Kitabı oku: «Dreams», sayfa 2

Я счастливой хочу…

Абсолютно все хотят быть счастливыми, все ходят, говорят, принюхиваются, дарят затем, чтобы заплакать, засмеяться, замереть, затаить дыхание от волнения из внутри – это и есть счастье. Почувствовав боль, пройти ее вместе, оперевшись на родное плечо, оглянуться на преодоленную пропасть разбитых чашек, лавин выяснений своего я, ураганов эгоистичных вихрей, без этого нет ощущения ценности. Губами выпивая яд, произнесенный эмоциональными словами необдуманно и в порыве в адрес родного, стуча после кулаками в закрытую ледяную дверь, кончиками волос ощущая в ответ тишину. Обоюдные слёзы на одинокой скамейке от разрушенного города, от воя внутри, от глупости сказанного и сотворенного назло, не для результата, а просто показать, какая или какой… Глупые.

Прочь мысли. Пробираясь параллельными тропинками, одинокие, сквозь тусклый осенний лес, поскальзываясь, обманываясь прелестью красоты двуликих желто-кровавых листьев… Жалея, особенно под вечер, себя, прикладывая подорожник на ссадины, вглядываясь в холодные звезды, пытаясь получить от них понятный подарок…

Пригубливая бокал за бокалом, разбрасывая лайки, не от души, а от желания внимания извне… Рассчитывая по теории вероятности возможные события, сколачивая призрачную туманную лестницу из собственных циничных мыслей, калькулятора формул…

Отчаявшись, набирая беспорядочно номера в поисках угольков тепла, чувствуя двуликость на том конце, ранее из-за детских глаз не замеченную. Опыт дней, месяцев, лет, встреч, поступков, слов, дает о себе знать, вежливо отклоняя ненужное. Возможно. Абсолютные художники, писатели своей души, выводим картинки по стеклу по-своему. У каждого внутри свой мультфильм, свое произведение, особенное творение.

Миллиарды грустных глаз ищут, изображая безразличие, ждут, надеются на встречу со своим комочком шерсти, нежности, мускулов, теплых рук, бархатных губ, ласковых слов, горячего чая, беспорядочной постели с подушками… Совсем понятого сумасшествия детской души внутри. Одинокие среди осени, высоко подняв руки, держа горшочек с тлеющими искорками внутри, ненадежно освещающими путь, карабкаются, пробираются параллельными тропинками со всех уголков мира.

Абсолютно жалуясь, напиваясь, ломая каблучки, но ручками, глазами, пальчиками ползут сквозь тысячи километров, невзирая на вершины изо льда, пучины царства океанов, коварство необъятных пустынь, холода бескрайней тайги. Шаг за шагом кладя на внутреннюю полочку купленный за стоны, слёзы, улыбки, прикосновения, мысли, раны опыт, свои мысли в моменте, восприятие пространства на наше движение. Упертые. Словно заведенные, повторяя про себя заученный стишок с детства, подаренный прикосновением бабушкиных рук: «Всё будет хорошо, у тебя получится».

Отвратительно

Как она хотела, чтобы я к ней после относилась? Впервые открыв дверь офиса, предлагая какие-то заморышные товары, разглядела в ней изюминку и предложила попробовать, только освободилась вакансия. Да, не ахти, да, возможно, и не мечта, но всё же лучше, чем в прохудившихся уггах вышагивать под снегом. Ты откуда? Из-под… Конечно, конечно, так и звучит тысячекилометровый говорок с непонятым залипанием гласных букв. Что умеешь? Горят глаза, яркие, приятные, и поток слов, слов, слов, разных и неумелых, о том, что всё умею, и это, и то, и сё, обычное бла-бла-бла, а еще и…

Слова, слова о том, что только возьмите, о том, что исполнительней и преданней мне не найти. Поверила, понимала, что сама дура, но так хотелось помочь, отмыть снаружи и внутри, дурацкая сентиментальность, отчистить, воспитать, обучить, чьи это ошибки? Мои ошибки, мне и разгребать чуть что. «Так, ладно завершай тираду, что балаболка – это я уже поняла, теперь в душ, по коридору и справа дверь, там найдешь чистое полотенце и возьмешь крем с лавандой после. Давай, без лишних слов и вопросов, тебе час на красоту. Потом заглянешь в шoy-рум, спросишь Марину, не забудешь? Скажешь, что от меня, она подберет нижнее и платьишко, и тапочки на каблуках, вперед. Как приведешь себя, подключайся к Марине, она расскажет. Потом, потом, потом все эти сопли благодарности, бегом))))»

Б…ь, ей хватило трех часов, что за день? Я никогда не рассматривала события за витриной кабинета, а тут, как внутренний магнит, словно сам потянул мой взор. Полусвежий владелец аналогичного Bentley вежливо усаживал нашу Золушку на переднее сидение своего агрегата, какая пошлость, и суетливо, поскальзываясь, видимо, боясь упустить из сетей, перебирал своими ножками по истоптанному серому снегу к дверце водителя. Мгновение и только легкий дымок напоминал об этом трабле…

Тома, еще кофе, и соедини с Мариной.

Да, Марина, да, да, да, всё понятно, что, даже и «простите» не сказала? Вот с…

С тысячной попытки тебе повезло…

Слеза, соврала я ему чуть-чуть, вороны сети принесли ему дурную весточку, и бесполезно доказывать обратное, ведь титановое сердце подарила я ему. Слова мои объяснения показались ему избиты и не помогли снова. Подружки, черные сообщения – вороны летят полакомиться умершей чистотой, оставляя след за мной. Правда всё?

Удачи, найдем сильнее, крепче и без дурацкого творческого мира внутри, задолбали качели. Найду себе большого, нет, можно небольшого, но чтобы со шрамом на боку и со сломанной переносицей, не скупого и чтобы телевизор с пивом ненавидел или не знал об их существовании. Ладно, пусть знает про телевизор, ведь можно будет так и вечерок зимний скоротать.

Да бред это всё, задолбало пить одной среди чужих, курить одной на скамейке, уже подросла. Прости, прости, просто прости… Что позволила себе. Хочу, чтобы просто без криков обняться, просто сменим краски на спокойные тона внутри нас, оставить боль прошлую в сундуках. Наверное, потом мы ее выпустим, вытравим, сожжем вместе. Мы ведь растем, становимся опытнее и взрослее… Ты же любишь, когда по-детски у меня горят и когда я бегаю без, повиливая прелестями. Б…., просто очнись от сна, это я, это целая я без острых лезвий, просто я. Дурная, дурная и несмышленая с тобой, скучная и смешная одновременно, та, которую не устаешь воспитывать…

Твои поступки на твоей совести, к сожалению, они отнимают, а не прибавляют энергию… Маленькая, с тысячной попытки тебе повезло открыть меня, того скрючившегося внутри, маленького взлохмаченного ребенка, неряху и озорника, стеснительного и любознательного, искреннего и честного, нашла среди перебранных ключей, посетив невероятное количество комнат с жесткими плетями, с комнатой уверенным во всем, особенно в поступках…

Ну нет…

Он молодец, безусловно, породист. Сегодня он всё обустроил, как обычно, торжественно, красиво, с виду очень красиво, во всем присутствовала взрослая мужская четкость. В разгар вечера обязательно будет ждать прекрасный, шедевральный сюрприз, как выдержать? Его глаза будут ждать благодарности, оценить его фантазию. Слова, слова, незначащие слова: «Сохраним красоту, мне очень важно твое мнение при выборе мне вещей». Да, да, да, да… А вот уже и торжество с бокальчиками терпкого вина. Как необычно расцвечено небо, что-то изменится, разорвется этот замкнутый круг. Заученное: «Необычная неделя, необычайно удачный месяц». Неужели он и сам верит в то, что говорит? Пластинка выводила: «Мы прекрасно живем, вкуснее и праздничнее, согласна? Я тоже».

Слова, слова, слова… Подготовим план подготовки к Рождеству, да, да, да, куплю тебе вязаные носки, только замолчи….

Нет, всё как у всех, каждый свою сцену ежедневно изображает, другой из невыносимой вежливости просматривает, хлопает, кивает, чмокает, на что сил и настроения хватает, круговорот, надоело, достало, да, скучаю…

Началось, звонки, хлопанье дверей, званый вечер, знакомые лица, глаза, вежливые улыбки, слова для наполнения пустоты. Молодой любовник. Любовник тоже тут. Что же ты, несносный, тут делаешь? Какой смешной, нравлюсь, еще влюблен в представления, знает, что я в отношениях, что же он делает, сумасшедший, такой странный. Завтра стоит заглянуть к Зое, пусть почистит мои перышки, но сегодня подальше.

Давние знакомые, бокалы, платья, серьги, бледность, улыбки вежливые и тихая беседа, не расслышать, подойду: «Собачка, такая милая, голодная, конечно, без породы, в сердце словно холод пробирался. Сама не своя вбежала. Срочно репостнула. Несчастное животное… И вы знаете, как-то стало на душе теплее от дела доброго, понимаете?»

Нет, прочь, прочь от клиники… Вежливо раскланявшись, отошла. Ни слова не говоря, выбежала прочь, телефон уже родного психолога: «Доброго, у себя? Примешь? Еду». Просто вбежала… Замечательные успокоительные часы, пишет мне очередные розовые капсулы, фоном что-то говорит в своем роскошном кабинете, утонула в подушках, словно пластинка из детства, успокаивает, хорошо, чуть тише, чуть громче. Психолог – она уже почти старшая подруга, от ее слов внутри всегда просыпается спокойствие, давно ее знаю, он не поймет, а новый испугается, так и хожу тайком, потратила на нее Bentley, смешно самой, но… Умеет тревожные мысли угомонить, чуть тише скрежет внутри от скоростных поездов, диагноз прост: очень больна душою. Интересно, насколько вкрадчивый и теплый голос у обладательницы моих страхов. Всегда сидит спокойная и уверенная, взвешенная, без сомнений внутри, вот такой бы стать, б…., вытравить внутри своих серых голодных тараканов. Верю ей, умница, как усомниться, не зря же она училась пять, потом еще, еще, потратила кучу денег, должны были научить, ответственная, правильная. Вышла, как обычно, окрыленная, вдохнула всё же энергию на пару часов, за столько лет никогда не возвращалась, но именно сегодня… Распахнула дверь: «Совсем забыла спросить, а как поступить с навязчивым, молодым, настойчивым?» Слова зависли ртутью в воздухе… Ненужный переполох, движения в попытках спрятать недопитую бутылку Balvenie, но доверху наполненный бокал предательски выдал хозяйку кабинета, б…

Не выспалась

Запуталась, разбежались, разъехались, разлетелись по своим островам, нет сил обнажились совсем, прости… Сожалея от непонимания для чего, останемся на связи, инородной ненужной связи, я с тобой. «Прости», – тихо прошепчу, но предательские ноги уже в тысяче шагов от, невыносимо, бар, вздохи, губы одеревенели, прочь, прочь в ночь, к океанам, к солнцу, возможно, там вылечат от землетрясения внутри, найду крохотный островок с тишиной, абсолютной тишиной.

Начну заново, смогу рассказать, писать, произносить спокойное вежливое: «Привет, мальчишка, дурной, родной, несносный мой мальчишка». Всё, всё, всё, оставь мне покой, возьми мои пальцы из сосулек и просто подержи в своих теплых ладонях, большего не надо, правда не надо…

Пусть в прошлом сумасшедшие прыжки со скал в безудержный океан. Останови, хватит страстных поцелуев, нежных, сладостных, необыкновенных поцелуев, я совсем вычеркнула тебя, правда, ты всё… Ты как-то по-новому. О, на тебе моя любимая рубашка в полоску, тебе по-прежнему она идет без меня, прости…

Бесконечность

Хочу почувствовать вкус сигарет, умру, если не увижу тебя, но так боюсь исчезнуть, испариться, если не вижу тебя, совсем холодно, совсем обледенела. Жалко, жалко, очень жалко себя, так хочется к тебе… Не разочаровывайся во мне, ты знаешь, что я хорошая, родная, близкая, дурная, настоящая. Да, замерзла, да, холодно, да, надоели, но как? Ну что? Ну как? Подскажи, как вернуть назад? Падает снег, коварная снежинка растаяла на ресницах и потекла, разукрашивая обледеневшее лицо, укутаюсь, глубоко, глубоко, укутаюсь в пальтишко, минус тридцать внутри, гораздо холоднее, чем снаружи, поверь, правда не нарочно…

А чем она больна?

Вечер, всплески океана, огонь у открытого камина, вино из заплесневевших погребов, терраса – сложно охватить взором ее границы, обычная, привычная, уставшая от забот и достатка сложившаяся компания. Ночной вечерок, в меру пошлые шутки, наполнен выдержанным цинизмом. Странно, незаметно растаяла романтика, необычно быстро просочилась сквозь пальцы, кажется, совсем недавно была, куда же подевалась? Или ее и не было? Просто была чуть моложе и восхищалась новым представлением? Постойте, не всё так грустно… Вот новая парочка колибри посетила, и не вникают в происходящее, им прелестно вдвоем, совсем нет дела до окружающих, мило щебечут, не осознавая уготованной роли. Повторяющиеся слова, без эмоций взоры, уставшие, нет искорки внутри.

Ошиблась, новая очаровательная молодая гостья, глупа, не понимает правил действа, кто знает, возможно, доберется до ее цели, читается в глазах, не понимая, что ждет ее там на вершине. Новая вершина, там, к сожалению, еще грязнее, еще натянутее улыбки.

Привезли детишек, жаль, избалованы и нет уважения ни к чему, только развлечения, скороспело повзрослевшие дети, жаль.

Наскучило, одни и те же лица, разговоры с циничной вежливостью, спокойствием и только уголки глаза выдают истину, еще не научились до совершенства, но с каждым годом всё лучше актерская роль.

Было бы забавно пригласить их личных психоаналитиков, а то и не одного на каждого персонажа. Вечер правды, начнет персонаж свою речь, а истинное их зеркало слушает их с мокрыми розгами и, главное, больно: за недосказанность, притворную вежливость, ложь и самое… Не щадят. Не захотят? Конечно, ну что за бред. Улыбнулась своим мыслям, а ведь в первую очередь не захотят белые халаты и вежливое выслушивание, именно они не захотят. Ведь маски вежливости слетят осенней листвой, человек станет тем, кем есть. Растает Гуччи на плечах, останутся лоскуты из серой мешковины.

Слова, поддерживаем разговор из вежливости, невежливо же молчать, почтут за невежду, о чем? В пятисотый из вечеров? Но надо! В пятисотый из вечеров? Но надо!

Кстати, ждем на следующей неделе: нас разбавит любопытный персонаж, с достатком, но предпочла аэропорт, рюкзак, загар, улыбка, до тошноты искрящаяся, странно, как она живет? Представьте, ночевала в хостелах с десятком посторонних лиц, забавно, а чем она больна?

Летиссия

Девочки, девочки, б…, спасите, я не вынесу… Как это возможно? Ну как?

Алле… да, да, представляешь? Ну как? После всего, что пережито… Я не хочу, правда, всё, точка… Не могу, не могу больше… Сколь же терпеть? Нет, нет, нет… Заедь, нет, не надо, всё нормально, я справлюсь… Б…, но как?

Алло… И ты в курсе? Ну вы подруги… И что ты думаешь? Но как? Да, да, да… Хочу напиться, вези всё… Ненавижу. Горе.

Алле, даже не спрашиваю, представляешь? Да ладно, а ты? Невероятно. Да пошло всё, закучу, хочу напиться, да, да, да. Нет, сама сейчас ей наберу, приезжай. Слова в промокший смарт, растаял снаружи от соли экран, разжалобился. Слова, слова, всхлипы, эмоции, слова, слова. Преданный apple вещал, как скоростная автострада двухполосная со встречкою. Для успокоения и насыщения удовлетворенностью прожитого. Словно сон. Две лучшие и три дальние подружки выслушали, обменялись энергией, чуть оттаяла, разбавили сплетнями во всех онлайн обсуждаемые, отвлеклась, чуть расслабилась. Они лучшие, внимательные, серые, но к каждому слову с сочувствием. С хлопаньем в ладоши, гортанными звуками, милые, есть о чем. Как никто понимают, взволнованна, успокоилась. Ближе к пятому звонку имея сложившееся устойчивое мнение о произошедшем. Словно сон, исчезла тревога. Перелистывая смс, приходящие вдогонку от девочек, перезванивают, волнуются, пытаются улыбаться. Тише, тише, уже другая, уже успокоилась, пережила, улыбаюсь, холодная, но уверенная и трезвая, без лишних, найдено решение. Восхищаются, восхваляют, девочки, девочки, девочки милые.

Скрип тормозов, вой шин мотоцикла, приехали.

Притяжение бокалов

Повстречались среди вечера, вечеринки со звездами. Обменялись кивками по этикету для вежливости.

Как обычно, в гранатовом платье, выдержана, обласкана лучами солнца, из-за тысячи километров посетившая, и то по случаю.

Костюм на нем всегда по фигуре, сказывается сорокалетняя выдержка, профиль мужественный, решительный, среди дубовой строгости взращен, однолюб по сути происхождения, без лишнего, без примесей. Нет смысла в панибратстве с ним, позволит, но смысл? Столько отдано за наличие.

Первые часы начала всегда томные, кружат, кружат от фуршетного стола к следующему губы голодные, языки с рецепторами избалованные, пока без тумана зрачки, рано еще, тикают стрелочки. Отсчитывают до изменения картинок минуты последние. Лишь изредка израненный смех наигранный девичий несуразно выбьется из спокойно плескающихся волн шушуканий и изобилия. И снова убаюкивают, укачивают, злоупотребляя дорогими гостями, всё меньше ценя их вкусовые качества, чувствуется напряжением струн, озвучивающих звуки, растет напряжение, беззвучно требуя разжечь искорки игривости в зрачках, паутиной окутанных. Что-то громко озвучили, пригласили опустить бокалы и последовать за новыми впечатлениями. Поэтому совершенно не запланировано, совершенно случайно, хотя кто знает, так ли это. Оказались рядом до неприличного, и совершенно одни, неловко-то как. Заставили обратить на него особое внимание игра отражений баловства люстр хрустальных, лепестками лучей заигрывающих.

Вздох сам вырвался, жаль, очередной повеса. Подмигнул, ослепил, случайно, показалось? «Прекратите» – вместо слов вежливости! Так грубо и несвойственно, надумано лишнего, вот и выплескивается.

Оказалось много общего, итальянский темперамент и чувство юмора может успешно сочетаться с шотландской внешней строгостью. Казалось бы, 2011 – такая давность прошлая, а рядом с ним, разменявшим четвертый десяток, ощущение проникает ветрености, легкости, свежести. Заточение, тысячи мыслей внутри, брожение. Элегантен, услужлив и не такой, как надумано. Надо же, так изменились содержание мечте: из желания впечатлить мгновенно обладательницу, одурманить шелковым туманом, подтолкнуть к новому сюжету и исчезнуть также за беззастенчиво, оставив след о себе на пару фраз после вечера. Так уже совсем не хочется. Хочется большего.

Он так умеет говорить, завораживает, о своем обладателе, его особенностях, словно знал его больше сотни лет, крепостью бравируя. Казалось, передает и мне дурман своей обаятельности волшебный, а цвета пленительные. Она должна познакомиться, уверяю, безусловно, захочет продлить отношения. Просто обязаны их познакомить, ведь возможно, в этом наше и есть предназначение.

Извините, чуть повело, внутри расслабилось.

Обворожительная Меланья

Заглянул, словно стеснялся разорванных тряпок на плечах, испарявшейся несвежести, почесывая пятерней трехмесячный куст на овале. Напоминание образа стихийной кучи мусора рядом с зеленью внутри, с молочными истерзанными пакетами, обертками разного сгнившего, грязная бумага из-под, сломанный пластик, разбитое стекло, пяток уставших недозавтракавших мух над…

Расшаркивая развалившейся обувью в нерешительности и застенчиво улыбаясь редкими жутко-желтыми зубами, произнес: «Красотунечка моя, сегодня, счастье-то какое, а я, я, я так ждал». Стены салона – статусного салона – застыли в стыдливости от происходящего. Щебет ножниц и языков в мгновение срезали звуки. Немая сцена тишины и свернутых шей, взгляды на сверхъестественное, анархия мыслей у нескольких ответственных. Как поступить, чтобы вежливо прочь? Самое ранимое затишье, секунда жизни ей, не более, загомонили вновь лезвия для тоненьких усов, ухоженных щек со щетиной дневной. Закрутились шестеренки швейцарской невозмутимости, завели невидимки механизм: так и должно быть, ничего необычного, дела админа и девочки нашей. Воздух наполнился вежливостью, ласкающими фразами, гул внимательности, коралловых улыбок голов мужчин, остальное под мантией салона. Несмолкаемою томностью комплиментов, с новой силой запахом дорого воска и изысканной пены, даже насыщенность подарка запахов от гостя не смогла внести хаос в строй.

«Присаживайтесь, давно не видно вас…» Защебетала, выводя затянувшуюся паузу из тупика. Сбросив верх с исхудавшего костлявого тела, стянув красно-черный шарф, простите, но издалека он именно так и выглядел. Зеркала, коварные служители разгадок. Четыре пары глаз, не отрываясь, следили за дивным персонажем, титановые зрачки, остальные четыре делали вид занятостью беседой, их руки автоматически делали свое дело, слова неслись с привычной тональностью по обеим полосам движения, только глазницы и зеркала, остальное без изменений.

Мыть будем? А как же! Сложно было уловить, о чем он, не смолкая, увлеченно говорил, но, судя по тому, как она методично усаживала его на место, остужая выплескивающиеся эмоции, накопилось у гостя событий предостаточно. Убаюкивала, поглаживая по взъерошенным влажным, улыбалась, видимо, даже шутил. Надо же. Парень получил кабинет психотерапевта, приводя голову в порядок, для общества принятыми правилами. Ушел чуть раньше, не увидев завершения преображения. Позабавило увиденное. Место, где грязный и оборванный за серебренники получает вежливое выслушивание проблем его.

Слышал позже: среди постоянных ее клиентов – банкиры почему-то из Barclays, финансовые гении из разных миллиардных частных признанных мировых, сынков избалованных и папаш, уже отошедших от дел рутины дней, знаменитостей с экранов, цвета необычные. Окуналась в волны красок с головой, использовали, приглашали на вечеринки с изысканными пошлостями, а потом, когда… Брошенная, ушел муж, и дети выросли, долги на плечах, любовники вежливо отвернулись, одна.

Рассказывали, не застал, к сожалению. В один из осенних невзрачных вечеров зашел плешивенький нотариус и принес завещание, оформленное на нее, от того самого, невзрачного, бывшего владельца замка в пригороде Парижа.