По берегам Западной Двины

М. М. Никонов начальник артиллерии 1117-го стрелкового полка

© Оформление Т. Костерина, 2023

© Издательство «Художественная литература», 2023

От автора

Эта книга повествует о том, как в Великую Отечественную войну 1941–1945 гг. сражались с немецко-фашистскими захватчиками воины 332-й стрелковой Ивановско-Полоцкой ордена Суворова дивизии имени М. В. Фрунзе. В основе всех описанных событий лежит путь одного из подразделений 1117-го стрелкового полка – 120-миллиметровой минометной батареи, ее солдат, сержантов, офицеров.

О Великой Отечественной войне опубликовано много воспоминаний. Их авторы правдиво и интересно описывают события, но большей частью с высоты своих значительных должностей. Мало приходилось встречать книг авторов из числа тех, кто видел и чувствовал войну из своего окопа, кто был рядовым или офицером переднего края и находился от противника иногда на расстоянии броска гранаты.

Поразмыслив на эту тему, первым взялся за перо бывший командир взвода, а в последний период войны – начальник артиллерии 1117 СП Никонов Михаил Матвеевич, 1921 года рождения, уроженец Каргопольского района Архангельской области, прошедший в составе Ивановской дивизии ее боевой путь от Москвы до Балтийского моря. Затем к делу подключились однополчане: Анисимов В. И., Климов Г. C., Чушков П. Г., Бардов А. В.; Кирилловский С. Н. и Моткин В. С. из 1115-го СП, Раткевич И. В. из 1119-го СП, Покровский И. К. из 1117-го СП, Попов И. А. из лыжного батальона, Рак А. К. из 891-го артполка, Смирнова E. Ф. из политотдела дивизии, Бухмастов П. К. из армейского отряда зафронтовой разведки и некоторые другие. Всем им за это я очень благодарен. Полезные советы и содействие в работе оказали бывший командир З32-й СД Т. Н. Назаренко, бывший командир 1117-го СП П. К. Прохно, председатель Совета ветеранов 4-й ударной армии П. А. Леонтьев.

Моя военная судьба сложилась так, что пришлось некоторое время служить в подразделениях обеспечения, побывал и за линией фронта, в районах действия наших партизан, и в госпиталях лежал. Основное – это три года непрерывного участия в боях на переднем крае в составе пехотного полка.

Написано только то, что самими пережито и видено, что подтверждено архивными документами, всё достоверно.

В июле-августе 1941 года тревожные сводки о военных действиях поступали со всех участков фронта. Пал Смоленск, веками считавшийся в памяти русского народа «Воротами Москвы».

В первых числах августа советские войска отошли на Западном фронте на левый берег Днепра. Группа немецких армий «Центр» готовилась наступать на московском направлении.

Советское верховное командование вводило в бои войска, прибывающие из глубины страны, и одновременно создавало резервы для решающих сражений.

8 августа 1941 года Военный Совет Московского военного округа и бюро Ивановского обкома ВКП(б) приняли решение о формировании в городе Иваново стрелковой дивизии, 20 августа наркомат обороны присвоил соединению общевойсковую порядковую нумерацию и, учитывая пожелание трудящихся области, дал наименование – «Ивановская стрелковая дивизия имени М. В. Фрунзе».

Кирилловский С. Н. командир взвода мин. бат. с 05.1942 г., комбат в 1115-м стрелковом полку

Рабочие, колхозники, служащие, партийные и советские работники – потомки революционных ивановских ткачей, легендарных героев Гражданской войны влились в части дивизии. Четверть личного состава – 24,4 % были членами и кандидатами ВКП(б).

Сто молодых лейтенантов, окончивших в августе курс Московского краснознаменного пехотного училища имени Верховного Совета РСФСР, вошли в ее состав в должностях командиров стрелковых и минометных взводов. Лейтенант Никонов Михаил Матвеевич был назначен командиром взвода в батарею 120-мм минометов в 1117-й стрелковый полк. Батареей командовал лейтенант из запаса в возрасте 38–40 лет. Политруком батареи был старший лейтенант Яровицин, 35–37 лет, высокого роста, стройный брюнет, внимательный к людям, родом из Иваново. Политико-воспитательную работу он организовал, как того требовала обстановка.

Взводами, кроме меня, командовали лейтенанты Сергей Кирилловский, Ефим Бабий, Георгий Климов.

Кирилловский Сергей Николаевич был моим товарищем по учебе в военном училище – командиром отделения. Кроме того – земляком, уроженцем города Вельска Архангельской области. Чуть ниже среднего роста, шатен, стройного телосложения, всегда опрятно одетый, аккуратный. Характер мягкий, располагавший к взаимной дружбе.

Бабий Ефим Яковлевич, выпускник одного из военных училищ Украины, был старше нас на два-три года, среднего роста, правильного телосложения, брюнет. По характеру немного самолюбив. На сближение с сослуживцами шел осторожно. Всё окружающее, как людей, так и события, оценивал критически, предварительно подвергая всестороннему анализу. Нe спешил Ефим высказывать свою точку зрения. Одинаково он относился и к подчиненным, и к начальникам. С солдатами был справедлив, но более строг, чем мы. Я замечал, что солдаты его побаивались, но и уважали.

Бабий Е. Я. командир взвода, зам. командира батареи, погиб под Витебском 13.02.44 г.

Младший лейтенант Климов Георгий Семенович был командиром взвода управления, по возрасту – на год-два старше меня, роста ниже среднего, коренастый, расторопный, находчивый. Он тоже мне земляк – уроженец Вилегодского района Архангельской области. Отличался старанием в служебной деятельности. Пархомовский Петр Михайлович, наш будущий командир дивизиона, быстро подметил его положительные качества и поручал выполнение наиболее серьезных заданий.

Климов Г. С. командир взвода, заместитель командира батареи до 02.43 г.

Несмотря на некоторые различия в характерах, мы быстро сдружились. Этому способствовали и одинаково молодой возраст, и обстановка армейской жизни. Дружба позволяла легче преодолевать трудности, переносить невзгоды, интереснее проводить свободное время. На войне особенно важно иметь надежных товарищей. По прибытии из Москвы некоторое время мы жили в центре города в небольшом двухэтажном доме. Была возможность знакомиться с городом, его достопримечательностями, с жителями.

В последние дни августа переселились в лес, в район пионерских лагерей «Талицы», что в нескольких километрах от города. Здесь жили уже не в домах, а в палатках. Из ивановских рабочих, крестьян, интеллигенции быстро формировались подразделения и части дивизии. Глубоко эмоционален момент превращения гражданского человека в военного. Люди разного возраста, разных специальностей, образования, разных характеров, переодевшись в военную одежду, сразу же становились другими, переходили в новое качество. Обучение новобранцев военному делу проводилось по ускоренной программе с раннего утра до позднего вечера. Учили только тому, что было нужно на войне. Фронт в те дни приближался всё ближе и ближе к Москве. Ожесточенные бои шли в районах Великих Лук, Ярцево, Ельни. Продолжали героически сражаться с врагом советские дивизии, окруженные в районе Смоленска. По всему чувствовалось, что немного времени нам будет отведено на формирование и боевую подготовку частей дивизии. Вечерами мы, молодые офицеры, все же находили возможность встречаться. Я частенько виделся с Павлом Леоновым, уроженцем города Гусь-Хрустальный, и с Панковым Михаилом, уроженцем города Серпухов, прибывшими в дивизию из военного училища вместе со мной. Они были командирами взводов в ротах 82-мм минометов. Возникали, конечно, и новые знакомства. В одном из стрелковых батальонов в должности командира санитарного взвода проходил службу младший лейтенант Покровский Игорь Константинович, уроженец Вологодской области. Он постепенно сблизился с нами и частенько бывал в расположении батареи. О многом беседовали тогда офицеры при встречах в свободные от занятий вечерние часы – о положении на фронтах, о своих командирах, о подчиненных солдатах, о родителях и, конечно, о девушках. Нам было по 19–20 лет, и у большинства парней в этом возрасте имелись любимые или близко знакомые девушки. Была и у меня девушка, которой симпатизировал, и, кажется, она тоже меня выделяла из всех других. Кто получал письма, как правило, в какой-то мере делился об их содержании с товарищами. Моя знакомая была далеко и писем мне не писала. Я был лишь слушателем в разговорах на такую тему.

Говорили и о трудностях, возникавших при формировании подразделений. Много забот и ответственности легло тогда на наши молодые, еще неопытные плечи. Наши подчиненные солдаты были значительно старше нас. Однако никто из них не подчеркивал своего превосходства в жизненном опыте.

В начале октября офицер штаба артиллерии дивизии прибыл проверять боевую подготовку батареи с проведением практических стрельб из миномета. Тут-то и выявилась полная непригодность нашего командира. Он совсем не разбирался в подготовке данных для стрельбы и в корректировании огня батареи. Проверяющий начал экзаменовать по этим вопросам нас – командиров взводов. Поручил вести стрельбу мне. Жаль было комбата, но что делать, пришлось его выручать. Через два-три дня я, уже официальным приказом, был назначен заместителем командира батареи.

Схема боевого пути 332-й Ивановско-Полоцкой имени М.В. Фрунзе стрелковой дивизии

Еще через два-три дня командир полка майор Береговой Н. Д. провел тактическое учение всего полка. Командир дивизии полковник Князьков С. А. и комиссар дивизии Лоскутов В. К. посетили район учений. Затем состоялся строевой смотр и принятие присяги. Это означало, что полк как боевая войсковая часть сформирован.

В эти же дни завершилось формирование 1115-го и 1119-го стрелковых полков и 891-го артиллерийского полка, а также специальных подразделений. Отдельный саперный батальон формировался в городе Казани и в состав дивизии прибыл позднее.

На обороне Москвы

16–17 октября 1941 года части 332-й СД железнодорожными эшелонами прибывали в Москву. Это были тревожные дни для всей страны. Центральная группа войск немецкой армии численностью до восьмидесяти дивизий, поддерживаемая множеством танков и авиацией, рвалась к Москве. Уже были захвачены врагом Орел, Брянск, Вязьма, Ржев, Калинин. Ожесточенные бои шли на можайском, малоярославецком, волоколамском направлениях. Проезжая в эшелоне по Московской окружной железной дороге, мы наблюдали, как наши солдаты минировали мосты в пределах города. Создалась реальная угроза столице нашей Родины.

Железнодорожные эшелоны с частями дивизии проследовали до Подольска. Ранним утром 1117-й СП быстро выгрузился и, не задерживаясь, проследовал на западную окраину города, где начал занимать и спешно оборудовать линию обороны. Отдельные немецкие самолеты пролетали над нами, бомбили в районе железнодорожной станции. Слышалась стрельба зенитных орудий.

Через несколько часов поступил приказ прекратить оборонительные работы, следовать на железнодорожную станцию. Подали вагоны, полк погрузился, и мы оказались в Москве.

Сложна и переменчива была остановка на фронте перед городом. Курсировал слух об окружении западнее Вязьмы нескольких наших армий. Из столицы в город Куйбышев эвакуировались часть правительства и дипломатический корпус. Вывозили государственные ценности.

Об этом и многом другом тревожные слухи доходили до населения. Возникала паника. Все боялись прихода немцев в Москву, и такие опасения имели под собой основания. Тысячи людей из города побежали на восток, в тыл. Кое-кто при этом прихватывал с собой народное добро и государственный автотранспорт. Однако, как потом рассказывали жители Москвы, паникерами были не рабочие, не трудящиеся. Подавляющая часть населения Москвы – рабочие, инженеры, ученые, студенты – все силы отдавали на защиту города, строили оборонительные сооружения, добровольно вступали в армию. Принятыми правительством строгими мерами порядок быстро восстановили. С 20 октября 1941 года в городе и прилегающих районах ввели осадное положение.

Ивановской дивизии доверили оборону Москвы на ее юго- западной окраине, на тульском, наро-фоминском и можайском направлениях. Полки дивизии заняли отведенные им участки: 1119-й СП – Красное, Чертаново, Коломенский поселок, комбинат Бадаева; 1117-й СП – правее, в направлении Наро-Фоминска; 1115-й СП – в районе Черемушек, Шаболовку, кирпичный завод. Каждому из стрелковых полков был приписан дивизион 891-го артполка. За спиной виднелись дома и заводы Москвы. Впереди шли бои. Немецкие войска рвались к столице. Каждый из нас понимал, сколь важна и ответственна боевая задача, доверенная дивизии, ее частям, каждому из нас. Назад хода нам не будет. Штаб 1117-го стрелкового полка разместился в центре оборонительного участка в подмосковной деревне Зюзино. Тысячи москвичей с раннего утрадо заката солнца ежедневно помогали строить окопы, траншеи, противотанковые рвы, ДЗОТы, ДОТы, противотанковые и противопехотные препятствия. Впереди окопов и противотанковых рвов дивизионные саперы устанавливали мины, фугасы. Некоторые объекты, в том числе мосты на дорогах через ручьи и речки, подготавливались к взрыву. Такие же работы велись по всей оборонительной полосе от северной до южной окраин города.

Немцы пытались препятствовать ходу строительства оборонительных сооружений – бомбили и обстреливали с самолетов работающих гражданское население и военных. В деревне Зюзино одна бомба попала в дом, где размещался комендантский взвод полка. После этого случая штаб полка из деревянного крестьянского дома переместился в надежное убежище.

Одновременно со строительством обороны части дивизии довооружались, доучивались, были в готовности вступить в бой в любой момент.

Ожесточенные бои шли днями и ночами нетак уж далеко от нас. 27 октября после десятидневных упорных боев немцам удалось овладеть Волоколамском. Наши обескровили наступающего противника ударами всех родов войск, создав новую линию обороны.

Немецкая авиация в период немецкого наступления настойчиво пыталась прорваться к центру Москвы. Помимо стремления поразить наши важные объекты, они, несомненно, рассчитывали повлиять на моральный настрой защитников города. В октябре налеты в основном совершались с наступлением вечера^[1]. При объявлении воздушной тревоги я всегда выходил на улицу и наблюдал отражение налетов. Стрельба одновременно десятков и сотен артиллерийских зенитных орудий создавала почти непреодолимую завесу разрывов и осколков на пути вражеских самолетов. Они сбрасывали бомбы где придется или на окраине города. Наши прожектора брали в перекрестное освещение отдельные прорывающиеся к центру самолеты противника и вели до тех пор, пока их не сбивали зенитчики или ночные истребители. Осколки от разрывов зенитных снарядов во время отражения налетов сыпались на землю как дождь и были тоже небезопасны.

В ноябре немцы начали совершать налеты на город не только ночами, но и в дневное время. Сотни аэростатов заграждения висели над городом на высоте до четырех километров. Немецкие бомбардировщики вынуждены были лететь на большой высоте. Днем более активно действовала наша истребительная авиация. Самолеты-истребители нарушали боевой порядок немецких бомбардировщиков, принуждая сбрасывать бесприцельно бомбовой груз, сбивали самолеты врага. Однажды в пасмурный день в начале ноября отражался очередной налет вражеской авиации. Вижу, один четырехмоторный немецкий бомбардировщик летит к центру Москвы на малой высоте, что удивило, так как аэростаты были подняты. Оказалось, это была попытка прорваться к важным объектам, расположенным вдоль русла реки Москвы.

7 ноября 1115-й стрелковый полк нашей дивизии был удостоен чести участвовать в памятном для всех параде войск на Красной площади. После парада полк занял свой боевой участок. Гитлер хвалился, что к этому дню будет в Москве, но он не смог даже прорваться своей авиацией в город. В этот день из-за рано наступившей русской зимы немецкие солдаты мерзли в окопах.

С 16 ноября немецкие войска начали новое наступление на Москву и имели некоторое продвижение своим левым флангом. 332-я СД находилась в те дни в постоянно готовности выступить на передовую, но «очередь» до нас не доходила. Рубеж обороны на окраине столицы не оголялся. Несмотря на то, что немцам удалось приблизиться к городу, у нас у всех была уверенность, что в Москве врагу не бывать. Такой настрой возник не только из чувства патриотизма, но и из реальной оценки обстановки, сложившейся на фронте. Солдат тоже может анализировать и делать правильные выводы. Вероятно, в решающих сражениях под Москвой наша армия была не слабее немецкой, а по силе морального духа, в желании и стремлении победить далеко превосходила противника. Верили мы в победу также потому, что во главе войск Западного фронта, оборонявших Москву, был талантливый полководец Жуков Георгий Константинович, который уже был известен и солдатам, и всему народу как победитель японских самураев в 1939 году, как командующий группой советских войск, успешно громивших в августе ельнинскую группировку немцев, как руководитель героической обороны Ленинграда. Знали, что и Сталин в Москве. Это была гарантия, что все силы и средства будут брошены на разгром врага. Так оно и получилось.

Пархомовский П. М. командир минометного дивизиона до августа 1942 г.

В период обороны Москвы 120-миллиметровые батареи из стрелковых полков изъяли, свели в отдельный минометный дивизион. Командиром назначили капитана запаса Пархомовского Петра Михайловича, москвича, 40–42 лет, ранее работавшего в аппарате одного из министерств, тактичного в обращении с подчиненными и, как убедились позднее, умного человека. Дивизион разместился в пригороде Нижних Котлов. С нетерпением ожидали получения минометов и мин. На весь дивизион пока в наличии был один миномет.

Грудин Н. П. начальник артиллерии 1115-го стрелкового полка, погиб 08.44 г. под Ригой

Поочередно брали его в батареи на занятия по изучению его устройства, приведения в боевое положение, прицеливания и стрельбы. На занятия времени оставалось мало. Личный состав ежедневно после раннего завтрака ездил на строительство укреплений в район деревни Зюзино. На работе, в ходе занятий, вечерами в свободное время знакомились с личным составом других батарей. Особенно интересным человеком в одной из батарей был лейтенант Грудин Николай. Я познакомился с ним еще в Иваново. Он был чуть постарше нас, уже немного успел повоевать, был ранен и, выздоровев, был направлен в 332-ю СД. Среднего роста, широкоплечий, с правильными чертами лица, всегда с искринкой смеха в глазах, он на всё смотрел с юмором. Казалось иногда, что он играет роль. Наиболее выдающаяся черта его характера проявилась не сразу, это было какое-то полное отсутствие страха в опасные для жизни моменты. Первый раз мы стали свидетелями такого равнодушия к смерти своего товарища, когда офицеры дивизиона проводили учебные стрельбы из миномета. Стреляли не на полигоне, а на обычном поле под Москвой, на малую дальностью. Одна из мин, будучи выстрелянной, не разорвалась.

Окончив стрельбу, всей группой подошли к месту нахождения цели. Хотелось посмотреть, насколько точно мы поразили цель, заодно обезвредить неразорвавшуюся мину. Заметили ее еще издалека. Из земли торчал стабилизатор мины, а ее корпус ушел в мерзлый грунт и в нем застрял. В таких случаях положено снаряд подорвать, к нему не прикасаясь. Мы все знали об этом. Однако Грудин с шутками-прибаутками подошел к мине, взялся руками за стабилизатор и принялся ее раскачивать, пытаясь извлечь из земли. Мог произойти взрыв со всеми последствиями. Только своевременное вмешательство П. М. Пархомовского заставило Грудина прекратить опасный эксперимент. Я, помню, отнесся отрицательно к этому случаю проявления храбрости без всякой на то необходимости. Грудин, по-человечески, заинтересовал меня. Он оказался действительно смелым, надежным товарищем, заботливым по отношению к подчиненным.

6 декабря 1941 года наши войска под Москвой перешли в решительное контрнаступление. 15 декабря был освобожден город Клин. 16 декабря войска Калининского фронта во взаимодействии с Западным фронтом освободили город Калинин. Битва за Москву была нами выиграна. По замыслу советского верховного командования в январе 1942 года готовилась очередная наступательная операция одновременно с двух фронтов – Северо-Западного и Калининского, где и суждено было вступить в боевые действия Ивановской дивизии. О планах командования мы, конечно, в то время знать не могли. Каждый выполнял свой долг, повинуясь приказу. Части и подразделения дивизии за период обороны под Москвой повысили свою боеготовность. Успешное начало контрнаступления воодушевляло воинов на достижение новых побед.

Городской рубеж обороны Москвы состоял из трех оборонительных полос. Войск там было: 12 стрелковых дивизий, 1 кавалерийская дивизия, 19 стрелковых бригад, 5 пулеметных и 9 отдельных стрелковых батальонов. Эти войска были сведены в две армии – 24-ю и 60-ю общей численностью 200 тысяч человек. Кроме того, в районе обороны этих армий имелось 20 полков зенитной артиллерии (СВЭ, том 5, стр. 415).

В первой половине октября 1941 года пути к столице с запада оказались почти открытыми. Главнымрубежом сопротивления была определена можайская линия. За неделю в состав Западного фронта прибыло 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, 40 артполков (СВЭ, том. 5, стр. 354).