Kitabı oku: «Золото червонных полей», sayfa 10
– Я… э-э-э… не хотел проповедовать тебе. Просто делюсь своим видением ситуации и тем, что мне помогает в трудные минуты.
– До того, как ты мне позвонил, я молилась, но как-то безуспешно, судя по всему. Да и вообще, видимо, вся эта история с религией не для меня.
– Юль, я бы не хотел, чтобы ты покидала церковь. Мы все очень привязались к тебе и всегда рады видеть тебя в наших стенах, – сказал довольно искренне пастор без какого-либо намёка на проповедь.
– Мне очень приятно это слышать, но как ты себе это представляешь, учитывая то, что между нами было? Уже ходят слухи о нашем романе. Да ещё этот охранник постоянно подливает масла в огонь.
– Есть такое. Охранника я могу взять на себя. Попробую решить эту проблему.
– А ещё муж начинает тоже что-то подозревать…
– Так не будем давать ему повода лишний раз. Можешь пока воздержаться от домашних групп, например, и от других мероприятий, но в Церковь приходи, как раньше.
– Думаю, ты прав. Но как быть дальше? Что мне теперь делать и как жить с этим человеком, который всё больше и больше становится чужим?
– Тебе в любом случае нужно родить сначала. Сейчас не стоит принимать каких-то сложных решений, чтобы не испытывать стресс.
– Я и так испытываю ежедневный стресс, проживая с этим человеком, понимаешь, Дим?! – не выдержала Юля и расплакалась в трубку. – Не знаю, что случилось, но абсолютно другой человек, нежели тот, за которого я выходила замуж! Какой-то тюфяк и слизняк, об которого все просто вытирают ноги! Мне даже находиться с ним становится уже противно. Видимо, поэтому я даже не сопротивлялась, когда ты начал ко мне подкатывать. Прости, что вываливаю сейчас всё это.
– Ничего страшного. Я не против абсолютно. Мне правда действительно очень жаль, что повёл себя так недостойно. И ещё раз прошу всё же не покидать нас преждевременно. Возможно, настал тот самый час крещения огнём.
– Хорошо. Я подумаю, как поступить дальше. Но сразу предупреждаю, что обещать ничего не буду на этот счёт.
***
Александр проснулся ближе к утру на холодном полу посреди кабинета. Взглянув на часы и поняв, что до начала рабочего дня осталось менее двух часов, он осмотрел помещение и поспешил привести всё в порядок. Хмель ещё не полностью вышел из головы, и поэтому делать всё приходилось с трудом. Прежде всего были открыты окна, чтобы проветрить помещение от табачного дыма и перегара. Затем Саша начал собирать все предметы с пола, чтобы разложить их по рабочим местам. Самое сложное было с бумагами и канцелярскими принадлежностями, так как не было понимания, кому что принадлежит из всей этой кучи. Разложив все предметы максимально аккуратно по столам, наш герой сбегал в туалет и быстро умыл лицо водой, а потом почистил пальцем зубы, взял веник и совок, чтобы подмести пол в кабинете. Марафет необходимо было навести менее чем за час, так как за час до прихода всех сотрудников приходят уборщицы и проводят уборку в помещениях. При этом всё же ему очень крупно повезло, что охрана не стала поднимать панику вечером из-за отсутствия сданного ключа от кабинета, где находился Саня. Связано это было с тем, что нередко происходили случаи, когда сотрудники забывали сдать ключ и уходили домой с ним.
– Уже и забыл, когда в последний раз орудовал веником! – усмехнувшись, произнёс Саня, заметая окурки в совок. – Б#я, сигареты же!
Тут же заметался по комнате молодой человек, вспомнив, что без спроса взял сигареты из тумбочки коллеги. Но возможности купить, увы, у него не было до того, как придут сотрудники. Естественно, это не было каким-то провалом, но очень не хотелось бы, чтобы коллеги знали о том, что он позволяет себе шариться по их тумбочкам во время отсутствия.
«Может быть, сразу предупредить Игорька? Как же поступить-то?» – встревоженно размышлял Александр. Тут он вспомнил, что, когда вчера вечером доставал сигареты из тумбочки, там же была ещё пачка жвачек. Благо она была уже открыта. Недолго думая, мужчина достал две подушечки и засунул жвачки в рот, дабы сбить запах перегара.
Потихоньку начали подтягиваться первые сотрудники, не считая уборщиц. Таких людей молодой человек категорически не понимал, а если точнее, то даже в какой-то степени и презирал, так как считал, что приходят они в такую рань исключительно чтобы угодить начальству и продемонстрировать готовность вкалывать чуть ли не круглосуточно. Иных мотивов он не признавал и считал это всего лишь прикрытием для лизоблюдства. Причиной этому ещё было то, что их часто ставили в пример и это вызывало ещё большее отвращение. При всём при этом, безусловно, не стоило исключать ещё и зависть к более успешным коллегам, но такое качество у себя наш герой, конечно же, отрицал.
Первым из коллег на работу пришёл Игорь, и от этого Сане стало легче, так как была возможность поговорить с ним наедине и признаться, что взял из его тумбочки сигареты.
– Отдохнуть тебе надо бы, Сань, – заключил коллега, когда Саша поведал ему всю историю, которая произошла с ним за последнюю ночь. – Может быть, того… к шлюхе сходить расслабиться разочек? А то совсем спятишь со всей этой бытовухой.
– В смысле – к шлюхе? – оскорбился тот. – Я, вообще-то, женат как бы!
– И что теперь? Все мы женаты тут как бы. Ну почти. А это способ отвлечься и расслабиться. Понимаешь? В баньку с мужиками с девочками разок-другой в пару месяцев – ничего страшного не случится. Ну, или в салончик какой-нибудь заскочить после работы – тоже вариант отличный.
– Чушь какая-то! Ещё не дай бог заразу какую-нибудь подхватить там! Да и как при живой жене-то такое себе позволить? Ума не приложу.
– Ну, это лучше, чем на сайтах сидеть и слюни пускать не пойми на кого. Хрен знает, кто там, по ту сторону экрана вообще. Или любовницу заводить, что ли? Это гораздо опаснее, и самое главное – дороже. А тут – чисто профессиональные отношения для снятия стресса. Без всякой эмоциональной привязанности. Исключительно техническая сторона вопроса. Без всякой ванили, розовых соплей и т. д. Каждый знает, чего хочет и что получит в результате.
– И давно ты такими «профессиональными» отношениями увлекаешься?
– Порядком. Как жена приелась в постели и ушла страсть.
– Получается, что ты не допускаешь совместной жизни без измен? – с недоумением спросил Саня.
– Допускаю, если ты импотент. А полноценного мужика всегда будет тянуть на сторону спустя несколько лет совместной жизни. Такова наша природа, брат.
– Может быть, ты и прав, Игорёк… может, и прав, – задумчиво произнёс Санёк. – Но в любом случае, пока что я не могу себе позволить такую роскошь ни морально, ни материально. Поэтому рассуждать об этом не имеет смысла.
Тут начали подтягиваться другие коллеги, и эту непростую тему пришлось замять, хотя, надо признаться, она ещё долго не будет выходить из головы молодого человека.
Ориентировочно в половину десятого утра после «оперативки» в кабинет зашёл Константин Михайлович и всех поприветствовал. Потом обратился непосредственно к Александру:
– Можно тебя на секундочку?
Тут в буквальном смысле на нашего героя накатила бледнота от страха, что вся его ночная эпопея вскрылась и руководство каким-то образом об этом узнало. Первая реакция была просто встать и убежать, как нашкодивший котёнок, которого поймали с поличным, когда он сходил мимо лотка или что-то стащил из кухни. Но разум всё-таки возобладал, и не подавая виду, он вышел в коридор с начальником.
– Ну что, ты подумал? – спросил шеф.
– Вы про что?
– В смысле – про что? Ну понятно, даже не думал над моим предложением! Вот так и иди после этого вам навстречу!
– А! Так вы про отпуск! Я просто что-то не сразу догадался. Прошу прощения, Константин Михайлович.
– Ну так что? Идёшь?
– Я, пожалуй, воздержусь от вашего предложения. Мы всё-таки решили, что лучше будет взять отпуск сразу после рождения ребёнка, если это будет возможно. Всё-таки жене нужна будет помощь первое время, – соврал Саня.
– Ну, смотри сам! Моё дело – предложить.
***
Что это такое? – поинтересовался Рауцер-Rainbow в личной переписке у Ильи, увидев странную фотографию, на которой были изображены похожие на театральный реквизит крылья, только вот основанием для них послужили костыли для инвалидов.
«Это крылья, на которых я планирую устремиться в объятия смерти! Она подарит мне свободу от этих проклятых костылей, Rainbow! Это будет грандиозное представление!»
«Танатизм!» – внезапно написал Рауцер.
«Танатизм?» – переспросил Илья.
«Да! Танатизм! Так будет называться твоё представление! И все последующие за ним! Ты откроешь новое направление в искусстве и войдёшь в историю, Илья! Понимаешь, о чём я?»
«Звучит очень прикольно, Rainbow! А почему танатизм?»
«Это такое направление в философии, согласно которому душа умирает с телом, но мы преобразуем его в практическую часть и сделаем новой формой современного искусства с огромным количеством последователей!»
«Хмм… ты думаешь, что действительно таковых будет много? Да и наверняка такое движение запретят и объявят сектой, как это обычно бывает».
«Пускай так. Но мы же не собираемся открыто выставлять эту деятельность. Да и у нас не будет каких-либо целей, кроме искусства. Никаких политических амбиций, требований, никакой вербовки для осуществления деятельности, ни агитаций и всего такого. Данное течение не будет стремиться к какой-либо наживе, ибо её попросту некому будет тратить. Это будет исключительно выбор каждого, как и в твоём случае».
Ну, в принципе, да. На меня никто не давил так-то и не убеждал совершить задуманное.
«Вот видишь. Ну это так всё, навскидку. Всего лишь первые наброски этого невероятно перспективного направления, которые приходят на ум».
«Да! Но как это всё изобразить? Кто-то должен, получается, всё это фиксировать на фотках или видео, или как?»
«А вот это хороший вопрос! Конечно, желательно, чтобы не было никаких свидетелей при этом художественном акте. А то могут и под какое-нибудь преступление подвести! У вас есть какие-либо подобные законы в стране?»
«Вроде бы что-то есть. Доведение до самоубийства, или что-то в этом роде. Вообще, я не силён в законах, Rainbow. Но согласен с тобой, что неслучайных свидетелей быть не должно».
«А ты как себе представлял этот перфоманс зафиксировать?»
«Ну-у-у… я, если честно, не представлял даже особо… думал, что увидят просто те, кто окажется на месте происшествия, так сказать».
«Думаешь, из этих зевак будет кто-то, кто по достоинству оценит эту грандиозную постановку, в которой в жертву искусству принесено самое дорогое, что может быть, – сама жизнь?»
«Не думал об этом. Тут ты прав. Знаешь, у меня есть одна идея, но боюсь, что реализовать будет непросто. В общем, я знаю несколько небольших площадок в Даркнете, где ведутся онлайн-трансляции. В основном там транслируются всякие оргии, издевательства и прочий трэшак для извращенцев. Можно как-то через них попробовать продемонстрировать наш этот танатизм».
«Может быть, стоит порепетировать такой подход?»
«Отличная идея, Rainbow! Я тогда поищу несколько сервисов и скину тебе ссылки на них, а потом отработаем несколько трансляций».
Спустя пару дней Илья действительно прислал несколько ссылок на онлайн-трансляции. Безусловно, скорость и качество этих трансляций оставляли желать лучшего, но тем не менее осуществить задуманное они вполне себе позволяли. На самом форуме, кстати, была создана новая тема под названием «Золото червонных полей», где впоследствии предполагалось размещение контента, аналогичного тому, который решил подготовить Илья. Туда же он разместил фотки мажорика Антохи – для наполнения контента, так сказать. В целом эта ситуация показала нашему герою, как сильно он отстал в технологиях, и доказала правоту Алёны, которая недавно упрекала его в этом. Поэтому ему приходилось очень много времени уделить не только наполнению формы только что придуманного ими танатизма как нового течения в искусстве, где происходит восхваление торжества суицида, но также технической и организационной части этой истории. Вся сложность состояла в том, что зафиксировать акт танатизма можно было только один раз, – если, конечно же, не считать вероятность остаться в живых. Но тогда это не будет считаться законченным произведением. Здесь нельзя снять несколько дублей, как при производстве кинопродукции, или написать произведение на черновик, как при поэзии, живописи и т. д. Безусловно, можно попробовать провести репетицию и смоделировать всю постановку, но попытка исполнения будет всё равно только одна. Первая и последняя! А ещё нюанс заключался в том, что автору никогда не будет известны результат и реакция на его «произведение». Все эти мысли ворохом проносились в голове у Григорича, и по итогу он решил не торопиться с введением каких-либо тонкостей как технического, так и творческого характера. Прежде всё надо было тщательно обдумать. Ну и конечно же, самым важным моментом во всей этой истории были меры предосторожности, которые необходимо было соблюдать. Особенно всё, что касалось информационной безопасности, дабы не быть «сдеаноненным» и не попасть под внимание силовых органов, которые в случае большого успеха задуманного Рауцером предприятия однозначно будут стараться выйти на его след.
***
– Что вы имеете в виду? Что значит «Дмитрий Олегович занимается прелюбодействием»? – с недоумением поинтересовался Максим Александрович у охранника Михаила Сергеевича после того, как он позволил вскользь затронуть эту тему.
– Ну, или как это у вас называется? А вы что же? Ещё не в курсе, голубчик? – наигранно спросил охранник. – Я думал, все ваши уже знают об этом страстном романе между пастором и смазливой прихожаночкой в положении. Забыл, как её зовут, к своему глубочайшему сожалению.
– Вы несёте какую-то ахинею! Немедленно прекратите порочить доброе имя нашего замечательнейшего пастора! И больше никогда не смейте заниматься чем-то подобным!
– А то что? Замолите меня до смерти своими прославлениями? – рассмеялся охранник.
– Не искушай Господа, порождение ехидны!
– Молодой человек, выходите уже из образа! Ну ей-богу, двадцать первый век на дворе, а вы какими-то архаизмами говорите!
– Эти слова были употреблены Господом до нас, будут употребляться и после.
– К чему этот пафос? Я же вам говорю, что лично видел, как ваша смазливая прихожаночка сношалась с пастором в каморке накануне майских праздников.
Тут на Максима нахлынули такие ярость, обида и горечь, что лицо налилось кровью и сжались кулаки. И чтобы избежать нанесения ущерба провокатору, он просто побежал в туалет и сунул голову под струю холодной воды, а потом, глядя на своё отражение в зеркале, вспомнил, как не так давно столкнулся с пастором в этой самой уборной, после чего от него последовала та проповедь, невероятная по своей энергетике.
– Неужели это правда? Не-уже-ли прав-да? – по слогам повторил Максим, пытаясь успокоиться. Затем он снова засунул голову под струю воды, а потом, резко высунув, быстро пошёл в ту самую каморку, оставляя за собой мокрые следы. Попав внутрь, молодой человек как будто бы хотел найти доказательства словам охранника и внимательно осмотрел каждый уголок комнаты. Но ничего подозрительного ему найти так и не удалось. Хотя головой прекрасно понимал, что это какой-то абсурд, но ничего не мог с собой поделать. Пытаясь зацепиться за любую мелочь, чтобы найти подтверждение словам Михаила Сергеевича, мужчина всё больше и больше терял контроль над собой. Он начал открывать двери шкафов, тумбы и вглядываться туда. Увидел советскую литературу – и гнев ещё больше нахлынул на него, словно дурман из этих самых книг, и Максим начал с ненавистью сгребать их с полок на пол.
– Будьте прокляты, порождения ехидны! Будьте вы прокляты, безбожники! – сквозь стиснутые зубы выдавливал мужчина, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на крик. И в этот момент он почему-то представлял себя в образе Иисуса Христа, который разгонял торговцев в храме. – Вертеп! Вертеп разбойников! – повторял он, выгребая советские книги, газеты, плакаты и прочую литературу. Но вскоре осёкся и пристыдил сам себя за такое неуместное сравнение с самим Господом. – Господи, прости! Прости!
– Что тут происходит? – поинтересовался внезапно заглянувший в каморку пастор.
– Дмитрий Олегович?! Я… ммм… тут… решил немного прибраться и разобрать хлам. Хочу освободить место в шкафу и тумбочке для наших нужд.
– Но тебя же никто не просил об этом, насколько я понимаю.
– Нет. Это просто моя инициатива. Хочу быть полезным нашей Церкви.
– Это замечательно, но всё-таки предварительно нужно спрашивать об этом, чтобы нас потом не обвинили в чрезмерном самоуправстве. Всё-таки это не наша собственность, и мы можем испортить отношения такими действиями с руководством Дома культуры.
– Действительно, Дмитрий Олегович! Я как-то не подумал об этом. С другой стороны, кому нужна эта макулатура советская? Может, всё-таки того её?
– Нет, Максим! Сейчас же верни всё на место, как было! Я настаиваю! – в ультимативной форме потребовал пастор, зная, что эти вещи принадлежат охраннику, который и так уже очень сильно насолил своими сплетнями и внёс разлад в церковную общину.
– Хорошо-хорошо. Сейчас же всё уберу. А можно у вас поинтересоваться? То, что про вас с Юлией говорят, – это правда?
– А что про нас говорят? Не совсем понимаю, о чём вы, – в замешательстве поинтересовался пастор.
– Ну, мне только что охранник сказал, будто вы с Юлией занимались… э-э-э… прелюбодействием в этой самой комнате.
– Так! Давай-ка мы не будем уподобляться всяким провокаторам и распространять слухи. К тому же Михаил Сергеевич против нашего присутствия в этом месте. Видимо, ему очень обидно, что в бывшем советском ДК теперь располагается религиозная организация.
– А почему же он против? Мы же не причиняем никому зла здесь!
– Потому что не верит в искренность наших убеждений и, судя по всему, считает, что мы здесь занимаемся непонятно чем.
– Нужно от него избавиться! – коротко заключил Максим.
– Позвольте мне самому разобраться, молодой человек! Не стоит снова лезть туда, куда вас не просят! Лучше бы помог подготовить сцену к богослужению, а то там девушки перетаскивают тяжёлое оборудование.
Раздосадованный тем, что не смог в очередной раз угодить пастору, Максим пошёл в концертный зал, чтобы помочь Лене и сестре Дмитрия Олеговича. Сам же церковный наставник в глубине души был согласен с тем, что нужно избавиться от присутствия охранника в Церкви, и он решил попробовать сделать это через его коллегу Игоря Александровича, которого недавно крестили вместе с Юлей. Благо у него был номер телефона, и, набрав ему, предложил встретиться в сквере неподалёку от здания Дома культуры.
При встрече Дмитрий Олегович не стал сразу переходить к сути проблемы, а, как опытный коммуникатор, сначала поинтересовался положением дел у охранника как прихожанина Церкви. Как часто тот постится и молится, регулярно ли жертвует десятину и вообще, несёт ли Слово Божие в массы? Но не с укором, а только ради напоминания о цели его недавнего крещения и смысле жизни настоящего христианина. Сначала немного смутившись, мужчина всё же поведал, что старается ежедневно читать Писание, молиться и уделять внимание нуждающимся по мере своих сил. На что пастор сказал, что рад слышать об этом, и ещё больше зауважал своего прихожанина. Потом он аккуратно перешёл непосредственно к своей проблеме:
– Подскажите, а вы общаетесь с Михаилом Сергеевичем? Ну, с коллегой вашим?
– Только по рабочим вопросам. Между нами мало общего, как вы успели заметить, наверное.
– Это правда, которая вряд ли может скрыться от чьих-либо глаз. Контраст очевиден. В общем, такая ситуация складывается, что многие прихожане жалуются на поведение вашего коллеги. Он позволяет себе опускать очень много дискриминирующих высказываний относительно членов нашей Церкви и вообще религии в целом. И я бы хотел попросить вас как-то повлиять на это.
– Хотите, чтобы я его как-то осадил? Или что?
– Нет-нет! Ни в коем случае! Никакого насилия, – смущённо произнёс пастор, поняв, что он очень обтекаемо описал картину и собеседник не так воспринял её. – Я имел в виду, возможно, вы сможете поговорить с руководством, чтобы его как-то перевели, может, в другое место.
– Ну вообще, он работает гораздо больше меня, и как бы меня не перевели в другое место за такие просьбы. Но я, конечно, безусловно, попробую сделать от себя всё возможное, чтобы как-то помочь с этим вопросом.
– Я буду очень признателен за такую помощь. Ждём вас на воскресном богослужении, Игорь Александрович.
***
– Я сегодня была у врача, – сказала Юля мужу, который сидел за кухонным столом и вяло перебирал каналы на пульте телевизора.
– Ммм… ясно. А у какого?
– У своего наблюдающего гинеколога.
– И что он сказал тебе?
– Да в общем-то, ничего серьёзного вроде как. Направил меня на приём к психиатру в местный диспансер.
Тут Александр всё-таки уже обратил внимание на супругу и оторвался от телевизора:
– Тебя что-то беспокоит?
– Всё то же самое, дорогой! Всё то же самое…
– Что именно? Я не понимаю тебя.
– Да всё хорошо. Расслабься. Это так, мысли вслух. Плановая консультация всего лишь.
– А зачем тогда так акцентировать внимание на этом?
– А на чём мне акцентировать внимание, Саш? – вопросом на вопрос поинтересовалась супруга.
– Опять мы пришли к этому? Ты же вроде бы нашла себя в этой церкви, как она там называется? Забыл. «Царствие небесное» или как? А теперь снова говоришь, что не хватает внимания. Я уже запутался окончательно.
– «Христово Царство», вообще-то. Да тут уже не в каком-то внимании дело, а в том, что мне приходится уже нервничать потому, что муж не приходит домой с работы. Интересно было бы посмотреть на тебя, если бы я не пришла домой из той же церкви, например, или из домашней группы.
– Ага! Не пришла она! Тебе же там зарплату платят ведь, на которую мы живём, правда?
– Ладно, давай закончим с этим. Просто хотела с тобой поделиться, а то ты даже не спрашиваешь в последнее время о состоянии здоровья нашего ребёнка.
– Юль, прекрати, пожалуйста, меня обвинять при каждом удобном случае! Это уже невыносимо! – раздражённо произнёс муж. – То, чем ты занимаешься в последние несколько недель, называется психологическим насилием! Пойми же ты уже наконец-то это!
В этот момент супруга набрала воздуха в лёгкие, для того чтобы ответить, но смогла осечь себя и, сделав выдох, молча ушла в другую комнату, где дала волю эмоциям и расплакалась. Муж даже не посчитал нужным зайти следом и поговорить, хотя она очень рассчитывала на это. В очередной раз одиночество накатило, словно цунами, и выпотрошило душу настолько, что в голове девушки зародились очень нехорошие мысли.
На следующий день девушка отправилась на приём к психиатру. Выглянув с утра в окно, ей очень не хотелось выходить на улицу из-за пасмурной и дождливой погоды, но всё-таки заставила себя пойти. Так как раньше у неё не было необходимости посещать ПНД, то представления о нём складывались весьма поверхностные. Что там на приёме сидят одни психи и что-то могут вытворить опасное, поэтому всегда нужно быть начеку. Поэтому ощущение тревожности тоже вызывало определённое сопротивление пойти в это учреждение. Но неожиданная встреча, которая произошла там, меньше всего представлялась в воображении беременной женщины.
На входе у регистратуры сидел Максим Александрович Игнатьев – прихожанин протестантской церкви «Царство Христово» и по совместительству пациент Михаила Григорьевича Рауцера, состоявший на учёте в психоневрологическом диспансере.
Увидев нашу героиню, молодой человек сильно стушевался, как будто его застали врасплох за каким-то непотребным занятием. Юлия тоже почувствовала, что тревога заметно усилилась при виде этого персонажа. Нужно заметить, что она давно уже старалась избегать этого человека ещё будучи в Церкви, и на память пришли слова мужа, чтобы держаться подальше от него, и про себя женщина отметила его правоту.
– Какая неожиданная встреча! – как можно дружелюбнее постаралась произнести Юля после приветствия. – Какими судьбами, Максим?
– Да так! За справкой пришёл, – соврал молодой человек и нервно посмотрел в сторону окошка регистрации, чтобы убедиться в том, что медсестра его не услышала. – Мне для работы нужна.
– Куда устраиваться собираешься?
– Да слесарем на одно предприятие оборонное, – снова соврал он и сам удивился своей находчивости.
– Ого! Серьёзное место, видимо.
– Да не то чтобы. Просто обыкновенная формальность для трудоустройства. Ладно, мне пора бежать. Рад был повстречаться! Увидимся в Церкви.
– А как же справка?
– Да я попозже зайду лучше. До встречи! – попытался ретироваться Игнатьев, но, к несчастью для себя, чуть не столкнулся с идущим по коридору Рауцером.
– Здравствуйте, Максим Александрович! Как ваше самочувствие?
– Х-хорошо! Спасибо! – на лету произнёс он и максимально быстро постарался скрыться из виду. Но спустя несколько шагов внезапно остановился и, вернувшись к женщине, произнёс:
– Я всё про вас знаю!
– Что знаете? – удивлённо поинтересовалась Юля.
– Всё! – сказал Максим и уже окончательно скрылся из виду, покинув стены диспансера.
От этих слов Юлия почувствовала какую-то враждебность и опасность. Из-за тревоги она уже не могла просто сидеть на месте и стала ходить по коридору из стороны в сторону, придерживая живот и дожидаясь своей очереди к врачу. Внезапно проходившая мимо медсестра обратила на неё внимание и предложила проследовать за ней в кабинет к доктору.
– Здравствуйте! Проходите, пожалуйста! Вы у нас… ммм… что-то не вижу вашей карточки, – сказал Рауцер, перебирая документы на столе.
– Юлия Иванова! Я на плановую консультацию. Меня лечащий врач направила к вам.
– Так-так… Ну хорошо. Рассказывайте. Жалобы есть?
– На что?
– На самочувствие.
– Вы имеете в виду по вашей части или в целом? – неуверенно спросила будущая мама.
– Ну, можете и в целом, конечно, но желательно было бы сузить картину до моей специальности, – рассмеявшись, ответил доктор.
– Я просто не знаю даже, какие жалобы бывают в таких случаях. Вы уж простите, мне никогда не приходилось бывать на приёме у таких специалистов, как вы.
– Ну всё когда-то случается в первый раз. Ну, какие жалобы? Например, голоса различные, беспричинные страхи, тревога, продолжительная апатия, депрессия, навязчивые мысли и так далее.
– Как бы вам сказать… Конечно, есть переживания, связанные с беременностью. С развитием плода там, с предстоящими родами.
– Ну, это естественные проявления. Ничего такого опасного в этом нет. Можно попить для успокоения всякие травки там. Я запишу. Какие-то ещё есть жалобы? Отношения с родственниками хорошие? Нет каких-то моментов, связанных с психологическим насилием?
– Отношения? – ухмыльнулась она и задумалась, глядя на бейдж врача, чтобы узнать его имя-отчество. – Да их вроде как бы и нет, Михаил Григорьевич.
– Как это нет? А будущий отец где?
– Ну, он вроде как бы есть, но одновременно и нет, – произнесла и, прикрыв ладони руками, заплакала Юля.
– Гулящий? – протянул салфетку Рауцер пациентке.
Девушка помотала головой и стала аккуратно вытирать слёзы, чтобы не размазать по лицу тушь.
– Наоборот, работающий. С утра до ночи. А я одна! Целыми днями одна! Скоро с ума сойду от этого одиночества! Уже начинают закрадываться мысли, а нафига оно мне это всё надо? И даже стали проскакивать мысли о суициде.
– Как вы сказали? – вдруг резко оживился доктор.
– Мысли о суициде, говорю, Михаил Григорьевич! Меня стали посещать мысли о суициде. Это одиночество просто невыносимо.
– Давно это у вас?
– После того, как ушла в декрет.
– Какой у вас срок сейчас?
– Двадцать восемь недель уже.
– Как-то самостоятельно пробовали решить проблему, включая медикаментозные способы?
– Пила растительные успокоительные иногда в виде таблеток и трав. Пробовала занять себя различными домашними хлопотами. Просмотрами сериалов и передач, слушала радио, музыку и т. д. Даже пробовала ходить в протестантскую Церковь.
– И как? Помогло?
– Не так, чтобы… но временами легчало.
– Интересный опыт. Кстати, один мой пациент тоже начал ходить в Церковь и утверждает, что ему стало намного лучше. До такой степени, что даже отказался от приёма лекарств. Собственно, вы могли видеть его в коридоре только что.
– Вы про Максима?
– Ну да. Про Игнатьева.
– Так значит, он ваш пациент? Ну, теперь всё сходится, – догадалась она.
– Что именно сходится?
– Знаете, доктор? Мне кажется, что всё не совсем так. Вернее, всё совсем не так, и лучше ему не становится. Ну, по крайней мере мне так кажется, потому что, по удивительному стечению обстоятельств, мы с ним ходили в одну Церковь, и скажем так: поведение этого человека, мягко говоря, было странным и вызывало опасение у многих прихожан.
– А поконкретнее можно? Какие странности за ним наблюдались?
– Ну, какое-то сильное перевозбуждение, чуть ли не переходящее в открытую агрессию, и полное игнорирование окружающей действительности. Он как будто бы погружается в какой-то транс, что ли. Или даже одержимость, будет правильнее сказать.
– Действительно, похоже на отрицательную динамику, если опираться на общие описания, – с сожалением заключил врач.
– А что у него за болезнь, если не секрет?
– Секрет. Точнее, врачебная тайна.
– Ну хотя бы скажите: это опасно? В смысле – для окружающих?
– Если не дойдёт до острой фазы, то нет.
– А если дойдёт?
– Послушайте, Юлия… ммм… – запнулся Григорич и попытался глазами найти карту на столе, чтобы узнать отчество пациентки, но вспомнил, что карты нет.
– …Владимировна, – подсказала девушка.
– Юлия Владимировна, давайте говорить о вас!
– Хорошо! Давайте обо мне. Мне стоит избегать этого человека ради своей же безопасности?
– Да что ж вы такая неугомонная?! Ладно, если вам будет от этого легче, то можете держаться от него подальше по мере возможностей.
– Спасибо хоть на этом. А с остальным как быть?
– С остальным? Это с чем? Я уже утерял нить нашего разговора.
– Ну с тревогой, апатией, суицидальными мыслями, одиночеством.
– Учитывая ваше положение, я бы воздержался от назначения сильнодействующих препаратов, которые подавляют ЦНС. Поэтому рекомендую вам всё-таки побольше уделять время общению с людьми. Опять же, можно пойти в Церковь или какие-то сообщества, в которых практикуются группы самопомощи.
– Опять Церковь? Вы меня, наверное, не слушаете? Туда ходит ваш Максим Александрович!
– У нас что, одна Церковь в городе, что ли? Да и группы самопомощи есть.
– Я уже была на аналогичных «домашних» группах от Церкви. Особого впечатления они не произвели. Сидеть в кружке и читать Библию – такое себе развлечение. Особенно когда среди вас есть сумасшедшие.
