Kitabı oku: «Леонид Ройзман. Избранные письма к Ольге Минкиной», sayfa 5
Письмо № 2
ОТЗЫВ
О. Минкина, заканчивающая под моим руководством ассистентуру-стажировку в органном классе Московской консерватории, обладает интересной и своеобразной музыкальной индивидуальностью. Талантливая органистка, О. Минкина свободно ориентируется на органах различных систем, убедительно интерпретирует музыку мастеров разнообразных национальных школ XVI–XVIII столетий (Нидерланды, Италия, Франция, Германия, и т. д.), также как и лучшие образцы из великого наследия И. С. Баха.
Репертуар исполнительницы весьма обширен. Большое место занимает в нём и музыка XIX века (Шуман, Брамс, Франк), и произведения современных советских и зарубежных авторов.
О. Минкина уже ряд лет успешно выступает в Ленинграде и Москве с сольными программами, а также в разного рода ансамблях (с инструменталистами, вокалистами, хором и оркестром).
Яркий волевой темперамент, ясность творческих намерений, умелое применение артикуляционных, фразировочных и агогических средств делают игру О. Минкиной доступной для восприятия самой широкой аудитории.
Органистка выступает и как лектор по различным разделам мировой органной культуры. В этом качестве О. Минкина умеет найти контакт со слушателями и увлечь их красочностью и образностью изложения.
Как и полагается образованной органистке, О. Минкина мастерски владеет игрой на клавесине, умеет расшифровывать цифрованный бас, легко преодолевает все трудности ансамблевого музицирования.
В итоге можно утверждать, что О. Минкина (обладает) всеми необходимыми качествами для интенсивного творческого роста и, при наличии благоприятных условий, несомненно пополнит ряды лучших молодых советских органистов и клавесинистов.
Засл. деятель искусств РСФСР,
Доктор искусствоведения, Профессор Л. И. Ройзман21. VI.1986, Москва
Письмо № 3
21. VI.1986
Милая Оля!
Наши с Вами письма, по-видимому, «разошлись»… Я получил от Вас оба и ответил большим письмом, со вложением газетки.
Все 11 экземпляров Отзывов – подписал и на 6-ти – исправил (довольно неумело) две опечатки.
О делах Ленинграда (органных).
И. А. Браудо12 оставил нынешним органистам тяжёлое наследие:
1) инструменты (когда их ставили, я имел возможность вмешаться, – но не считал возможным: И. А. был старше на 20 лет; хотя я не абхазец, но воспитан был на уважении к старшим).
2) Пронцкетиса13, которому Ленинград позволил сделаться единственным (и по сей день); а от «единственного» до «культа личности», ведь, недалеко…
3) Нину Ивановну14, – которая в комментариях не нуждается.
И пока № № 2 и 3 будут на своих местах – ничего путного не произойдёт.
Вы спрашиваете о «моём слове». Конечно, оно могло бы прозвучать; но я придерживаюсь железного правила: самому не вмешиваться, а зато на официальные запросы отвечать быстро и откровенно. Пока таких запросов нет – буду молчать.
Что говорит обо мне Пронцкетис – совершенно меня не интересует. – Могу только сказать, что он от меня ничего «недоброго» не видел. Помнится, что в ряде случаев, когда-то, я ему помог в трудных положениях.
Вот из-за этих мелких и склочных «ситуаций» я и отказался от концерта в Капелле.
Оля, я жду срочного ответа (конечно, согласия) на предложение играть в «Историч/еском/ концерте» в Б/ольшом/ Зале 14 января 87 г. Назовите, также, хотя бы авторов – реклама делается заранее.
25–30.VI – я в Кишинёве (там – 33 градуса). С 3 июля до 25 августа в Пярну (203600, Пярну, ЭССР, ул.9 мая,д.10, кв.20)
Обязательно напишите.
Очень интересные Вы дела с Владиком15 концертные совершаете!
На конкурс не хожу, кое-что слушал по телевизору.
Великолепный скрипач ваш Д. Берлинский! Это большое дарование, – что, конечно, не помешает жюри отодвинуть его в «уголок».
Будьте всей семьёй благополучны
Ваш Л. Ройзман.
P. S. Вот устроить бы вечер:
Р. Шуман
1. Крейслериана – Владик
2. 6 фуг для органа (В-А-С-Н) – Оля
Между пьесами прочесть «Советы молодым музыкантам»
Письмо № 4
НАЧАЛО ОТСУТСТВУЕТ
/Помечено: стр.6/
удачные; найду время (желание всегда есть) и для клавесинной программы, и для Фрескобальди и чего угодно. – Кстати, из ближайших месяцев октябрь я в Москве и он удобнее мне, чем сентябрь (5.IX – кончает аспирантка) Измайлова – Баку; поступает новый аспирант; 18. IX – вечер моих студентов, 26. IX – мой Баховский концерт в БЗК16 – от Филармонии, на другой день – 27. IX – вылет в Пицунду на 2 концерта. Вот какой сентябрь у меня!)
Но клавесин – это «Че». Сейчас, когда все собираются работать «по-новому» (как? никто не знает), – клавесин у «Че» надо представить как часть этого «нового»… Требуйте от него командировки в Москву для выяснения вопроса и ускорения этого вопроса – получения клавесина в Министерстве.(Я понимаю, что об этом можно думать лишь в конце VIII)
Ставил ли «Че» с Вами или с кем-либо другим Бриттена Missa brevis? Забросайте его идеями; факультатив клавесина имеется: в Конс/ерватории/ Кишинёва, Минска, Гнес/инского/ Ин/ститу/та в Москве, Рижск/ой/ Конс/ерватории/, в Таллине и Вильнюсе, Киеве, Одессе… Я об этих организ/ационных/ моментах пишу больше, так как всё, что Вам на первое время понадобится на клавес/инном/ поприще – помогу быстро получить.
А вот из Че верёвки вить – не умею, – это уж Ваше искусство…
Привет Вашим; скажите маме, что у неё очень хорошая дочка.
Ваш Л. Ройзман
P.S.Мне стыдно, получая от Вас письма, написанные таким красивым почерком – посылать грязную писулю. Боюсь, что даже моя «дрессированная» натура уж не сумеет избавиться от давней страсти к хаосу и беспорядку…
Письмо № 5
27. XI.86, Киев
Милая Оля!
Ваше письмо от 10.IX снова повергло меня в изумление: до чего у Вас красивый почерк и как (и кем?) воспитано такое чувство формы?!
Содержание же письма вызывает самые противоречивые чувства раньше всего – негодование! – Ну, раз нельзя таблетками, так надо собрать волю «в кулак»; А. Б. Гольденвейзер17, как-то, сказал при мне: «Болеют только те, кто хочет болеть»… Увы, это не всегда правильно. – Но сказал он это своей аспирантке Л. М. Левинсон, которая очень часто болела. Теперь ей 82 года и она живёт творческой жизнью (хотя на пенсии).
Вот видите, какие у Вас перспективы!
–– —
Любовь к 16ти футовым регистрам – болезнь детского возраста, которая с повзрослением – проходит сама…
– –
Ваше эссе о Н. В. Малиной – не только психологически тонко и остроумно; – оно превосходно! (это не «реверанс в сторону дамы»…). Со страницы встаёт образ (воздержимся от эпитетов) графически точно набросанный. Ну, прямо графика Добужинского. – Перед моим отъездом из Москвы (21.XI) Н. В. возбуждённо (с лихорадочным восторгом) сообщила, что 1–4 XII едет в Ленинград!
Вообще же, у меня особая точка зрения на нахалов (мягко выражаясь), начиная с Гродберга18 и кончая Н. В. – Они такие и их не перевоспитаешь, но почему все окружающие «пожимают плечами», «яростно скрежещут зубами» – но тихо! И принимают меры успокоительного характера только тогда, когда «демон» уезжает?? – При мне же все эти нахалы ведут себя, как овечки, знают, что их «штучки» – не пройдут.
О конкурсе.19
Недели 2 тому назад Янченко20 пришёл ко мне и выложил свои идеи, предложив мне войти в состав жюри.
Я поставил след/ующие/ условия:
1) Т. к. срок – апрель 1987 – совершенно неприемлем – к конкурсу надо готовиться год.
2) Программу надо составлять не одному человеку, – а с учётом пожеланий нескольких.
Свои соображения ему высказал.
3) Допускать к конкурсу надо имеющих «высшее музыкальное образование» – не указывая ф/акульте/т – таким образом открыта возможность играть и теоретикам, которые не сдавали Госэкзамен по органу.
– Как видите, многое совпадает с Оксентян.
Через неделю Янченко сообщил, что конкурс назначен на 10–20 октября 1987. – Что касается программы, он упёрся как осёл (извините!). Кажется, примет из моих предложений – замену Фантазии Моцарта на один из хоралов С. Франка и Листа, кроме «Пророка», добавится «В-А-С-Н»…
Однако, официальных бумаг от Министерства нет, буклета нет; Янченко – не самый худший «органный вариант». Но он никудышный организатор. – Посмотрим. – Студентам разрешается, после внутриконсерваторского прослушивания и рекомендации Ректората. – Чтобы покончить с этой темой, – скажу откровенно: мне моя роль не ясна. Все участники (кроме Ленинградцев) – мои ученики или внуки; из 10 членов жюри – 8 чел/овек/, опять-таки, бывшие мои. Что же мне делать в жюри? –
О Вашем участии. – Что Янченко (его «авторитет» – это звание «лауреат Государственной премии»; действует на Министерство магически. Не все знают, что премия присуждена совсем не за органные дела, а за музыку к фильму, да ещё в числе большой группы…) уже знает 3-х лауреатов (их должно быть 3) – мне ясно стало из беседы. – Так что с этой стороны участие в конкурсе ничего не принесёт. – Но если отнестись к этому событию, как первому собранию советских органистов, фестивалю – то «людей посмотреть и себя показать», может быть, и стоит.
Однако Ваши мысли, разумеется, должны быть заняты другим. И это другое – поважнее всей «мышьей» суеты… –
О Ваших токсовских делах слышу в первый раз. О брате Владика – тоже. – Действительно – кошмар! –
К моему восхищению, оказалось, что я здесь в Киеве (дал два концерта, через час еду домой) – по протекции Раисы Герасимовны21, и – подозреваю в Вас автора эпитетов – Вашей! Конечно, поблагодарите Р. Г. Бондаренко (с которой не имею чести лично быть знакомым).
Вас вспоминаю часто. Заметили ли Вы, что мы особенно «подружились» после того, как изрядно «поцапались»? такая дружба прошла испытание на прочность.
––
Из моих ближайших планов – с 3–7. XII Горький. Два концерта и фильм (!) для телевидения на 45 мин/ут/…
По возвращении оппонирую на кандидатской защите Т. А. Гайдамович. А потом – классный вечер в МЗК22.
Студенты и аспиранты накинулись на инструменты как звери (все хотят на конкурс!). Кровопролития – не избежать.
Здоровья Вам, выдержки и целеустремлённости. А цель – Вам яснее, чем кому-либо…
Ваш Л. Ройзман
