Kitabı oku: «В плену их желаний», sayfa 5

Первое – улыбаться своему солнцу, ведь от Ангуса действительно исходит незримый, притягательный, тёплый свет.

Второе – держать дистанцию, быть настороже, защищаться, блокировать всё, что выматывает, включая их связь.

– Кара… – он усмехается. – Как ты разговариваешь со мной?

– Я принадлежу… не вам. И ничем не обязана, так что не так?

Ангус усмехается, его глаза сверкают так же, как и её.

– И зачем после всего приходить сюда? – добавляет она, словно против воли.

Он отставляет стул у шахматного столика.

– Садись, сыграешь со мной? Умеешь?

Кара кивает. Что ж, игра – небольшая плата за помощь, а уж услуга бы ей сейчас не помешала.

Он предлагает ей играть белыми, Кара возражает, что честнее будет разыграть эту возможность между ними двумя. Тогда Ангус всё с той же непонятной усмешкой произносит:

– Закрой глаза, – и через пару мгновений: – Открывай.

Она замечает, что с доски пропали обе ладьи, Ангус держит их зажатыми в бледных пальцах, скрывая цвет, и протягивает ей кулаки.

От этого жеста, вполне обычного, веет теплом, Кара засматривается на его руки, поднимает взгляд, подмечает странный блеск глаз, выдыхает, чувствуя, как изнутри потряхивает от тёплой, вибрирующей волны.

Интересно, что чувствует он сам.

– Не получается, – она улыбается, и с удивлением замечает, что Ангус отводит взгляд. – Ты хотел, – не получается ему «выкать», – уступить мне, и я думаю, что белая фигура там, откуда исходит больше тепла. И раз так, уступлю.

Она накрывает его кулак своей ладонью. Обе ладьи падают из его рук. Ангус сжимает пальцы на её запястье, неотрывно наблюдая за ней. Она чувствует, как под его касаниями сходит с ума её пульс.

Кару тянет к нему: его взгляды, голос, тепло, запах – всё вклинивается в её жизнь ориентирами, всё привлекает, лишает воли, сковывает цепями, обшитыми бархатом…

А будто бы ей и без того мало цепей.

Она приближает своё лицо к его и вдруг усмехается остро, на его же манер:

– Я чувствую твою боль и смятение. И мне это не нравится, конечно, но… Я знаю, что должна проявить понимание, у меня даже как будто бы нет выбора в этом плане, но всё же… Я не буду.

Кара находит в себе силы, чтобы выдернуть руку и подняться.

– Я принимаю твой выбор.

Он отвечает со спокойствием в голосе:

– Без меня ты погибнешь.

Кара запинается и приподнимает бровь.

– А ты?

– Я – дракон.

– Не похоже. И это, – она спускается вниз, решив, что разберётся с заданием Кары сама, точнее, с его отсутствием, ведь находится рядом с Ангусом так близко, испытывать такие противоречивые чувства – слишком тяжело, – комплимент.

Голова кружится, Кара не замечает, как перестаёт крепко сжимать перилла, лишь замечает, как быстро местами меняются пол с потолком. Чёрт, как глупо.

Удара не следует, она открывает глаза и обнаруживает себя в объятьях Ангуса.

Дракон не сводит с неё взгляда и молчит.

– Сара что-то хочет от меня в этот день, но не говорит – что.

Ангус вздыхает.

– Это, должно быть, связано с постелью.

И с этими словами он подхватывает её на руки удобнее и уносит куда-то, безумно горячий и будто бы мрачный. Кара слышит, как колотится его сердце.

– Думаешь, я здесь ради тебя? Это, – он вдруг усмехается, – так очевидно?

В его тёплых объятьях, с закрытыми глазами, Кара позволяет себе представить, как Ангус бредёт по коридорам, выходит вместе с ней из резиденции, наконец, приняв решение, садится в машину и… Она оказывается на своей постели, в комнате, у которой вечно караулит охрана. Ангус сидит рядом на постели, где сегодня ночью она отдалась чувствам, вопреки логики, но и где предпочла остаться – на это хватило сил. О чём он думает, что чувствует, находясь здесь?

– Связь – это не гарантия счастливой жизни, да и… иногда она даёт сбой. Редко её можно и вовсе сбить. Я искал одну рукопись в коллекции Клауса, где говорилось об этом. Есть обряд, который может лишить драконов связи друг с другом.

– Обряд? – она опускает глаза, обдумывая его слова. – Магии давно нет в нашем мире.

Ангус сверлит её взглядом янтарных глаз.

– Это не совсем так. Мне не верится, что магию можно искоренить полностью. Я мог бы постараться отыскать того, кто всё ещё ей владеет.

У Кары сверкают глаза, она усмехается и с трудом поднимается с постели, отходя к окну.

– И всё ради того, чтобы избавиться от связи со мной? Тебе настолько, – её голос на мгновение даёт слабину, – противно?

Ангус подходит к ней бесшумно, обнимает со спины, оставляет поцелуй в волосах. Кара не реагирует, у неё нет сил качаться на этих эмоциональных качелях – поддаваться ласкам, когда дракон этого хочет, скрываться из виду, когда его терзают сомнения…

– Мне физически не может быть противно, как бы я не старался. Но – я не люблю тебя.

Он чувствует всем телом, как она вздрагивает.

– Вряд ли мне так повезёт в этой жизни, что я встречу человека, любящего меня, – обдумав его слова, шепчет Кара, глядя в окно. – И уж точно я не встречу его здесь. Я не прошу любви. И не просила. Единственное, что было – просьба быть рядом в любом качестве. И я бы поняла, если бы ты был в трауре после смерти жены и ни на кого не смотрел, никого не касался, но… У тебя в замке полно девиц… Почему же там не может найтись место мне?

– Тебе не понять.

Она качает головой и отстраняется, снова чувствуя тошноту.

– Зачем обряд, если можно просто убить меня? И зачем приходить сюда, касаться меня, говорить такое? Конечно, мне не понять.

– Я виноват перед тобой за то, что собираюсь сделать. Чувствую вину и за своего сына. Когда всё закончится, я отплачу тебе и разойдёмся с миром.

Кара поднимает на него взгляд, полный тревоги:

– Что с Заро?

Ангус медлит, прежде чем ответить, она замечает, как его взгляд мрачнеет.

– Исчез, но мы ищем его. Всё в порядке?

В который раз, этот вопрос бьёт по ней, она чувствует, будто дракон пытается пробить невидимый барьер между ними, и от этого кружится голова.

– Да, – Кара собирается выйти из комнаты, – у меня есть дело в гареме. Я придумала, что подарю Саре на день рождения дочери.

Интерлюдия: Сара I

Сара возвращается поздно. Одна. У Клауса, как у одного из старших драконов, входящих в Совет, всегда хватает дел. Недаром у неё за годы супружества собралась коллекция рабов. Её приучили к страсти, к тому, что нужно иметь выдержку, ублажая мужа, всегда быть готовой принять его полностью.

А чтобы быть в форме, в чём бы ты ни хотел преуспеть, нужно упражняться каждый день.

Для всех она – легкомысленная дурочка с глубоким влагалищем, большой задницей и такими же аппетитами. Которая может испепелить тебя, если что не так. А кроме этого ничего и не умеет – только трахаться и рожать, рожать и трахаться.

Всё так, а как иначе?

Но ещё она – последняя из своего древнего рода, примерная дочь, исполнившая волю отца – выйти за могущественного дракона, вопреки собственным желаниям. Навсегда остаться в золотой клетке, улыбаться, развлекать мужа, его друзей, себя, детей, тешить народ…

Хотела бы она, чтобы женщина считалась полноценным драконом, а не приложением, обрастающим чешуёй лишь изредка, в самые горячие моменты.

– Госпожа, Ангус был здесь, оставил подарок, передавал поздравления.

Сара кивает слуге.

– Хорошо, потом посмотрю… Клаус просил устроить всё к встрече с… друзьями. Через три дня.

Снова оргии, драконы собираются, соблюдая очерёдность, в определённые дни. В прошлый раз было неплохо, но её удивило повышенное внимание Заро. Скорее всего, это ответ на подобное же. Таковы правила: слишком много внимание уделил чужой невесте, отыграются на твоей жене.

Интересно, что именно Клаус делал с Карой?

Этот вопрос, хоть и не слишком приятный, возбуждает.

А усмехнуться заставляет мысль о том, как Клаус потерял к бедной девочке интерес как только она потеряла свой хлипкий статус.

Хоть кроме этого ничего и не изменилось, но какое дело Старшему дракону.

Хотя главенство мужа условно – он молод. Большинство Древних не пережило Переворот. Так странно, это было совсем недавно.

Из-за попытки магов уничтожить драконов, наполовину успешной, вместе с Древними ушли и многие традиции, и большая часть сил. Величие драконов тогда и сейчас даже близко не сравнится.

Печально. Но, может, Кара сможет её отвлечь. Удивить. Сара усмехается, а затем слышит робкий голос слуги:

– Кара просила передать вам, что ждёт в палатах гарема.

Интересно.

Глава 7. Правая рука (продолжение)

Сара под цокот каблуков подходит к комнатам гарема. На ней облегающее платье до колен, украшенное золотом, тяжёлое, не слишком удобное. Тёмные волнистые волосы распущены, на лице предвкушение, но во взгляде прослеживается усталость. Она пьёт коктейль из текилы, багровой помадки, по консистенции напоминающей вязкую кровь, и лимонного сока.

День рождения старшей дочери напомнило о том, что за всё время она не родила для Клауса ни одного мальчика, и это не слишком хорошо. Впрочем, драконы живут долго, и проблемы нет.

Пока что.

Сара заходит в помещение, алый матрас на пол комнаты оказывается пустым. Жарко, будто тепло исходит от разгорячённой драконьей кожи, но чьей? Приглушённый свет настраивает на странное, волнительное настроение. Даже тишина, что будто складывается из сотни немых перешёптываний влажных губ, заставляет сердце трепыхаться и дрожать от предвкушения.

Сладкое-сладкое чувство.

Но где такая же сладкая девочка Ангуса, и где все прочие?

– Что здесь происходит? – голос Сары звучит громом и молнией, а в ожившем взгляде сверкают золотистые искры.

Из-за пальм выходят трое девушек. На каждой из них металлический ошейник, отделанный кожей с внутренней стороны. Звенят цепи, натянутые тем, кто держит пленниц, стоя позади в тени. Их волосы заплетены в мелкие косички, рты заткнуты чёрными шариками-кляпами. Они одеты в латексные комбинезоны с молнией на самых интересных местах.

Сара наблюдает за этим, едва не давясь своим коктейлем. На мгновение сердце колит страхом из-за непонимания происходящего. И в то же время внизу начинает сладко, пока ещё приятно, ныть.

– Интересно…

Из тени же выходит рыжий Джексон и ухмыляется, за ним следуют ещё трое. Глаза у каждого блестят, словно они использовали на них специальное средство…

– Ты опоздала. И одета неподобающе. На колени. Кара, подготовь её.

– Конечно, господин, – Кара выходит из тени, ухмыляясь, привязывает девушек к одной из пальм и подходит к Саре.

Кара подходит к ней с тонкой усмешкой, которая является редкостью на её бледном лице. Сара стискивает в пальцах бокал, наблюдая за всем с интересом и негодованием. Бывшую невесту Заро рассматривает особо и не останавливает происходящее только из желания не спугнуть дребезжащую мысль, выраженную в движениях, оскалах и теплоте тел её рабов. Кара подходит совсем близко и горячо шепчет на ухо:

– Это всё для вас, моя Госпожа. Представление. Ролевая игра. День рождения дочери – такой же ваш праздник, как и её. Нужно отметить, нужно… расслабиться. Забыться. Здесь у вас будет возможность. Пожалуйста, – на этом Сару охватывает дрожь, – подчиняйтесь.

Представление, значит.

Сара отставляет бокал на пол и оглядывает мужчин жгучим взглядом, чтобы держали эту мысль в уме.

Кара потрагивающими от волнения, – она надеется, что это незаметно, – пальцами расшнуровывает тяжёлое платье Госпожи на спине, и оно падает на пол с тихим звоном. Её формы, бархатная смуглая кожа, поза, в которой нет ни стеснения, ни подобия покорности – всё великолепно.

Одевать и её в латекс никто не собирается, хотя это смотрелось бы неплохо.

Кара слегка надавливает Саре на плечи, и та встаёт на колени рядом с остальными. С ней обращаются, как с рабыней, если отбросить некоторые условности и настроиться на нужный лад, всё происходит вполне реалистично.

Сначала идея кажется ей странной, будто у бедной девочки поехала крыша на почте всего, что было. Что весьма печально. Как вообще осмелилась предложить такое своей Госпоже? Кем себя возомнила? Ещё и подговорила рабов, с которыми раньше были конфликты… В голове не укладывается.

Но если об этом не думать и просто расслабиться, на мгновение представить, что она обычная девушка на церемонии посвящения, и от того, как справится, насколько удовлетворит мужчин, зависит её жизнь.

Эта игра будоражит и увлекает, а её рабы ещё и настолько заведены от этой ситуации, что больше не похожи на цеплят в сравнении с драконами.

Кара держит волосы Сары, стягивая, заставляя запрокинуть голову, пока она яростно сосёт парню, который старается не стонать слишком громко и не смотрит на собственный член между полыхающих губ жены Старшего Дракона.

Сойти с ума можно.

Рыжий Джексон, более самоуверенный, но всё же потрясённый, двигает рукой в Саре быстрыми движениями, заставляя её дыхание сбиваться.

Кара делает так, чтобы происходящее не выглядело типичной для этой части дома оргией, обеспечивая полное погружение.

– Выходит неплохо, поднажми, да… Она достаточно мокрая? Хорошо. Следующий… Детка, тебе нужно ещё продержаться некоторое время. Вот так… Раздвинь ноги, да… Ты справишься.

Сара усмехается.

Забавно. Она уже давно перешла грань статуса жены, зашла далеко и знает, что ждёт на этом пути, и чем он обычно заканчивается. Почувствовать себя в самом начале, когда кажется, что один рывок – и впереди лишь счастье и власть, – увлекательно и даже расслабляет.

Хотя для реальной драконьей невесты всё происходящее было бы жутким стрессом.

И Самым Главным Испытанием.

Смешно.

Сара стонет, от действий трёх мужчин, от голоса Кары, нашёптывающего инструкции. Жаль, они могли бы поиграть с ней и вдвоём, вышло бы даже лучше.

Хотя и так…

– Мммм…

Кара отпускает её, снова почувствовав тошноту и головокружение. Ей хватает сил не испортить тон происходящего:

– Смотрите все, она справляется, и я могу вас покинуть.

Сара возражает:

– Останься.

И Кара шепчет ей на ухо, вызывая новую волну горячего возбуждения:

– Говорить без меня тебе никто не разрешал, моя девочка.

Спешно, она уходит к себе и закрывается в ванной. Там её выворачивает.

Когда выходит, пошатываясь, обнаруживает Сару на своей постели. Госпожа улыбается. И держит в руках тот самый недопитый бокал с коктейлем.

– Ты беременна?

– Да, – Кара решает не скрывать, в этом всё равно нет особого смысла.

Её тошноту и головокружение можно было бы принять за становление одной из драконов из-за связи с Ангусом. Тело, глупое, думает, что они будут вместе, и для этого нужно стать сильнее. Зря, ведь это медленно но верно убивает её.

И всё же, Кара чувствует, как растёт в ней ещё одна жизнь. Ощущает прочную связь с ребёнком. И с его отцом.

– Понравилось моё поздравление? – она садится рядом с Сарой и притягивает колени к груди, обняв себя.

Госпожа облизывает губы и умалчивает, что один из рабов не выдержал представления. От шока ли, как бывало в Древнем Египте, когда простой человек видел Фараона, или из-за физических нюансов – кому интересно?

– Всё было прекрасно, сыграно, как по нотам, хотя я бы предпочла, чтобы ты осталась со мной до конца.

Кара усмехается. Конечно, что ещё ожидать от Госпожи? Пусть она и в курсе всего, упорно игнорирует тот факт, что остаться невозможно было просто физически.

По крайней мере, остаться и не испортить представление.

– Что теперь будет? – она поднимает уставший взгляд на Сару.

Тревожно ворочается сердце, она знает, что будет изо всех сил стараться защитить ребёнка, если кто-то будет против него, но вот получится ли…

С другой стороны, носить и воспитывать малыша от насильника в тех условиях, в которых она сейчас…

Сложно понять, дело в выборе или в инстинктах.

Но вот почему её боялся слуга – это страх перед драконом, защищающий её от нападений обычных людей. А Ангус даже не почуял ничего, возможно, от других драконов она наоборот закрывается, есть между ними связь или нет.

Ведь Ангус – не отец ребёнка, а значит не должен лезть.

Всё продумано, только что если настоящий отец – истинный враг?

– Ничего, – улыбается Сара. – Я позабочусь о тебе, постараюсь сильно не тревожить. Будешь моей правой рукой. Мне так интересно… – сверкают её глаза, – это мальчик или девочка? Скоро будет ясно, это всегда узнаётся быстро у драконов.

Отчего-то её слова тревожат Кару. Но вот Сара уходит, оставляя её ждать, —

сердце пропускает болючий удар, —

Его.

Глава 8. Связь

Он сказал, что будет приходить, пока она не согласится.

Пульс бьётся в висках, выбивается из хрупких запястьев, из венки на шее. Что уж говорить о рёбрах, из клетки которых рвётся сердце, что будто бы стало в два раза больше.

Трудно, трудно дышать.

Кара вцепляется в горло, лёжа на кровати, глядя широко распахнутыми глазами в потолок.

Ребёнку что-то нужно. Она не подходит ему. Недостаточно сильная. Ему плохо. Маленькому, ещё не совсем и существующему – мучительно, нестерпимо не комфортно. Из-за нее.

И боль, и страх, и осознание всего этого, скручивает Кару в узел.

Она будто читает чужие мысли.

Глаза наливаются жёлтым, связь с Ангусом без подпитки исчерпывает себя, а Заро…

Без четырёх минут два ночи.

Без трёх.

Без двух.

Где он?!

Без —

она вскрикивает, но изо рта выпадает лишь едва различимый писк —

одной

минуты.

Окно беззвучно открывается, и Кара чувствует, как сердце успокаивается, словно его пригладила горячая, мягкая рука.

Немая агония сменяется приподнятым, словно в брезгливости, углом губ. Она судорожно выдыхает, когда мужчина забирается на кровать и крепко обнимает, согревая жаром драконьего тела.

Только сейчас Кара понимает, что ей было холодно.

– Ненавижу тебя, – выдыхает она ему в шею.

Вскоре сверху её накрывает огромное, горячее драконье крыло, покрытое мягкими, словно кожа, чешуйками.

Половина его тела покрывается ими, но превращение останавливается на полпути.

Ей не страшно.

– Можешь… контролировать?

Дракон некоторое время молчит, голос звучит странно, будто из колодца:

– Оказывается, что так.

Интерлюдия: Велимар I

Велимар Страйк, врач и учёный, имеет тесные связи с драконами, одно время он входил в группу тех, кто работал над сывороткой, с которой проще было бы развивать популяцию крылатых.

Но создать нечто подобное всё равно, что выстрелить себе в ногу.

Кто кроме драконов и прочих сейчас доволен укладом вещей?

И тем не менее, как отказать этим, стоящим у власти, созданиям?

Людям пришлось бы объединиться против них. И, вроде, с кровью, но победу можно было бы одержать, оружие никто не отменял, пусть и действует оно хуже.

Вот только тогда придётся драться и с другими магическими созданиями, которых развелось немало, ведь они зависят от драконов и будут защищать своих патронов и лить за них кровь.

Ещё бы ладно, если бы эльфы и вампиры бегали по лесам, но нет же, большинство занимает высокие должности, таким, как они, трудно стать рабами и лучше им в принципе не переходить дорогу.

Да и в целом какая беда от них, кроме загубленных девиц?..

В общем, только чокнутый станет думать об этом в принципе, а Велимар окончательно поехал крышей после того, что случилось с Мисси…

Сейчас она стоит в дверном проёме, стучит холодным пальчиками по дереву, на ногтях тускнеет алый, облезший лак.

Она скидывает халат и подходит к нему, тянет тонкие руки в синяках к ремню, стягивает брюки доктора.

Он наблюдает за ней, всё ещё немой из-за того, во что превратись связки, с лицом, на котором толстый слой тонального крема и пудры, с выпадающими волосами… Зато её глаза блестят и в них прослеживается такая хрупкая жизнь, едва различий свет.

Или ему кажется?

Вернуть Мисси было не просто, тело чернеет, будто на Велимара пало проклятье. А, может, это действительно так. Нельзя возвращать умерших с того света, даже если в этом наполовину замешена и наука.

Мисси седлает его бёдра. В холодное, перешитое сотней швов нутро входит горячий, овитый пульсирующими венами, сочащийся смазкой член. Она впивается пальчиками в его широкие плечи, не сводит взгляда, не издаёт ни звука.

– Любовь моя, – всхлипывает Велимар.

Она скачет на нём так, что он не замечает, насколько холодное её бледное тело.

Теперь они могут быть вместе.

Велимар приподнимает её и опускает на постель, нависая сверху. Мисси всё ещё яростно подмахивает и насаживается на член, словно забыв отключить какую-то программу. Велимар привычно целует подставленную шею, почти не двигается сам и вскоре кончает глубоко в Мисси. Несколько минут она ещё дёргается. Медленно затихает под ним. Только пальцы слепо касаются намокшей рубашки, водят по лопаткам и позвонкам.

– Я отомщу за тебя.

Велимар ещё долго лежит с ней, грея своим человеческим теплом. И оставляет только когда Мисси совсем перестаёт отзываться на прикосновения, словно засыпает с открытыми глазами.

Он предпочитает думать, что засыпает.

Натягивает брюки, поправляет галстук и спускает в подвал.

Где Эрос открывает глаза.