вперед, скажем, что после ссылки Меншикова этот дом отдали графу Миниху, который в 1741-м продал его в казну: «…пожалованной генерал фельдмаршалу графу фон Миниху в Кронштадте бывшего князя Меншикова каменный дом по прошению его генерал фельдмаршала принять в ведомство адмиралтейское на казенные употребления, а вместо того выдать ему из казны денег 5000 рублев из прибыльных от продажи поташа»¹⁰⁴.

По Описи губернских домов 1754 г., которая хранится в РГАВМФ и которую цитирует Наймушин, Итальянский дворец составляли три дома (два петровских и бывший дом адмирала К. Крюйса). «На левой стороне канала: № 1 – три дома Его Императорского Величества, состоит в ведении Дворцовой конторы строений; № 2 – протопопа Андреевского собора М. Иванова, без номера; № 3–4 не заняты; № 5–6 – барона фон Любераса; № 7 – в ведении конторы строений, без номера; № 8 – кронштадтская гарнизонная канцелярия.

На правой стороне канала: № 18 – где прежде стоял дом князя Меншикова, а потом бывшего генерал-фельдмаршала Миниха […] состоит в ведении конторы над портом»¹⁰⁵.

Все губернские дома строили по единому образцу: «Трехэтажными, на погребах, с выложенными в них сводами. Своды были также в сенях. Все дома имели семь осей и по два одинаковых лицевых фасада, каждый из которых прорезали одни ворота, одна входная дверь, девятнадцать окон. Двери и окна имели мелкую расстекловку, характерную для того времени. Крыши крылись голландской черепицей, снаружи и внутри дома были оштукатурены. Ставили губернские дома рядом, вплотную один к другому, так, чтобы в целях более экономного расходования кирпича одна стена у них была общая»¹⁰⁶.

Наблюдал за строительством губернских домов архитектор И. Браунштейн, который, вероятно, и автор проекта, помощником был X. Конрад.

По указу Екатерины I в 1725 г. на глухих фасадах, обращенных к морю, пробили по 18 окон. В течение всего XVIII в. губернские дома приходилось ремонтировать, а в начале XIX в. фасады переделали, но об этом чуть дальше.

Начало крепости

Петровский проект обороны Котлина Петр I утвердил в 1721 г. Главная идея проекта заключалась в том, что восточная часть острова была занята сильной крепостью с городом внутри нее и примыкающими к ней с юга гаванями. В непосредственной близости к ним располагались форты «Новый Кроншлот» и «Цитадель». На восток, на котлинскую косу, вынесли небольшую, но сильную крепостицу из пяти бастионных фронтов, перекрывающих узкий перешеек на косе. Еще две небольшие, но хорошо укрепленные крепостицы предполагалось разместить одну на северном берегу острова, другую – на южном. В дальнейшем этот проект претерпел некоторые изменения, но в целом сохранился.

План Кронштадтской крепости, разработанный Петром I. 1721 г.

Несмотря на непогоду, утром 2 октября 1723 г. у Троицкой пристани в Санкт-Петербурге собралась целая флотилия, которая должна была сопровождать царя на Котлин. Переночевав в Галерной гавани, 3 октября вечером подошли к «Кроншлоту». Рано утром 4 октября Петр на яхте еще «делал чертеж фортеции котлинской». Отобедав на месте предполагаемой закладки крепости, он «обрисовал место фортеции маленькими ровиками». И еще два дня царь занимался чертежом крепости.

Намеченную на 6 октября закладку крепости пришлось отложить из-за сильного ветра на следующий день, а 7-го, в первом часу пополудни, пушки «Кроншлота» возвестили о начале торжества: «…перво был молебен с водосвятием, и на молебне именовали Кронштадт, а по молебне наперед сам Е. В. изволил положить три дернины, потом Ея Величество Государыня Императрица изволила положить три дернины, после чего прочие все по одной дернине, а как положили все, то Е. В. угол отрезал, как быть больверку, а с Кроншлота учинена из пушек стрельба. Потом солдаты и матросы стали носить и класть дерн; а как положили в длину до указанного места, а в ширину по 8-ми дернин, тогда на том заложен солдатами и матросами был погреб, а знатным господам подношено было по бокалу хорошего вина бурговского»¹⁰⁷.

Так город на Котлине Петр назвал Кронштадтом – «Коронным городом».

Фронты главной крепостной ограды и впереди лежащих крепостиц располагались по бастионной системе голландского инженера М. ван Кугорна (1641–1704). Ж.-Б. Леблон создал чертеж укреплений Петербурга именно по этой системе. Правда, план этот в силу ряда причин не был осуществлен, но ограда главной крепости Кронштадта подобна леблоновской в Петербурге.

По мнению Б.А. Розадеева и его соавторов, причастность Ж.-Б. Леблона к составлению очевидна, хотя в официальных документах подтверждения этому нет. За это говорят и «общность композиционных приемов в решении планов Санкт-Петербурга и Кронштадта; регулярная планировка обоих городов и четкое зонирование территорий, и письма французского посланника де Лави, который 11 июня 1717 г., например, писал: „Работы по укреплению Кроншлота успешно продвигаются, и г. Леблонд получил от кн. Меншикова приказание отправиться туда, чтобы начертить план города, предполагаемого там к постройке“. Спустя же ровно пять месяцев он продолжает: „Царь осматривал работы, проведенные в его отсутствие в Кроншлоте, Петергофе и Стрельне, при этом терпение его подвергалось большому испытанию, и г. Леблонд почувствовал грустные последствия этого обстоятельства, но покровительство царицы удалило угрозу, и он вернулся в милость. Его Царское Величество, тщательно осмотрев все работы, наконец, по-видимому, остался ими доволен“»¹⁰⁸.

Петр справедливо мог считать, что Кронштадтская крепость теперь может надежно защитить Санкт-Петербург со стороны моря. Он говорил Меншикову: «Теперь Кронштадт приведен в такое состояние, что неприятель в море близко появиться не смеет. Инако корабли расшибем в щепы. В Петербурге спать будем спокойно»¹⁰⁹. Так оно и было – на протяжении последующих 250 лет крепость Кронштадт надежно защищала наш город.

Очень важный документ составлен в 1724 г. – аншталт крепостей. Этот документ (формуляр) определял практическое значение фортификационных сооружений и определял их вооружение. Всего в аншталт вошли 34 укрепленных пункта, разделенных на три разряда: Остзейские, Российские и Персидские. Первый и третий разряд включали фортеции завоеванных провинций, второй – собственно русские. В состав Остзейских крепостей вошел Кронштадт, о котором Петр писал, что это «фортеция зело великая, в которой с две тысячи пушек надобно, но содержание оной артиллерии и служителей не великого кошту требует, канониров одной команды довольно, понеже, когда флот в море, никакого опасения нет, а когда дома, то не одну тысячу добрых канониров из флота употребить можно, також станки пушечные из адмиралтейства содержать могут, только вышереченную компанию определить можно»¹¹⁰.

Обращенная к косе часть состояла из шести пересекавших остров с севера на юг бастионов, названных в честь полков, их строивших: Преображенского, Семеновского, Лефортовского, Бутырского и Морского. Еще четыре бастионных фронта по северному берегу и два по восточному предполагались более простого профиля. Замыкаясь на первый бастион главной ограды, оборонительная линия проходила по молам, ограждающим Военную, Лесную, Среднюю и Купеческую гавани.

Главным командиром Кронштадта 3 ноября 1724 г. был назначен вице-адмирал П.И. Сивере.

Четыре канала разделили внутреннюю территорию главной крепости на восемь отдельных участков. Главным стержнем композиции стал канал, который, начинаясь в глубине гаваней, идет к северному берегу острова. Второй стержень – это канал, идущий перпендикулярно первому. В его восточной части размещены бассейн с доками, а также территория для хранения лесоматериалов.

По главному каналу из Купеческой и Военной гаваней выделены две небольшие внутренние гавани, которые ограждены молами. На набережных этих внутренних гаваней, по обеим сторонам от канала, и располагаются здания «скобы». Это парадная застройка города, изображенная на упоминавшемся выше рисунке И. Браунштейна.

Интересно отметить, что все четыре канала на территории крепости не имели непосредственного прямого выхода в море. Продольные каналы, доходя до главного вала крепости, проходят через него по трубам и заканчиваются в водяном рве. Если они продолжаются далее, то в трубах же проходят под предмостными укреплениями и за ними выходят на дневную поверхность и продолжаются до моря. Поперечные каналы, начинаясь в гаванях, пересекают территорию крепости до северной ограды, проходят в трубах под главным валом этой ограды и впадают в водяной ров.

«Главный поперечный канал делит территорию города на две неравные части: восточную под литерой А и западную под литерой В, по размеру несколько меньшую, чем первая. Из обеих частей у гаваней и по набережным ближайших каналов выделены участки – в размере трех кварталов из части А и пяти кварталов из части В. Эти новые участки вместе со „скобой“ составляют парадную центральную часть города для размещения в ней государственных, военных, торговых и других подобных им учреждений и участков, а также для поселения высокопоставленных и именитых лиц. Территории под литерой А отведены для моряков и их учреждений, а под литерой В – для сухопутных войск».

В конце зимы, 18 февраля 1724 г., перед началом строительного сезона, Петр указывает строителю крепости Э. Лейну на то, что «главный вал должен быть земляным, укрепленным в будущем каменным эскарпом». В течение года работы продвигались весьма успешно, и к началу зимы 1725 г. вчерне была закончена западная часть оборонительной ограды с водяным рвом, бастионами и куртинами между ними.

Парад кораблей во главе с ботиком Петра I.Художник С.Д. Всеволожский

Возведя вчерне оборонительную ограду на главном направлении в октябре 1724 г., Петр приказывает Э. Лейну усилить строительство канала и двух временных деревянных доков. Однако окончания этих работ Петру не суждено было дождаться. Строительство ограды продолжалось до конца 1734 г., уже во времена его преемников, которые внесли существенные изменения в принятую Петром систему. В таком виде ограда просуществовала до катастрофического наводнения 1824 г.

Еще одно грандиозное торжество произошло 11 августа 1723 г. Это исторический парад, устроенный Петром в честь «дедушки русского флота». 5 августа царь пришел с флотом к Котлину, 6-го был у обедни и послал приказ Потемкину, чтобы тот с буерным флотом шел сюда. 7-го пришел буерный флот, и «учинено учреждение встречи бота флотом», то есть написана церемония встречи, 9 и 10 августа погода мешала церемонии, и только 11-го государь был у обедни, после которой ботик прошел из гавани на рейд, где ему салютовал флот. Кормчий на ботике – государь, гребцами командовал адмирал Апраксин, да еще два адмирала и адмиралтейский полковник Головин командовали. По возвращении в гавань произвели залп с гавани, государь, выходя из ботика и обращаясь к встретившей его императрице и адмиралам, сказал: «Смотрите, как дедушку внучата веселят и поздравляют! От него при помощи Божией флот на юге и на севере страх неприятелям, польза и оборона отечества».

Подводя итог первой четверти XVIII в., надо сказать, что она стала значимым периодом в становлении Кронштадта. «В это время началось строительство его крепостных сооружений, заложены основы регулярной планировки, в значительной степени сформировался образ его парадного южного берега. Именно в это время начал складываться облик Кронштадта, похожего на Петербург, но неповторимо своеобразного»¹¹¹.