«Сонечка» kitabından alıntılar, sayfa 2
Все располагало к тому, чтобы Яся стала профессиональной проституткой, но этого не произошло.
трусливого его мужества, избегавшего тягот отцовства, обязанностей семейного человека...
Религия Сони, как и Библия, состояла из трех разделов. Только вместо Торы, Небиим и Ктувим это было Первое, Второе и Третье.
"- От бесконечного чтения у Сонечки зад принял форму стула, а нос - форму груши" (с)"А безмятежная душа Сонечки, закутанная в кокон из тысячи прочитанных томов, забаюканная дымчатым рокотом греческих мифов, гипнотически - резкими звуками флейты Средневековья, туманной ветреной тоской Ибсена, подробнейшей тягомотиной Бальзака, астральной музыкой Данте, сиреническим пением острых голосов Рильке и Новалиса, обольщенная нравоучительным, направленным в сердце самого неба отчаяньем великих русских..." (с)" Те особые, женские глаза, которые подобно мистическому третьему глазу, открываются у девочек чрезвычайно рано, не то что были у Сони вовсе закрыты - скорее они были зажмурены" (с)"Она вдохнула в себя немного возлуху - и запахло холодным морем" (с)"И хотя она была рядом с ним и это было важно для художника, это не была работа с натуры. Он словно впитал ее в себя и теперь только заглядывал в свой тайник" (с)
Таня, постепенно выйдя замуж за Алешу и получив от него в приданое колдовской неласковый город, в котором приживаются лишь гордые и независимые люди, стала петербурженкой.
Он же был в глубоком замешательстве от напавшего на него внезапно, как ливень с высоты безмятежно-ясного неба, сильнейшего чувства совершения судьбы: он понял, что перед ним - его жена.
... девственник и монах от лона матери, не замеченный во всю жизнь ни в каких шашнях с дамами и на этом основании подозреваемый доброжелательным обществом в каких-то более интересных грехах...
- Если ты считаешь нужным, Соня. Делай, как считаешь нужным.
и все они - и маленькое поигрывание грудью, и зыбкость бедер, и особое покачивание в щиколотке, - все вместе это было не отработанными приемами кокетки, а женской музыкой тела, требующего внимания и восхищения.
Роберт Викторович хрупнул зубами, выматерился про себя: он терпеть не мог нервических мужчин, одержимых желанием ежеминутно выговаривать свои переживания.
