Kitabı oku: «Достойный высший суд», sayfa 3
– Но что произошло с чаем? – стучу ложкой по куску тёмно-оранжевого льда в своей чашке. Во всех остальных ёмкостях тоже лёд.
– Я случайно. – Рушан растягивает губы в усмешке без тени вины.
Произошедшее помогает мне вспомнить один из наших главных секретов. Этот заносчивый парень при рождении умудрился получить способности от обоих родителей. Дар Тьмы и Дар Воды. Словно ещё до начала праздника успел с каждого стола стащить по куску пирога. Однако это как можно тщательнее скрывается ото всех. Любой правитель, узнав о кахари с двумя Дарами, посчитает его угрозой, от которой нужно избавиться.
– Я свой ещё не допил, – вздыхает Анис. – Разморозь обратно.
– Сейчас подтает и будет со льдом. Твой любимый, – игнорируя приказ, кахари пожимает плечами и откидывается на спинку дивана.
– Да он просто не умеет, – улыбается Самия, останавливая Аниса, намеревающегося вступить в словесную перепалку.
– Это не всё, Ойро, – Айла говорит так тихо, что только я могу разобрать её слова. Она всё время продолжает напряжённо смотреть в пол, нервно теребя ткань платья на колене.
Сестра права. Это не всё. Я не показала им, как на нас с мамой напали. Что произошло, как я ускользнула от нападавших и как мама умерла. Я также пропустила сон с воспоминаниями об этом дне. Глупо было надеяться, что они не заметят и просто забудут. Но если они один раз увидят, то, как и я, не смогут об этом забыть. Не смогут избавиться от этих кошмаров. Хотя они все уже не дети, я всё же не хочу, чтобы они видели, как избивают их мать и ребёнка, коим я была.
– Не все воспоминания стоит смотреть.
Аккуратно беру Айлу за руки и заставляю взглянуть на себя. Игнорирую то, что посторонние разговоры вновь стихают и все внимательно следят за нами.
– Я не такая слабая, как раньше, Ойро. – Сестра недовольно хмурит брови, и я едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Сейчас она как никогда похожа на себя прежнюю.
– Знаю.
– Я хочу знать, что именно произошло.
– Понимаю, поэтому чуть позже я расскажу, но показывать…
– Я не помню её лица.
Она говорит о маме. Это откровение даётся ей болезненно. Я замираю, не зная, что сказать. Смотрю на Даяна, но тот качает головой, возможно, он тоже не знал.
– Оно всегда размытое, я никак не могу вспомнить её чётко, будто моих личных воспоминаний уже недостаточно, чтобы воскресить маму в памяти, – признаётся сестра, и мне искренне жаль, что ей приходится чувствовать подобное. Айла была в разы ближе с мамой, чем я.
– Если я покажу, вы… никто из вас не сможет этого забыть, – отвечаю я откровением на откровение. – Вы не сможете это стереть, не думать об этом, не видеть этого во снах. Даже спустя время, проживая обычный или же хороший день, вы посмотрите на небо, а перед глазами появится эта картина. Без стараний или напоминания. Она всегда будет с вами.
Я медленно обвожу их всех взглядом, пытаясь убедить, что эта правда не стоит того, но не встречаю сомнений в знакомых глазах. Все, наоборот, смотрят на меня твёрдо и упрямо, продолжая молчать. Тяжело вздыхаю, понимая, что у меня невообразимо упёртая семья, и нехотя протягиваю руку сестре. Айла хватается за неё поспешно, боясь, что я передумаю. Мне снова приходится пережить тот вечер, а дорогим мне людям увидеть, как несколько крепких мужчин избивают их малолетнюю сестру. Я показываю всё. И как впервые перерезала человеку горло, и как меня били ногами, а мама, используя силу, сложила череп живого человека вовнутрь. Как она толкнула меня, а в её спину попали стрелы, и как я, задыхаясь, ушла под воду Теневого залива.
Когда всё заканчивается, Айлу выворачивает прямо в пустую чашу из-под фруктов, которую Самия едва успевает ей протянуть. Сама она держится, хоть её лицо и приобрело серый оттенок. Они наверняка знакомы с насилием, но видеть насилие над родными – это совсем другое. Сестра вяло извиняется и понуро уходит в ближайшую умывальню, чтобы привести себя в порядок. Даян трёт лицо руками, Анис смотрит в пол, склонив голову. Рушан сосредоточенно разглядывает замороженный чай, думая о чём-то своём.
Настроение у всех полностью испорчено.
– Я… Ойро, мне и вправду… – Брат подбирает слова, но я приподнимаю руку, останавливая его.
– Не нужно, Даян. Тут нечего говорить. Это воспоминание. Ему уже много лет.
Они хоть и стараются это скрыть, но их плечи заметно расслабляются. Чувствую, что им становится немного легче после моих слов.
– Будет лучше, если и вы попытаетесь не воспринимать былое настолько остро и отвлечётесь. Прогулка может быть хорошей идеей, или можете выпустить пар на тренировке. Раньше вам вроде это помогало. – Я нарочито равнодушно пожимаю плечами, пытаясь вернуться к тому беззаботному настроению, что было в начале встречи. – Думаю, никто не обидится, если вы разгромите тренировочное поле. Как вы видели, я сделала в Цере кое-что похуже.
– И мы очень гордимся тобой. – Уголки губ Даяна приподнимаются в слабой, но улыбке.
– Идея неплохая, кстати, – помогает мне Анис, вставая. – Мы здесь уже несколько часов просидели. Ещё немного, и солнце сядет.
– Я бы с радостью присоединилась, но сегодня лучше побуду с Айлой, – говорю я, поднимаясь.
Назари и брат предлагают меня проводить, чтобы ещё побыть вместе, но я знаю, что сейчас им нужно время для осмысления увиденного. Я прощаюсь с родными до ужина и выхожу в коридор в поисках сестры, оставляя возможность остальным обсудить то, что они увидели, ведь в моём присутствии они никогда не станут этого делать.
Глава 3
ОЙРО
Натыкаюсь на Айлу в коридоре, когда она возвращается к нам. В ответ на немой вопрос я подхватываю сестру под руку и увожу в противоположном направлении.
– Ты использовала много сил, давай я провожу тебя до комнаты, и ты отдохнёшь, – предлагаю я, успокаивающе поглаживая её кисть.
Сестра устало кивает и ведёт нас через длинные коридоры в сторону своих покоев. Я же пытаюсь в очередной раз запомнить путь. Лицо и губы сестры всё ещё бледнее обычного, она идёт медленно, нередко шаркая по полу, словно ей трудно поднимать ноги.
– Прости, что из-за нас тебе пришлось всё заново пережить. Мне не стоило просить, – сожалеет она.
– Не переживай об этом, – натянуто улыбаюсь я. – Возможно, у вас было в разы больше времени, чтобы смириться с маминой потерей, пока я ничего не помнила. Но я хотя бы видела это воспоминание раньше, ещё в начале своего путешествия. Хоть и думала, что это сон, у меня была возможность переварить увиденное. Вам же пришлось наблюдать за произошедшим впервые. Однако ты знаешь, что мы не закончили.
Качающая головой в такт моим словам Айла поднимает глаза на меня.
– Отец, – подсказываю я.
– Точно. Ты… хочешь увидеть сейчас?
– Нет. Вначале тебе стоит отдохнуть.
И я пока не готова.
Сестра слабо кивает, вновь переводя взгляд под ноги.
Комната Айлы располагается на этаж выше комнаты Даяна. По размеру они похожи, только в комнате сестры больше светлых оттенков. В основном белые, серебристые и персиковые. Огромная кровать из светлого дерева с балдахином стоит в украшенной росписью нише. Вместо шкафа для одежды у неё целая отдельная гардеробная, где аккуратно развешаны наряды. Большой туалетный столик с зеркалом в позолоченной раме. На столике множество украшений в беспорядке, как будто перед уходом она что-то искала и не успела разложить по местам. Диваны и кресла обиты парчой персикового цвета, а огромные окна впускают в комнату весь доступный свет уходящего солнца, потому что почти все они распахнуты.
– Я забыла тебе кое-что отдать. Точнее, по правилам, мы должны были это захоронить с тобой, но тела… – Айла осекается, а я вновь глажу её по руке, успокаивая и намекая, что её слова меня не обижают. – Его не было. Даян сказал, что стоит захоронить вместе с мамой, но я не смогла.
Сестра отходит к своему туалетному столику и бубнит конец предложения себе под нос, роясь в ящике и умножая беспорядок.
– Я сказала брату, что так и сделаю, но забрала эти вещи себе. Почему-то была уверена, что не должна их сжигать и… хотелось, чтобы у меня осталось что-то от тебя.
Наконец она находит то, что искала, и протягивает мне. Вначале я с сомнением смотрю на вещи, которые она пытается отдать. Не сразу принимаю их из её рук, но стоит мне только сжать пальцы вокруг протянутых сестрой прохладных ножен кинжала, как я сразу вспоминаю отца, подарившего мне первое оружие втайне от мамы. Всего лишь кинжал, но рукоять создана из белой кости с вырезанными на ней узорами, а ножны инкрустированы серебром и чёрным жемчугом. Я судорожно выдыхаю, вспоминая его хитрую улыбку в ту ночь. Сердце сжимается от несбыточного желания увидеть его ещё раз, живого. Увидеть и обнять. Сказать, что я пыталась защитить маму. Что его уроки не прошли зря и я убила нескольких врагов, напавших на нас. Может, не всем, но нескольким я успела отплатить. Гордился бы он мной, услышав это?
Этот кинжал – самый дорогой сердцу подарок от отца. Материальное воплощение его веры в меня, веры в то, что я могу сражаться наравне с братом и Назари. Обычно принцесс в Илосе максимум учили стрелять из лука и держать средний меч на случай крайней необходимости. Но считалось, что крайней необходимости не должно быть вовсе, ведь для этого есть Назари. Однако я с детства хотела быть как брат и наши друзья. Хотела уметь держать любое оружие. Сейчас, вспоминая это, я понимаю, почему мне так нравились уроки Роя.
Второй предмет – серебряный перстень с огромным чёрным камнем – покоится на раскрытой ладони Айлы. Его я не узнаю.
– Вряд ли я носила такое.
– Это одно из трёх Колец Пустыни, – понимающе, но грустно улыбается сестра. – Их должна была отдать нам мама на тринадцатый день рождения.
Но её не стало, когда нам было двенадцать. Ни я, ни Айла не решаемся сказать это вслух. Сестра устало садится на ближайший диван и приглашает меня присесть рядом.
– Кольца Пустыни – это подарок каждой королевы-матери своим будущим детям, – напоминает мой близнец. – На восьмом месяце беременности она выбирает камень или кристалл, который вставят в перстень. По легендам, эти перстни будут оберегать носителей и помогать им. Они станут нашими Сердцами, бережно выбранными матерью. Это священный обряд, как и выбор Назари. Только свиту выбирает отец, а камни – мать. – Сестра вертит в руках принесённое кольцо. – Конечно, насколько это всё правда – никто не знает. Скорее всего, камни никак не помогают, но это наша память о маме. Её подарок. И, так как их ещё часто называют Сердцами Пустыни, по традиции, на своей свадьбе мы передаём их тому, кого полюбим всем сердцем. Отдать его можно лишь однажды, когда ты уже полностью уверена в своём выборе.
Я беру кольцо. Серебро обвивает крупный чёрный камень. Он не блестит и не отражает свет, но я подношу его ближе к глазам и рассматриваю мелкие серебряные вкрапления, похожие на звёзды во тьме. Надеваю перстень на средний палец правой руки.
– Спасибо, – смущённо бормочу я, а потом сглатываю и повторяю увереннее: – Спасибо, что сохранила его для меня.
Улыбка Айлы становится чуть увереннее, но она печальная, такая, будто я пропустила всё самое важное в своей жизни и ей теперь жаль, что приходится передавать события на словах.
– У Даяна камень под названием раухтопаз, – продолжает сестра, пока я пристально разглядываю свой перстень, будто он должен раскрыть мне секрет собственного сердца. – Говорят, он помогает владельцу быть стойким и меняет восприятие действительности. Брат носит его, как и ты, на правой руке. Но отдаст его Самии в день их свадьбы.
Её подсказка помогает мне вспомнить золотое кольцо Даяна с крупным коричневатым кристаллом с дымчатой поволокой.
– Но про наши с тобой камни папа рассказал особенную историю. – Айла забирается на диван с ногами, подбирая их под себя, а я ёрзаю в нетерпении, переводя взгляд на сестру. – Никто не знал, что у мамы родятся близнецы. Все решили, что ей нужно взять один камень, и она выбрала мой – розовый топаз для душевной чистоты.
Сестра протягивает мне левую руку, на среднем пальце большой перстень с нежным, сверкающим различными гранями топазом, но я обращаю внимание на странный выбор металла. Он чёрный. Это сочетание вначале кажется странным, но затем я понимаю, насколько идеально оно подходит Айле. Чистая душа наследницы Дара Тьмы.
– Когда все решили, что её выбор сделан, мама вновь начала рыться среди горы драгоценных камней и кристаллов. Она перебирала долго, и все камни ей не нравились. Даже самые красивые рубины и жемчуга она отбрасывала без единого интереса. В итоге мама достала, по словам папы, «самый неприметный камень», а именно твой. Он спросил, зачем она взяла этот, если выбрала красивейший топаз. Попытался её отговорить, но мама с огромным животом накинулась на него, стоило ему забрать у неё выбранный обсидиан. Папа сказал, что сцена была и смешная и пугающая одновременно. И больше спорить с женой не стал. Они сделали два кольца, не понимая зачем, но всё встало на свои места с рождением близнецов.
Замечая воодушевление в голосе Айлы, я хочу попросить её показать мне этот момент, чтобы своими глазами увидеть, как папа рассказывает эту историю. Но я молчу, вновь замечая тёмные круги под глазами сестры.
– Обсидиан также называют вулканическим стеклом. Он хоть и не выглядит дорогим, но наделён энергией чёрного неба, а значит, превосходно подходит потомку Илоса.
Айла говорит медленно и вдумчиво, позволяя почувствовать её любовь и тоску, когда она смотрит на меня.
– Мама права, это идеальный камень для тебя.
– Хочешь сказать, что я такая же мрачная? – улыбаясь, бросаю я, чтобы хоть немного сгладить настроение.
– Что-то вроде того. – Сестра тихо смеётся, и печаль, нависшая над нами, тает.
Я оставляю сестру поспать, а сама выхожу, тихо прикрывая за собой дверь. Напоследок она сказала, что через несколько часов у нас ужин и если я сама не найду столовую, то за мной кто-нибудь зайдёт.
Прохожу по темнеющему коридору в закатных лучах солнца и останавливаюсь у соседней двери. Айла сказала, что она ведёт в мою комнату. Оставшись одна, неловко мнусь перед знакомыми двойными дверьми, но так и не решаюсь их распахнуть. Двигаюсь дальше, чтобы осмотреть наш дом и побыть немного наедине с собой.
Я выглядываю наружу с одного из балконов, разглядывая Паргаду и далёкие барханы песка. Огромный диск солнца окрашивает всё в оранжевые цвета, а голубого неба почти не видно из-за песка, поднятого ветром в воздух где-то вдалеке. Вероятно, ночью песчаная буря дойдёт до города. Дворец окружают прекрасные сады с фонтанами и неглубокими бассейнами. Упираюсь локтями в перила, наблюдая, как Назари вместе с Даяном выходят из здания, спускаются по небольшим ступенькам и уходят в направлении специального поля, где ещё тренируются несколько солдат. Похоже, они решили воспользоваться моим советом и поколотить что-нибудь. Я продолжаю с улыбкой следить за ними, но почему-то прячусь за колонной, когда Анис неожиданно поворачивает голову в мою сторону, как если бы почувствовал мой взгляд. Меня саму удивляет моя реакция, но она кажется знакомой. В детстве я часто тайно следила за их тренировками и пряталась, чтобы не быть обнаруженной.
Возвращаюсь обратно и почти полтора часа брожу по коридорам, пытаясь найти знакомые места и освежить память. Из любопытства распахиваю несколько дверей, чтобы осмотреть чей-то кабинет и несколько роскошных гостевых спален. Почти по всему дворцу вырезанные по камню орнаменты, словно кружево, украшают стены, ниши и потолки. Мраморный пол изредка прикрыт дорогими коврами или уступает место плитке. Излишне утопающие во тьме проходы внезапно сменяются светлыми залами с местами для отдыха. На диванах, обитых кремовой парчой, мягкие подушки, а обилие зеркал приумножает свет от свечей. В моём доме множество террас, балконов и длинных коридоров с резными арками. Полупрозрачные шёлковые занавески всегда в движении из-за гуляющего ветра, а в воздухе витают едва ощутимые ароматы масел и благовоний.
Где-то в глубине дворца я попадаю на небольшую запасную лестницу, украшенную зелёными растениями, что обвивают перила. Она ведёт на первый этаж прямо к подножию неглубокого бассейна с лазурной водой на заднем дворе. Здесь по стенам вверх ползут плетистые розы нежных оттенков. Чуть дальше я нахожу сады апельсиновых и гранатовых деревьев, удивительно отчётливо вспоминаю ароматы их цветов.
Моя прогулка слишком затягивается, поэтому я возвращаюсь на третий этаж. Кто-то уже зажёг свечи, вставленные в специальные медные или серебряные настенные светильники. Благодаря ажурному плетению и тончайшим завиткам, тёплый свет дробится, рисуя удивительные узоры на полу, стенах и потолке, создавая уютный полумрак. Но из-за отсутствия людей дворец кажется неестественно безмолвным в заканчивающихся сумерках. С недоумением оглядываюсь, прикидывая, где вся прислуга.
Словно догадываясь о моих желаниях, тени под ногами искривляются, обволакивают мои лодыжки и тянут направо. От этих теней я не чувствую ни злости, ни угрозы. Даже наоборот. Они похожи на родных питомцев, которые узнали меня и хотят помочь. Я сворачиваю направо и выхожу на одну из главных лестниц дворца. Ступеньки широкие и покрыты золотисто-песочным ковром, а мраморные перила украшены переплетением золота и серебра. Пригибаюсь, заслышав тихие шаги нескольких пар ног и голоса, доносящиеся с первого этажа. Двое охранников сопровождают трёх служанок. Девушки зажигают лампы и о чём-то тихо переговариваются. Чуть слышно позвякивая браслетами на лодыжках, я как можно быстрее спускаюсь по лестнице.
– Простите, а где все?
Служанки подскакивают от испуга, а самая молодая вздрагивает всем телом и роняет на пол свечу. К счастью, под ногами у нас не ковёр, а мрамор. Мне становится стыдно, что я их напугала.
– Ваше высочество, мы… простите…
Увидев, что все они илосийцы, я расслабляюсь. Верно, в Илосе никого не принуждают. Эти люди здесь просто работают за достойную плату. На девушках лёгкие льняные платья с запа́хом и рукавами, заканчивающимися чуть ниже локтя. Наряды кажутся простыми, но комфортными, что радует, пока я с недовольством вспоминаю корсет, что был частью формы служанок в Каидане.
– Просим прощения, принцесса Айла, мы помним о приказе вашего брата…
– Не Айла, – перебиваю я с неловкой улыбкой, чем заставляю всех умолкнуть.
Раздумываю, как выпутаться из сложившейся ситуации, возможно, здесь мало кто знает о моём существовании. Эта мысль огорчает, я обхватываю свои плечи руками, чувствуя себя самозванкой.
– Не Айла, – чуть увереннее повторяю я, вспоминая, что мне не нужно больше скрываться. – Меня зовут Ойро. Можете звать именно так, титул кажется мне…
…слишком непривычным и режет слух.
Но я не заканчиваю фразу, теряюсь, когда две молодые девушки, выпучив глаза, таращатся на меня, а третья, с сединой в длинных волосах, едва вскрикнув, зажимает рот рукой. Я не сразу понимаю, что она пытается заглушить звуки плача, но слёзы обильно льются по её лицу. Два охранника низко склоняют головы. От всего этого мне становится ещё более неуютно.
– Прошу вас, не нужно поклонов.
Солдаты тотчас выполняют мою просьбу, будто это приказ. Я отступаю на пару шагов, не зная, что теперь делать со сложившейся ситуацией.
– Я просто… хотела узнать, почему во дворце так пусто? Здесь всегда так?
– Нет, ваше высо… Ойро, принцесса Ойро. – Старший из двух охранников начинает путаться в титулах, но я уже не пытаюсь его поправлять. Просто продолжаю сдержанно улыбаться. – На рассвете принц Даян собрал срочный совет и сообщил о вашем возвращении. Он попросил, чтобы в течение одного дня мы избегали восточного крыла, так как никто не знал, в каком… в каком вы состоянии. Не хотели вас тревожить… или пугать.
Мои брови взлетают, я подмечаю, что он использовал слово «попросил», говоря о Даяне. Принц попросил… Родители бы гордились им.
– Простите, ваше высочество, если мы вас потревожили. Мы немедленно уйдём.
– Нет! Всё замечательно, передайте всем, что не нужно больше избегать меня и все могут свободно выполнять свою работу.
Нам всем немного неловко. Они, как и я, боятся лишний раз шелохнуться, будто я рассыплюсь от любого движения воздуха, а неаккуратно сказанное слово лишит меня рассудка. Я обращаю внимание на служанку, которая продолжает тихо всхлипывать. Подхожу к ней и беру её руки в свои.
– Что-то не так? Не стоит меня бояться.
Хоть у неё и есть седина в волосах, но морщин на лице не много, разве что сеточка вокруг глаз да небольшие складки у рта.
– Вы не помните… меня? Ойро… принцесса Ойро, – неуверенно улыбаясь, женщина пытается утереть слёзы, но они всё текут и текут. – Я помню, как вы родились, я работаю здесь очень давно и видела, как вы росли.
Теперь и у меня щиплет в глазах. Я часто моргаю, чтобы не расплакаться.
– И как? Я была скверным ребёнком? – неуклюже шучу я.
Женщина смеётся, забывая про слёзы.
– Скверным – никогда, но возможно… немного неспокойным. Пару раз пришлось полностью ремонтировать коридор и вашу комнату.
Я благодарно киваю ей в ответ, понимая, что она видела мою силу и не боится.
– Меня зовут Ноуша. А эти две девушки – Диля и Ярия – здесь лишь несколько лет и видят вас впервые.
Девушки сразу склоняют головы в поклоне. Я также отвечаю им кивком.
– Эти мужчины – Ятим и Самур, – продолжает представлять Ноуша. – Ятим тоже здесь давно и видел ваше рождение.
Охранник, заговоривший со мной первым, добродушно улыбается.
– Мне очень приятно со всеми вами познакомиться или же встретиться вновь, – я сжимаю тёплые руки Ноуши, радуясь, что она уже не плачет. – Я бы хотела проведать остальных слуг, когда будет возможность.
– Мы будем рады! Тех, кто и раньше знал о вас, около половины. Мы все возблагодарили Илоса, узнав, что вы живы.
– Вот ты где! – эхом прокатывается голос Самии. Звеня браслетами, подруга почти бегом спускается по главной лестнице.
– Госпожа Самия, – приветствуют солдаты, склоняя головы, девушки молча кланяются. Одна Ноуша остаётся стоять прямо.
– Ойро, я тебя везде обыскалась. – Запыхавшаяся Самия обхватывает мою руку и поворачивается к старшей служанке: – Ноуша, всё готово?
– Конечно, ужин накрыт в столовой. Когда я уходила, там уже были Рушан и его высочество Даян.
– Спасибо! На сегодня всё, отдохните как следует, – отвечает подруга и настойчиво тянет меня в один из коридоров.
– Приятного вечера! – Ноуша машет рукой и начинает подталкивать Дилю и Ярию в противоположном направлении.
Мы входим в столовую последними, остальные члены семьи уже расположились за длинным столом из тёмного дерева, покрытого белоснежной скатертью. Стол, сервированный фарфоровой расписной посудой, серебряными кубками и столовыми приборами, буквально ломится от аппетитных блюд и напитков. Говядина, прожаренная на огне и выложенная на тарелку с томатным соусом, курица, запечённая с картофелем и приправленная пряными травами, острое карри и пирог с сыром и грибами, салаты из свежих овощей и огромные вазы с фруктами, сушёными и свежими. Кувшины с соками и гранатовым вином. Из-за аппетитных запахов желудок отзывается глухим ворчанием, напоминая, что я так толком и не поела за весь день.
Пока у меня разбегаются глаза, Самия сажает меня во главе стола. Позади – огромное окно, за которым, по смутным воспоминаниям, находится сад, но уже слишком темно, чтобы разобрать. С потолка свисает несколько позолоченных люстр. Горящие свечи на них обрамлены стеклом и металлическим плетением, из-за чего витиеватые линии теней расползаются по всем поверхностям. Света люстр было бы достаточно, чтобы осветить стол, но сейчас зажжены и все фонари на стенах. Даже на столе среди блюд стоят несколько медных светильников, внутри которых горят свечи.
По правую руку от меня сидят Даян и Айла, а по левую Рушан, Самия и Анис. И всё же около половины стола остаётся пустым. Одновременно с нами могли бы сесть ещё человек десять. Перед глазами встаёт образ отца, сидящего на этом самом месте во главе стола. Как он, слушая советников, наклонялся ко мне пятилетней, чтобы помочь выковырять из еды тушёную морковь. Мы оба её не любили.
Я тру глаз, притворяясь, что в него что-то попало.
Почти все переоделись в домашнюю одежду. Даян и Анис – в свободные брюки и светлые рубашки. Рушан – опять во всём чёрном. На Айле теперь простое платье песочного цвета, только я и Самия остались в тех же нарядах.
– Наконец можно приступать, – воодушевлённо начинает брат.
Вероятно, он хочет добавить что-то ещё, но не успевает, потому что все трое Назари и Айла приподнимаются со своих стульев и прямо-таки сметают еду на свои тарелки. Я с недоумением смотрю на сестру, которая впервые на моей памяти с таким усердием пытается отвоевать себе лакомства. Рушан бьёт Аниса ложкой по руке, пытаясь защитить главный предмет спора за столом, а именно пирог с курицей, яйцами и луком. Даян бросает на меня виноватый взгляд и как ни в чём не бывало разливает гранатовое вино по кубкам. Слуг в помещении нет, вероятно, брат их отпустил до моего прихода.
– Мы что-то празднуем? – неуверенно подаю я голос, не зная, как себя вести и что делать.
Они замирают. Рушан так и застывает с ложкой в овощном салате, Даян чуть не проливает вино, наполняя кубок до краёв, Айла и Самия таращатся на меня, а Анис открывает рот от удивления. Я неловко смеюсь над этой комичной картиной.
– Конечно, празднуем! Твоё возвращение, глупая! – взмахивает рукой Айла.
– Тогда оставьте мне хоть немного моего любимого пирога!
Рушан извиняется, подхватывает мою тарелку и щедро накладывает еду. Все остальные вновь приходят в движение.
– Пока ты не знаешь правило, что пирог достаётся тому, кто успеет отхватить, я положу тебе побольше, – объясняет Рушан, вновь отталкивая руку Аниса, когда тот пытается стащить ещё кусок. – Но в следующей раз ты сама за себя.
Он заговорщически улыбается и ставит наполненную тарелку передо мной.
– Надо ли говорить, что именно Рушан съедает бо́льшую часть, – ворчит Анис, закатывая глаза.
– Приходил бы на ужин вовремя, тогда меньше бы ныл, что тебе не досталось, – ровным тоном парирует кахари.
Мы вновь болтаем обо всём, о чём только можем вспомнить. Первый тост родные поднимают за моё возвращение, а второй Даян выпивает в одиночестве и залпом, чтобы потом всё-таки сообщить мне о своей помолвке с Самией. Я отлично изображаю недоумение, прикрывая едва сдерживаемую улыбку кубком с вином. Мы выслушиваем оправдания брата около десяти минут, я почти всё время молчу, и это подстёгивает Даяна всё подробнее рассказывать о том, как они влюбились и откуда он мог знать, что так сложится. К тому же наш принц всё время смотрит на меня и не видит, как Айла уже кусает кулак, чтобы не засмеяться. Самия, подперев лицо рукой, наслаждается пересказом их любовной истории. Всё портит Анис, который первым догадывается, что я всё знаю. У друга вырывается громкий смешок, он торопливо закусывает губу, когда Даян оборачивается и бросает на него испепеляющий взгляд. Рушан хмыкает и качает головой, вероятно, тоже уже догадавшись.
Протягиваю руку и глажу своего взрослого брата по шелковистым волосам. Он смотрит на меня с тревогой.
– Я счастлива за тебя и Самию. Свадьба – это просто свадьба, главное, что вы есть друг у друга. И мне легче, зная, что вы не только прикрываете спины друг друга, но и что любовь лечит ваши сердца.
Даян благодарно улыбается и берёт мою руку в свои, крепко сжимая. Но остальные наигранно морщатся, будто в еде каждому попался кислый кусок.
– Слишком слащаво сейчас было, да? – с усмешкой уточняю я у них.
– Не то слово, – облегчённо выдыхают все разом.
Мы почти заканчиваем с едой, но продолжаем потягивать прохладное вино. Аромат граната напоминает о маме, но я не озвучиваю свои мысли вслух, чтобы не омрачать радостный вечер. Вместо этого внимательно слушаю, как дорогие мне люди рассказывают о торговле и внешней политике, о нескольких слабых столкновениях с каиданцами на протяжении последних лет. О пока дружественных отношениях с теялийцами и прохладными с исарийцами. Даян поясняет, что хоть он и правит страной уже не один год, но коронацию проводить упорно отказывается, продолжая носить титул принца, хотя стране нужен король. Однако теперь, когда я дома, брат решает обсудить коронацию завтра с советниками. Через несколько недель наступит зима, а значит, нам с Айлой исполнится по девятнадцать лет.
– Мама с папой планировали объявить о твоём существовании на ваше восемнадцатилетие, – вспоминает брат. – По наставлению Мальты, это был удачный вариант. Мы и так задержались на целый год.
– Как насчёт того, чтобы сделать это на коронации? – предлагает Рушан.
Все на какое-то время замолкают и смотрят на меня: похоже, именно я должна принять это решение. Вероятно, они не уверены, что я готова к этому, но мне не хочется вновь скрываться. Хочу быть полезной семье и своей стране. Титул принцессы – это власть, способная мне в этом помочь.
– Звучит отлично, – согласно киваю я.
И все вновь поднимают кубки с тёмно-красным вином. Сделав очередной глоток, я чувствую, как голову туманит алкоголь. Но мою мысль обрывает неприятный звон, когда Рушан случайно роняет вилку прямо на пустую тарелку. Он едва заметно морщится от боли в плече.
– Что я сказал тебе, Рушан! Чтобы ты даже не смел прикасаться к луку и стрелам, пока плечо не заживёт, – строго говорит Даян, но он, скорее, выглядит обеспокоенным, чем разозлённым.
Я внимательно смотрю на натянутую улыбку кахари, а он расслабленно пожимает плечами. Рушан и в детстве не любил принимать помощь, но я не вижу смысла в том, что он терпит боль.
– У нас разве нет лекарей с Даром целителей? – спрашиваю я, внимательно разглядывая друга и наливая воды из кувшина в маленький стакан.
– Есть, но Рушан лишь однажды принял их кровь. Тогда он сломал руку. Обычно он не принимает ничего больше, чем мази или специальные настойки, – жалуется Айла.
– Девушек привлекают мужчины со шрамами, – скучающим тоном парирует тот, возможно, он пытается перевести всё на шутку, но никто не смеётся.
