Kitabı oku: «Обратимость», sayfa 25
Через некоторое время позади послышался резкий шум. Я не сразу поняла, что это распахнулось окно. Осознание пришло с опозданием. Ворвавшийся ветер почти сразу задул все свечи. Только две из них остались гореть, то и дело грозя также быть потушенными. Лунный свет, полившись в окно, присоединился к их дрожащим бликам.
Керран лежал у меня на руках, бледнее обычного. Сквозь его кожу как будто проступили кости. Глаза мои блуждали по его прекрасному дорогому лицу, стараясь впитать каждую его черточку. Я сходила с ума. Мгновение, и его не стало у меня на руках. Его тело обратилось в пепел, рассыпавшись перед моими ногами тонкими крупинками, деликатно стуча по полу. Только белый батистовый платок остался лежать на том месте, где только что находился Каэлан. Я знала, и его вот-вот не станет. Итак, у меня не осталось ничего. Я развела руками, ошарашено глядя слепым взглядом перед собой. Открыв рот из-за душивших меня эмоций, я чувствовала, как в горле растет и без того огромный ком, мешая дышать. Время шло. Онемение начало накатывать волнами на мое тело. Я двинулась, осмотревшись по сторонам. Никаких следов от Аластара. Как будто бы Керран боролся сам с собой. Его окровавленная шпага валялась тут же неподалеку от меня. Его платок. Следы крови. Разбросанные предметы интерьера. Ничего. Все опять становилось, как в прошлый раз. Без сил опустившись на колени, я всецело отдалась слезам, ругая весь мир и всю жизнь.
Полностью отдавшись своему горю, я не заметила, как в комнату кто-то вошел. До этого дверь скрипнула. Звук скрипа дошел до меня с опозданием, та же ситуация, что и с часами: сначала я увидела, что передо мной кто-то стоит, потом в памяти возникло воспоминание о звуке скрипа двери. Подняв глаза, я различила безмолвные фигуры вампиров и похолодела от неожиданности. Моментом слезы прекратились, а широко раскрытые глаза уставились на новоприбывших. Кто бы мог подумать, что они еще здесь, еще живы. В комнате возле входа столпилось около пяти-шести фигур. За дверью находились еще смутно различимые силуэты. Однако в данный момент мое сознание способно было определять только тех, кто стоял передо мной. Они молча смотрели на меня сверху вниз. Их лица леденили душу своей мрачностью, а взгляды – холодом и отчужденностью. Мне почудились гримасы отвращения на некоторых из них. В любом случае воспаленный мозг мог едва ли правильно воссоздавать образы и определять настроения. Они напоминали черные недвижимые скалы, призраков, что никогда не шелохнутся и не скажут ничего. Меня проняла дрожь от их вида. А потом в душе начал подниматься страх.
– Прошу вас, – взмолилась я, – объясните, что происходит? Куда исчез Каэлан? Как вернуть его?
– Наш господин не вернется. Он сделал, что должен был сделать. Он ушел в небытие, из которого нет возвращения…
Их слова леденили душу, раскрыв глаза, я не могла поверить своим ушам.
– Но как же так! Ведь время вернулось! Это невероятно! Вы здесь сейчас. Прошу расскажите мне…
Они, казалось, не понимали, о чем я распространяюсь. Их лица оставались совершенно бесстрастными и такими холодными, что делалось жутко.
– Мы не можем остаться здесь и тоже последуем за нашим господином. Здесь никто не останется.
– За каким господином? – спросила я в растерянности, так как в пылу горячки не могла вспомнить знакомы мне эти лица или нет.
– За Керраном. Последователи де Рец уже давно присоединились к нему. Мы же должны пойти немедля за Керраном.
– Петра? – спросила я, не видя среди них вампирши.
– Она первая отправилась за Аластаром, он наказал ее за предательство гораздо раньше, чем дотронулся до Керрана. Ее больше нет.
– Она должна была остаться с ним, ведь так? Это я помешала, да? О, прошу, скажите мне… Я не понимаю ничего… совсем запуталась!
Их лица теперь превратились в совершенный камень. Глаза сверкали злостью и отвращением. Они едва ли боролись с ним, разговаривая со мной через силу. Мой взгляд блуждал от одного лица к другому. Ни в ком не обозначилось даже малой толики… нет, не участия, но хотя бы не такой враждебности, какую они все излучали. О, они делали великое снисхождение, разговаривая со мной, уделяя мне внимание. Они могли исчезнуть в любой момент, а я же готова была отдать всю свою жизнь, чтобы удержать их.
Рыская глазами по группе каменных лиц, мне привиделось одно, до боли знакомое. Оно не бросилось в глаза раньше, так как находилось в тени, ближе к выходу. Это был Эдвард. Он держался немного поодаль от других, облокотясь о стену. Как же он изменился! Он стал едва узнаваем. Сейчас он мало чем отличался от остальных, имея почти такое же выражение лица. Живость покинула его, делая похожим на мертвую маску. Потухшие недвижимые глаза и очень темные круги под ними сильно контрастировали с бледным лицом сероватого оттенока. А задорные колючки взлохмаченных волос, всегда казавшиеся мне приятными и веселыми, сейчас походили на острые шипы.
– Эдвард! – воскликнула я, стараясь возродить последнюю надежду. – Неужели ты не помнишь меня? Прошу, хоть ты сжалься надо мной. Ты ведь всегда был дружелюбным… разве нет?
Мой умоляющий, полный надежды взгляд устремился к нему. Кажется он вздрогнул немного. Минута, и его лицо как будто оттаяло. Губы, вытянутые в тонкую струну, расслабились. В глазах вспыхнул слабый теплый огонек.
– Прошу, скажи мне честно, почему он исчез? Что произошло?
– Боюсь, его не вернуть. Я не был никогда там, куда уходят такие как я, и знаю только, что оттуда не возвращаются. Ты сделала все, что могла. Керран принял самостоятельное решение. Оно далось ему с большим трудом. Мы никак не смогли повлиять на него, и я не знаю, могла бы ты изменить что-нибудь. Каэлан хотел уберечь тебя от всего… и прежде всего от себя. Он исполнил свое намерение.
Краем глаза я заметила, как вампиры один за другим бесшумно покидают комнату. Двинувшись непроизвольно к Эдварду, я испугалась, что и он тут же последует за ними и растворится в темноте коридоров. Но он остался.
– Ведь время вернулось вспять! Что же я, по-твоему, делаю здесь? Время можно как-то повернуть, чтобы Керран остался жив! Но как?
Эдвард смотрел на меня в замешательстве, не понимая, о чем я говорю. Кажется, это только для меня произошел временной сдвиг, для Керранов все осталось также.
– И что мне теперь делать? Я же не смогу жить как прежде…
Мой голос дрожал и срывался.
Эдвард молчал, глядя на меня, но вскоре заговорил глухим голосом:
– Прости, я не знаю, что тебе делать, и ничем не могу помочь. Я всегда находился на стороне своего друга, и те, кто были дороги ему, становились дороги и мне. Очень хотелось бы помочь тебе, но мне надо уйти за ним. Он не хотел причинять тебе боль, я уважаю его желание и буду хранить молчание относительно его персоны, поэтому не спрашивай у меня больше ни о чем. Я вообще не должен был говорить с тобой.
Тут он запнулся, бросив на меня многозначительный взгляд, который почему-то подействовал на меня воодушевляюще, и добавил:
– Все же если бы тебе удалось вернуть его…
Здесь он снова замолчал, будто специально не желая договаривать фразу, однако подчеркивая ее значение взглядом.
– Я буду пытаться!
Мой горящий взгляд впился в лицо вампира. Он опустил голову в этот момент и, будто не слыша меня, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Преследовать его не имело смысла.
С его уходом мир вокруг погрузился во тьму. Тело пронимала дрожь. Во мне начал подниматься огонь лихорадки. Ветер трепал жалкие огоньки свечей, удивительно, как они еще не погасли. Вскочив, я подбежала к окну и закрыла его, так как сидеть здесь одной без света совершенно не хотелось. Ватные ноги с трудом слушались меня, поэтому я тут же опустилась на пол и закрыла лицо руками, прокручивая в голове все события.
Я не видела Каэлана, кажется, уже недели четыре или пять, а может и больше. И сейчас провидение явило его передо мной так неожиданно и кратко, что это больше походило на сон, на короткую вспышку. Его образ сейчас имел расплывчатые формы. Видимо, охватившие меня тогда эмоции и крайняя взбудораженность помешали запомнить его лицо так, как бы мне того хотелось. Все случилось быстро, и я не успела что-либо понять. Кроме того, не руководила ни событиями, ни собой, ни своими мыслями.
Единственный четкий образ теперь: Керран погиб у меня на руках, рассыпался в прах. Бледные лица вампиров в моем воображении выстроились в призрачные маски с приговором на устах, постоянно твердя, глядя на меня: “Его не вернуть… это невозможно”.
Я зажала голову ладонями, стараясь выдворить из нее эту проклятую канитель.
Думать спокойно не получалось, так как в голове всплывал то образ Керрана, распростертого на полу, то слова вампиров. Только Эдвард, единственная отдушина между мной и ими. Он всегда поддерживал меня, хотя и старался сохранить дистанцию. Но на него точно можно положиться, даже если он бывал груб. Если бы не он сейчас, то не знаю, что бы со мной сталось. Я всей душой хотела верить ему. Наверное, и он тоже полагался на меня, иначе бы не заговорил со мной и не обронил бы той значительной фразы.
Хорошо запомнился его взгляд и последняя фраза, когда он начал произносить ее и когда уходил. Мне хотелось доказать ему, что все можно изменить, хотелось оправдать его надежды, в конце концов, хотелось доказать, что я не бесполезна и на меня можно положиться. Да вот только как это сделать оставалось загадкой. Еще одна неделя бесплодных попыток? Ложиться спать каждый вечер в надежде повернуть время? Мне становилось страшно от этой мысли, так как я до сих пор не понимала, какой здесь механизм действия и от чего все зависит. Зацепки категорически не находились.
Внутри сызнова росла паника, ощущение совершенной беспомощности и, как следствие, безысходности. Воспаленный мозг, кажется, вот-вот грозил отказаться служить мне.
Я уже забыла, с какого времени перестала нормально думать и анализировать. Я уже забыла дни, когда могла здраво рассуждать и спокойно спать.
Лучше бы и не вспоминать на самом деле. Испустив протяжный стон, я упала на пол, свернувшись калачиком, глупо слушая бешено стучащий в голове пульс, ожидая, когда же наступит потеря сознания, таким образом облегчив мое существование на время.
Очнувшись лишь ближе к полудню, я поняла, что мне лучше бы поехать домой, побыть там пару дней и привести в порядок свои нервы. Произошедшее так сильно потрясло меня, что я теперь вообще окончательно потерялась в пространстве. В мыслях неотступно стояло лицо Каэлана, бледное и прекрасное. Его ужасная рана и обмякшее тело. Воспоминания о последних минутах его жизни, как ножом вырезанных в сердце, не желали отпускать воображение, причиняя всему телу адские боли. Где-то на заднем плане маячили темные суровые лица вампиров, походившие на палачей, они смотрели на меня сквозь смерть Керрана, сквозь мое горе. Эдвард. Моя благодарность ему не знала предела, я готова была упасть ему в ноги. Что бы я делала без него?
Итак, как-то добравшись до дома, я старалась с этого момента заставить себя подумать о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься. Едва ли у меня это получилось. Ни сейчас, ни последующие несколько дней. Их я провела в глупом бездействии.
Мое восстановление проходило в долгом сидении в кресле или лежании в ванной, в попытках расслаблить голову и тело или прогулках. Все это время у меня не получалось думать, ровно как ни о хорошем, так и ни о плохом. Скорее, я вообще ни о чем не думала. Едва ли мне удастся просидеть дома неделю, а там опять новые попытки и новые срывы. Нужно было как-то вырваться из этого замкнутого круга.
Меня тянуло в особняк как магнитом. Спустя некоторое время я снова оказалась перед ним, разглядывая его во все глаза, словно не видела уже давно. Чем больше времени проходило, тем сильнее он дряхлел. Я старалась не думать об этом и не замечать этого. В конце концов в один из дней он грозил развалиться окончательно. Пока я совершала свою привычную прогулку, наступил вечер. Для меня оставалось загадкой, как бы так лечь спать, чтобы пробудиться как можно удачнее… Что надо сделать… В душе я ругала себя, что до сих пор не обратилась за помощью к чему-нибудь или кому-нибудь, кто имел отношение к Керранам. Одной мне явно не доставало знаний и сообразительности на этот счет.
Вот уже на улице стемнело. Я, как-то ускоряя событие отхода ко сну, принялась усердно думать о том, когда же мне захочется спать. Ближе к двенадцати я легла в постель такая же бодрая, как и днем. Сон категорически избегал меня, словно вредная кошка: постоянно ластился ко мне, но стоило приблизиться к нему, тут же ускользал из-под рук. Чем больше я старалась призвать его, тем больше нервничала и, соответственно, не могла уснуть. Ближе к трем, выбившись из сил, я вскочила с кровати, взбудораженная и расстроенная. Глаза жгло огнем, а голова гудела, переполненная размышлениями. Как привидение, я поплелась в ту комнату.
Погруженная в сумрак, холодная и заброшенная она встретила меня своим привычным видом. Меня знобило. Окинув помещение беспомощным взором, я почувствовала, что к глазам моим ни с того ни с сего подступили слезы.
Что ж, прекрасная разрядка. Мне хотелось разрыдаться.
Опустившись на пол и закрыв лицо руками, я дала волю слезам. В голове снова крутился один и тот же вопрос, на который все еще не находилось ответа. Бессильная злость на судьбу и на того, кто распоряжался мною, как марионеткой, рвала меня на части. Не знаю, сколько времени я провела в своих стенаниях. Запас слез истощился. Теперь я недвижимо полулежала на полу, созерцая пустоту внутри себя.
– Ты сама ведешь игры с собой. Сама терзаешь себя…
Послышался вдруг приглушенный голос. Я застыла, не понимая, иллюзия это или нет. Первые мгновения отупение не отпускало меня. Только спустя некоторое время я бросила взгляд в сторону двери со смутной догадкой и вздрогнула от неожиданности.
– Вы?! – вырвалось у меня.
В дверях стоял тот самый почетный старец из библиотеки. Совершенно неясно, как он оказался в особняке, и вообще, наблюдать его здесь было чем-то из ряда сверхъестественного. В моем предоставлении он настолько сросся с библиотекой, что нельзя было представить его где бы то ни было вне ее стен. Хлопая глазами, я смотрела на него и молчала, не понимая, снится ли он мне или нет. Он возвышался надо мной, как огромный утес, в своей темной тоге. Седая борода закрывала полгруди, неизменный острый взгляд смотрел на меня со всей строгостью, не способный на снисхождения. Меня охватила робость так же, как и в библиотеке. Его грозный авторитетный вид совершенно сбивал с толку.
– Долго ты еще будешь бродить во тьме, упрямая?
Мои глаза округлились. Смысл его слов оказался совершенно непонятен.
– Простите я не….не… – я пожимала плечами, глупо глядя на него в полном удивлении.
–Ты сама строишь преграды себе, и в том, что не можешь достичь желаемого, виновата только ты. Нечего постоянно ждать помощи от близких. Отбрось свою слепоту, услышь свое сердце. В тебе заключена большая сила, но ты все еще не можешь контролировать ее.
– Но… простите… Я запуталась. Я ничего не понимаю.
– Поэтому я и пришел сюда. Мир вампиров отличен от мира людей. Неужели ты до сих пор не поймешь: законы, действующие для людей, неприменимы для вампиров. Среди них и для них все иначе. В этом случае надо слушать свое сердце, только оно подскажет правильное решение. То, что тебе кажется глупым, опираясь на законы для человека, для вампиров будет насущным. Решение само стоит перед тобой, но ты до сих пор не видишь его, мучая себя тем. Сколько бы ты страдала так еще?
Я пожала плечами, виновато опустив лицо вниз.
– Мне трудно делать выводы не из чего…
– Потому что следовало бы прислушиваться к себе больше! – прервал он меня, – ты обладала достаточными знаниями, чтобы найти правильный путь, тебя поддерживает достаточно силы, чтобы направить ее в нужное русло… Бог никогда не посылает человеку больше испытаний, чем он сможет вынести. Так зачем ты сама все усложняешь?
Я открыла было рот, намереваясь объяснить, что когда главенствуют чувства, все остальное отключается безвозвратно. Но вряд ли он понял бы это. Вместо этого я ограничилась:
– Мне хочется вернуть его… безумно.
– Для этого надо обладать огромным желанием. Чтобы вернуть время вспять, нужны сверхъестественные запасы воли и силы. Ты не чувствовала это? Думаешь, почему так получается, что ты возвращаешься назад? Это не игра воображения, но ты сама двигаешь время ровно настолько, насколько хватает твоих сил.
– Я сомневалась, что это зависит от меня…
– Здесь не должно быть место сомнению! Ни малейшему! Даже подсознание твое должно быть свободно от него! Только твердая вера поможет тебе. Желание и вера в свои силы. Сомнения не позволяли тебе двигаться дальше, они спугивали то, что само хотело прийти к тебе…
По мере его речи лицо мое освещалось надеждой, и, когда он сделал паузу, я поспешно вставила:
– Значит, чтобы вернуть Керрана, мне надо лечь спать, и при сильном желании все можно обратить? Неужели возможно успеть?!
– Для этого необязательно ложиться спать. Только вот у тебя, к сожалению, нет другого выбора. В тебе заключены большие силы, хотя ты сама не ощущаешь их и поэтому не можешь сосредоточиться на них и контролировать их. Так, только во сне у тебя появляется возможность влиять на что-то. Бесконтрольно душа твоя освобождается от внешних эмоций, сомнений и прочего мусора. Она, очищенная, свободно устремляется к своей мечте, но, в конце концов, путается в терниях перекрестков. Тут недостает того, о чем я говорил тебе. Сон служит спасительным прибежищем для тебя. Благодари провидение хотя бы за то, что оно дает человеку такую возможность… открыть во сне свои скрытые силы.
Я смотрела на него во все глаза, не веря ушам. Кто это стоит сейчас передо мной? Миссия или волшебник? Человек или вампир? Откуда он столько знал?
Однако эти вопросы оставались на задворках сознания, так как воображение всецело занималось впитыванием слов старца. Неожиданная и столь желанная надежда сейчас трепетала в сердце и заслоняла все остальные чувства.
– Мало кому даны такие силы. Другому пришлось бы покориться судьбе и забыть все. Тебе выпала большая честь, к тому же ты неслучайно оказалась здесь, так как в жизни вообще не бывает случайностей. Поэтому иди к своей цели и не сомневайся ни в чем, со временем к тебе придет понимание.
– Спасибо, – промямлила я, стараясь сдержать свои восторги, боясь, что он не правильно их воспримет, – не знаю, что бы я делала без ваших слов! Я буду стараться и верну его! И…
Он поднял руку, делая знак молчать, при этом изобразив на лице гримасу недовольства. Мой поток оказался неуместным.
– Я делаю только то, что должен. Оставаться безучастным в данном случае совесть не позволяла мне. Теперь я пойду…
Не успела я и слова вымолвить, как он с невероятной для его возраста живостью развернулся и вышел. Немного сбитая с толку спустя мгновение я подскочила и выбежала в коридор. Его нигде не оказалось, как будто он испарился.
“Ладно, – подумалось мне, – когда-нибудь все равно узнаю, кто это такой”.
В душе ликования гремели, словно фанфары. В голове вдруг стало ясно и как-то спокойно. М-да, сама я, видимо, никак не могла разобраться со своей беспомощностью. Действительно, постоянно кому-то приходилось поддерживать и подталкивать меня. Постоянно меня кто-то опекал. Меня окружали сплошь мудрые и умные люди… а я все еще ютилась под их авторитетом и силой, словно дите, которому каждый раз говорили, что и как надо делать, чтобы избежать ошибок, куда смотреть, куда идти, чтобы не наткнуться на опасность, и тут же, с молниеносной быстротой, вставали грудью, дабы защитить меня, несмышленую, если я лезла куда не следовало.
Последующие несколько ночей я просыпалась либо в бреду, разбуженная кошмарами, либо вообще беспечно спала до утра. Иногда, когда мне снились тяжелые сны, я вскакивала резко, озираясь по сторонам, стараясь понять, поменялось ли что-то. Пару раз сквозь сон я замечала огоньки свечей в спальне, но сил проснуться почему-то не оказывалось. В такие моменты меня терзали тяжелые сны, из которых не получалось вынырнуть. Один раз я проснулась, потому что почудился бой часов. Но вокруг царила мертвая тишина, только лишь от фитилей свечей поднимался легкий дымок. Мне гримасничала серая брошенная комната, словно говоря: “Удачная шутка вышла, не правда ли?” Я постоянно опаздывала, не имея сил вернуть время на желанную отметку. Однако в сердце теперь жила четкая уверенность, и с нею я остервенело шла вперед. Жажда вновь увидеть его лицо, вновь заглянуть в его глаза нестерпимо жгла сердце. Как хотелось сделать так, чтобы отдалить роковое время, и тогда уже не быть беспомощным дитем, но быть рядом с Керраном, несмотря на опасности и препятствия, не скрывая более своих чувств.
Я открыла глаза, правда, не сказать, что прямо-таки открыла, потому что что-то тяжелое препятствовало этому, что-то завладело телом и совершенно мешало очнуться ото сна. В голове висел большой груз, готовый вот-вот свалиться и окончательно закрыть мои глаза. Однако что-то изменилось. Подсознательно я поняла, что оказалась не в спальне, но вообще где-то в другом месте, в другой позе (не в той, в какой засыпала) и совершенно с другими ощущениями. Надо мной нависла какая-то фигура, которую я не сразу различила и даже не сразу заметила. Она не двигалась, из-за чего поначалу я приняла ее за тень от предмета. Но, сфокусировав на ней взгляд, не поверила своим глазам, это был Керран! Он сидел рядом со мной, спокойно глядя на меня, будто ничего не произошло. Его немного грустный взгляд неподвижно застыл на моем лице. Прекрасное родное лицо, нежное и любимое, возникло перед глазами. От ощущения его неожиданного появления на меня накатила резкая волна бодрости, словно рывок, продираясь сквозь тернии окутавшего сознание гипноза. Кажется, из груди вырвался какой-то возглас вместо непроизнесенных слов. Что происходило, я не понимала и никак не могла скинуть с себя это дурацкое состояние коматоза.
– Каэлан, – наконец выдохнула я, напрягая свои глаза до боли, чтобы увидеть его.
Сознание боролось с надвигающейся дурнотой. На лице вампира появилась еле уловимая улыбка, и тут же мой взгляд поймал блеск камней на его нарядном сюртуке. Где-то я уже видела такую одежду… Ситуация сейчас оказалась очень знакома. Вырываясь из омута сна, догадка, наконец, пришла ко мне… Меня вернули в тот день, когда я в вечернем платье собралась сопровождать Керрана к гостям, но провозилась слишком долго и затем потеряла сознание на диване. Он смотрел на меня сейчас так же, как и тогда. Конечно! Тут же в памяти всплыл его странный грустный взгляд, подернутый роковыми тенями. Он очень тогда запомнился мне и напугал. Ровно как и сейчас. Быстрые воспоминания, резкие и острые, как удар клинком, отрезвили меня настолько, что из глаз полились слезы, испуг отразился на моем лице.
– Прошу, – взмолилась я, превозмогая беспамятство, в которое впадала, – прошу, сделай меня такой, как ты. Позволь мне быть с тобой! Я не хочу засыпать… не хочу, чтобы опять стало поздно! Ни за что не останусь одна здесь.
Выражение лица его вдруг изменилось. На нем отразилось замешательство и некоторая доля испуга, вызванная моими неожиданными порывами. Он не понимал, что на меня нашло и откуда вдруг такие слова.
– Что? С тобой все нормально? – голос, казалось, не принадлежал ему, но кому-то другому. Наверное, он и сам не отдавал отчет своим словам, выдохнув их машинально.
Я боялась, что вот-вот потеряю сознание и тогда… Мне страшно было подумать, что бы со мной стало тогда. В глазах светилась немая мольба и страх. Это обескуражило его.
– Не хочу, чтобы проснулся Аластар и забрал тебя у меня, не хочу, чтобы все исчезло опять, не хочу оставаться одна. Пожалуйста, прошу тебя. Мне не важно ничего… меня не пугает ничего… я просто хочу быть с тобой… я же люблю тебя… что мне надо еще сказать, чтобы ты поверил… я безумно люблю тебя… умоляю, не оставляй меня здесь.
Он весь изменился в лице. Я видела, как оно застыло на мгновение, и в глазах его тут же вспыхнула боль, перемешанная со страхом, непонятно, чем вызванным. Его испугали мои неожиданные порывы? Он, наверное, не ожидал от меня ничего такого.
Однако я чувствовала, как неумолимо погружалась в небытие, но старалась при этом вынырнуть из него, как утопающий из водных пучин. Сдвинув брови, напрягая сознание, и на лице моем, наверное, отражались эти адские попытки не уснуть. Осторожно и робко он прикоснулся пальцем к моей щеке, чтобы смахнуть слезинки, но тут же потянул руку к себе, однако я перехватила ее, прижав к сердцу.
Губы и ноздри его подрагивали, дыхание сделалось прерывистым, теперь оно скользило легким ветерком по моей коже.
– Твои слова – это правда? Ты действительно хочешь этого? – послышалось эхо его голоса в моем полусне. Голос его заметно дрожал и тут же оборвался.
– Прошу тебя… умоляю… Я, правда, не смогу без тебя, клянусь, что не пожалею никогда… никогда! Ты все, что мне нужно в этой жизни… – выдохнула я, заметив, как размытый силуэт начал двигаться ко мне все ближе. Насколько позволяли силы, я подняла подбородок, но почему-то задрожала. От волнения ли или от страха по телу прошла мелкая дрожь. Каэлан отодвинулся было в неуверенности. С трудом я заставила свою руку подняться и хотела притянуть его к себе сама. Она, зацепившись за какую-то из частей его сюртука, безжизненно повисла на нем. Здесь забытье поглотило меня полностью. И эмоции боли совершенно не затронули меня. Я растворилась в пустоте. Ровным счетом выбор оставался за ним, и если бы он так и не решился сделать меня вампиром, то проснулась бы я опять там, где уснула, и только тогда боль осознания вернулась бы опять.
Не могу сказать, как долго сон владел моим сознанием. Очнуться меня заставило неожиданно сильное чувство голода и нестерпимый привкус крови в горле, как будто бы я выпила ее целый стакан.
Приоткрыв глаза, я смотрела внутрь себя, всеми частями тела ощущая уже упомянутые чувства. Ощущение реальности возвращалось ко мне, медленно и неохотно, к тому же я, стараясь вспомнить что произошло, ощутила еще и немую боль в шее. Шею свело так, как будто бы ее кто-то прищемил и не отпускал. Я машинально потянулась к ней рукой, но ее кто-то перехватил и мягко, но уверенно положил на место. Вздрогнув от этого прикосновения, я тут же вспомнила все, и из горла вырвался какой-то нечленораздельный звук.
– Не надо, – эхом отозвался он, пряча свои глаза.
Страх вернулся ко мне, ровно как и все эмоции, поглощенные сном. Раскрыв вдруг глаза, я уставилась на Керрана, плохо контролируя себя. Видимо, в моем лице читалось столько страха и каких-то ещё негативных чувств, что и сам он тут же сделался беспокойным. Пару мгновений Керран беспомощно наблюдал за мной, в глазах его метались лихорадочные огни. Я смотрела на него во все глаза и не понимала, что произошло. Сознание отключилось, как будто из меня вынули весь мозг. Из ощущений жили только боль в шее, голод и что-то еще, пока отдаленное, но уже сейчас всепоглощающее. Снова, уже с большей долей осознанности, я потянулась рукой к шее. И на этот раз он не дал мне сделать этого. Отрывисто выдохнув, он опустил голову и закачал ей, словно отгоняя от себя плохие воспоминания.
– Прости, – прозвучал его глухой подавленный голос, – прости… Наверное, мне не следовало этого делать… Мне надо было сдержаться… Но… но ты так просила… Я поверил… Зачем тогда?
Чувства постепенно возвращались ко мне. Я никак не могла поверить в происходящее. Его мучило мое долгое молчание, несомненно, по моему виду можно было сделать не самые утешающие выводы. Он, наверное, подумал, что я испугалась и жалею о случившемся. Однако же мне надо было просто прийти в себя и поверить в свое счастье. Я смотрела на него во все глаза, просто-таки пожирая его взглядом, словно путник, умирающий от жажды, мне хотелось выпить его до дна.
Меня постепенно заполнял восторг, который никак не получалось пока выразить внешне. Заметив, наверное, блеск в моих глазах, он перестал ругать себя и вопросительно уставился на меня, застыв на мгновение. Мое дыхание сделалось прерывистым от то и дело набегающих волн неожиданного счастья.
– Нет, ни в коем случае не смей винить себя….-услышала я свой слабый голос, – я сама хотела этого…
– Ты не жалеешь? Теперь ничего не вернуть назад. Только я несу ответственность за содеянное… Боюсь, ты станешь потом упрекать меня за то, что обрек тебя…
– Нет! – вырвалось у меня, – ни в коем случае! Клянусь, никогда ни за что ты не услышишь ничего подобного от меня. Ты не должен думать об этом, прошу тебя. Ты должен думать о том, что с сегодняшнего дня для нас начинается новая жизнь.
Я теперь достаточно очнулась, чтобы наконец на лице заиграли все краски захвативших меня эмоций. Каэлан тоже обмяк, напряжение отпустило его. Однако тень легкого недоверия никак не желала отступать. Он не сводил с меня глаз, как будто желая прочитать в моей душе.
– Правда? Ты не жалеешь?
Вместо ответа я коснулась его лица, о чем так давно мечтала. Не верилось, что наконец-то он передо мной не во сне, а наяву, что касаюсь его и чувствую его кожу.
По телу вновь пробежала дрожь, но уже дрожь восторга, от чего я прикрыла глаза. По щекам побежали быстрые слезинки. Его ладонь накрыла мою, и губы его прикоснулись к ней крепко и самозабвенно. Его самого переполняли эмоции, он не скрывал их теперь от меня. Я имела полное право читать в его сердце и душе, потому что сейчас он открылся мне.
– Если бы ты знал, что я пережила… Никогда, ни за что на свете теперь не оставлю тебя одного!
Он не понял моей фразы, но это не имело значения.
Наши взгляды встретились, красноречивое молчание, как электрический разряд, скользнуло между нами. Его взгляд горел и дрожал, он сам не мог отвести от моего лица глаз. Керран потянулся ко мне, медленно и как будто во сне, и наши губы встретились. Мне казалось, что я одновременно и задыхаюсь и теряю сознание от счастья. По телу то и дело пробегала дрожь, будоража все нервные окончания сразу. Я ощущала его губы, нежные и осторожные, трепещущие от эмоций и страсти, которую он старался сдерживать все еще с непривычки ли или по другой причине. Своим прикосновением я чувствовала его кожу, шелковистость волос. Они ниспадали вниз, легко касаясь моей щеки.
Отстранившись немного от моего лица, мягко и осторожно, он заглянул в глаза. Сейчас я купалась с удовольствием в его взгляде, полным нежности и трепета. Наконец-то стена официальной отчужденности, стена мучительного лицемерия была сломлена навеки. Он смотрел на меня так, как хотел смотреть, я смотрела на него так, как позволяла себе только в мечтах, потом только в надеждах, а сейчас в реальности.
