Kitabı oku: «Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация», sayfa 2

Глава I
Оценка литературного дебюта

1. Оценка поэтического дебюта

§ 1. Общая оценка литературного дебюта: 1535–1840 годы

Под определением литературного дебюта будем иметь в виду поэтические выступления Некрасова, начиная с первой публикации стихотворения «Мысль» (СО. 1838) и включая выпуск в свет поэтического сборника «Мечты и звуки. Стихотворения Н. Н.» (СПб., 1840).

Начиная с осени 1838 г. и до выхода рецензий на «Мечты и звуки» в нескольких периодических изданиях печатаются стихотворения Некрасова: «Мысль» (СО. 1838. Т. V. № 10, с подписью: «Н. Некрасов»), «Смерти» (СО. 1839. Т. VII. № 1, с подписью: «Н. Некрасов»), «Безнадежность» (СО. 1838. Т. VI. № И, с подписью: «Н. Некрасов» и посвящением: «(Н. В. С.)»), «Человек» (СО. 1838. Т. VI. № И, с подписью: «Н. Некрасов»), «Моя судьба» (ЛПРИ. 1839. 25 марта), «Два мгновения» (ЛПРИ. 1839. 8 аир., с подписью: «Н. Некрасов»), «Изгнанник» (СО. 1839. Т. IX. № 6, с подписью: «И. Некрасов» и посвящением: «(Н. Ф. Фермору)»), «Рукоять» (ЛПРИ. 1839. 24 июля, с подписью: «И. Некрасов»), «Жизнь» (БдЧ. 1839. № 7, с подписью: «Н. Некрасов»), «Дума» (Литературные прибавления к ЖМНП. 1840. № 1, с подписью: «Н. Некрасов»), «Мелодия» (П. 1840. № 3, с подписью: «Н. Некрасов»), «Наш век» (П. 1840. № 3), «Офелия» (П. 1840. № 5).

Некоторые из этих публикаций вызывают немногочисленные отклики в критике, в целом благожелательные. Ввиду их лаконичности процитируем их. Первая публикация сопровождалась подстрочным примечанием, сделанным Н. А. Полевым:

«Мысль»: «Первый опыт юного, 16-тилетнего поэта»⁵⁰.

Автор представлен публике; он назван поэтом; сообщается и акцентируется его возраст как факт биографии и как смысловая деталь. (Отметим, что «поэт» – первое слово в его литературной репутации).

Следующие рецензии принадлежат Ф. Н. Менцову.

«Смерти»: «Не первоклассное, но весьма замечательное дарование нашли мы в г. Некрасове, молодом поэте, только в нынешнем году выступившем на литературную арену. С особенным удовольствием прочитали мы две пиесы его: Смерти (Сын. От. № 1) и Моя судьба (Лит. приб. № 12); из них особенно хороша первая».

Далее рецензент цитирует семь из девяти катренов стихотворения и заключает: «Приятно надеяться, что г. Некрасов окажет дальнейшие успехи в поэзии, в дарах которой не отказала ему природа»⁵¹.

«Моя судьба»: «Г. Некрасов, о даровании которого мы отозвались с значительною похвалою в обозрении русских периодических изданий за первое трехмесячие 1839 года (Ж.М.Н. П. Июль 1839), представил одну только, не большую, но достойную внимания, пиесу: Жизнь (Биб. для чт., № 7). Этот молодой поэт издал недавно свои стихотворения в особой книге, и мы надеемся представить об них отчет в одном из первых № нашего журнала 1840 года»⁵².

В процитированных суждениях – самых первых о Некрасове – автор стихов выступает как поэт. Но похвала не содержит собственно критического суждения, скорей это одобрительные замечания. Менцов привлекает внимание к автору и заявляет о его таланте.

Более развернутые критические суждения о Некрасове появляются в рецензиях на его сборник «Мечты и звуки».

Свой первый сборник Некрасов готовит к печати летом 1839 г., включив в него несколько опубликованных и одобренных в печати стихотворений. Сборник вышел в свет 14 февраля 1840 г. В скором времени он был отмечен в печати рецензиями, помещенными в «Библиотеке для чтения», «Современнике», «Северной пчеле», «Русском инвалиде», «Журнале Министерства народного просвещения», «Литературной газете», «Отечественных записках» и «Сыне отечества». О дебютанте высказались восемь наиболее известных столичных изданий: четыре журнала и четыре газеты.

В полном собрании сочинений и писем Некрасова указано семь рецензий; в «Летописи жизни и творчества Н. А. Некрасова» – восемь, однако в обоих источниках раскрыто авторство не всех печатных выступлений. Этот пробел восполнен мной в специальных статьях⁵³.

§ 2. К атрибуции критических отзывов о Н. А. Некрасове

Н. В. Савельев-Ростиславич. «Северная пчела»

В 1840 г. в № 59 «Северной пчелы» (14 марта) была напечатана рецензия за подписью «Н. С.». Криптоним, так же как инициалы «Н. В. С.» в посвящении стихотворения «Безнадежность» (1838), не был раскрыт ни в комментариях Полного собрания сочинений, ни в «Летописи жизни и творчества Н. А. Некрасова» (I: 190, 641–642, 645; Летопись I: 36, 60). Между тем первое предположение об авторстве этой рецензии было высказано мной в 1999 г.⁵⁴, наряду с предположением, что автор рецензии и «Н. В. С.», которому было посвящено стихотворение Некрасова «Безнадежность» (1838), – одно лицо. В статье, опубликованной в 2008 г., обосновано предположение, что рецензентом Некрасова и человеком, которому Некрасов посвятил свое стихотворение, был Николай Васильевич Савельев-Ростиславич⁵⁵. Анализ посвящений стихотворений Некрасова в 1838–1846 гг. указывает на факт личного знакомства с людьми, которым посвящались стихи. Известные факты биографии литераторов с инициалами «Н. С.» и «Н. В. С.» (Н. Д. Ступин, Н. В. Станкевич, Н. В. Сушков) дают основание отвести эти кандидатуры.

Н. В. Савельев-Ростиславич (1815–1854), историк, публицист, литературный критик, был активным сотрудником «Сына отечества», «Маяка», «Отечественных записок», «Журнала Министерства народного просвещения», «Литературных прибавлений к “Русскому инвалиду”». Как писал И. И. Панаев, «многие разборы исторических книг в “Литературных прибавлениях”, обратившие на себя внимание и приписывавшиеся перу г. Краевского, к удивлению многих, оказались принадлежавшими господину Савельеву – Ростиславичу, который часто забегал к г. Краевскому»⁵⁶.

В этих же изданиях начинал свою литературную деятельность и Некрасов. В «Сыне отечества» было опубликовано четыре его стихотворения в 1838 г. и одно в 1839-м, в «Литературных прибавлениях к “Русскому инвалиду”» в 1839 г. – три стихотворения; по свидетельству поэта, Полевой поручал ему работу, и он «переводил с французского, писал отзывы о театральных пьесах, о книгах» (XIII-2: 46). 19 февраля 1840 г. Ф. А. Кони адресовал П. А. Корсакову письмо, в котором рекомендовал издателю «молодого, талантливого поэта Николая Алексеевича Некрасова» для участия «в прекрасном “Маяке”»⁵⁷. Хотя сотрудничество Некрасова в «Маяке» не состоялось, можно говорить о причастности Некрасова и Савельева-Ростиславича к общим литературным кругам.

Близость Савельева-Ростиславича к литераторам дополнительно освещается фактом его недолгой дружбы с В. Г. Белинским. В письмах к И. И. Панаеву из Москвы в 1839 г. Белинский выражает надежду на помощь Савельева-Ростиславича в переговорах с петербургскими редакторами и издателями «об устроении» его «судьбы» (Белинский XI: 362, 364). Н. А. Полевой в московский период своей жизни также был дружен с Белинским и намеревался оказать ему содействие в Петербурге. Полевой и Савельев-Ростиславич могли встречаться еще в Москве у Белинского. В Петербурге они стали сотрудниками.

Поэтому, несмотря на отсутствие (на сегодняшний день) документального подтверждения, с большой долей вероятности можно предполагать, что Некрасов и Савельев-Ростиславич были лично знакомы. Вполне возможно, что знакомство произошло при посредничестве Полевого или даже у него в доме. Полевой часто отмечал в дневнике наплыв посетителей. Имя Некрасова встречается среди них несколько раз. Известно, что у Полевого Некрасов некоторое время жил⁵⁸.

Более подробно развернутая в статье цепочка сопоставлений и предположений о принадлежности Н. В. Савельеву-Ростиславичу рецензии на «Мечты и звуки» и о посвящении ему стихотворения «Безнадежность», хотя и не выходит за рамки гипотезы, предлагает решение, которое связывает и объясняет факты, лежащие в разных плоскостях – биографической и творческой.

Н. А. Полевой. «Сын отечества»

Анализируемая анонимная статья была опубликована в т. I «Сына отечества»⁵⁹ и в 1974 г. проанализирована Г. П. Верховским⁶⁰. Исследователь атрибутировал ее Николаю Алексеевичу Полевому вместе с анонимной рецензией в «Библиотеке для чтения»⁶¹. В. Э. Вацуро в комментарии к сборнику упоминает статью Верховского в связи с отзывами Ф. Н. Менцова, но не отмечает атрибуцию Полевому рецензии в «Библиотеке для чтения» и оставляет без внимания найденную и атрибутированную рецензию в «Сыне отечества» (I: 641–642). Рецензия в «Сыне отечества» отмечена Б. В. Мельгуновым в «Летописи жизни и творчества Н. А. Некрасова», но также без указания авторства, как и рецензия в «Библиотеке для чтения» (Летопись I: 59). Ни В. Э. Вацуро, ни Б. В. Мельгунов не выдвигают контраргументов против соображений Верховского. И хотя случайное упущение двумя авторитетными исследователями разыскания и обоснования авторства маловероятно, его нельзя исключать. В статье «Личность Некрасова в памфлетных портретах 1840-х гг.» Б. В. Мельгунов говорит о принадлежности Полевому рецензии в «Сыне отечества», а О. И. Сенковскому – в «Библиотеке для чтения», также не приводя никаких аргументов⁶².

Вопрос авторской принадлежности обеих рецензий представляется разрешимым.

Аргументация Верховского содержит убедительные факты. Первый – свидетельство Полевого о том, что «Сын отечества» «именно по отделениям Критики, Библиографии и Смеси» находился «в его редакции» в 1839 г. и с января по апрель 1840 г.⁶³ Прибавим к указанию Верховского цитату из письма Полевого к брату К. А. Полевому от 5 декабря 1839 г., в котором он делится планами по работе в «Сыне отечества» на будущий год: А. В. Никитенко «примет на себя всю корректурную работу и выправку статей, а я останусь при Критике, Библиографии, Летописи и Смеси»⁶⁴.

Верховский отмечает употребление пословицы «С волками надобно выть» анонимным рецензентом «Сына отечества» и Полевым в «Летописи русских журналов»⁶⁵. Прибавим, что пословица оба раза приводится не в общеизвестной форме «С волками жить – по-волчьи выть», что может рассматриваться как дополнительное подтверждение догадки об авторстве Полевого.

К этим аргументам прибавим также указание В. П. Горленко: «Беспощадный отзыв о ней (книжке «Мечты и звуки». – М. Д.) Белинского и хвалебные – Полевого и Плетнева – известны. Приведем несколько строк из любопытной рецензии “Литератур<ной> газеты” (1840 года, № 16)»⁶⁶. Горленко имеет в виду не анонимную рецензию П. А. Плетнева⁶⁷ и не анонимную рецензию В. С. Межевича в указанном номере «Литературной газеты»⁶⁸. Анонимные рецензии на сборник Некрасова вышли также в «Библиотеке для чтения»⁶⁹ и «Сыне отечества». Но Полевой сотрудничал в «Библиотеке для чтения» в 1836–1837 гг., уходу предшествовал конфликт, который к 1840 г. стал очень острым⁷⁰, и публикация Полевого в издании Сенковского маловероятна. Следовательно, упоминая о рецензии Полевого, с большей вероятностью Горленко имел в виду именно рецензию в «Сыне отечества».

Таким образом, правомерно отвести предположение Верховского об авторстве рецензии Н. А. Полевого в № 2 «Библиотеки для чтения» и рассматривать как принадлежащую ему рецензию в «Сыне отечества».

Ф. Н. Пенцов. «Библиотека для чтения»

Авторство анонимной рецензии, опубликованной в № 2 «Библиотеки для чтения», до сегодняшнего дня оставалось неустановленным (I: 641; Летопись I: 59). Принимая во внимание указание Б. В. Мельгунова («О. И. Сенковский, не отказываясь в своей рецензии на первый стихотворный сборник Некрасова от обычного для него ернического тона…»)⁷¹, отметим недоказанность этого указания.

Авторство Сенковского представляется так же мало вероятным, как и авторство Полевого. Сенковский охотно цитирует и пародирует рецензируемые стихотворные фельетоны Некрасова⁷². Юмористическая и сатирическая фактура произведений Некрасова после поэтического сборника оказывалась более благодатным материалом для фельетонного стиля Сенковского. Одобрительный отзыв и цитация стихотворения Некрасова без оттенка иронии и словесной игры заключают несходство этой рецензии с общим стилем Сенковского.

Опираясь на свидетельство В. П. Горленко, Б. В. Мельгунов утверждает: «1839. Вторая половина года» – «Н<екрасов> принимает какое-то участие в Критико-библиографическом отделе “Библиотеки для чтения”» (Летопись 1:41). Возможно, причастность автора поэтического сборника к журналу и появление в нем одобрительного отзыва имеют связь. Но сведений о личном знакомстве Некрасова с Сенковским практически нет. Лаконичное упоминание содержится в мемуарах Е. Н. Ахматовой, но относится не ранее чем к весне 1848 г. Ахматова излагает историю знакомства с А. В. Дружининым, с которым вначале она была в переписке. Их личная встреча состоялась после письма Дружинина от 25 января 1848 г.:

«Я познакомила его с О. И. Сенковским, они видались и у меня по субботам, и у Осипа Ивановича <…> Потом и Н. А. Некрасов изъявил желание познакомиться с О. И. Сенковским и мы с А. В. Дружининым устроили пикник в Левашове, за Парголовым, а потом Н. А. Некрасов видел Осипа Ивановича у меня»⁷³.

Таким образом, время личного знакомства также не дает оснований считать Сенковского автором положительной рецензии на «Мечты и звуки» Некрасова.

Рецензия могла быть написана Федором Николаевичем Менцовым (1818–1848), с 1839 г. помещавшим в обзорах словесности в «Журнале Министерства народного просвещения» положительные отзывы о поэтических и прозаических опытах Некрасова. Отметим, что в рецензии, напечатанной в № 3 «Журнала…» за 1839 г., в которой Менцов отмечает в Некрасове «не первоклассное, но весьма замечательное дарование», он особенно хвалит стихотворение «Смерти» (I: 188) и приводит семь строф из девяти (выпустив вторую и четвертую)⁷⁴. Об этом факте он упоминает в пространной одобрительной рецензии на «Мечты и звуки»: «Мы привели даже в одной из книжек Ж.М. некоторые строфы из его прекрасной и даже, можно сказать, лучшей из всего изданного им ныне собрания пьесы: “Смерти” (ЖМНП. Июль, 1839)»⁷⁵. Анонимный рецензент «Библиотеки для чтения», хотя и сдержанно, также хвалит дарование автора сборника: «господин Н. Н. имеет талант, который заслуживает одобрения», – и в доказательство таланта приводит стихотворение «Смерти» полностью⁷⁶. Это был единственный рецензент Некрасова, столь высоко оценивший именно это стихотворение. Менцов, ученик О. И. Сенковского, ориенталист, поэт и критик, сотрудничал во многих изданиях и публиковал свои стихи в «Библиотеке для чтения»⁷⁷.

Дополнительным аргументом в пользу авторства Менцова является авторитетная версия о большой вероятности личного знакомства Менцова и Некрасова. Б. Я. Бухштаб, указав на тематическую и стилистическую близость стихов только что приехавшего в Петербург Некрасова и второстепенного поэта Менцова, отмечает, что Менцов «узнал <…> Некрасова в инициальной подписи на сборнике “Н. Н.” и, раскрыв ее, поставил в заголовке рецензии, в скобках, имя автора»⁷⁸. Бухштаб задается вопросом, скорее всего риторическим: «Как попал Некрасов в этот ведомственный журнал? Не с помощью ли Менцова?» (ЛН. 53–54: 82). И наконец, Бухштаб со ссылкой на С. А. Рейсера приводит дату разрешительной визы цензуры – 6 февраля 1840 г. (ЛН. 53–54: 83), тогда как Менцов извещает читателей, что Некрасов издал книгу своих стихотворений, еще в 1839 г.⁷⁹, на что также указывает Бухштаб.

Рукопись Некрасова была представлена в цензуру 26 июня 1839 г., одобрена 25 июля 1839 г., но 8 августа 1839 г. возвращена автору, т. к. на издание не хватило средств. Следующая попытка издать сборник была предпринята в декабре 1839 г. при помощи К. А. Данненберга, помогавшего с распространением билетов на сборник (I: 641). Анонс книги в журнале должен был способствовать ее успеху и мог быть жестом личной помощи со стороны рецензента.

Верховский (со ссылкой на Б. Я. Бухштаба) и А. А. Ильин-Томич⁸⁰ поддерживают предположение о личном знакомстве, опираясь на подчеркнуто одобрительный тон рецензий Менцова, его пристальное внимание к литературным опытам молодого поэта, а В. Э. Вацуро, согласившийся с этим предположением, также указывает на связь стихов Некрасова со стихами самого Менцова («Встреча душ», «Землетрясение», «День рождения») (см. I: 642, 651, 655, 672)⁸¹.

* * *

Вероятность личного знакомства Менцова с Некрасовым и его участия в последнем отражена в моем предположении, что Менцов, так же как Д. И. Успенский, Г. А. Окулов и «студент Медико-хирургической академии» (XIII-2, 431–432), является одним из прототипов учителя латыни в автобиографических записях Некрасова (XIII-2: 47)⁸².

Практически сразу по приезде в столицу, в конце лета – начале осени 1838 г., Некрасов знакомится с М. А. Тамазовым⁸³, родственником И. И. Панаева, служившего в это время в редакции «Журнала Министерства народного просвещения». Переписка Панаева с Белинским содержит, в частности, отзывы Панаева о второстепенных поэтах, о которых Белинский писал еще в московских статьях⁸⁴. Тамазов (Гамазян), армянин по происхождению, как и Менцов, был востоковедом⁸⁵, с Востоком были связаны его карьера и литературная деятельность. В 1839 г. в прошении о праве держать вступительные экзамены в университет Некрасов указал именно отделение восточной словесности философского факультета. А. М. Берёзкин в своей статье, посвященной литературному источнику «восточного» стихотворения Некрасова⁸⁶, указывает на «очевидно, немалый» интерес молодого поэта «к истории и культуре Востока», аргументируя это соображение именно выбором факультета. Но уже в 1839 г., в ходе вступительных экзаменов, Некрасов переменил отделение и держал экзамены на юридический факультет. В 1840 г., вновь поступая на философский, он не стремился попасть на восточное отделение.

В «Мечты и звуки» вошли три стихотворения, обыгрывающие восточную тематику. Это «Турчанка», «Песня Замы» и примыкающее к ним стихотворение «Смуглянке». Восточная тематика была популярна в романтической традиции, множество подобных образцов вышло в «Московском телеграфе» и «Библиотеке для чтения»: их Некрасов читал еще в Ярославле. Но в целом восточная стилистика, мотивы, изречения, даже чисто внешняя образность не заняли заметного места в творчестве Некрасова.

Обращение к теме и выбор факультета совпадают по времени с периодом первого заинтересованного общения Некрасова с Тамазовым и его предположительного знакомства с Менцовым, в стихотворениях которого, как отмечено в цитируемой статье в «Русских писателях», «основное место занимают ориентальные мотивы»⁸⁷.

Обратимся к автобиографическим записям Некрасова – воспоминаниям о занятиях с учителем, который готовил его к поступлению в университет:

«…Пугала латынь. На Итальянской встретил в увеселительном заведении Успенского – профессора духовной академии. С откровенностью молодости рассказал свои нужды. “Я вас выучу латыни, приходите жить ко мне”.

Поселился у него на Охте. Подле столовой за перегородкой темный чулан был моей квартирой. Успенский в полосатом халате пил запоем по нескольку недель, очнется: “Давай буду тебя учить”. Две, три недели учит очень хорошо, там опять запьет. Ходил с ним к дьякону Прохорову. То была правая рука у митрополита бывшего Серафима, все духовенство валялось у его ног. У отца дьякона вечный картеж. Тут я выучился играть в преферанс» (XIII-2:47).

В комментариях к автобиографическим записям поэта Б. Л. Бессонов доказывает, что рассказ о пьянстве Успенского, картеже и темном чулане не соответствует фактам. Сомнение исследователя вызывают знакомство Некрасова с Успенским в «увеселительном заведении» (они познакомились, скорее всего, у Н. А. Полевого через Н. Ф. Фермора); приверженность Успенского к запойному пьянству на рубеже 1830-1840-х гг.; проживание у него в «темном чулане», фактически нежилом; участие Некрасова в карточной игре у дьякона Прохорова (из-за разницы в возрасте и статусе). Соответствует фактам лишь указанный адрес Успенского (у Малоохтинского перевоза) (XIII-2: 429–433). Бессонов объясняет эти несоответствия тем, что «Некрасову было свойственно рассуждать о себе в вызывающе уничижительном тоне, жертвуя достоверностью в фактографии ради концепции собственной личности как дворянина по происхождению и разночинца по обстоятельствам жизни»; «В воспоминаниях о Д. И. Успенском образ учителя латинского языка подсказан не памятью о данном лице, а стремлением изобразить своих первых наставников, а отчасти и себя самого <…> приверженцами спиртного» (XIII-2: 429, 432).

Объяснение, данное исследователем, подтверждается при обращении к различным эпизодам биографии молодого Некрасова и в ходе анализа мемуарных источников. Б. Л. Бессонов предполагает, что Успенский был не единственным репетитором Некрасова, и называет имя Григория Андреевича Окулова, предшественника Успенского на его должности в духовной семинарии, а также упомянутого Некрасовым «студента Медико-хирургической академии» (XIII-2: 431–432). Образ учителя латыни, следовательно, мог иметь собирательный характер. Подобную беллетризацию автобиографического материала у Некрасова Бессонов рассматривает в статье «Некрасов и Бенецкий (предание и факты)»⁸⁸.

В воспоминаниях современников говорится, что Менцов много занимался репетиторством⁸⁹. Менцов был подвержен пьянству, отчего и умер в 30 лет. Он также был карточным игроком. Воспоминания современников сохранили свидетельства о его внешнем виде: высокий, плотный, заикающийся, с копной рыжих волос⁹⁰, он носил «изысканно неопрятный костюм»⁹¹. Портрет схож с тем, что отразил Некрасов.

Не исключено, что Некрасов предпринял несколько попыток выучиться латыни. В числе его учителей мог быть Менцов, теоретически – он мог предоставить ученику кров, и этот кров мог быть менее устроенным, чем у Успенского.

Этот эпизод биографии можно предположительно датировать. Датировка, во-первых, не должна противоречить документально установленным фактам, во-вторых, должна охватывать относительно протяженный временной промежуток.

Первым таким промежутком становится время после расставания Некрасова с Д. И. Успенским и до встречи с К. А. Данненбергом. Время расставания в «Летописи» датировано сентябрем или началом октября (Летопись I: 47)⁹². Адрес Успенского указан Некрасовым как его место жительства в прошении на имя ректора университета о приеме его вольнослушателем от 4 сентября 1839 г. (XIII-2: 310, 430). Таким образом, Некрасов съехал от Успенского не ранее 4 сентября. Встреча с Данненбергом в «Летописи» датирована серединой октября (Летопись I: 48) на основании специальной статьи

B. Э. Вацуро⁹³. В промежуток между 4 сентября и серединой октября укладывается проживание Некрасова на Васильевском острове с договоренностью о цене за месяц (Летопись I: 47).

Более весомым видится другое предположение о времени возможного проживания Некрасова у Менцова. Некрасов расстался с Данненбергом предположительно в мае 1840 г.⁹⁴, а 24 июля 1840 г. указал в прошении о допуске к вступительным экзаменам в университет, что проживает на Свечном пер., в доме купца Щанкина. В «Летописи» эти два адреса указаны один за другим, без промежутка (Летопись I: 64)⁹⁵. Логично предполагать, что попытка подготовиться к вступительному экзамену по латыни пришлась именно на этот временной промежуток. Предположение подкрепляется тем фактом, что на экзамене Некрасов получил по латыни тройку (Летопись I: 66), дважды вопреки свидетельству поэта: «Латинист Фрейтаг был очень строг, но и он с латыни поставил мне 5» (XIII-2: 47). Согласно опубликованным С. А. Рейсером ведомостям, в 1839 г. латынь и имя Ф. К. Фрейтага не упоминаются, а в 1840 г. оценку 3 на экзамене по латинскому языку Некрасов получает у Э. Е. Шлиттера⁹⁶. О. В. Ломан полагает, что «латинист Д. И. Успенский все же чему-то научил своего пытливого ученика и постояльца»⁹⁷. Однако после расставания с Успенским прошло около десяти месяцев, занятых для Некрасова напряженными поисками заработка.

Предположение об участии Менцова в судьбе отмеченного им молодого поэта Некрасова в качестве учителя латыни с мая по июль 1840 г. не опровергается ни документально подтвержденными, ни апокрифическими адресами проживания Некрасова в этот период и по протяженности допускает суждение: «пил запоем по нескольку недель <…> Две, три недели учит очень хорошо, там опять запьет» (XIII-2: 47)⁹⁸. Недостаточная же подготовленность Некрасова по латыни легко объяснима не только его ссылкой на запои учителя, но и его плотной занятостью в литературно-театральном мире.

Высказанные предположения связывают и дополняют представление о личных и литературных отношениях поэта в 1839–1840 гг. с авторами первых критических отзывов о его стихах.

* * *

Таким образом, к ряду критических высказываний Менцова о Некрасове прибавляется второй его отзыв о сборнике «Мечты и звуки», опубликованный в «Библиотеке для чтения» без подписи.

Авторство всех выявленных на сегодняшний день рецензий на сборник установлено.