Kitabı oku: «Сквозь», sayfa 5

Моё язычество

Уйти в лесную глушь и заблудиться -

Смеясь, найти забытые потери,

Из озерца черпнуть тугую высь…

Там солнце, как нектар, в ладонь сочится,

Там все деревья наставляют: веруй!

И каждый листик требует: молись!

Мастер и Маргарита

Может, ты и Мастер – я не Маргарита,

Хоть претензий вескость признаю вполне.

Мне за Днепр на шабаш не лететь со свитой,

И твои творенья не спасать в огне.

И меня служанкой в званье королевы

Не дождётся к балу сумрачный Мессир²²

И не увенчает родовое древо

Наготой, засмотренной трупами до дыр.

Я сама хозяйка на своих приёмах,

Пусть не претендую на его размах,

А во тьме полёты до зари проёма

Дар не чародейства – ремесла в руках.

И достали споры, точен иль не точен

Тот роман, апокриф месяца нисан²³ -

Не для всех сакрален ваш первоисточник

С чётким разделеньем плевел и семян.

Но расслабься – может, станешь знаменитым,

Мотыльками музы застучат в окно…

Ты совсем не Мастер, я не Маргарита -

Мы ещё не знаем, как нам повезло.

Леток

Пошутила жизнь похабно,

Не являйся хоть домой -

Поселился там внезапно

Странный альтер эго²⁴ мой.

Мне он то грубит, то вторит,

Нежно вкрадчив и жесток,

Он со мной в извечном споре,

А зовут его Леток.

Нагло вторгся в моё тело

И послал соседей рать,

И ему на самом деле

На приличия плевать.

Каждый день, что мною прожит,

Он кроит наоборот.

Он с зелёной молодёжью

Дружбу тесную ведёт.

Нацепил колпак юродца,

Обезбашен как Кобейн²⁵,

Над возвышенным стебётся

И у церкви пьёт портвейн.

А нажравшись, корки мочит,

Спать мне вовсе не даёт

И на крышу тянет ночью -

Дескать, двинемся в полёт.

Обозвал весь труд мой чтивом -

Критик прошлых всех побед,

Убедил меня почти он,

Что без нета жизни нет.

В подсознанье сжёг границу

И ждёт жительства на вид!

А в стихах он матерится

И от пафоса бежит.

Обокрав меня умело,

К замыслам моим примёрз,

Может по неделям целым

Беспробудно слушать "Doors"²⁶.

В полномочьях божьей воли

Усомнился он – кошмар!

Как комар порой назойлив,

Но и лёгок как комар.

И, стащив сироп в аптеке,

Он внушал мне, в хлам готов,

Что мертва я и навеки

Скрыта в склеп былых годов.

Властен он и неприкаян,

Он виденье и заскок…

Я сама всерьёз считаю,

Что зовут меня Леток.

Сквозь огонь

Огонь

(из поэмы «Арто-транс», посвященной Джиму Моррисону²⁷)

Наверно, сон, а может, наважденье:

Присяжные глазеют на тебя,

И, объявляя строгое решенье,

Вердикт читает медленно судья,

Что подсудимый полностью виновен.

И голос крепнет к знаковой графе:

– Приговорить впредь к музыке и слову,

Что означает – аутодафе²⁸.

А наяву – ещё, пожалуй, с детства

Ты постоянно убеждался в том,

Что никуда от пламени не деться -

Пел, танцевал, любил, играл с огнём.

А кто-то жёг на сцене инструменты -

В азарте ты себя сжигал дотла.

Ты ставил five to one²⁹ на те моменты -

Судьба немедля ставку приняла.

И день, и год за пять в безумном рейсе

На огненном шоссе – о том и речь.

Ты яростно дышал горючей смесью,

Чтоб лавой слов всех зрителей поджечь.

А сцена – аванпост³⁰ небесной кары:

Жара, галдёж, прожекторы слепят,

И душат песни – языки пожара,

Сжирающего изнутри тебя.

Зола во взгляде и ожоги мозга -

Захлопнулась без шанса западня,

И расплавлялась жизнь покорным воском

В неистовом камлании³¹ огня.

Когда ты, оборвав на полуноте,

Покинул навсегда притихший зал,

– Угашенный, – внизу промолвил кто-то,

– Сгоревший, – кто-то сверху отвечал.

Нектар

Нектаром было – металлом стало…

Душе даров тех казалось мало -

Медвяных капель душа алкала

И шла за ними над бездной в скалы.

Искала тщетно в ущельях, гротах,

Потом спускалась к больным болотам,

Но и в тумане, сосущем силы,

Потери сладкой не находила.

В пустыне после душа влачилась,

Ждала, что явит ей небо милость,

Но сознавала, смирив гордыню -

Не хватит манны на всех в пустыне.

В бреду ей мнилось, что те истоки

В краях забытых, лесах далёких.

И путь обратный лежал пред нею -

Усталой, жалкой – судьбы длиннее.

Но поплелась, в пыль сбивая даты,

В места, покинутые когда-то.

И добрела, и явилось чудо -

Родник из света, из ниоткуда.

В пустынных дебрях, в глуши полночной

Из знойных бликов звенел источник.

И, очарованная светозарно³²,

Душа прильнула к струе янтарной:

Прощалась с жаждой навек, без срока -

Да захлебнулась стальным потоком!

Глотая, билась в смертельном танце -

Вкусившим магмы – не оторваться!

Но в такт агонии злой прозревала:

Нектаром было – металлом стало.

Травка

А нам всё равно…

Л. Дербенёв.

Греется в лучах чужая слава,

Все слепые шествуют в канаву,

Невзначай находится управа

После долгих поисков в стогу.

Во дворе нам травки иль отравы,

Мне налево – ты навеки правый.

Кто казнён – у палача в долгу.

Псов прогнать с крыльца и гнать пургу

Про крыльцо златое и барана

У ворот, про немца из тумана,

Соль на ранах – всё идёт по плану -

Про яйцо со сломанной иглой,

Что в стогу потеряна охраной.

Зайцы травку косят на поляне

И кричат "осанна!" иль "долой!" -

Небо кроет матом всех и мглой.

В контр страйке всем достались роли,

И раскручен бренд о божьей воле.

Кто-то о чужом спасенье молит,

А могила прячется в снегу.

И соломка не спасает боле.

Сатана сбирает души в поле,

Я свою роняю на бегу…

Всё – о травке больше ни гугу.

Чёрная месса

(из поэмы «Средневековье»)

В стылых чертогах за струпьями дыма

Древней легендою я одержима.

Ночь истерзала изгнанницу леса,

Стала удавкой мне чёрная месса³³.

От непокорных яростных предков

Проклятых звуков чёрная метка.

Шлёт мне прапамять³⁴ явные знаки -

Свет мой, меня ты губишь во мраке!

Жуткий орнамент волчьего воя

Символ исхода встречи с тобою.

Тропы все в узел сплелись у ворот -

Нет пути оборотню наоборот!

Мне бы проснуться смелой волчицей,

От неизбежного в дебри укрыться,

В хищном порыве чувствовать зряче

Пролитой крови запах горячий.

Вы угадали не зря инородца -

Мне, что привидится, то и зачтётся.

Но отраженьем страшной потери

Загнанный взгляд пленённого зверя.

Тайной наследнице воли исконной

Жить по придуманным мёртвым законам

И презирать свой людской жалкий род -

Жребий для оборотня наоборот.

Вечно чужая, близкой не стану,

Я обходила ваши капканы,

Но обманулась в собственных силах -

Светлый твой облик – рана навылет!

Я приняла роковую опеку -

Мне ль, полузверю, любить человека?!

Кровью по снегу и воском по блюдцу

Мне предначертано – в лес не вернуться!

Значит, творить мне за дымной завесой

Жизни бессмысленной чёрную мессу,

Кануть в неё, словно в чрево болот -

Выпало оборотню наоборот.

Фенька для друга

А звёзды в июле обычно под кайфом немного,

И сумрачным островом сквер меж потоков железных -

Смешное укрытье от чёрта, людей и от бога,

А споры о жизни давно среди нас неуместны.

Картонная карма вина по проверенной схеме,

Гитара сама безошибочно выберет тему,

А споры о смерти – всего продолжение песни.

Мы все приторчались от роли массовки условной

Нелепых героев, из собственных судеб изгоев.

Онегин, Печорин, Макмёрфи³⁵ – понты в родословной!

Достали признанья: я Гамлет! я Гонзо³⁶! я Гойя³⁷!

А путь от неволи до воли исхожен до боли,

Стремится к нулю содержанье крови в алкоголе,

Порой я считаю всерьёз, что нас в мире лишь двое.

А звёзды в июле стремятся зажечь в суициде,

Сияньем удобрить тоску приземлённой планеты -

О вакуум вдрызг разбиваясь – такая планида³⁸ -

Исполнят желанье чужое – такая примета.

Их след на сетчатке – безумный узор перфокарты³⁹ -

Наглядным маршрутом вплетён в завещание Сартра⁴⁰ -

Блеснуть и погаснуть, сорвавшись с экватора лета.

Такси "Сухопутный Харон" аккуратно и даром

Доставит меня безошибочно к Джиму⁴¹ поближе,

Тебя к Бобу Марли⁴² – они, вероятно и рядом

Друг с другом – уж точно не в Кингстоне и не в Париже⁴³!

А лучшие феньки врезаются бритвой под кожу

На долгую память – их время испортить не может,

Сегодняшней ночью тариф на бессмертие снижен.

Спасёт третья лавка от быдла, ментов и от бога -

Святой артефакт сбережёт даже в ядерной бойне.

Как звёзды в июле – обычно под кайфом немного -

Мы тоже, сорвавшись, чужое желанье исполним.

Когда столько истины в венах – то каждый философ.

Я всё расскажу, если что, я придумаю способ -

А ты не грузись, да ещё на прощание спой мне…

Праздник

Грею руки над костром,

Грею душу над любовью,

И дежурит в изголовье

Смерть на празднике моём.

Праздник, сотканный из слёз,

Из луны, из сновидений.

Тени, полные сомнений,

Он в подарок мне принёс.

И продолжив в зеркалах

Анфиладу⁴⁴ тёмных комнат,

Завещал он мне запомнить,

Как с мечтой сплетался страх.

Календарь начав с нуля,

Тризной⁴⁵ обрамляя балы,

Он расставил как попало

Шахматы без короля.

Новый день лишил он сил,

В танце закружил химеры⁴⁶,

И бессмертье высшей мерой

Наказанья объявил.

Беспробудный карнавал -

Маски прячутся за лица,

И приходится смириться

С тем, что ты мне не сказал.

Оставляя настежь дом,

Мимо лести и злословья -

Грею душу над любовью,

Грею руки над костром.

Погнали

Тяжко нынче, душно -

Словно бы в петле.

Нам с тобой не нужно

Тени на земле.

Больше нам не снится

Выход из тюрьмы,

В крик бескрылой птицы

Обернулись мы.

Нам теперь не рваться

Вглубь небес тугих -

Под раскат оваций

Ангел наш затих.

Мы прошли по водам

И уже не здесь.

Знаешь, до ухода

Зеркала завесь,

Чтобы наши тени

Погружались в ртуть,

Чтоб чужих молений

Взглядом не спугнуть.

След в проём оконный -

Кровь – не вытирай:

Кто же нас догонит

По дороге в рай?!

Не смотри так строго,

Крылья не забудь.

Ну, погнали! – с богом,

К чёрту – как-нибудь.