Kitabı oku: «Воин грозного князя. Сказ об Илье Муромце и Соловье-разбойнике», sayfa 3
ГЛАВА 6. В КИЕВЕ
А тем временем в самом княжеском дворце, который недавно снился Арине, стояла гробовая тишина. Со стороны могло показаться, что здесь нет ни одной живой души, все будто спать легли, а может, еще не проснулись. И только в бесшумных своих обувках и ярком одеянии прошел в женские покои тот, который гордо называл себя великим князем, и сделать для этого Владимиру, сыну Святослава и рабыни Малуши, пришлось немало. Но загубить душ, и братьев своих с дороги убрать не побоялся он.
Проскользнул властелин в плохо прикрытую дверь женских покоев, и остановился нерешительно перед ложем княгини. Как прекрасна, строптива и горда была Рогнеда. Он не допустил того, чтобы она стала женой его глупого никчемного брата, палец о палец не ударившего, чтобы ее добиться.
Где-то в Сварге он беседы ведет с богами и с матерью своей. Он же обнажил меч и завоевал и эту палаты и эту женщину, гордился этим и ни о чем жалеть не собирался. Все было у него: удаль, хитрость, жестокость. Ему не повезло с рождением, и все-таки отцом его был великий князь Святослав – лучший из князей. Но где бы он был, если бы не решимость его и лучшие воины, которые за ним пошли и исполнили в точности все приказания его. В детстве матушка учила его смирению, много раз рассказывала о его зыбком положении. Но он не стал слушать никого и сделал так, как хотел сам.
Княгиня светловолосая и голубоглазая, статная и высокая, и спящая казалась такой прекрасной, что он не мог оторвать своего взора от главного своего завоевания. Он немного жалел о том, что пришлось расправиться с ее братьями и отцом, они могли бы еще послужить ему, если бы не были так горды и строптивы, но они предпочли умереть, и он с этим ничего сделать не мог. Она стоила этих жертв. И никогда ничего для нее он не желал ни своей жизни, ни чужих – все к ее ногам, хотя даже этого она так и не научилась ценить.
– Ярополк, – услышал Владимир отчетливый ее шепот, – не уходи, не оставляй меня с ним.
Среднего роста, широкоплечий юноша, странно некрасивый, но при этом кичливый, с яростью теперь смотрел на жену свою
– Проклятие, – прошептал он, – она лгала, она молчала, и он воспринял ее молчание как знак согласия. А она лгала, потому что по – прежнему помнит и любит этого ясноглазого красавца, который был принесен ей в жертву.. Князь знал, что во сне невозможно притворяться и лгать, и сама того не желая, она выдала ему правду.
Наверное, от этого тяжелого и яростного взгляда властелина Рогнеда пробудилась, и в мерцании факелов заметила искаженное злобой его лицо. Она не испугалась или не собиралась выдавать сыну рабыни своего страха.
– О ком ты говорила, кого звала, – спросил он, едва сдерживаясь.
– Ты не получишь моей души, ты не сможешь владеть моими снами, – говорила она спокойно, – я буду запирать дверь, ты больше не будешь врываться ко мне когда вздумается.
Она говорила дерзко, не собиралась даже притворяться, что покоряется.
– Ты принадлежишь мне, – напомнил ей князь.
– Не больше, чем остальные, – ты можешь пользоваться моим телом, но души моей ты не получишь никогда. В голосе ее была такая сила и ненависть, что ему хотелось броситься и придушить ее. Она это почувствовала, но не останавливалась.
– Убей меня, – вдруг потребовала она, – разве не это ты сделал с моим отцом и братьями, но знай, что в чреве моем его сын, если ты нас оставишь в живых, он сокрушит тебя.
Она расхохоталась так громко, так звонко, что князь отвернулся. Он отошел, не желая пугать город и свой мир еще одним злодеянием. И без того черт знает, что говорили о его делах, а ему так хотелось, чтобы смолкли эти слухи. И он даже клятву давал, больше не творить зал. Он добился всего и хотел остановиться.
Княгиня в тот момент замолчала и бессильно закрыла глаза. Она снова видела, как уезжал ее возлюбленный князь Ярополк, и словно черная туча налетел невесть откуда сын рабыни со своим диким воинством. Отец вышел к нему навстречу, он не собирался с ним церемониться. И тогда навалились его воины, завязалась схватка, когда еще никто не успел опомниться. Сражение длилось еще какое-то время, но разбойник победил. И снова вспомнила она, как бежала прочь, застыв от ужаса, она молила о смерти, но он догнал ее на быстром коне своем. Сколько раз потом во сне снова и снова она видела эту жуткую погоню, и храп коня, и раздраженный голос князя. Он швырнул ее на землю, как только настиг, и хрипел о том, что встретил по дороге Ярополка, и тот мертв, и никакой чародей с живой и мертвой водой не сможет его оживить. Князем будет он, она – его княгиней.
В это невозможно было поверить. И силы покинули ее, хотя, наверное, она могла бы справиться с ним, потому что викинги многому ее научили. Но тогда она погибнет, а поганые слова его могли оказаться ложью, что если Ярополк жив. Почему она должна верить этому негодяю?
Она не поверила, надежда не умерла в ее душе.
Но правда оказалась чудовищной. Все, кто был ей близок и дорог, были мертвы. Она осталась совсем одна, несокрушим был только окаянный Владимир. Ее судьба, такая спокойная и беззаботная до сих пор, изменилась до неузнаваемости. Она вынуждена была покинуть Полоцк и отправиться с ним в Киев. Но тогда она еще верила в то, что встретится там с Ярополком.
Но в огромном, чужом городе, уже завоеванном им, люди шепотом говорили о смерти великого князя при загадочных обстоятельствах, каждый знал, что именно произошло, но никто не решился бы сказать этого.
В роскошных княжьих палатах она оставалась один на один с болью и ненавистью, и ждала своего ребенка. Она мечтала только об одном, вырастить его и отомстить за растоптанную, поруганную жизнь свою.
Она радовалась тому, что у князя было много наложниц, и появлялся он у нее не часто. Он ждал, наверное, пока она сама его призовет. Но она не собиралась этого делать.
ГЛАВА 7 ВИДЕНИЕ
Ведьма, никогда никого не жалевшая, прониклась вдруг странной жалостью к княгине. Видно ей показалось, что и ее судьба очень похожа на ту, другую. И она относилась к самой красивой и самой несчастной в Киеве девице с явной симпатией, словно бы знала что-то такое, что было неведомо остальным.
– Ты на нее виды имеешь какие-то? спросил у нее бес.
– Ты по-другому и думать не можешь, а что если просто жаль и хочется помочь? – разозлилась она окончательно.
– Будто я тебя первый год и первый век знаю, – проворчал бес.
Он пошутил, но шутка казалась гадкой, потому что он специально напомнил сколько ей лет.
– Пусть так, но я могу стать девицей юной в два счета, да такой, что не только твой поганый князек, но и Дунай, и Добрыня голову потерять могут, – заявила она с невероятной гордостью.
– Можешь, – согласился он, – только когда объятия разожмутся, и он увидит, с кем ночку провел, то настоящим трупом станет, такое очень трудно пережить.
Смех его, всегда довольно противный, на этот раз казался просто отвратительным. Он был невероятно ядовит, но прав в одном – иллюзии, которыми она могла любому голову заморочить, быстро исчезали, и тогда открывалась истинная не особенно приятная картина. Потому ведьма и старалась поскорее исчезнуть, когда превращалась в девицу – красавицу. И чаще всего никто ничего не успевал заметить.
№№№№№
Не особенно усерден был на поле сражения князь Владимир, но, сколько женщин страдали от его сластолюбия и вероломства, никто не знает, никто не вел им счета. Среди них оказалась и самая яркая, строптивая и неповторимая дочь князя Рогволода, которую он завоевал, все, сметая с пути своего, и увел с собой.
Постоянно изменял ей князь, но при этом упорно ждал, когда она опомнится и сама приползет к нему. И произнесет княгиня те заветные слова, которые он слышал от кого угодно, кроме нее самой.
И хотелось ему оставаться для нее единственным, и отречется она от проклятого Ярополка, который и живым – то ее никогда не любил, а теперь уж столько лет мертвым был. Но с каждым годом все яснее понимал великий князь, что очень трудно, почти невозможно бороться с мертвецом, потому что он уже не может принести разочарования и кажется самым лучшим в мире, в то время как у живого властелина и врагов и грехов огромного число бывает.
Но постоянно сталкиваясь с Рогнедой, не желая отпускать ее от себя, он понятия не имел о том, что под городком Муромом и названия которого он почти никогда не слышал, в селе Карачарове есть еще одна женщина, которую и видеть он не видел, и слышать о ней не слышал. Но она растит сына, для того, чтобы убитый им счастливый его брат – соперник, воскрес в один прекрасный миг и отомстил за злодеяние его давнее. Только на одну ночь выбрал он эту простолюдинку и поднял до себя. И тот, который сам рожден, был такой же рабыней, от сына новой рабыни должен будет терпеть. Каждому воздается ровно то, что заслужил он, столько зла, сколько сам он породить мог, ну может еще немного для острастки, чтобы другим неповадно было.
Владимир не был особенно умен и проницателен, но он не был и безнадежно глуп, и прекрасно сознавал, какую кашу заварил, что из этого всего получиться может. Он шел, не задумываясь на насилие и злодеяния, чтобы для себя лично установить справедливость, понятную и приемлемую только для него одного, потому многие и воспринимали все им творимое, как страшный беспредел, с которым мало что в этом мире могло сравниться.
И когда, оставшись в чистом поле, увидел он молнию, а потом услышал удар грома, да такой, что и конь его бывалый присел и заржал пронзительно, он решил, что Перун с ним заодно, подает ему знак и доволен всем, что он делает.
Хотя вряд ли даже самый проницательный жрец смог бы прочитать знак своего бога так однозначно, но князю хотелось толковать его так, как будет лучше для него самого.
Владимир объединил себя одним махом со своим богом, задору к него при этом прибавилось. И он мог на что-то надеяться в те первые дни, безрассудно сметая с пути своего все, что мешало ему двигаться дальше.
№№№№№
Она сидела за привычной работой и кажется, задремала. И хотя руки привычно пряли, но глаза ее закрылись, и поплыли какие-то странные картины, которых никак нельзя было бы разглядеть в реальности.
В тот жаркий, изнурительный полдень было Арине видение. Она увидела в дверях своего нового дома, который старательно строил для семьи Иван, и увидела она человека, залитого поразительным светом, и казалось ей, что это сам бог Световид к ним пожаловал, но потом она уже видела князя Ярополка на том самом месте.
– Это ты, – прошептала она, почти не шевелясь и не дыша.
И возблагодарила небеса за то, что Кромешник (она страшно боялась всех духов, даже Домового) появился на пороге, пожаловал к ней.
– Я пришел взглянуть на сына моего, – скорее прошуршал, чем проговорил он.
И она указала рукой на люльку, где лежал ее сын. От такого яркого света глаза ее наполнились слезами, и она пожалела о том, что ни одна живая душа больше не могла видеть этого явления. Они не поверят, если бы она захотела рассказать им о том, что происходило.
Если они не верили ей, когда он был жив, то теперь и говорить нечего. Но он был, и она его видела – это главное.
Когда слезы исчезли, она узрела его, склонившегося около люльки, и никак не могла сдвинуться с места, словно и она сама на всю жизнь неподвижна стала. Он повернул к ней свое прекрасное лицо и заговорил снова:
– Это и есть мой сын, Лада позволила ему появиться на свет белый. И пусть воин мой хорошим отцом ему будет на земле, а потом, когда он вырастит, и всю правду ему поведает. А я с небес за ним следить стану, и будет он героем героев, и тошно будет братцу моему, напрасно надеется он, что, совершив черное дело, от наказания уйдет, не бывает такого, и быть не должно. И снова показалось ей, что Световид, о чудных подвигах которого она с детства слышала, перед ней стоит и говорит с ней.
И она была уверенна в том, что именно сей бог и останется с их сыном рядом навсегда
И когда вздрогнула она и очнулась, только солнечный зайчик по неплотно прикрытой двери скользил и исчез куда-то. И прервалась связь незримая с тем миром, который только во сне к ней и являться стал, но он существует только за той гранью, куда в реальности никому ходу нет.
И муж ее пришел в тот вечер, и подошел к люльке, где спал младенец. И он так смотрел на него, что ей показалось, будто и он видел Световида – Ярополка, который с ней недавно разговаривал.
– Но откуда это? – спросил вдруг он и показал на прекрасный перстень, лежавший на пеленке ребенка.
Она пожала плечами, ничего не в силах сказать. Но Иван знал лучше других, немногие украшения, которыми очень дорожил князь Ярополк и никогда с ними не расставался.
– Я не знаю, – еще раз повторила она, – тут никого не было. Ей вовсе не хотелось рассказывать того, что она видела и чувствовала. Даже муж не должен знать того, что произошло тут в жаркий полдень, да и поверит ли он ей.
– Наверное, Лада принесла подарок ребенку, – говорила она, – как иначе такая дорогая вещь могла тут появиться.
Она знала, что никогда не забудет увиденного, сколько бы времени не прошло, это было даром за ее муки, лишения и переживания, за то, что она осталась в этом мире со своим ребенком, а не бросилась в омут. Но это было и тем знаком, по которому ее сын сможет показать князю – извергу, кто он таков на самом деле.
«Но как он узнал о сыне, – спрашивала себя Арина, думая все еще о князе, – наверное, на небесах все известно о том, что с нами на земле происходит.
ГЛАВА 8 В СВАРГЕ
Наверное, ни один человек в мире не знает того момента, когда он покидает землю, а если рассудком и понимает, то сердцем все равно никак понять не может.
Когда незнакомцы набросились на князя Ярополка с трех сторон, он и подумать не мог о том, что все для него так плачевно завершится, еще не успев начаться. Хотя уже был убит брат его Олег, и все к этому шло, и Владимир, сын рабыни, рыскал, как дикий зверь – людоед по лесам и полям все ближе к Киеву подбираясь. Он убедил себя в том, что Олег поплатился за свои похождения по чужим женам, и прикончил его кто-то из обманутых мужей. Он же не имел таких врагов. Он был великим князем по завещанию отца, и Перун не мог быть жесток по отношению к нему.
И когда он понял, что ему не уйти от убийц, посланных его братом, то и сам Владимир спешно выскочил откуда-то сбоку. И когда Ярополк был еще жив, последнее, что он узрел, это его перекошенную от злобы рожу. Только на миг встретились их взоры. И Ярополк знал, что он не даст покоя вероломному братоубийце, правда, самому ему от этого уже не станет легче. А потом все кончилось. Сердце его остановилось.
И поднялся он, все еще растерянный и потрясенный последними минутами земной жизни, раздавленный и униженный, унесся он в Сварг, чтобы уже издалека следить за тем, что на земле происходит.
Еще долго бродил он неприкаянный между небом и землей, понимая, что назад ему не опуститься, а вверх к праотцам идти не хотелось – так мало он в мире пробыл. Потом, когда первый шок прошел, и он понял, убедился в том, что изменить ничего не сможет, он стал раздумывать о том, что еще сделать можно. И знал он уже, что сам своему обидчику никакого зла не причинит – недосягаем для него Владимир. И стал он думать о тех, кто за него на земле отомстить может, на кого может положиться князь Ярополк.
Он слышал как любившая его Рогнеда, страдала и мучилась, как ребенок его в чреве ее шевелился. Но долго еще было ждать того момента, когда он на свет появится, подрастет и окрепнет.
Но бес, подвернувшийся как раз вовремя, пояснил ему, что быстро ничего не делается, и ближе сыновей никого нет у него.
– Почему ты говоришь о сыновьях? – удивленно спросил князь, – он у меня только один, да и то вилами по воде писано, будет он жив и здоров, позволит ли ему изверг на свет белый появиться.
– Не только он за тебя отомстит в свой срок, но пока и ты его охранять можешь, – многозначительно пояснил бес, и прибавил еще:
– А что, кроме этой воинственной валькирии, которая братцу твоему так голову заморочила, что он все крушить пошел на своем пути, ты ни с кем больше ночи не проводил? Не помню, чтобы ты был ей особенно верен, – в голосе его звучала насмешка и намек на то, что есть еще что-то, о чем Ярополк пока не ведает.
– Но как могу я узнать, были они или не были? – тихо говорил Ярополк.
– Это не так трудно сделать, как кажется, в Карачарове, например, намекнул бес, чтобы долго его не мучить, там найти не так сложно, надеюсь, что не со всеми девицами там по лесам шастал?
И тогда Ярополк из первых уст узнал о сыне своем, который уже появился на свет. Так все в один миг и переменилось для него, и он был бесконечно благодарен почти незнакомой девице за то, что она сохранила и родила этого ребенка. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на сына своего. И оставил там самый дорогой из своих перстней, тайный знак, который о многом сказать может тому князю Владимиру. Потому что забыл он в суматохе снять его с пальца убитого, а потом долго и напрасно искал во дворце его, когда тело уже было преданно огню, в углях рылся, но ничего так и не смог обнаружить, и ругал на чем свет стоит, верных слуг своих.
Нашлись со временем и другие мстители за убитого князя. И радовался Ярополк, что не пройдет все бесследно. У сыновей его будет все лучшее, станут они богатырями отважными. И послужат князю Владимиру так, что не будет он знать, куда ему бежать от службы такой. Он узнает о возмездии и рассудка лишится. Так думал в те часы Ярополк, глядя с небесной высоты на земли русичей, бескрайние и богатые. Но не могли они заставить князей русских жить в мире и согласии. Сколько бед уже случилось, и что еще ждет их впереди.
№№№№№
Бес, узнав обо всем, не мог не радоваться тому, что у него оказался такой союзник. И он до конца понимал, в чем прелесть всего случившегося.
Если бы не вмешался сын рабыни, то жизнь была бы сера и скучна. Правил бы Ярополк, женился бы на Рогнеде и что? Никаких взлетов до небес, падений в бездну никаких. А тут и сам сын рабыни на сковородке жарится, и призраки на месте не усидят, будут рваться на землю, чтобы отомстить ему за все.
И все несется стремительно, скорее всего, в пропасть, но какая разница. И все начинается с ними такое, что и в сказке не скажешь, пером не опишешь.
Почти в те минуты, заглянув в баню, пожаловал бес к Баннику:
– Что это за призраки у нас разлетались? – спрашивал вечно недовольный всем хозяин бани.
Словно не понимая, о чем его спрашивают, бес удивился :
– Это ты меня так именуешь?
– Не придуряйся. Я говорю об убиенном князе, тебе это не хуже моего известно.
– Если бы ты хоть чем-то интересовался, – словесно пнул его бес, – то узнал бы, что тот самый младенец, который в твоей бане родился, ни кто иной, как сын князя Ярополка. Вот он его и навещал.
– Если везде сыновей разбрасывать, потом не налетаешься по всему миру, – сердито отметил тот.
– Зато есть кому отомстить за него, вот и пусть растит.
– Да только парень, говорят не особенно полноценным был, приносили его ко мне, как бревно лежит он, и сколько отец его названный сил не прикладывал, чтобы на ноги поднять, ничего не помогает, наверное, недаром княжеский выродок таким уродился, это метка его.
– Только все бы не суетились мы, если бы он таким и оставался.
– Но ты не бог, и воскрешать калек еще не научился, – напомнил тот.
– Его не нужно воскрешать, немного колдонуть, когда сил у него накопится. Все будет лучше прежнего, – рассуждал, кажется сам с собой бес, хотя он знал, что ни одного его слова Банник не пропустит мимо ушей.
А тот был и к простым смертным недоверчив, а уж бесу надеяться было не на что особенно. Но с ним всегда надо держать ухо востро. Впервые за долгие годы тут произойдет что-то интересненькое.
ГЛАВА 9 В УЕДИНЕНИИ
Ведьма была в доме, когда там появился призрак князя. Она все видела и слышала, и не особенно удивилась. Сплетни о том, что это княжеский ребенок доходили до нее и раньше, но никто никак не подтверждал их. А тут, раз появился сам Ярополк. Конечно, она знала, что больше всего ему хочется отмщения. Он черт рогатого за своего сына выдал бы, если бы тот согласился братца его укокошить, или хотя бы хорошенько пнуть его.
Но это было похоже на правду. А когда она заметила, как мелькнул и упал перстень на одеяльце ребенка, она поняла, что дело тут не шуточное. Настоящий его сын Илья или нет, но доказательство у него самое веское. Хотя и неподвижный, но он родился в рубашке, и удача не оставит его. И она потихоньку стала над ним колдовать, то травы ему подсыпала в еду, то какие-то снадобья в питье клала. Она все делала медленно, торопиться было особенно некуда. А потом она представит это как чудо расчудесное и веление бога, а не ведьмины штучки. Тогда к ним и относиться по-другому станут. Хотя ее чудеса были ничем не хуже, но так уж сложилось, что они никогда не ценили ее по достоинству, что бы она ни делала.
Чтобы спокойно приходить в дом и уходить из дома, она обращалась в черную кошку, с которой так любил играть подраставший мальчик. Он отличал ее от других и все время ждал и радовался, когда она приходила. Понимал или просто чувствовал малыш, что в этом звере заключено его спасения. И хотя в селе не любили и боялись черных животных, но Арина не собиралась его с ней разлучать, если животное заставляло улыбаться и шевелиться ее ребенка, то оно останется тут. Она так привыкла полагаться на знаки и видения,, что готова была спорить с любым, кто сказал бы что-то против.
Черная кошка ощетинилась и изогнулась, хотя в доме было тихо. Животное ощутило недобрый дух. На пороге появился ни кто иной, как Банник.
Арина оглянулась по сторонам, но никого не увидела поблизости и пожала плечами – животные ведут себя странно иногда.
А он тем временем шмыгнул к колыбели и уставился на младенца. Это было невероятным, и в более важные дни этот тип никогда не покидал своей бани. А нынче был обычный день. Что же могло заставить его изменить своим привычкам?
– Утихомирься, – проворчал он – ничего я вашему зверенышу не сделаю, он и сам помрет или так до конца дней и пролежит.
Но хитрый Банник видел, что все было не совсем так. Ребенок не только помирать не собирался, лон выздоравливал, и ведьма о том позаботилась, недаром она все время тут появлялась.
Так как кошка никак не могла успокоиться, он решил удалиться. Но было ясно, что из бани все не так видится. И скоро соберутся тут со всех сторон люди, никакой бани не хватит, – думал он сердито.
– Не переживай, – услышал он голос кошки, тебе не придется суетиться. Мы Илюшу в Киев отправим. Там он останется навсегда, а у тебя снова будет тишь да гладь.
Банник ушел. Кошка стала снова спокойной и лаковой. Мальчик гладил ее и что-то урчал себе под нос. Наблюдательная женщина заметила, что не только добрые духи к ее мальчику наведываются. Но она знала, что у нее достаточно защитников. Ему ничего не грозит.
№№№№№№№
Бес узнал от Банника, что в дом наведывается черная кошка, и он прекрасно понимал, кто это может быть – их знакомая ведьма. Он сделал вид, что это ему и прежде было хорошо известно, хотя, покинув баню, пошел к ней, чтобы немного поболтать.
– Что она там делает? – спрашивал он сам себя, – не за тем же приходит, чтобы просто на парня взглянуть, для этого и в кошку обращаться не нужно. Раз Банник на нее нарвался, то она там была не раз, скорее всего. Он-то не стал бы сто раз все это проделывать, чтобы просто парня навестить.
– Она готовит какое-то чудо, которое, естественно свершиться должно неожиданно.
Он стал решать, что нужно делать ему, может быть оставить ее в покое, или спугнуть, тогда всю черную работу придется делать самому, а этого бесу не особенно хотелось. У него и без нее было немало дел и надо было торопиться. Но оставлять Илью без внимания он тоже не собирался.
И стала интересно бесу, что думает обо всем этом Громовержец, если ему вообще хоть что-то известно. В последнее время жизнью на земле он перестал совсем интересоваться.
Но и сам бес далек был от княжьего бога, и устыдился своего равнодушия к нему, словно бы во многом он стремился вытеснить его на земле.
Но если задуматься и внимательно присмотреться к происходящему, то это было похоже на правду.
Но и настроение у самого бога менялось чаще, чем погода в этом мире, и вчера он мог восторгаться тем, против чего нынче громы и молнии пускал, и это ему казалось нормальным.
С чего и когда зарождаются великие дела, как они начинаются, никто не знает, и даже бес чаще всего пропускал эти исторические моменты, потому и оказывался тут всегда, когда каша уже заварилось и оставалось только как-то все разбирать, да удары делать не такими болезненными.
Когда все завершалось, тот, кто ощущал себя победителем и почти героем, мог оказаться побежденным в один миг и взмолиться о смерти лютой – всякое случалось в этом странном мире.
Слишком много призраков, людей, духов, богатырей в этом мире обитало. Месть всегда хороша в холодном виде и никогда не уследишь, кто кому и за что мстить собрался. А ему всегда хотелось быть главной скрипкой в этом странном оркестре.
Правда, случится это еще не завтра, и пока можно немного отвлечься и другими делами заняться, но не стоит пропускать такого прекрасного момента. Но Владимир может немного поправить. Пусть у Рогнеды подрастет Изяслав.
Этот угрюмый и яростный отпрыск, сын убитого князя Ярополка, который с самого детства своего знает от матери своей каков его приемный отец. Убивший безжалостно его отца родного только из-за того, что стол его занять хотел он все время.
А в Карачарове пока подрастет его старший брат Илья, на которого убитый князь столько надежд возлагает. И не суждено узнать Владимиру, кто и где еще собирается против него меч свой поднимать.
Бес очень удивился, когда неожиданно наткнулся на Ладу, медленно парившую к нему навстречу. Богиня была восхитительна, хотя с юной Лелей ее не сравнишь, возраст не тот, но именно в ней, а не в богине влюбленности было что-то по- настоящему колдовское.
– Я не понимаю, – услышал он ее голос, – что вы так носитесь с этим бастардом. О нем давно забыть следует.
– Может, и следовало кому, только не нам. Раз ты не успела или не захотела женить князя, не на кого больше надеяться, только на сына Рогнеды и сына Арины.
– Но это не справедливо, – удивленно говорила она.
– А справедливо то, что он творит, и что еще делать будет?
Бес не собирался отступать и грубил богине, но как она не чувствовала опасности, которая нависала со всех сторон? Но то, чего Лада не прощала бы Стрибогу или Велесу, она спокойно терпела пусть не от рядового, но все-таки беса.
Бес и у нее оставался на особенном счету. Но она рассерженно подняла брови. И он попятился на всякий случай, чтобы оказаться вне досягаемости. Осторожность никогда не вредит, особенно в общении с богами, – думал он, глядя в упор на богиню.
– Ты так нападаешь на нашего героя, словно к тебя в запасе есть какой-то другой. А он все-таки сын князя, а не сын воина и тебе это прекрасно известно.
Лада молчала. Она сердилась, ощущая, что в мире все получается не так, как ей бы хотелось. И это подчеркивало, что и она была не особенно хороша.
Но ведь и более могущественным созданиям не всегда и не все удавалось. И Марена ярилась от злобы и страдала от бессилия, а ведь она особенно не выбирала средства, как нужно было действовать.
Потому она и молчала. Конечно, самое разумное было с этим злым зубоскалом и насмешником не встречаться вовсе. Но его трудно было избежать. Да и, несмотря на все его злые шуточки, он был все-таки самым остроумным из всех. Разговаривать с ним ей очень даже нравилось. Она никогда не отказывала себе в этом удовольствии. Она не особенно любила Ярополка, он был не лучшим из князей, но он был настоящим князем и заслуживал отмщения.
