Kitabı oku: «Самая долгая ночь», sayfa 3
– Я подойду через несколько минут, мне нужно переговорить.
Катерина вздрогнула, но медленно кивнула, Ярославский кивнул в ответ и отправился за рыжеволосой проституткой через весь зал. С одной стороны здание было относительно небольшим, да и довольно старым и обшарпанным, но так казалось лишь рассматривающим его снаружи, внутри он на самом деле, следовал традициями архитектуры и отделки Франции и вполне презентабельно, даже помпезно выглядел, впрочем, именно так и представлял Ярославский настоящий бордель. Рыжая уже стояла у двери и нервно осматривалась по сторонам, Дмитрий, не поняв в чем проблема, сразу же спросил.
– Да…проблемка есть, ходят тут офицеры, я одному…с одним уже в общем то, а тут второй забрел и давай тоже приставать. А он ведь не платил, первый вообще вроде и не против того, что он ко мне лезет…уроды они все, ненавижу этих официальных всех…уроды. Ударила ему промеж ног, да убежала, девки спрятали…ох, кажется, найдет он меня…
– Не найдет.
– Это почему же?
– Ну, скажем так…попроще, я не дам.
– Ой, вы только посмотрите…ну, не надо строить из себя, мне такие ещё меньше нравятся. Где вы были все, когда я с матерью умирала от голода? А…рыцари хреновы.
– Успокойся и заходи!
Ярославский шикнул на Рыжую и на послушно открыла дверь ключами, дверь противно, впрочем, как и большинство дверей, скрипнула и Ярославский, вслед за проституткой зашел внутрь. Комната была довольно бедно обставлена, замызганная и засоленная кровать, довольно криво скроенный столик, на подобии кофейного, шкаф без дверей, в котором висело лишь одно платье, не менее поношенное, нежели вся комната. На столике стояла лампада, что тускло освещала всю комнатку, окон не имелось, как видимо и вентиляции, поэтому в комнате стоял вполне понятный, но не менее отвратный запах былых часов, а может быть и дней разврата и похоти. Поморщившись Ярославский закрыл дверь и повернул в ней ключ, Рыжая расширив глаза, прошептала явно испуганным голосом:
– Нам…нам нельзя, открой дверь, нам нельзя закрывать!
– Тихо, я пришел сюда за делом и дело это я хочу сегодня выполнить и ты мне пригодишься.
– Может…может это будет не со мной? Пожалуйста…
Рыжая начала плакать, ключ из её рук, громко брякнув, упал на пол, а сама она рухнула на колени, закрыв свое лицо руками. Ярославский запаниковал, если услышат её плач, точно прогонят, а там уж и не выйдет нечего. Он быстро подошел к проститутке и убрал руки от её лица, французская тушь, а возможно нечто похожее на солидол или мазут стекало по красивому лицу рыжей, Ярославский медленно проговорил:
– Не плачь…успокойся, дай мне все объяснить.
– Т…ты уб…убьешь меня?
– Нет, зачем мне это делать…я…я действительно пришел сюда убить…убить человека.
– Что?…Кого и за что?
– Судью и адвоката…я думаю, они уже прибыли…ты видела судью Венедиктова в здании?
«Рыжая» перестала плакать и крепко держала Ярославского за руки, её плечи дрожали и не меньше дрожали её тонкие, белые словно мел ноги.
– Я…я не видела никакого судью…был, был судья Леонидов, это он?
– Нет…не он, может быть адвоката Кодзинского видела? Он такой…высокий, седой, брови резкие, в очках ходит и в опрятном костюме.
Рыжая отрицательно покачала головой. Ярославский вздохнул и отпустил её руки. Он сел на продавленную и засаленную кровать и начал думать о том, как найти адвоката и судью в этом здании. Выходов здесь точно больше одного, в здании полно офицеров, шуметь вообще не самый хороший вариант, следовательно, просто бегать по «Монпелье» и врываться в каждую комнату, мертвый номер. Ярославский повернулся к «Рыжей» и снова задал вопрос:
– Мария…скажи, только честно, здесь есть молодые девушки?
– В каком смысле?
– Дети здесь есть?
– Что…я…я не знаю, я не могу…
– Нет, постой, ты можешь сказать, это важно, если ты знаешь, для меня это важно!
– Я думаю…в одной из комнатушек, близ кухни…там есть, там сидела какая то девица…я её редко видела, думала что она очень…очень красивая, так хорошо выглядит…так она что…
Ярославский вскочил с кровати, чем изрядно напугал Марию. Последняя вздрогнула и слегка отползла вглубь комнатушки, ближе к одной из стен.
– Ребенок…черт, где эта комната?
– Близ кухни, но туда ты не пройдешь так просто, Надежда…не пустит туда посторонних, к тому же там офицеры сидят, пьют.
– И здесь офицеры…пройти туда можно только идя близ кухни?
– Да, только так…это раньше был склад или что-то на подобии.
Ярославский снова сел на кровать. Мария, наконец, встала с пола и медленно подошла к кровати, села рядом. Проститутка тяжело дышала, руки её тряслись, слезы уже прекратились, но её заплаканное, ещё словно бы детское лицо, все равно действовало удручающе на Ярославского. От Марии пахло какими-то духами, запах нечто среднее между полем, где-то на высоте и привычной химии. Среди всего миазма комнаты этот запах наиболее сильно выделялся. В дрожащей руке Мария держала деньги, что Ярославский заплатил за услуги. Он посмотрел на неё, поправил рукой её волосы и вытер слезы от туши на щеке, проститутка снова задрожала как осиновый лист, «рыжая» ещё пару минут назад была счастливая и радостная, даже слегка нагловатая и надменная, сейчас была словно испуганный кролик среди толпы охотников, кардинально изменилось все в её поведении, Дмитрию казалось, что сидит он не рядом с этой же бойкой девицей, а с Анной или Катькой, настолько были ярки изменения. Попытавшись успокоить девушку, Ярославский пробормотал:
– Я не думал, что ты пугливая…я ведь даже нечего не сказал толком….
– Я…я…почему то подумала…вспомнила про детство, матушку тоже….к ней тоже пришли, сказали что купят часы, что лежали у нас. Но убили…тихо, аккуратно и спокойно. Я тогда пряталась под кроватью…я…убийца тоже проговорил, что надо найти и меня…мол я пригожусь.
– Они бы не убили тебя
– По…почему?
– Зачем, они бы отправили тебя сюда. Но ты итак здесь…добились своего.
– Почему ты так думаешь?
– Смысла убивать тебя не было, а вот получить деньги за тебя напротив, продали бы сюда…или ещё хуже прямо клиенту и все.
Мария нервно сглотнула, а затем, поворачиваясь к Ярославскому, она медленно вытягивается чуть вперёд, касается его лица руками и нежно целует, чувственно, медленно, одним словом так может лишь некоторый процент девушек, возможно на такое способна лишь девушка проститутка. Ярославский не смеет отказать ей и отвечает на поцелуй, рыжеволосая, испуганная его словами, жрица любви ласкает его и ведет этими ласками дальше по дороге, показывая определенные тропинки, незнакомые ему, а понятные только ей. На секунду она отрывается от него и поднимает свои карие глаза, словно бы пытаясь понять, будет ли Ярославский идти дальше. Она протягивает свою белую, тонкую девичью ручку и проводит по его лицу, на лице уже давно выросла неприятная на ощупь для самого Ярославского щетина, но рыжая жрица любви снова улыбается, снова вытягивается вперед и дарует Дмитрию ещё один страстный поцелуй, головой он понимал, что подобными поцелуями она дарует каждого клиента, но в душе, нечто неосязаемое пыталось сказать, что этот поцелуй только для него, сейчас рыжеволосая, кареглазая девушка открылась для него и готова пустить его в свой мир, пусть даже лишь на час, словно бы на один короткий миг, а за ним лишь темнота и человеческое омерзительное буйство.
В грязной, изрядно пропахшей потом тысяч, а может и миллионов клиентов и проституток, на засаленной, грязной, даже словно бы ещё теплой от предыдущих клиентов, постели Ярославский погружается все дальше в мир любви, в соседних комнатах слышаться крики, из коридора «Монпелье» доноситься пьяное гоготание офицеров и других гостей, звонкий смех проституток, в уши же Ярославского доходит лишь сладкоголосые вздохи и редкие крики Марии, что лежала под ним, в его нос бил запах духов, смешанный с приятным, сладковатым ещё девичьим потом. Несколько раз жрица любви крикнула особенно громко, словно бы возвращая из фантазий Ярославского и саму себя, но затем с еще большей силой вела его по тропе.
– Ты странная…
Сказал Ярославский смотря прямо в глаза Марии, что лежала на его руке абсолютно голая, прикрываться грязным одеялом не хотел ни он, ни она. Проститутка улыбнулась, погладила Дмитрия по руке и коротко сказала:
– Это некая помощь для меня, успокоительное даже…сама не могу толком объяснить, тебе хоть понравилось.
– Ещё бы, но мы от темы ушли…я ушел точнее.
– Опять про убийство, может ты…может, не будешь этого делать?
– Уже поздно идти назад, как бы сказал сумасшедший проповедник на входе, я уже грешен, больше и меньше, мне без разницы.
– Виссарион то…да, он как скажет, оторопь берет сначала, а потом смеешься с него, сумасшедший же.
Ярославский кивнул и погрузился в мысли. Мария же придвинулась ближе к нему, обвила руками и положила свою голову ему на грудь. Рыжая ещё тяжело дышала после показа знаний любви, но все же дыхание её с каждой секундой становилось ровнее. Ярославский же пришел в себя чуть быстрее и в голове его одновременно со всем произошедшим в эти полчаса мелькали образы, попеременно: Тело гражданина н, милое личико его мертвой жены, не менее милое лицо проститутки Марии, что он видел перед собой и в жизни и в мыслях, а после странная темнота, застилающая словно бы все закутки его мыслей, словно он был в комнате, в которой выключили свет, образы ушли, и осталась лишь одна тьма, в его души и в мыслях. Он снова вспомнил слова Виссариона, что все мы грешны, что грядет конец, и бог ещё накажет и заберет свое, то бишь наши черные от греховности души. Вспомнил, как пытался оправдаться, идя в толпе счастливых людей, как пытался самому себе вбить в голову, что не он один оступился, что оступились все. Конечно, такие идеи выглядят наивно и глупо, когда возле него лежит красивая проститутка, но все равно мысли эти, то и дело всплывают перед глазами, в этой темной комнате, где-то в глубине сознания Ярославского.
– Каким образом ты попала сюда?
Мария слегка приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Ярославского, прикусив губу она тяжко вздохнула, медленно потянулась и снова рухнув на грязную кровать, вяло проговорила:
– В лет..18 наверно, может чуть раньше, я здесь два года уже, но точно не помню.
– Почему?
– Не знаю, может, решила забыть о этих событиях, я как сорняк была, после смерти матери, совсем худая и вечно голодная бродила по улице. А потом…потом прибыла сюда, меня встретила Надежда и смогла мне помочь.
– Это ведь не помощь…а фактически рабство, разве тебе не мерзко от этого?
– Мне некогда думать о подобном, для меня это работа и способ существовать, уроды есть везде и не только тут, так что…нечем не отличается эта работа от другой, сам то ты где работаешь?
– В издательстве, книги выпускаем, да газеты печатаем.
– Вот, словно у тебя там рай на земле. Я не хочу уже отсюда уходить, а я ведь могу!
– Мне кажется, что нет, ты не можешь. Просто так отсюда не уйти, билет то имеется?
– Пачпорт? Он у Надежды пока, на все рабочее время. Она мне его потом отдает, я иду к господам полицейским, а дальше думаю, ты знаешь.
– Да…ты странная, я тебе это уже говорил?
Рыжая кивнула, ещё раз потянулась и начала подниматься с кровати, Ярославский повторил за ней и вместе они начали искать одежду, что разбросали по всей комнатушке, благо это темная, вонючая и грязная комната была не настолько большой, чтобы не найти в ней свои вещи.
