Kitabı oku: «Расчетливая вдова», sayfa 3

Глава 3

– Опустите меня на пол! – Негодование взяло верх над страхом и возбуждающей решительностью, с какой Росс бесцеремонно положил ее на матрас.

– Я уже опустил. – Росс лег рядом с ней и накрыл ее и себя простыней. Наверное, ею все-таки овладел страх. Мег оказалась прижата к стене, пыталась соскользнуть на пол, но Росс вытянул ногу и преградил ей путь. – Мег, прекратите паниковать. Возможно, я похож на грубияна, но не беру женщин силой. Поверьте, если бы я захотел, чтобы вы легли под меня, это уже давно бы случилось.

– Вы, сэр, возмутительны. К тому же вы не… – Ей меньше всего пристало хорошо отзываться о его внешности. А насчет того, чтобы лечь под него… ведь именно подобная ситуация всплывала в ее воображении. А воображение не испытывало того страха, который переживала она сама.

– Почему я возмутителен? Потому что не взял вас?

– Потому что вы на это намекаете.

Росс все еще сидел, нависая над ней. Мег почувствовала, что ее бросило в жар. Она забеспокоилась и была на грани паники. Если он решит взять ее силой, она не сможет оказать ему никакого сопротивления. Кроме того, она не уверена, что хочет оказывать ему сопротивление, и это хуже всего. Мег подумала, что все дело в габаритах этого мужчины. Она боялась вернуться на пол, ей хотелось прижаться к нему.

– Вас ведь это беспокоило, правда? Уж лучше сразу внести полную ясность.

Казалось, Росса совсем не смущало обсуждение этой темы.

«Бесстыдный мужчина», – подумала Мег. Опасения насчет того, что ее могут изнасиловать, стали угасать. Зато Мег все больше раздумывала, не лечь ли под него, ведь они оба готовы начать любовную игру.

– Поймите же, – продолжил Росс, не дождавшись ответа, – я не стану спать на койке, когда женщина ютится на полу. Если бы здесь хватало места лишь на одного человека, тогда я сам лег бы на пол. А так просто смешно, если кому-то из нас придется испытывать неудобства.

– Возможно, вам так удобно, хотя вряд ли. Уверяю вас, мне совсем не удобно.

От Росса исходил жар. Они лежали настолько близко, что стоило кому-то глубоко вздохнуть, и тела соприкоснутся. Мег старалась не обращать внимания на тревожно бившийся пульс, но тот все учащался.

– Даю слово, вам не о чем беспокоиться.

Сейчас в голосе Росса слышалось раздражение.

Видно, она своими тревогами и щепетильностью мешала ему спать. Хорошо, что он не мог прочитать ее мысли.

– Пока мы не спим, разумеется, я верю вашему слову. – Не всякий офицер был джентльменом, но шестое чувство подсказывало Мег, что этот мужчина исключение. – Однако, уснув, мы можем… прикоснуться друг к другу.

– Мег, чем вы занимались последние пять лет? Имели дело с двумя мужчинами или вас держали под замком в доме викария?

Слова Росса прозвучали так неприлично, что Мег чуть не ахнула, однако вопрос, видно, был чисто риторический. Майор снова лег, повернулся на правый бок, спиной к ней, и, видно, тут же уснул.

Если лежать на своей половине койки, вытянув руки по швам и держа ноги прямо, точно доска, можно вообразить, что они не находятся в одной постели. Все же видя, что Росс не собирается бросаться на нее, Мег осторожно повернулась к нему спиной. Их ягодицы соприкоснулись. Отпрянув, Мег повернулась на другой бок и оказалась к нему лицом. Уже лучше, сейчас можно изогнуться так, чтобы не касаться его.

Почти успокоившись и дыша равномерно, Мег поняла, что не удастся избавиться от запаха его тела. Запаха мужчины. Он вымылся, как это было возможно в данных обстоятельствах, и почти избавился от запахов речной воды, грязи и пота. Но это в некотором смысле смутило Мег еще больше. Отвлечься от естественного запаха разгоряченного мужчины вряд ли возможно. Она прикусила губу и старалась не шевелиться. Пыталась забыть, каково это, когда тебя обнимают крепкие руки, тогда чувствуешь себя умиротворенно и в полной безопасности.

И дело не в том, что Джеймс вряд ли заслуживал доверия даже в самом начале их скандального брака, когда оба убежали из дома. Но он был сильным, молодым, красивым и, когда все шло хорошо, относился к ней по-доброму. Джеймс часто бывал веселым, когда все шло так, как ему хотелось. Мег обнаружила, что при неблагоприятных обстоятельствах чувство юмора изменяло ему.

Однако, выходя замуж, она верила, что любит его. Клялась ему в верности, а он все время лгал ей. Несмотря на грустные воспоминания, она почувствовала, как ее конечности наливаются свинцом, а сон затуманивает сознание. Мег подалась чуть назад, прижалась к стене и отключилась в полном изнеможении.

Росс наполовину проснулся и обнаружил, что лежит на спине, а койка движется. Корабль. Он стал смутно вспоминать события прошедшего дня. Ребенок, река, голос женщины.

Росс вытянул ноги, открыл глаза и, когда правое колено пронзила резкая боль, тут же проснулся. Сразу же разобрался в ситуации. Было светло, корабль пришел в движение, а рядом с ним лежала не винтовка, а теплая спящая женщина.

Просто поразительно, что он не сразу обратил на нее внимание. Ее голова покоилась на его плече, правая рука – на груди, к тому же она всем телом прижалась к нему. Видно, пока оба спали, Росс обнял ее как нечто принадлежащее исключительно ему. Она прижалась к нему так плотно, что он ощущал каждый изгиб и выступ на ее гибком теле. Росс тут же напрягся всем телом.

Это было изумительно приятное новое ощущение, если не обращать внимания на боль в паху. В жизни Росса хватало женщин, удовлетворявших его прихоти, но он не имел привычки проводить ночь вместе с ними. Иначе можно было проснуться и обнаружить, что источник услад исчез вместе с его деньгами.

Эта женщина, временная жена, не стремилась завладеть его деньгами. Она оказалась странным существом, желавшим беседовать, откровенничать, точно их случайная встреча представляла собой искреннюю привязанность. К тому же она не требовала ничего за то, что спасла ему жизнь и ухаживала за ним, кроме разрешения вернуться в Англию.

А он отблагодарил ее должным образом? Очень сомнительно. Вчера он был вне себя, когда явился на пристань. Впоследствии у него не было настроения размышлять о том, выразил ли он надлежащую благодарность за то, что его вообще вытащили из реки.

Сегодня… Сегодня пора взять себя в руки и перестать бороться с судьбой. Он ранен и никогда не вернется в строй. Вероятно, будет хромать остаток жизни, а такое существование станет для него совершенно чуждым. Он сбежал от этого, когда ему было семнадцать, но теперь все быстро возвращалось на круги своя.

В дверь тихо постучали, Росс осторожно протянул руку, чтобы не разбудить Мег, и отодвинул засов. Дверь приоткрылась, и появилась взъерошенная голова Джонни.

– Майор, принести горячую воду?

– Да. Принеси кофе и убери помои. Только тихо.

Но Мег уже проснулась. Она ахнула, отшатнулась от Росса и вжалась спиной в стену.

– Что-о?.. – Мег широко раскрыла глаза и уставилась на него с ужасом, будто ее ударили ногой в живот. Вчерашнее бесстрашие оказалось лишь притворством. Сейчас, проснувшись и ужаснувшись, она не скрывала того, что думала о нем. От страха у Мег перекосилось лицо, она втягивала воздух, собираясь громко завопить.

– Моя дорогая, к нам пришел мальчик, – сказал Росс, зажал ей рот рукой и заслонил своим телом, скрывая от взора Джонни. – Я попросил его принести горячую воду и кофе. – Мег пыталась высвободиться. Росс кивнул в сторону двери. – Мальчик, пока все. Больше ничего не надо.

Удерживая Мег одной рукой, другой Росс задвинул засов. Тут она высвободила голову и набросилась на него с кулаками:

– Вы животное! Вы лживое, похотливое…

– Эй! – Росс обернулся, не обращая внимания на боль в ноге, и двумя руками придавил ее к подушке. – Не смейте кричать! – пригрозил он. – Черт возьми, что с вами? Я ведь говорил, что не беру женщин силой.

– Вы говорили, что мне не о чем беспокоиться, – возразила она, тяжело дыша. – Вы дали слово, а тут я просыпаюсь и обнаруживаю, что вы лапаете меня, вы…

Росс снова зажал ей рот и, опустившись на один локоть, навис над ней. Нога болела, ему хотелось кофе, а эта чертова женщина назвала его лжецом. Под ним ее тело казалось хрупким, мягким, женственным, но она напряглась, готовясь сопротивляться, хотя он и придавил ее к койке.

– Послушайте меня, – процедил Росс сквозь стиснутые зубы. Ее лицо оказалось так близко, что он мог бы посчитать ресницы, обрамлявшие ее широко раскрытые глаза, смотревшие с вызовом. Мег пыталась укусить руку, придавившую ее. – Я не лгу. Я не нарушаю данного слова. Я проснулся, а вы прильнули ко мне, ваша рука оказалась у меня на груди, а моя рука обнимала вас. – Мег перестала извиваться. – Вот и все. Ночью ничего не случилось, и если вы хорошо подумаете, то убедитесь, что я даже ухитрился не изнасиловать вас.

Росс не думал, что ее глаза способны раскрыться еще шире, но случилось именно так. Мег смотрела на него так, будто он ударил ее.

– Кто-то… уже пытался обидеть вас? – спросил Росс, отпуская ее.

– Пытались. – Мег закрыла глаза, чтобы не видеть его пристального взгляда. – Их было трое. Я угодила в ловушку. Я понимала, чего от меня хотят, что собираются сделать со мной. Это случилось спустя две недели после смерти Джеймса.

– Пытались, – повторил он. – Что произошло?

– Питер… доктор Фергюсон услышал мои крики. Он отвел меня в свою палатку. На следующий день распространилась новость, что его любовь погибла. Фергюсон был убит горем. Вне себя. И я осталась у него.

– И всего две недели после того, как погиб ваш муж? – Россу не удалось скрыть в своем голосе осуждающие нотки.

– Любовью Питера был мужчина, – ответила Мег, с вызовом глядя на него. – Молодой лейтенант.

– Но это ведь…

– За это как минимум грозит смертная казнь через повешение, а в лучшем случае позорное увольнение из армии, – договорила она за Росса. – Но, оставшись с ним, я смогла все это скрыть. Я говорила всем, что у Фергюсона заразная лихорадка. Несколько дней спустя он снова мог приступить к работе. Его бледность и подавленность списали на болезнь.

– Значит, вы не стали его любовницей?

– Нет. Но мне уже ничто не грозило, и ему тоже. Мы защищали друг друга. Майор Брендон, как вы думаете, не пора ли отпустить меня?

Ногами Росс захватил ее ноги, его внушительное проснувшееся мужское достоинство уперлось в нее… да в самом неподходящем месте, его тело придавило ее груди.

– Черт! – Росс скатился к краю койки и сел. Какое-то время он наслаждался близостью с ней. Мег тоже села рядом с ним, завернувшись в простыню. – Извините меня. Мне всего лишь хотелось, чтобы вы не кричали.

Мег убрала с раскрасневшегося лица непослушные пряди волос, выбившиеся из косы.

– Я проснулась и никак не могла сообразить, где нахожусь. Сначала я вас не узнала.

Но Росс не испытывал никаких иллюзий насчет того, что она подумала о нем. Он чуть отстранился, чтобы позволить Мег соскользнуть с койки. Неприязнь и страх, отразившиеся на ее лице, пока она смотрела на него, поведали ему все, что он хотел узнать.

– Можете похвалить меня за то, что я укротил свои дикие животные страсти.

Лучше было отделаться от всего грубой шуткой, не лишенной горечи.

Мег затаила дыхание, но, когда Росс посмотрел на нее, улыбнулась и ответила колкостью, которую он ожидал:

– Майор Брендон, если вы способны обуздать животные страсти после того, как выбились из сил, спасая ребенка, чуть не утонули, выдержали операцию и перевязку ноги, тогда я не в силах скрыть своего восхищения вашей стойкостью. Мне следовало догадаться, что в подобном состоянии вы вряд ли станете угрозой для меня. Вы могли и не давать мне слова.

«Не рассчитывай на это». Видно, Мег не заметила его возбужденного мужского достоинства, или же оно не впечатлило ее так, как он того ожидал. Или же, наверное, как настоящая леди, она выше того, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Россу следовало отвести взгляд, когда свет из иллюминатора начал просвечивать юбки Мег, выхватывая очертания ее тела. Но он этого не сделал.

Какой-то мускул на лице Росса неожиданно дернулся, тут он догадался, что едва сдержал улыбку. Как много времени уже прошло с тех пор, как он считал что-то заслуживающим улыбки? И как давно чувствовал подобие страсти или желания, которые не шли дальше удовлетворения самой элементарной потребности, раз уж на то пошло. Сопротивление Мег бодрило его, забавляло и возбуждало. Росс поймал себя на мысли, что с ним произошло самое обычное утреннее возбуждение. Лучше считать так и не думать, что эта женщина чем-то особенно привлекательна для него.

Умственное оцепенение, ставшее в эти дни его постоянным спутником, казалось, вернулось снова. По ее глазам Росс понял, что она догадалась об этом. Казалось, серо-голубые глаза Мег лишились блеска, но она задрала голову и не дрогнула перед его взглядом.

Почему-то строптивое лицо Мег немного позабавило его. На худой конец, она давала ему повод для раздражения, отвлекая от мучительных дум об Англии и о том, что его там ждет. Умная, практичная женщина, его временная жена, да к тому же, видно, не испытывает большого уважения к мужскому авторитету.

– Что сегодня собираетесь делать, Мег?

– Что-то я не припомню, майор, чтобы разрешала вам обращаться к себе по имени, – огрызнулась она.

– Я разрешил вам обращаться к себе по имени, к тому же мне кажется, что раз уж мы поженились без соблюдения положенных формальностей, то, оставшись наедине, имеем право обращаться друг к другу по имени.

– Возможно. – Мег раскраснелась, волосы у нее взъерошились. Россу хотелось, чтобы она покраснела еще больше. Вот тогда уж никак не обойтись обычным утренним возбуждением. – Я умоюсь и оденусь, затем взгляну на вашу ногу. Не исключено, ее придется перевязать. А вы, пожалуйста, в это время не поднимайтесь с койки. Уверена, что найду чем заняться, когда освобожусь.

Росс чуть не спросил, готова ли она удовлетворить все его потребности, но передумал. Обмен колкостями может привести к опасной ситуации.

* * *

На что он сейчас дуется? Мег набросила шаль на плечи, чтобы выглядеть пристойнее. Если Росса придется удерживать в койке весь день, получится не очень хорошо, ведь тогда надо будет спрятать его брюки. Ему действительно следует отдохнуть хотя бы неделю, но Мег смотрела на вещи трезво: если Росса придется привязать к койке, сомнительно, что у капитана найдется что-то достаточно прочное, чем можно связать этого медведя.

У Мег все еще громко стучало сердце после пережитого ужаса, когда она утром обнаружила рядом с собой огромное мужское тело, темное лицо, заросшее густой щетиной. Сначала она от страха не узнала его. А затем его сильные руки придавили ее к койке.

Мег вздрогнула и, к своему стыду, обнаружила, что частично это произошло от нахлынувших на нее чувств. Черт подери, что с ней происходит? Наверное, сказывается непривычная жизнь на борту корабля, временное избавление от посторонних осуждающих взглядов и шепота.

В дверь постучали. Джонни принес горячую воду. Мег нырнула за занавеску, обрадовавшись тому, что может отвлечься от своих мыслей.

– Поставь этот бидон рядом с занавеской, чтобы миссис Брендон могла достать его, – наказал Росс мальчишке. – И налей мне кофе. А через полчаса принеси еще горячей воды.

Мыться горячей водой было одно удовольствие. Извиваясь всем телом, что вполне пришлось бы по вкусу зрителям в театре Эстли, Мег вымылась, и у нее на душе стало веселее. Промокшее платье высохло и выглядело не очень привлекательно, но не так плохо, как она ожидала.

Когда Мег появилась из-за занавески, Росс сидел в постели, держа в руке большую кружку с кофе. Воздух заполнял густой и крепкий аромат.

– Я позавтракаю вместе с остальными пассажирами. И велю Джонни принести вам еду и горячую воду. Когда вернусь, мы сможем взглянуть на вашу ногу.

– Мы сможем?

– Да, мы сможем. Я хочу, чтобы вы хорошо рассмотрели рану. Тогда будет понятна моя озабоченность. Наверное, вам лучше самому позаботиться о себе. По правде говоря, вы не заслуживаете того, чтобы сохранить ногу.

Сейчас она рассердилась на него. Заправила волосы в сетку, накинула шаль и вышла. Закрывая дверь, она уверяла себя, будто ослышалась, когда до нее донеслось: «Какое это имеет значение?»

Казалось, будто прошло уже много времени с тех пор, как Мег вчера вечером ела тушеное мясо, к тому же перспектива поболтать с другими пассажирами казалась сейчас чрезвычайно заманчивой. Вчерашняя краткая встреча с попутчиками, когда Мег приветствовали и расспрашивали, пока она забирала ужин, оказалась весьма приятной.

Как много времени прошло с тех пор, как она стала вести себя подобно леди? Разумеется, последний раз это было при Витории, тогда Мег занимала определенное положение, будучи женой младшего офицера. После смерти Джеймса она стала порочной женщиной, жившей с мужчиной в грехе. Несколько женщин в полку поверили, будто она не ведает, что состоит в браке с двумя мужчинами, однако другие считали, что этот факт ей хорошо известен. Все избегали ее. А когда Мег прибилась к Питеру Фергюсону и опустилась до ухаживания за ранеными солдатами, тогда, разумеется, подумали, что она переступила все границы дозволенного.

Тогда и сейчас ей казалось странным, что для этих женщин уход за храбрыми солдатами, попавшими в беду, казался столь же шокирующим, что и жизнь в грехе. Наверное, ощущение после измены и потрясение были столь тягостны, что отношение этих женщин не причинило ей боли. Больше всего ее ранило предательство Джеймса. Мег не отказалась от приобретенного в браке имени, отчаянно стараясь убедить себя, будто ничего страшного не случилось.

Сеньора Ривера, окруженная тремя старшими детьми, жестом пригласили Мег занять место напротив них за длинным столом. Пытаясь отогнать нашествие призраков прошлого, Мег улыбнулась:

– Сеньора, как чувствует себя маленький Хосе?

– Намного лучше. Спасибо вам, сеньора Брендон. Честно говоря, мне трудно удержать его в постели. К счастью, моя служанка следит за ним и ухаживает за маленькой Росой. А как себя чувствует ваш муж?

– Неплохо, сеньора, хотя ему сегодня придется оставаться в постели. Он ранен в ногу.

– Вы давно женаты? – Женщина намазывала масло на гренок, в ее глазах светилось любопытство.

Мег уверяла себя, что не совсем привыкла к женскому обществу, и нет ничего странного в том, что сеньора Ривера желает посплетничать, чтобы скоротать время. Мег поборола естественное желание дать отпор подобной назойливости.

– Насколько помню, это произошло вчера, – ответила Мег и рассмеялась.

Сеньора Ривера тоже рассмеялась, восприняв ответ как шутку, и стала подробно рассказывать, что едет в Англию к мужу, который занимается импортом вина.

Покончив с завтраком, Мег прогулялась по палубе. Ей пришлось прижимать шаль к плечам, чтобы резкий ветер не сорвал ее. Глаза начали слезиться, когда она пыталась разглядеть, не видна ли суша. Но сейчас они находились далеко в Бискайском заливе и вряд ли увидят землю, пока не минуют Бретань.

Решив, что Росс уже умылся, побрился и съел завтрак, Мег вернулась на нижнюю палубу. Дверь каюты не была заперта. Войдя, она застала его у иллюминатора. На Россе были свободные хлопчатобумажные брюки, какие носят моряки, и самая лучшая рубашка с открытым воротником и закатанными рукавами.

Мег застыла на месте и при виде широких плеч, узких бедер и крепкого тела ощутила инстинктивное желание. Прежде чем Мег успела прийти в себя, Росс обернулся, и она увидела мрачное, таившее опасность лицо, те же самые холодные глаза. Желание тут же угасло, и в ней стало зарождаться нечто похожее на гнев.

– Черт подери, что вы делаете? – Дверь громко захлопнулась за ней, и она решительно подошла к Россу. – Я же велела вам оставаться в постели, а вы…

Росс приподнял одну бровь, его раскосые глаза обрели дьявольский вид.

– Миссис Брендон, ваш язык шокирует меня.

– А вы шокируете меня! Снимайте брюки и ложитесь.

С явно вызывающей покорностью Росс взялся за брюки. Стоило только Мег преодолеть испуг, как он, видно, перестал обращать внимание на тревоги спутницы по каюте и начал дразнить ее. Конечно, это вполне соответствовало его склонности к мрачному юмору. Пока он расстегивал пуговицы, брюки начали сползать с бедер. Это было не смешно.

– Перестаньте! Ради бога, позвольте мне сначала выйти.

«Если только он посмеет рассмеяться, – мрачно подумала Мег, – я…» Но Росс, разумеется, и не думал смеяться. Выйдя из каюты и прижавшись спиной к двери, она вспомнила, что он даже не улыбнулся.

Страшно подумать, как ее возбудил эпизод, когда с него начали сползать брюки. Вчера этот мужчина предстал перед Мег в чем мать родила, и, хотя она могла по достоинству оценить его прекрасное телосложение, тогда это не смутило ее даже наполовину так, как только что.

Это случилось потому, что Росс полностью осознавал, что делает. А ему хотелось подразнить ее, отомстить за то, что он оказался в ее власти. Росс ужасно злился на то, что его ранили в ногу. То, что он делал, не было попыткой соблазнить ее. Его темные глаза не горели от жара, в его жестах не чувствовалось притязаний на любовную игру.

Мег поверила ему, когда он объяснил, что произошло сегодня утром.

Она постучала по шероховатой деревянной двери каюты:

– Вы уже легли?

– Да, – ответил Росс вполне дружелюбно, или так показалось, пока она слушала сквозь дверь толщиной в дюйм.

– Откуда у вас эти брюки? – Мег прошла мимо него, опустив голову, и взялась за медицинскую сумку. Если она не будет смотреть на Росса, то уязвит его. – Наверное, их принес Джонни.

– Да. Они практичны, – безразлично ответил Росс. – Но это не имеет значения.

Содержимое сумки поплыло у нее перед глазами. Всего несколько слов, но они сказали так много. Его безразличие относилось не к брюкам, не к ее присутствию и даже не к тесной каюте. Любой другой расслышал бы в том, как он произнес эти слова, всего лишь раздражение ее безразличием или усталостью после скверно проведенной ночи. Но эти слова имели другой подтекст, они объясняли его мрачное настроение и неулыбчивое лицо.

Мег доводилось слышать подобный тон от мужчин, уставших от сражения и боли, которые сами не стали бы отнимать у себя жизнь, но и не возражали бы, если бы это сделал кто-то другой. Она услышала голос мужчины, которому безразлично, живет он или нет. Вот чем объяснялось его безразличие к раненой ноге, мрачный взгляд. Действительная рана таилась значительно глубже.

Мег расстелила полотенце на сундуке, разложила на нем все необходимое, наполнила чашу водой и поставила ее рядом с койкой. Руки не дрожали, но мысли путались. Похоже, спасать надо было не только ногу. Если то, что Мег вчера помогла вытащить Росса из воды, имело какое-либо значение, следует надеяться, что он найдет, ради чего жить дальше.

– Кровотечения не было. – Мег сняла простыню с колена, коснулась рукой кожи у края льняной повязки и почувствовала, как Росс напрягся. – Колено не воспалено, жара не чувствуется.

Росс молчал, пока она развязывала узлы и разматывала бинты и, наконец, сняла ее, обнажив рану.

– Уже лучше, – заметила Мег, наклонила голову и осторожно понюхала, надеясь, что он не догадывается, ради чего она это делает. – Похоже, опухоль спала. Важно держать ногу в чистоте и не перетруждать. Кровь должна циркулировать в мышцах, что ускорит исцеление.

– Значит, признаков гангрены нет? – спросил Росс с таким безразличием, будто интересуясь, что подадут на обед. Он даже не пытался узнать, вынесет ли она ему смертный приговор или, по крайней мере, заявит, что ногу придется ампутировать.

– Нет. – Мег посыпала рану целебным порошком, наложила новую прокладку и снова забинтовала. – Оставим так на несколько дней. Завтра вы снова сможете ходить. – Росс ничего не ответил. Мег добавила: – Наверное, мы проведем на корабле три-четыре дня. Когда прибудем в порт, вы почувствуете себя гораздо лучше, хотя даже тогда вам не следует садиться на лошадь.

– Я в любом случае заказал бы дилижанс, – заметил Росс, будто раньше не думал о мелочах, с которыми придется столкнуться после прибытия в Англию.

«Он говорит так, будто не верит в будущее». При этой мысли она вздрогнула.

Мег предусмотрела все: она на день-два найдет дешевое, но приличное жилище в Фалмуте⁵, придет в себя после плавания и начнет привыкать к Англии. Затем прямиком направится в Мартинсден к Белле и Лине. Однако на дальнейшее ее воображения не хватило. Мег лишь представила первые объятия и слезы. Она считала, что с сестрами все должно быть в порядке. Она думала о них каждый день. Сестры не отвечали, потому что папа уничтожал ее письма, вот и все.

Видно, Росс Брендон, сев на корабль, больше ни о чем не думал. Морской транспорт отлично подходит для мужчины, которому не хочется принимать решения. Остается всего лишь подняться на борт, и корабль доставит его в определенный порт. У пассажира нет возможности передумать или изменить направление путешествия. Корабль все равно прибудет в место назначения.

– Ваш дом далеко от Фалмута? – спросила Мег, завязывая последние узлы и накрывая ногу Росса простыней.

– Далеко ли до дома? – Тяжелый взгляд Росса застыл на Мег, будто та задала трудный философский вопрос, ответ на который придется основательно взвесить. – Дом от меня отделяет тринадцать лет, – наконец ответил он.