Kitabı oku: «Воровка снов», sayfa 5
Женщина поинтересовалась у охранника, к кому ей можно обратиться по поводу усыновления. Охранник проводил семейную пару в кабинет директора, что находился на верхнем этаже здания.
Взбираясь по высоким ступеням каменной лестницы, мужчина и женщина то и дело останавливались, озираясь по сторонам. Повсюду, справа и слева, со всех углов на них смотрели детские глаза с любопытством и каким-то необъяснимым трепетом. Десятки сироток с замиранием сердца провожали взглядом их пару, тайно надеясь у себя в душе, что сегодня кого-то из них заберут отсюда навсегда…
Когда все вопросы об усыновлении были разрешены, супруги по очереди обменялись с директором детского дома крепким рукопожатием и учтивой улыбкой.
Директор попросил своего секретаря пригласить в кабинет того ребенка, которого выбрала для усыновления семейная пара. Секретарь ответил на просьбу легким кивком головы и поспешно удалился.
Через пять минут дверь в кабинет отворилась, и в комнату вошел маленький мальчик с очень серьезным и умным взглядом. Это был Оливер. По привычке он поздоровался первым со взрослыми, которые внимательно его рассматривали, как рассматривают обычно картину или скульптуру в музее искусств.
–Здравствуй, малыш- с теплом в голосе произнесла женщина- как тебя зовут?
–Меня зовут Оливер, мэм –не спеша ответил мальчик.
–Приятно познакомиться, Оливер! Меня зовут Мария.
–А мое имя- Джон-сказал мужчина, широко улыбаясь и протягивая Оливеру свою руку.
–Рад знакомству с Вами, мистер Джон- ответил мальчик, крепко пожав теплую ладонь.
–О, ты можешь называть меня просто Джон, приятель. Надеюсь, мы с тобой скоро станем добрыми друзьями.
Оливер вопросительно смотрел на них, медленно переводя свой взгляд с мужчины на женщину. Он был растерян и не мог понять, что все это значит.
Наконец Мария, собрав всю свою волю в кулак, призвав все свои душевные силы, оборвала долгую паузу томительного молчания и в сердцах произнесла:
–Оливер, ты хочешь, чтобы мы забрали тебя отсюда? Хочешь, чтобы мы стали твоей новой семьей?
Мальчик помедлил еще мгновенье, вглядываясь ей в глаза, на дне которых теплился огонь ее души. Затем он посмотрел на джентльмена, который пару минут назад назвал его приятелем, и точно так же распознал в его взгляде движение души. Он увидел в них то, что видел прежде в своих родителях- это была любовь. Не раздумывая более, он воскликнул:
–Да! Я хочу, чтобы вы стали моими мамой и папой.
Тонкая пелена слез радости и умиления, что дрожала на черной длине ее ресниц, оборвалась и потекла сверкающим хрусталиком капли вниз по щекам и шее. Мария обняла мальчика крепко и нежно, прижала его к своей груди, коснувшись ладонями мягких пушистых волос. В этот миг Оливеру показалось, что такие объятья он уже ощущал на себе раньше, только не мог вспомнить, где…
***
Цветущее лето вместе с крыльями пестрых бабочек, со сладким запахом травы и скошенного сена, с песнями соловья в ночной роще и хрустальной утренней росой на полевом колокольчике ворвалось веселым разноцветным вихрем в распахнутое окно Алисиной спальни.
Она пробудилась, окрыленная.
После того, как один маленький мальчик неожиданно раскрыл в ней совершенно невиданный дар, помог увидеть ее истинную природу, понять свое предназначение, Алиса начала создавать. Она стала Творцом.
Путешествуя по тысячам и тысячам маршрутов, что обозначались на карте Небесного Атласа, она встречала очень много людей, видела их совсем близко, внимательно разглядывала их, наблюдала за движением их душ и все чаще вспоминала Оливера. Нежность и восхищение переполняли ее, когда она думала об этом удивительном ребенке.
«В самом деле-размышляла она-если бы мне случилось открыть музей человеческих душ или великий Храм, душа Оливера непременно стала бы в нем одним из самых ценных и редких экспонатов!»
Так размышляла она, и была права в своих рассуждениях.
Однажды теплым летним вечером Алиса сидела у окна в своей спальне, всматриваясь в отдаленные блуждающие огоньки первых звезд, что начинали загораться на еще светлом небосводе. Сперва они обозначались размытыми белыми точками, а потом разрастались, становясь все ярче и ближе к ней.
«Скоро наступит время летних звездопадов, – подумала она- вот будет красиво!» И не успела она опомниться, как одна крошечная сверкающая звезда озарила предзакатное небо, сорвавшись вниз и понеся за собой искрящийся хвост космической пыли.
Не отрывая глаз, наблюдала Алиса за этим завораживающим падением. В нем было что-то отчаянное и прекрасное, тоскливое и ликующее, то, от чего сердце сжималось, а потом взлетало, точно птица. В нем была и жизнь, и смерть. Старая звезда умирала, сгорая дотла, а на ее месте рождалась новая, еще более яркая и прекрасная. Таков был закон всего живого.
Это мгновение длилось меньше секунды, но Алисе показалось, что в нем была заключена целая вечность. От начала и до конца. От Сотворения Мира и до Настоящего момента.
Разве было на свете что-то более прекрасное, чем этот миг? В этом, дорогой мой читатель, я сильно сомневаюсь…
Часть седьмая.
Когда первые крылатые предвестники приближающейся осени уже звали за собой в высокое небо августа, когда холодное дыхание сентября наполнило собой прозрачный воздух, когда солнечные тени очертили золотом далекий горизонт, Алиса вдруг вспомнила о том, что предпочла забыть когда-то несколько десятков лун тому назад.
В ее памяти неожиданным образом воскресли моменты из прошлого, когда-то давно оставившие на ней свой тяжелый отпечаток. Она вспомнила Роберта и его украденный сон.
Чувство вины и раскаяния набросилось на нее, как хищный лесной зверь на свою несчастную добычу. На какое-то время она вновь погрузилась в тот бездонный темный омут, где обитали страх, боль, сожаление и тоска. Ей было горько, она всей душой желала избавиться от этих чувств, гнетущих ее изнутри, она хотела загладить свою вину и, наконец, простить, отпустить себя. Она понимала теперь, что должна завершить начатое, вернуть свой долг Вселенной, поступить по совести, по веянию сердца, а не из чувства долга и обязательств. Теперь она знала, как это сделать.
Когда рябиновый робкий вечер тихонько показался у порога ее дома, насквозь промокший от дождя, дрожащий от холода на осеннем ветру и протягивающий свои руки- ветви к свету уличного фонаря, Алиса уже была готова отправиться в путь. Она распахнула двери, впустив новую осень в свой дом, оставив прошлое далеко позади без тоски и сожалений.
***
Попасть в сон определенного человека было не так-то просто. Это было гораздо сложнее, чем отправиться по уже заданному маршруту на Карте Сновидений. Это требовало особой подготовки и практики, но Алису это нисколько не пугало. Она чувствовала, что у нее получится, она твердо знала это. Она знала, потому что на этот раз она смотрела на все не глазами, а сердцем. Зорким сердцем, которое никогда не ошибалось, которое давало все ответы, стоило лишь прислушаться к нему.
Для того чтобы войти в сон конкретного человека, необходимо перейти в состояние глубокого расслабления, некого транса или медитации, когда мозг начинает подавать и принимать сигналы на более спокойных волнах. Его ритмы замедляются, и он постепенно переходит на частоту тэта, становясь сторонним наблюдателем, созерцателем всего происходящего. Именно в этом состоянии спокойной осознанности можно уловить и расшифровать те сигналы, которые излучает мозг спящего человека. Можно соединиться с его душой на уровне вибраций головного мозга и войти в его сон.
Алиса начала медленно погружаться в медитативный транс, возвращаясь в центр себя, в источник первопричин, в начало всех начал. Она перестала реагировать на внешние звуки, тактильные ощущения, её больше не тревожили собственные мысли и эмоции. Каждая мышца в её теле настолько расслабилась, что теперь границы ее физической оболочки стали размытыми, они медленно растворялись в пространстве, исчезая без следа. Оставалось только её сознание.
Тихо покачиваясь на волнах этого блаженного состояния покоя и внутренней концентрации, Алиса отслеживала каждый импульс, каждую вибрацию в пространстве. Они исходили от разных источников, пронизывая всё её тело и разум, рисуя в сознании красивый узор, похожий на мелкие пчелиные соты. Эти импульсы колебались на одной частоте вместе с ней. Алиса ощущала их, но не следовала за ними, не участвовала в их круговороте, а лишь наблюдала со стороны. Сосредоточенно и спокойно. Тихо и бесстрастно. Она ждала…
***
Возвращаясь домой после вечерней прогулки в осеннем парке, Роберт решил заглянуть в один из хорошо знакомых ему переулков, где была расположена старая кондитерская. Не спеша подойдя к резной декоративной калитке, что заливалась колким скрипучим смехом всякий раз, когда ее отворяли, он осторожно потянул дверцу на себя. Открывшись с музыкальным сопровождением, она впустила гостя в прохладное каменное одноэтажное здание, на фасаде которого красовался обнаженный купидон, его лицо исполосили тонкие тени, начерченные предзакатным солнцем.
Ступая мягкими лакированными туфлями по вековой мозаике пола, Роберт ощущал приятное чувство ностальгии по давно ушедшим временам. Он помедлил немного, рассматривая причудливый узор у себя под ногами, а затем направился к стеклянной витрине, что к концу дня уже почти опустела. Добродушный кондитер поздоровался с завсегдатаем своей лавки и вежливо поинтересовался: «Вам как обычно?».
Он отлично знал предпочтения Роберта и каким-то внутренним чутьем всегда улавливал его настроение. Словно тонкий психолог, повидавший много, очень много разных людей, он чувствовал энергию каждого, кто приходил в его кондитерскую и умел ко всем найти особый подход.
Но сегодня он был удивлен выбору Роберта. Будучи абсолютным приверженцем классических французских десертов, таких, как профитроли, эклеры, суфле, пралине и крем-брюле, сегодня он сделал свой выбор в пользу самого обыкновенного арахисового печенья с хрустящей крошкой.
Кондитер с удивленной улыбкой сложил оставшуюся горстку печенья в белый бумажный конверт и взвесил его. Отсчитав нужное количество монет, Роберт протянул их продавцу. Деньги зазвенели в кассовом аппарате, точно африканские бубенцы, казалось, что они весело хихикают, ударяясь о стенки крошечных отсеков выдвижного ящика.
Попрощавшись с кондитером, Роберт неторопливо вышел на улицу, где робко дрожали первые октябрьские сумерки, ожидая заключить его в свои холодные объятия.
*
В просторной светлой кухне раздался пронзительный свист кипящего чайника, оставленного на газовой горелке хозяином квартиры. Это был пожилой одинокий мужчина, старик с белоснежными волосами, что некогда были черными, как свежая смола. Его медленные движения и тихий вкрадчивый голос свидетельствовали о множестве прожитых лет, глубокие морщины рассказывали об испытаниях и потерях, что выпали на его долю, а выразительные ясные глаза выдавали живой цепкий ум, боевой характер и стойкость.
Сегодня вечером он решил устроить себе небольшой праздник в виде домашнего чаепития под аккомпанемент арахисового печенья, старой книги с потрепанной обложкой и тихого дождя за окном.
Да. Роберт постарел. Его густые черные кудри покрылись серебром, а лицо и руки исчертила мелкая сеть из морщин. Он многое пережил за эти долгие годы. Лишившись своего заветного единственного сновидения когда-то, он с тех пор перестал видеть сны. Каждую ночь он надеялся, что ему удастся увидеть хотя бы один коротенький сюжет, но всякий раз он засыпал и просыпался, лишенный каких-либо ведений.
Годы шли, унося с собою всё, что казалось когда-то значительным и важным. Сила, красота, нескончаемый бурный поток энергии, любимая работа, что приносила хороший доход, близкие люди, так и не ставшие ему семьей – все те прелести жизни, которые нам так свойственно обесценивать в молодости, теперь покинули Роберта, оставив ему взамен житейскую мудрость, спокойствие и драгоценный кладезь из теплых воспоминаний прошлого. Он стал другим. Жизнь изменила его. Сумев не растерять свои лучшие качества, а наоборот, их взрастить, он проживал теперь безмятежную, безбедную старость и довольствовался просторной квартирой, хорошей пенсией и маленькими житейскими радостями на склоне своих лет.
