Kitabı oku: «Инженерная модель личности. Меняя себя и других – понимай устройство», sayfa 2
Источники развития личности
Сложность личности человека обусловлена формированием этой личности на основе нескольких различных механизмов, которые действуют одновременно, начиная с момента рождения.
– Реакции и действия, наработанные органическим развитием ребенка, начиная с рождения
– Привычки, привнесенные социальным опытом, например, обижаться в конкретной ситуации, они тоже нарабатываются с рождения, и существенно зависят от социального окружения
– Умения, сознательно наработанные индивидуальным опытом, результаты самостоятельного обучения методом проб и ошибок
– Теоретическое знание, получаемое из книг и других источников, интерпретируемое и интегрируемое и далее претворяемое в практическую деятельность
При этом все механизмы накапливают опыт и действуют одновременно. Рассмотрим сложную коммуникационную ситуацию, когда видны признаки опасности и внешней агрессии. В мозгу есть механизмы опознания таких ситуаций, которые включают подготовку быстрого ответа, свойственного животным – бегства, драки и другие. Эти механизмы слабо различают внешний контекст, они срабатывают и на улице и в кабинете начальника, например, в ответ на эмоциональное обращение на повышенных тонах или крик. А вот дальше при выборе реакции идет конкуренция между тем опытом, который наработан в раннем детстве в различных ситуациях взаимодействия с взрослыми и другими детьми и более поздний, когда нас обучали правильному социальному поведению, а также наши собственные взгляды, сформированные из различных источников.
На самом деле, ситуация сложнее: есть архитектурные механизмы мозга, ориентированные на основные реакции животных – драка, бегство и так далее, и возрастная динамика развития, когда происходит обучение им, это выполняется в раннем возрасте и без различия социальных контекстов – а потом они срабатывают, и останавливать нужно сознательно. Или дообучиться различать контексты, что и делает психотерапия.
Когда мы работаем со сценариями своего поведения, то надо различать все эти источники, потому что способы коррекции поведения различаются для разных источников этого поведения. При этом ситуация осложняется тремя обстоятельствами.
– Никаких объективных измерений для наших мыслей нет
– Часть наших мыслей (то есть возбуждения нейронов мозга) нами не осознается, потому что они не достигают тех зон. где работает модель «я», но при этом они могут повлиять на действия и мы можем сказать какую-нибудь грубость, недоумевая потом как же так получилось
– Поскольку рациональное поведение социально одобряемо, то многие такие неосознанные решения далее рационализируются и объясняются нами самими из рациональных оснований, но это – объяснение от ответа. Это культурно обусловлено, но присуще любым культурам, где принято противопоставлять взвешенное взрослое поведение импульсивным детским капризам.
Если у нас есть умение делать хорошие штуки, наработанные опытом и мы хотим передать их другим, то надо разобраться, как именно мы это делаем. Про многие умения мы часто не знаем, чем они определяются. Просто мы попробовали – и оно получилось. Например, писать хороший код или статьи или стихи. Или коммуницировать с другими в сложных условиях. Это – неявные знания. И есть вопрос: как это улучшить, как научить другим, передать умения.
Конечно, можно поступить как средневековые мастера: ученик учился у мастера 10 лет, наблюдал за ним, и некоторые, не все – становились мастерами. Но есть более эффективный способ обучения: превращение мастерства в теоретическое знание, передача теории ученикам и наработку у них практики на ее основе. Тут есть известная история, в которой, собственно, и было сформулировано понятие неявных знаний. Перед группой ученых одной крупной японской компанией была поставлена практическая задача: сделать механическую мешалку теста, чтобы оно получалось пышным. А для этого надо было понять, почему именно тесто получается пышным: ведь оно получается таким не у всех поваров. Они поступили в ученики к лучшему хлебопеку в одном из ресторанов Токио, который как раз славился хорошей выпечкой. Тот ничего не скрывал, они наблюдали, и вроде делали как он, но у них – не получалось. И это соответствовало опыту других учеников: сделать вкусное тесто получалось лишь у некоторых. И, наконец, они заметили, что мастер не просто мнет тесто, он его скручивает так, что получаются складки с воздухом, который вминается в тесто. Секрет оказался в этом. Но сам мастер не осознавал смысла движений, которым он скручивал тесто, и не акцентировал внимание. А когда его спросили, ответил, что просто делает так потому, что привык, что ему удобнее, и его самого не учили, что именно так нужно делать.
С учетом этих дополнений схема приобретает такой вид.
Возникает вопрос: а есть ли структуры, которые реализуют контуры управления, выделенные на логической схеме? Ответ положительный: да, это можно сделать.
История известна, но что к ней добавляет современная нейрофизиология? Она объясняет, почему именно так происходит. Дело в том, что структурно управление движениями и осознание смысла этих движений, управление ими распределено по мозгу. Управление часто идет крупными комплексами движения, мозг дает команду «иди», а не точно двигает ногой на каждом шаге – это хорошо известно, когда после серьезных травм учатся ходить. получается, что и создание пышного текста и обучение ходьбе после травм – проявление одной и той же архитектурной модели мозга. И у нее – множество других проявлений. Поэтому знание модели позволяет применять общие принципы, а не работать только с частными случаями.
То же касается и других способностей. Мыслить множеством фактов, создавать абстракции, порождать гипотезы. Делать все это индивидуально и в эффективной коммуникации. Строить планы, их исполнять, видеть возможности и ими пользоваться. Есть типологии, но им соответствуют наработанные механизмы, у разных людей – разные. Архитектурная модель личности позволяет увидеть механизмы, которые лежат в основе этих способностей и эффективнее их развивать, передавать через теоретическое знание.
Методологические проблемы психологии
Множественность источников развития личности порождает методологические сложности психологии как науки. Они были осознаны еще в начале 20 века, в период, когда психология попробовала стать естественной наукой вслед за биологией. Эти проблемы хорошо разобраны в книге Выготского «Психология развития человека» и многих других. К сожалению, ретроспективно можно утверждать, что у психологов не получилось преодолеть эти проблемы, и они по-прежнему действуют.
Наиболее серьезная проблема имеет основания в тех объектах, с которыми работает психология. Дело в том, что мышление – это возбуждение ансамблей нейронов, которое современные методы могут немного зафиксировать, однако смысл может быть зафиксирован только через субъективное сообщение человека, а оно не воспроизводимо. При этом каждое возбуждение – меняет состояние, а достраивая нейронные ансамбли, мы тем самым создаем новые смысловые, идеальные объекты. Научный метод умеет хорошо работать только с тем, что фиксируется объективно. С другой стороны, в области ИИ сейчас близкая ситуация, там формально можно вскрыть состояние весов в нейронной сети, но интерпретировать его в терминах смыслов – очень нетривиальная задача. И сами нейронные сети не умеют объяснять свои решения, это отдельная и не решенная проблема. Заметим, что ИИ строится как инженерная, а не научная дисциплина.
Преодолению проблем мешает узкая специализация ученых, а также социальная организация научных школ, в которых пересмотр тезисов основоположников – крайне затруднен. И сообщество интересует не научная истина, а сохранение школы и определенных идеологических установок, лежащих в основе и даже не всегда осознаваемых. Так что нейрофизиологические аспекты привлекают в той мере, в которой они поддерживают или уточняют традиционно сложившиеся системы взглядов. Либо основывают новые школы, но тогда до комплексного представления обычно не доходят, ограничиваются частичными или прикладными аспектами. И понятно почему: есть признанные тезисы и представления, связанные с общей картиной мира, которые при построении комплексной модели потребуют пересмотра и тот, кто это сделает – рискует быть отвергнутым сообществом.
Эта ситуация в развитии науки достаточно ясно видна, например, из книги Хелен Фишер «Почему мы любим» или книги Лизы Баррет «Как рождаются эмоции» (мой разбор).
Далее перечислен ряд таких убеждений, которые неявно проявляются в научных исследованиях.
– Идеалистический, а не материалистический взгляд на работу психики, выделение особой жизни духа, не сводимой к материальным процессам. Это неявно присутствует очень часто, хотя явно почти никогда не формулируется.
– Принципиальное отделение человека от животного. Игнорирование при исследованиях психики тех механизмов, которые у животных есть. Например, при изучении эмоций говорят, что у животных есть аффекты, и они слабо различимы, положительный и отрицательный, поэтому углубляться не стоит, а вот эмоции – сложные специфически человеческие проявления жизни духа, определяемые исключительно социумом. Этому противостоит исследования этологов и многие другие, которые ищут в людях общее с животными, но они в своих работах, наоборот, игнорируют усложнение картины, язык и культура в целом. Это понятно, когда этологи опровергают тезис о слабой значимости для человека механизмов, присущих животным, но для комплексной картины надо принимать во внимание оба аспекта.
– Убеждение, что научно изучать стоит лишь то, что можно объективно измерить, а субъективные рассказы про мысли наука не может принимать во внимание. Из этого вырос бихевиоризм. Мнение, что великая когнитивная революция в 60-е его снесла – ложное, он по-прежнему живет, явно или в виде следов, влияющих на методику исследований и экспериментов. Вместе с тем, еще в первой трети 20 века с этой проблемой разобрались. Подробности можно прочесть, например, у Выготского в книге «Психология развития человека». Он пишет, что ситуация принципиально не отличается, например, от экспериментов в физике, где прибор для измерения влияет на ход эксперимента: мы должны включить этот прибор, в контур эксперимента, а не оставлять снаружи. Так и в психологии: поскольку человек при описании своих мыслей вносит искажения, эти искажения тоже следует учитывать при проведении исследований.
– Стремление обязательно разделить творческое и рациональное мышление. Теория, что оно разнесено по полушариям мозга – не оправдалась. Но современное разделение default network и executive network явно несет отпечаток желания найти такую границу, эксперименты сконструированы, чтобы ее выделить, а сведения, что обе системы работают совместно, оцениваются как менее значимые.
При чтении статей и книг следует принимать во внимание, что у их авторов подобные убеждения тоже могут присутствовать, при этом быть частью картины мира, которую он полагает общезначимой и самоочевидной, поэтому не подвергает сомнению и не оговаривает явно. При анализе содержания и мыслей их следует восстанавливать и учитывать.
Чем инженерная модель отличается от научной
Для описания личности разработано множество разнообразных моделей в психологии, социологии, менеджменте и смежных областях. Проблема в том, что они – эмпирические, и многие из них восходят к началу 20 века, к Юнгу, Фрейду и другим основоположникам, когда о физической работе мозга практически ничего не знали.
В последнее время исследования нейрофизиологии дали много материалов о том, как реально функционирует мозг и сознание, каковы механизмы мышления и принятия решений. Конечно, эти модели так же не завершены, и о многом известно лишь приблизительно. Однако, уже известно достаточно много, чтобы актуализировать старые модели из психологии, понять, какие именно нейрофизиологические механизмы лежат в их основе. И соответствующим образом относиться к моделям, а так же строить гибридные модели, опираясь на взаимосвязь механизмов.
Однако, практика развития науки показывает, что пересборки моделей и построения комплексной модели не делают. Как в силу методологических причин, сформулированных ранее, а также в силу узкой специализации ученых и социальной организации научных школ. Поэтому приходится делать это самостоятельно, результаты вы видите в этой книге.
При этом, по моим оценкам, качество инженерной модели личности, которую можно собрать по текущим исследованиям, вполне сопоставима с уровнем, который имеют рабочие моделями организаций в менеджменте.
Я знаю, что многое из того, на что я далее опираюсь, носит статус гипотез, которые не доказаны. Или гипотез, для которых неизвестны границы применимости, а ранние заявления об их широкой применимости опровергнуты конкретными экспериментами. Это для меня не слишком важно, потому что лучшего-то нет – вот и работаем с тем, что есть. Интерпретируя и грубо сшивая разные теории.
Я строю инженерную, а не научную модель, которая поможет решать практические задачи: строить взаимоотношения с другими людьми, работать с собственным развитием и развитием сотрудников. В самом деле, если бы мы ждали научно-обоснованной модели сопротивления материалов для того, чтобы строить мосты или корабли, то они бы появились в 19 веке. Практика говорит, что можно действовать и без научной теории, важно понимать, насколько обоснованы те или иные эмпирические методы.
Главный критерий правильности модели – практическая применимость, верные предсказания. А вопрос научной доказательности модели меня не слишком интересует. При этом для ряда моделей я оговариваю текущие оценки их научной значимости сообществом. И собственную оценку, с учетом социальную составляющую оценок сообществом, связанную с борьбой конкретных школ.
Главный критерий правильности модели – практическая применимость
Еще я хочу сказать, что я относительно вольно отношусь к подтверждению источников. Я сам себе доверяю, и если я пишу «есть исследования», то значит из каких-то источников, которым я доверяю, я слышал о таких исследованиях в выступлениях или частных разговорах, либо читал об этом в статьях и книгах и тоже счел заслуживающими доверия. Но это не значит, что я быстро смогу привести ссылки на соответствующие исследования, это будет требовать поиска и общения, на которые далеко не всегда есть время. По каким-то вопросам меня об этом спрашивали, и ссылки есть в моих презентациях – тогда они приведены в статье, как, например, на исследования о связи модели нейрофизиологических механизмов счастья с разными видами деятельности, которые лежат в основе модели Хелен Фишер.
Многие из моделей, которые упомянуты в этой книге, не входят в мой оперативный арсенал. Однако, они достаточно часто появляются в инфопространстве, чтобы мне было необходимо разобраться с ними и выработать свое мнение. И я включил это в книгу, думаю, вам тоже будет полезным. Это вовсе не обязательно скептическое отношение к конкретной модели, просто для меня предпочтительной является другая модель для конкретных целей. И я не призываю присоединиться к моему мнению, если такое знакомство побудить разобраться глубже и начать использовать модель – замечательно.
В любом случае, я открыт к включению в свою картину новых моделей. Так, в декабре 2023 я плотно посмотрел модели базовых эмоций и теорию Лизы Баррет про социальную обусловленность эмоций, это будет разобрано в разделе про эмоции. А в структурные модели мозга включены схемы large brain network, на которые мое внимание обратила Анна Обухова. Так что если же вам известны конкретные альтернативные гипотезы – я буду рад о них узнать и, если они окажутся перспективными, включить в модель.
База мышления – ансамбли нейронов
Итак, личность реализуется за счет своего мозга, который обеспечивает мышление, принятие и исполнение решений. Это hardware на котором разворачивается мышление.
Для начала стоит сформулировать, зачем эволюция создала мышление? Ответ прост: для того, чтобы живые организмы могли создавать модели, предсказывая с их помощью изменения во внешнем мире, что позволяет действовать с учетом их изменений, и адаптироваться к ним, продляя и делая более полным и комфортным свое существование. Когда говорят о предсказании, часто имеют ввиду оценку вероятностей. Мозг работает принципиально иным образом: он осуществляет сценарное планирование ожидаемых изменений на основе модели, а потом сравнивает получаемую картину с фактической. Это – общий принцип, он касается как оперативного мониторинга действий, например, движения руки, когда мы хотим взять предмет, так и сценарного планирования жизни, при том, что занимаются этим разные отделы мозга.
Элементной базой, на которой построена наша модель мира, включая модель самого себя, являются ансамбли нейронов. А мышление – это передача возбуждения в этих ансамблях, которое позволяет принимать решения в конкретной ситуации. А также достраивать, оптимизировать и перестраивать свою модель: быстро выполнять типовые действия, ставшие привычными, создавать новые и нетривиальные, и тренировать их, если они оказались эффективными. И все одновременно. Организация ансамблей реализует схемы внимания, ориентированные на определенные ситуации и типы задач, а фокусировка мышления обеспечивается динамиками внимания – переключением этих схем. Теория ансамблей нейронов развита Майклом Грациано в Attention schema theory.
Таким образом, ансамбли нейронов образуют модель мира, и она используется мозгом для принятия и воплощения решений, а механизмы внимания выделяют те ансамбли, которые активно действуют в моменте. Модель мира – многоуровневая и сложно организованная.
Мышление – возбуждение ансамблей нейронов
Передача возбуждения идет двумя путями: электрическим и химическим. На физическом уровне у каждого нейрона есть один аксон, который выдает результат, и очень разное количество дендритов, которые собирают информацию. При этом выходную информацию аксона могут получить много дендритов разных нейронов, а не один, и тем больше, чем сильнее был импульс, так как он выдается в межклеточное пространство. Современные исследования говорят, что дендриты могут получать информацию не только от аксонов, но и от других дендритов, а также тел нейронов, кроме того, встречается передача сигналов в обратном направлении. И есть разные типы сообщений, так как клетки выдают разные нейромедиаторы, которых довольно много. И поверх всего этого действуют гормональные нейрофизиологические механизмы, влияющие на передачу возбуждения, которые обеспечивают клетки глии, и регулирование через эмоциональные механизмы.
Таким образом, на физическом уровне все устроено довольно сложно. На логическом уровне можно абстрагироваться от деталей и говорить про активацию ансамбля нейрона для передачи возбуждения, рассматривая ее как распространение сообщения. При этом распространение идет сетевым образом. расходится на разные ансамбли, работающие параллельно. Далее эти сигналы встречаются в нейронах, принимающих решения и осуществляющих арбитраж по силе возбуждения. Это касается конкуренции между разными идеями, например, когда написание статьи начинает испытывать затруднение, у меня идет конкуренция между идеей продолжить писать статью, или сделать перерыв на еду, или просто пройтись и подумать.
Активация ансамбля меняет его состояние, закрепляя или ослабляя связи.
Активизация ансамбля в любом случае меняет его состояние. Можно говорить о закреплении связей или наоборот, их ослаблении или появлении вариаций. Таким образом, каждый такт мышления — обучение, меняет веса путей для выбора. На часто используемых путях передача возбуждения облегчается, для этого есть еще и физиологические механизмы, которые упрощают передачу – у дендритов вырастают специальные чувствительные шипики.
При ослабевании активности состояние ансамбля сохраняется – это и есть наша память. Мозг часто сравнивают с компьютером, но если сопоставлять с современными компьютерами, то у мозга есть принципиальное отличие: нет процессора, в этом компьютере вычисляет активная память.
Это вызывает следующий эффект: когда мы вспоминаем прошлое – воспоминания перезаписываются, и при этом они искажаются. Эти искажения могут быть значительны, если воспоминания неприятны.
Такая организация имеет ряд побочных эффектов:
– Неправильные реакции – тоже запоминаются, механизм срабатывает
– Повторное проговаривание негативных мыслей и неверных реакций, собственных ошибок усиливает эти пути мышления, для коррекции надо направить возбуждение на альтернативные реакции
– Нет способа забыть что-либо, это происходит, вес пути лишь ослабевает со временем, можно лишь изменить ход мыслей, чтобы он не выводил на какие-то негативные воспоминания, а шел иным образом.
Особенно все это касается выученного в первые годы жизни, так как это – время интенсивного развития мозга и первичного формирования путей, действующих далее всю жизнь, при этом сознательная рефлексивная коррекция в этот период развита слабо.
