Kitabı oku: «Анонимные собеседники», sayfa 4

7

14 июня 1998 года, воскресенье

В выходные дни, против обыкновения, было очень много клиентов, и Полина устала фантазировать. Ее так и подмывало воспользоваться разок конспектом Николая Гаврилыча, она удерживала себя, стоит, мол, только начать. И все-таки раскрыла папку.

Николай Гаврилович занимал в “Сирене” особое место. До того он лет сто проработал в психоневрологическом институте, будучи профессиональным сексопатологом, при этом одновременно руководил самодеятельными театрами. Его коньком была психологическая реабилитация немолодых актрис, которые ходили за ним как за мессией, и, как минимум, публично целовали ему руки при всяком удобном случае. Как-то он исхитрился целый семестр протусоваться преподавателем сцен-речи на курсе Полины, и затем, повстречав ее позднее уже зрелой театральной девушкой, на правах старого знакомого предложил ей место в “Сирене”, под большим секретом, естественно.

В фирме телефонных услуг Николай Гаврилович не только обеспечивал обслуживание всей массы интересующихся клиенток, но и был как бы куратором процесса в целом. Он натаскивал сотрудниц фирмы, и, в частности, подготовил для каждой из них индивидуальные конспекты. Мужская часть коллектива “Сирены”, по-видимому, в меньшей степени нуждалась в опеке, тем более, что мужчин, работающих с клиентурой, в фирме было всего трое, включая директора Игорька и самого Николая Гавриловича. Третьим был опрятный, сутулый юноша Петя, которому место, казалось, скорее в библиотеке.

“Мне нравится мастурбировать, когда ты смотришь на меня!” – прочла Полина подчеркнутую красным фразу из конспекта. Не то, решила она, хотя, возможно, просто недостаточно знает мужчин.

Звонку своего постоянного клиента она обрадовалась: уж его-то, похоже, не интересует мастурбация воображаемой героини.

– Лола, мне будет очень недоставать тебя, – сказал знакомый голос, – но теперь смогу позвонить нескоро. Мне придется уехать.

– Надолго, Мистер Икс? – Полина искренне огорчилась. Этот постоянно названивающий незнакомец был ей чем-то симпатичен. – У вас какие-то проблемы?

– Скорее потенциальные.

Не мог же он сказать ей, что охранная служба “Контур” совершенно определенно порекомендовала ему немедленно прекратить любые разговоры с Лолой. Есть данные, предупредили его, что эти разговоры фиксируются и записи их могут быть использованы для компрометации. Он, естественно, удивился, откуда, черт возьми, такие секретные данные. Вообще-то он не подозревал свою охранную структуру в особой расторопности. Сведения, вне сомнения, надежны, сказали ему, получены прямиком из МВД.

От кого в точности поступили сведения, в “Контуре” и сами не знали. Люди подполковника Иванова подбросили информацию так аккуратно, что на них никто и подумать не мог.

Разговор с постоянным ее собеседником получился скомканным. Лола, чувствуя, что клиент нервничает, не стала искусственно тянуть время. Они попрощались. Не то, чтобы навсегда. Через два-три месяца вернусь, пообещал он, может и раньше.

Чудовский, прослушивая эту запись на следующий день, в понедельник, тоже почувствовал напряженность Козинца. Кроме того, Алексей Алексеевич, как всегда, наблюдал разрабатываемый объект со всех сторон, и поэтому совершенно твердо знал, что тот никуда не уезжает. Ясно, что он или что-то заподозрил сам или же получил конкретное предупреждение. В любом случае, решил Чудовский, надо форсировать операцию.

8

16 июня 1998 года, вторник

Полина, скрестив красивые ноги, сидит в Лизиной “будке”, так между собой сотрудницы “Сирены” именуют свои индивидуальные кабинеты. У Полины в ее “будке” уютнее, а может, просто привыкла. Закипает чайник, Лиза делает себе маникюр и разговаривает с клиентом.

– Так хорошо на пляже, – говорит она, – жарко, ты стоишь у воды, смотришь на молодых женщин. Вот одна с оттопыренной белой задницей, она еще не загорела, маленький красный треугольник ее трусиков врезался между ягодицами… А вот идут две молоденькие девушки, такие стройные, длинноногие, у них смеющиеся глаза и полные красные губы. Одна из них встречается с тобой глазами, в ее глазах такое… такое… – многозначительно тянет Лиза и делает знак Полине.

Полина свешивается и пытается прочесть неразборчивое слово в Лизином конспекте.

– Бесстыдство, – еле слышно шепчет Полина.

– Такое бесстыдство, – воркует Лиза. – Девушка поправляет полную грудь, едва прикрытую полосочкой ткани. Она смотрит на тебя в упор и кончиком языка облизывает губы. Подружка, смеясь, обнимает ее и толкает к воде…

Лиза работает по конспекту, подготовленному неутомимым Николаем Гаврилычем. У Полины тоже есть конспект, но она им не пользуется.

– А теперь, внимание, – продолжает сеанс Лиза, – ты увидел меня! Я прохожу совсем близко, едва не касаясь твоего лица своими волосами. Ты чувствуешь запах…

– Какой, говоришь, запах? – переспрашивает Лиза. – Какой еще запах? – делая беззвучные движения губами, спрашивает она у Полины. Та подсказывает:

– Острый бесстыдный запах!

Лиза изображает мимикой, как здорово придумала Полина. Между тем, выдумывать незачем, у Лизы в самом деле острый бесстыдный запах. Передать его другими словами невозможно. Разве только на профессиональном языке, например, так: пронзительные ноты экзотических цветов и фруктов, облагороженных свежей дымкой альдегидов на мускусно-амбровом фоне. Полный прикол! Как это получается, что подобные тексты засоряют ей голову, думает Полина.

Лиза спокойно продолжает вещание. Нет, не зря Николай Гаврилыч поучает ее: больше жизни, голубушка, ты ведь говоришь с мужчиной! Но Лиза на работе не очень выкладывается. Поизображает, но в меру. Зато всегда готова перейти от слов к делу – тут она, похоже, может задать копоти.

– Медленно, медленно я снимаю свои маленькие трусики, – рассказывает Лиза, покрывая ногти лаком.

Лизе всего 22, но она уже успела побывать замужем, два года жила на Мадагаскаре, теперь оформляет развод. Фамилия у нее – и не выговоришь, вроде Хайламу-Муламе. Госпожа Хайламу-Муламе очень ветреная особа. Раз за разом нарушает строжайший приказ Игорька, директора “Сирены”. Он запрещает прямые контакты с клиентами, а Лизе наплевать, трахается себе со всеми, с кем знакомится по телефону, не чувствует Лизавета границ жанра. Почему она до сих пор не уволена – сие есть тайна великая. Похоже, она трахает и толстенького Игорька.

– Я двигаю лобком и попой, все быстрее, быстрее, быстрее, – сообщает Лиза.

К телефону позвали Лолу, и Полина, вернувшись в свою комнату и взяв трубку, услышала знакомый голос:

– Это снова я, узнаешь меня, Лола?

– Узнаю, Мистер Икс! Передумали уезжать?

– Так вышло.

– Что-то случилось?

– Да, об этом я и хотел поговорить. Нам надо обязательно увидеться!

Полина напряглась.

– По-моему, не стоит, – мягко сказала она. – Вы и сами говорили, что мы анонимные собеседники и такой статус вам очень даже нравится.

– Лола, дело серьезное, – замявшись, выдавил Мистер Икс.

– Вы меня пугаете! – призналась Полина, все-таки, с оттенком кокетства. – Давайте лучше поболтаем, как всегда.

Возникла долгая пауза. Полина ждала, во всем есть своя прелесть: клиент молчит, а счетчик-то щелкает. Да и вообще вешать трубку будет невежливо. Она слышала на том конце линии какую-то возню. Может, он отсоединился и это просто помехи в сети?

– Вы слушаете? – осторожно спросила она.

– Хорошо, – отозвалась трубка. – Давай поболтаем. Я не хотел тебя пугать. Понимаешь, я звоню тебе почти каждый день, это стало привычкой…

– Вполне безобидная привычка, – сказала Полина.

– Лола, ты веришь, что между людьми существует особая связь?

– Без проводов?

– Я серьезно. Есть такая теория, которая не допускает случайности. То, что трубку взяла именно ты, когда я позвонил в первый раз, неслучайно. Или тебе скучно слушать?

– Нет-нет!

– Понимаю, тебе нельзя признаваться, что скучно.

– С вами мне хорошо, честно! Иногда бывает лучше, иногда хуже, но это нормально.

На другом конце снова возникла пауза. Сергей Данилов плотно зажимал трубку, чтобы Лола не слышала.

– Гениально, старик, – горячо шептал ему в самое ухо Шевчук, – это гениально! Сидящий рядышком в кресле Алексей Алексеевич восхищенно качал головой:

– Изумительно, браво, Артист!

– Теперь ты можешь нести любую чушь, – шептал Шевчук, – она поверила, выверни что-нибудь про секс покруче, шпарь прямо по бумажке.

Данилов вздохнул и начал медленно, как бы подбирая слова:

– Понимаешь, Лола, боюсь тебя обидеть, но, хотя мы обычно мало говорили о сексе, видишь ли, меня преследуют такие фантазии… надеюсь, ты не обидишься.

– Нет, конечно, я на такой работе, со мной можно обо всем говорить откровенно, – сказала Полина.

– У меня в ушах твой медовый голос, и я представляю, как овладеваю тобой, вхожу в тебя дрожащим от напряжения членом…

– По-моему, это совсем неплохо, – поддержала собеседника Полина.

– А в это время мои руки сжимают твое горло… Я вижу твои глаза, ты не понимаешь, что происходит, – читал заготовленный текст Данилов. Это было художественное чтение. – Я сильный, я намного сильнее тебя, и тебе не вырваться. Я мачо! Я мужчина, мужчина всегда насильник.

– Неужели вы так представляете нашу встречу? – кокетливо спросила Полина. – Неужели вы меня задушите?

– Ужасно, да? – выдохнул Данилов. – Да, так я представляю себе. Я кончаю и вижу мольбу в твоих глазах, и твои предсмертные судороги сливаются с оргазмом.

– Уверена, что где-то я про такое читала, – хладнокровно сказала Полина.

Такой вариант Шевчуком был предусмотрен, и Данилову не пришлось импровизировать:

– Возможно, я тоже про это прочел, но образы часто приходят из литературы, ты согласна?

Разговор тяготил Полину. Не сами тексты, она фильтровала слова, такая у нее работа. Неожиданное желание клиента увидеться тоже можно объяснить. Но что-то напрягало ее. Между тем невидимый собеседник убеждал ее в необходимости срочно встретиться. Говорил с напором, не давая, буквально, вставить слово. Боже мой, какой шквал, думала Полина, ах, если б только она любила эту тусню с приключениями, хоть наполовину, хоть на треть так, как Лиза, она бы не устояла. Сколько же дней она общается с Мистером Икс, и, оказывается, совершенно его не знает. Клиент, однако, договорился до того, что между ними астральная связь, и он видит ее как наяву. И в доказательство описал, во что она сегодня одета. Короткая клетчатая юбка, красная блузка, светло-коричневые туфли и такая же сумка через плечо.

– Все верно. Но это верхняя одежда, – деловито уточнила Полина. – А ближе к телу?

– Ты смеешься надо мной, – грустно сказал мужчина.

На самом деле ей было не до смеха. Она не то, чтобы совсем не верила в астральную связь, но более простое объяснение казалось естественным. Он ее выследил. Как? Но даже не в этом дело. Главное – зачем? Что ему нужно? Что, если он маньяк?

– Лола, ты, наверное, думаешь, что я выследил тебя и что я какой-нибудь опасный извращенец? – словно читая ее мысли, заговорил невидимый мужчина. – Это не так. Ты убедишься, когда мы увидимся, не могу объяснить по телефону.

Если Шевчук и Чудовский, подсказывая Данилову такой план разговора, надеялись убедить Лолу в неизбежности свидания, то они добились совершенно противоположного. Полина, позволив для видимости уговорить себя, решила ни в коем случае не идти на эту странную встречу. В то время, когда она записывала в блокнот приметы незнакомца, который будет ждать ее у метро, в ее “будку” втиснулась Лиза с кофейной чашкой в руке. Потом Полина вспоминала Лизино вторжение и говорила себе, что в этом было что-то мистическое.

– Что это? – Лиза заглянула в блокнот. – Брюнет, выше среднего, летняя шляпа, темные очки… Какая прелесть, летняя шляпа! Ты идешь на стрелку с брунэтом!

– Никуда я не пойду, просто он достал меня! Постоянный клиент, и как будто шизанулся.

– Рассказывай! – не поверила Лиза.

Потом все закрутилось, как по волшебству. Пока они пили кофе, Полина выложила перед товарищем по работе всю историю про умного, интеллигентного клиента, который сначала попрощался, сказал, уезжает, потом передумал и, словно с цепи сорвался, устроил ей, Полине, напряги с этим свиданием, конечно, она не пойдет.

– Давай я пойду! – просто предложила Лиза.

– Тебе оно надо?

– Хочу!

– Но ты же слышала, он видел меня, – напомнила Полина.

И тут вдруг выяснилось, что они и вправду похожи, как сестры, и если Лизу переодеть и причесать… Вот только грудь у Лизы не очень, не то, что у некоторых.

– Мужик разницы не заметит, – уверенно заявила Лиза, – если ему еще и голову немножечко задурить, а я тебе после все расскажу.

Потом Полина будет спрашивать себя, не слишком ли легко она уступила Лизе.

Глава третья. Ловушка захлопнулась

1

16 июня 1998 года, вторник

Сергей Данилов в парике, дурацкой шляпе и в темных зеркальных очках чувствует себя совсем неплохо. А что, страшного ничего нет, прикол! Только жарко немного. Лола заразительно хохочет, что ни скажи, с нею и парни в таких вот шляпах ощущают себя вконец неотразимыми мужчинами. Данилов, старательно копируя тот голос, говорит стихами. Мы должны обои лечь поспать с тобою, потому, подруга, дай сигнал к отбою! Вот такие откровенные стихи. А та хохочет. Эх, хорошая девчонка Лола, видно, любит подержаться за шершавого!

Данилов обратил внимание на машины с интересными личностями совсем не потому, что был как-то подозрительно настроен. Ничуть. Хотя вся история с телефоном, а теперь и свиданием, за версту воняла; Сергей не сомневался, что здесь нечисто, но ничего особенно опасного или подозрительного ему не мерещилось. Серега вообще не склонен к излишней рефлексии. Жизнь – это вещь очевидная. Дают – бери, а бьют – беги! Вчера, к слову, он получил неслабый аванс – тонну баксов. Машины же он приметил просто потому, что их и слепой бы не мог не приметить.

Вначале, двигаясь вдоль длинного девятиэтажного дома к своему подъезду, они с Лолой прошли мимо вишневой “девятки”. Из-за жары стекла были опущены, в машине, развалившись, сидели двое. Сидели, похоже, давно. На панели у ветрового стекла зажат был пакет апельсинового сока, еще один такой же, пустой, был смят и небрежно брошен на тротуар; Сергей задел его ногой.

Данилов против воли засмотрелся на парней из “девятки” и удивился, что те даже не повернули свои крепкие шеи в сторону Лолы, хотя все мужики на нее таращились, и, что говорить, их легко можно понять. Лола была просто воплощением греха!

Другая машина, тоже “2109”, скромного белого цвета стояла чуть дальше, но наполовину заехав на тротуар, наверное, чтобы лучше видеть всех входящих в подъезд. Так ведь, по принципу взаимности, и машину очень хорошо могли разглядеть все входящие. Тот, что за рулем, вроде как читал, положив газету на рулевое колесо, а второй строго смотрел перед собой и как бы ничего не замечал. Пропуская даму вперед, Сергей обернулся, и тут с удивлением увидел третью машину с еще одной сладкой парочкой, совершенно определенно похожей на те две, в “девятках”. Последняя парочка принципиально ничего не замечала, дежуря в более качественной машине, Серега однажды катался на такой с Костей Уткиным – “Опель-Сенатор” последней модели, хорошая тачка.

Как только за Сергеем и Лолой закрылась дверь подъезда, один из парней в белой “девятке” позвонил по сотовому и сказал буквально два слова. В этой машине находились Вова Сластин и Миша Пианино, люди Чудовского. Прозвище свое Миша получил не из-за музыкальных пристрастий, а потому, что на прежней своей работе в качестве грузчика “Мебельторга” умудрился на спор трижды обнести вокруг грузовика взваленное на спину пианино.

Надо сказать, что все машины, замеченные Даниловым, принадлежали разным хозяевам. И не только Сергей обратил внимание на три пары наблюдателей, но и сами они давно уже вычислили друг друга, срисовали номерные знаки чужих машин и позвонили куда надо. И сразу же в трех ведомствах завертелась параллельная работа по проверке.

Когда Сластин, осуществлявший вместе с Мишей Пианино прикрытие операции, сообщил о двух подозрительных машинах на “площадке” Чудовскому, тот не удивился. Если все идет, как по маслу, что-то должно испортить картину в самом ближайшем будущем, это закон. А то слишком уж хорошо все складывалось! Нет, сбои не огорчают и не удивляют Алексея Алексеевича, он любит решать задачи. Всякие хитросплетения – просто материал, то, из чего образуется результат. Если сопротивление материала недостаточное, это, наоборот, настораживает.

Вот уже несколько месяцев Козинец был его самой большой проблемой. Иногда хотелось решить ее совсем радикально: нет человека, и нет проблемы. Возможно, это было бы и проще, но такая мысль с очевидностью посещала и Козинца. В итоге он так настроил общественное мнение, что случись какая беда, не дай Бог, все шишки посыплются на Тузкова. Проблем будет еще побольше, чем с живым и здравствующим Козинцом.

Чудовский располагал базой данных на огромное количество автомашин, его сведения были подробнее и точнее, чем у самой госавтоинспекции. Поэтому принадлежность подозрительных машин была быстро установлена. Сидящие в иномарке люди Сори, вечно сующего свой нос, куда не надо, не были, по существу, помехой. Но вот те двое из “Контура”, охранной структуры Козинца, оказались незваными гостями; это осложняло операцию в ее нынешней решающей фазе.

В “Опеле” вместе с одним из пацанов Сори находился Степан, бывший мент. Он уже четвертый день наблюдал за квартирой Лиды Остяковой, и все предыдущие дни примерно в шесть вечера в квартире появлялся странный человек в измятой летней шляпе и темных очках. Степан сфотографировал его еще позавчера, и они вдвоем с Дутиковым тщательно изучили фото. Не приходилось сомневаться, что на снимке Козинец. Неужели Чудовский втайне встречается с ним? Время приближалось к шести, бывший мент и сегодня ждал появления Козинца.

В вишневой “девятке” сидели двое из акционерного общества “Контур”. Так называлась охранная структура, главной заботой которой была безопасность Ивана Дмитриевича Козинца. Несмотря на ухищрения с маскарадом, люди из “Контура” знали, куда наведывается “охраняемый объект”. Они делали вид, что нехотя отпускают Ивана Дмитрича, но продолжали охранять его тайно, рискуя навлечь на себя гнев очень важного лица. Этих двоих в “девятке” Козинец не знал, но они-то не раз дежурили возле дома, и сейчас примерно в полшестого уже заранее заняли свое место у подъезда. Подозрительные машины, которые засекли охранники, вызвали у них сильнейшие опасения, и они запросили подкрепление. Было уже почти шесть, вот-вот появится Козинец, а ответа из офиса “Контура” еще нет. Спят там, что ли, а здесь сиди, дергайся!

Вова Сластин и Миша Пианино также испытывали некоторое беспокойство, на профессиональном языке именуемое словом “мандраж”. Легко ли обеспечивать прикрытие при таком стечении народа? Они были постоянно на связи с Чудовским, и при необходимости он даст им нужные вводные. Пока же он не считал правильным отягощать Сластина и Пианино излишней информацией. Как и другие две пары наблюдателей, они ждали, что в шесть или немного позже появится Козинец.

У себя на балконе в шезлонге загорала Нина Васильевна Береговая. Удобная расслабленная поза могла бы ввести в заблуждение, но хитрая старушка не дремала. С волнением она посматривала на часы и тоже ждала появления Козинца. С балкона открывалась перспектива довольно скучной, обсаженной деревьями улицы с рядами запаркованных машин по каждой стороне. Движения почти никакого. Неподалеку метро “Новослободская”, и оттуда должен прийти Козинец. Если он сегодня придет.

На противоположной стороне улицы сидят на солнцепеке в жаркой машине два опера подполковника Иванова. Они благоразумно припарковались подальше от дома, и ни Данилов, ни соперники-наблюдатели их не заметили. Скоро шесть, и один из оперов следит за подъездом с помощью небольшого бинокля. О предстоящем свидании Козинца с Лолой они узнали, прослушивая телефон “Сирены”. Они запомнили, как должен выглядеть Козинец, чтобы Лола могла его узнать. И ждут.

Восемь молодых крепких мужчин, сидя в салонах своих автомобилей, ждут Козинца. Все они похожи друг на друга, как братья, как люди, занимающиеся одним и тем же делом, это профессиональное сходство. Только Вова Сластин выделяется длинными волосами, немного смахивая на подзабытого уже Криса Кельми. Да еще один из ментов в машине напротив выделяется своей привычкой: ни на секунду не останавливаясь, жует мятные подушечки “Орбит”.

Спланировавший операцию Чудовский наверняка знает, что Козинец, реальный Иван Дмитриевич Козинец сегодня не придет. На этом и строится его расчет.

В вишневой “девятке” охранники “Контура”, наконец-то, получили на свой пейджер ответ по поводу подкрепления. Ответ ими воспринят с облегчением. “К. не придет. Встреча на другом конце Москвы. Вы свободны. Лобов”. Очень приятное сообщение. Не нужно жариться в тачке, не нужно думать о подозрительных соседях. Водитель вишневой “девятки” смотрит назад в зеркало, чтобы вырулить на дорогу, и рука его замирает на ключе зажигания.

– Внимание, сзади! – напряженно шепчет он напарнику. – Только не смотри, не оборачивайся. Козинец идет. С телкой.

Проследовавший с Лолой Серега Данилов не вызвал у людей из “Контура” никаких подозрений. Телка – тоже, ее появление лишь подтверждало интимный характер встреч, о чем всякий раз твердил Козинец, отказываясь от сопровождения.

Их уже ждали, дверь квартиры была открыта, и Данилов с Лолой вошли. В маленькой прихожей улыбался им, словно старым друзьям, высокий добродушный парень.

– Павел! – назвался он, и крепко пожал руку Данилову.

Перед тем, как закрыть дверь, он воровато осмотрелся, нет ли кого на лестнице.

– Ну, что, выпьем с горя! – предложил парень.

Они прошли в комнату, чувствовалось напряжение. Может оттого, что Павел как-то нехорошо выглядывал на лестницу, когда запирал дверь. Лолу едва ли смущало наличие Павла как такового, еще по дороге сюда она, не особенно стесняясь, призналась, что предпочитает делать это в небольшой компании.

В комнате на журнальном столике была выставлена водка, также – шампанское, соки, закуски, ничего сверхъестественного.

– У меня по-холостяцки, – говорил тем временем Павел, блестя своими рекламными зубами. Он ловко, с негромким хлопком открыл шампанское, но, оказалось, зря: все предпочитали водку.

– Я шампусика вообще не пью, – заявила Лола.

Это противное словечко “шампусик” и, что еще хуже, готовность Лолы заразительно ржать в ответ на любые хохмы Павла, смотреть ему в глаза и, конечно же, принадлежать ему немедленно и по-всякому, такая готовность показалась Данилову как бы излишней, привлекательность Лолы куда-то подевалась.

– Вам со мной будет очень хорошо, мальчики, – пообещала она после второго тоста. – Или вам не хочется втроем?

Данилову, пожалуй, не хотелось.

– Лучше есть пирог в хорошей компании, чем говно одному, – с солдатской прямотой рубанул Павел, невероятно развеселив девушку.

Разочаровавшись в Лоле, Сергей только сейчас вдруг понял, что она говорит не своим голосом, не тем, что по телефону. Будучи сосредоточен на своей имитации, старательно воспроизводя тембр и манеру речи копируемого им незнакомца, к тому же, очарованный веселой и свежей, как бутон, девушкой, Данилов совершенно не обратил внимания на ее голос. Он хотел было сказать об этом Павлу, когда Лола вышла “делать пи-пи”. Да и вообще, надо оставить парик и этот пиджачишко и сваливать, он сделал свое дело. Но Павел попросил чуть подождать, еще, мол, по рюмочке, а про голос Лолы и слушать не стал. Они выпили еще по рюмке, и Данилов пропал. Провалился вдруг куда-то, отрубился, ничего не чувствует, словом, стал биомассой.