Kitabı oku: «Жёлтые плитки», sayfa 3
II
Когда Тэликси вошел в кабинет, Дэни уже сидел с планшетом, оставленным тому Рэдмондом, за столом и, судя по всему, просматривал одну из презентаций, где приводятся наработки по какой-либо идее. Дэни слегка улыбался, но еще более улыбчивое лицо планировщика заставило его отвлечься.
– Ну, как вчера? – с места в карьер начал Тэликси. – Понравилось?
Дэни ответил утвердительно и кратко описал вторую половину вчерашней смены. Тэликси по привычке ухмыльнулся.
– А где Рэдмонд? – поинтересовался Дэни.
– На планерке, наверно.
Дэни понимающе кивнул.
– Он же тебя посвятил в идеи?
– Да, все рассказал.
– И что ты думаешь? Есть идеи? – рассмеялся Тэликси.
Дэни задумался, ответил:
– Нет пока. Но я подумаю…
– Расслабься, – оборвал его Тэл. – Как минимум неделю можно размышлять. А потом – расскажешь, что тебе пришло на ум.
– Хорошо.
Планировщику Тэликси стажер тоже понравился. Поэтому он так спокойно оставил его за планшетом, решив пока не сваливать на Дэни свои обязанности. С другой стороны, подумал Тэликси, вскоре им все равно предстоит поработать вместе – это будет интересно.
Ни Тэликси, ни появившийся через полчаса Рэдмонд, правда, пока не могли сказать, что будет с Дэни после стажировки. Очевидно, он станет планировщиком. Но поскольку стажеров впервые пришло так много единовременно, неизбежна какая-то перестройка, ибо на всех них старших планировщиков не хватит точно. Не исключено, что работа начнет вестись по тройкам, – и тогда Рэдмонд, Тэликси и Дэни могут образовать хорошую команду.
Это были мысли Рэдмонда. На планерке обсуждали приход стажеров, – и старший планировщик пришел оттуда явно чересчур возбужденный:
– Не понимаю, чего они хотят?! Человек только пришел, еще не освоился, – а им уже подавай идеи! – он уселся на стул.
– Что там, Рэд? – встретил его Тэл.
– Да вообще!.. Хотят, чтобы стажеры уже придумывали идеи! Вот прямо сейчас!
– Вот так?
– Да! И зачем только?
– Затем, чтобы показать, что человек – машина, – вставил Тэл любимое.
– Ага, – иронично произнес Рэд.
После того как старший планировщик некоторое время побегал по этажу в целях обмена информацией по идеям с коллегами, спустился в подвал за рекламой, устроил мозговой штурм с Тэликси на пару часов и составил небольшой конспект, он обратился к Дэни:
– Пойдем на первый этаж.
Там, в одном из свободных кабинетов, где у окна был стол, а по сторонам – два стула, Рэдмонд, едва присев, начал:
– У нас шумно, Дэни, поэтому я привел тебя сюда.
Дэни, судя по спокойствию на лице, не возражал.
– Я сегодня был на планерке. Там было несколько профессоров – и они все были довольны, когда я отчитался, что тебе все понравилось.
– Я сам рад, – признался Дэни.
– Отлично. Но, короче, если ты помнишь, директор на собрании говорил, что нам нужны новые идеи. И их должно быть много.
– Да.
– Вот, в общем, на планерке сказали, что эти идеи уже пора сочинять. И начать предлагаю сейчас. Нас здесь двое, нам никто не помешает. Бумагу, планшет, ручки я взял.
– И… как пойдет наша работа? – весело спросил Дэни.
– Просто. В формате мозгового штурма. Итак, я объявляю наш с тобой первый мозговой штурм. Кидай идею.
Дэни аж напрягся:
– Сразу?
– Да, немедленно, – приказал Рэдмонд.
– Хорошо, пускай будет… величие.
– Величие?!
– Ну да… Директор же говорил о величии… на собрании… – замялся Дэни. – Или не подходит?
Рэдмонд покрутил в руках ручку, скривил удивленную гримасу, потом записал на листе сверху: «Величие», – и добавил:
– Очень здорово, – после паузы и пристального взгляда на Дэни он еще спросил: – Что дальше?
– Ну, я так понимаю, надо понять, что значит «точка величия».
– Мы это обсуждали с Тэлом, – сразу помог Рэд. – Лерой просто приложил к своим словам математику.
– Хорошо… Так, значит, мы ищем просто что-то великое?
– Именно!
– И что же считать великим?
«Он задает правильные вопросы…» – подумал Рэдмонд.
После небольшого молчания, выжидательного для старшего планировщика, стажер заметил:
– Я так понимаю, надо что-то выделить.
– Давай выделим.
– Очевидно, величие – это некое состояние. Наверно, комплекс.
– Так… – Рэдмонд взял ручку. – Нарисуем стрелочки.
– Не знаю, может, сюда входит независимость?..
– Ха, в этом смысле современный бесчувственный человек велик. Но я запишу, – заметил Рэд и тут же вскочил: – Ну так да! Давай ориентироваться на современного человека.
Дэни согласился:
– В чем тогда его величие?
– Так, я думаю… если этот человек такой всегда, значит, такая тенденция. Хм, мы привыкли говорить о стилях, – смекнул Рэдмонд, – вот я это и отмечу.
Тут Дэни заметил:
– Получается, мы все сводим к современному человеку, которого я не слишком-то знаю!
Здесь его учитель снова вспомнил, что перед ним – человек из традиционного города, то есть не самого последнего образца. Было отчего устыдиться.
– Этот человек еще не факт, что является носителем всего великого, – сказал Рэдмонд и попал в точку.
– Забавно, я об этом тоже подумал, – улыбнулся Дэни, а Рэдмонд не в первый уже раз убедился, насколько порой круто читает мысли наперед.
– Итак, чего же может не хватать современному человеку в аспекте величия? – задумался старший планировщик.
Дэни засмеялся.
– Что? – не понял Рэдмонд.
– На этот вопрос только ты можешь ответить.
– Ах да, – сообразил старший планировщик и почесал подбородок. – Отменяем тогда. Говорим просто о величии.
Они подумали пять минут, поговорили. Дэни попытался что-то нарисовать.
– Я все-таки утверждаю, что величие – это своего рода стиль, – сказал Рэдмонд. – Что мы сюда можем внести?
– Я думаю, красоту, – ответил Дэни. – Красота всегда вызывает восхищение. В ней есть что-то великое.
– Отлично, – записал Рэдмонд. – Что еще?
– Счастье! Как же без него?!
– Так, счастье…
– Не знаю, входит ли сюда сам человек…
– Человек – это прекрасное, – отрезал Рэдмонд.
– А, это ваш принцип, – понял Дэни.
– Скорее вывод, до которого мы дошли сами, – подчеркнул старший планировщик.
– Получается, я не прав?
– Ну, как сказать… – Рэдмонд взглянул в свои записи – там от слова «Величие» исходили стрелочки «Независимость», «Красота» и «Счастье», – и хотелось пририсовать еще одну. Объединялись эти стрелочки в «Стиль», а вело все одной большой стрелкой к «Человеку». – Человек может и должен быть великим. Я бы сказал даже, обречен.
– Но он им не является? – допытывался Дэни.
Рэдмонд спрятал лицо в ладони.
– Надо вспомнить, что говорил директор, – сказал он. – С одной стороны, человек и может оказаться той самой «Точкой величия», – и это, получается, был как бы намек на то, чтобы мы вернулись к главному – к человеку. Человек – средоточие всех наших стремлений. С другой стороны, это можно расценить и как обратное, – как будто человек больше не заслуживает абсолютного внимания и требуется найти что-то еще.
– Но вы же уделяете внимание не только человеку?
– Да, ты прав.
– Что же тогда точка?
– Пока не знаю…
Их мозговой штурм продолжался еще час, – а потом они пошли на обед. Рэдмонд всерьез задумался над словами Дэни о том, что для большего понимания понятия великого нужно проводить опыты. Рэдмонд спросил стажера, как он представляет себе эти опыты, – и тот в ответ промолчал.
Несмотря на это, Дэни ему реально нравился. Для первого мозгового штурма совсем неплохо, думал он, разве что темпа порой не хватало. Когда Рэдмонд проводит мозговой штурм с Тэлом, они еле сдерживаются, чтобы не перебить друг друга, а бумага у обоих заполняется моментально. Правда, это все теория, понимают они, а на практике реализовать удается лишь немногое, – может, думал Рэдмонд, как раз это имел в виду Дэни, когда говорил про опыты, – испробовать как можно больше вариантов введения идей в народ. Если так, то это, надо признать, у него не всегда удается – то ли не хватает рекламы, то ли идеи все подворачиваются не те.
Рэдмонд ел первое, вспоминая, какая идея пока была самой яркой, самой запоминающейся, – не в его карьере, а вообще. Очевидно, это что-то связанное с историей развития Оле-Вивата: строительство пакетами, появление Институтов, признание человека и т. д. А в его карьере?
– Трудно сказать. Интересной была мысль о том, что человек – существо в общем игривое, подверженное всегда какому-то соревнованию и игра занимает в его жизни роль чуть ли не ключевую. В соответствии с этим стали придумывать различные игры, в основном интеллектуальные. Так свободное время в жизни работников Института стали посвящать игроведению, а сама идея закрепилась в городе под знаком «возвещения нового гедонизма».
Запомнилась также идея о том, что человек по природе своей тяготеет к свободе, а значит, является в определенной степени безответственным. Причем безответственность эта простительна настолько, насколько велики границы понимания свободы у каждого человека. Забавной эта идея получилась из-за того, что после ее принятия и развития многие в Институте как-то резко стали опаздывать и забили на дисциплину, зато оправдания были теперь согласно идее.
Вскоре эту идею решено было бросить.
Но вот заметно, думалось сейчас Рэдмонду за обедом, что идеи все-таки в основном направлены на человека и служат на благо ему. Хорошо это или плохо? Конечно, хорошо. Только вот что имел в виду директор?..
III
Дэни выглядел даже лучше, чем обычно, – все-таки два выходных не прошли даром. Он и выспался, и прогулялся, а в вечерние часы проштудировал еще несколько идей и материалов, которые ему порекомендовал Рэдмонд.
Особенно Дэни понравились прогулки по Оле-Вивату – незнакомому городу, о котором он слышал, и не раз. Не сказать, чтобы понимал все то, что происходит здесь, – но презрения и быть не могло, так как Оле-Виват априори считается более высокой формой города.
Многих тянуло в Оле-Виват – сам факт существования в схожем ландшафте города, настолько отличного от других городов, вынуждал жителей нет-нет, да и помечтать. За короткое время Оле-Виват обеспечил себе стиль, – построил себя на своих же идеях, создал себя с нуля. Это вызывало в других городах, особенно в традиционных, заслуженный интерес, да и уважение. Многие приезжали сюда просто для того, чтобы «подышать иным воздухом», хотя понимали, что для полного проникновения в жизнь Оле-Вивата нужно провести в нем минимум год.
Дэни тоже тянуло. Более того, временами ему казалось, будто детство его как-то даже связано с Оле-Виватом, – то ли он тут родился, то ли стал осознавать себя как человека… Для жителя традиционного города – жителя Нейчиди, каковым он себя называл, – это были простительные заблуждения.
И вот Дэни в свои молодые годы решился на путешествие – он не стал мелочиться, а, имея какие-то деньги, отправился в Оле-Виват на долгосрочное пребывание. Он сразу нацелился поступить в один из Институтов, о которых тоже, разумеется, слышал, – брали туда без каких-либо специальных условий, фактически просто по желанию, да и ни в чем никого не ограничивая. Главное – генерировать идеи.
О том, кто такой Дэни как генератор идей, он и сам не знал. Порой ему казалось, что ничего не стоит вернуться опять в детство и предложить на радость народу самые светлые и неожиданные идеи. Но тогда он вспоминал, что он уже взрослый и со стороны это будет смотреться глупо. Со стороны, – но только не в Оле-Вивате! – где его соображения могут и пригодиться. Дэни имел право предполагать, что Оле-Виват – удивительный город и здесь все будет по-другому. А для того, чтобы генерировать идеи, ему и впрямь нужно почувствовать себя ребенком.
Итак, Дэни отправился после двух выходных на работу, но пошел не с севера, где он жил (для последних стажеров не особо учли совпадение места жительства с местом стажировки), а с трассы 45. Дело в том, что перед работой Дэни заскочил к одному своему знакомому – как раз порекомендовать Институт; знакомый проживал в Молодежном районе – и Дэни понял, что до Института отсюда нетрудно прогуляться пешком. Нахождение Института, как он помнил, по трассе 45, следовательно, идти нужно прямо до заворота, пока не откроется вид на стеклянное синее здание.
Еще в предыдущие дни, когда Дэни ехал с трассы 23 на транспорте, он приметил на стоянке возле Института две заметно возвышающиеся над машинами платформы. Он не вполне понял, для чего они тут стоят, – а сейчас, подойдя к ним на метр, он также не мог понять, какого они цвета.
«Размытый какой-то цвет, словно после дождя», – подумал он.
Интереснее было другое: Дэни вдруг почувствовал, что где-то эти платформы уже видел.
Он стал нарезать круги: потрогал ножки платформ, дотянулся до основания, обратил внимание на сильную наклонность. В голове Дэни закралось подозрение, что это порождение старого города, потому как сейчас в Оле-Вивате такие платформы вряд ли строят.
О старом Оле-Вивате – не то что в традиционных городах, а и здесь – вспоминали мало. Тем не менее Рэдмонд что-то говорил Дэни о том, что раньше Оле-Виват был грустным и безынтересным городом, без истории, без стиля, без тенденций; объекты строились вразнобой, не гармонируя один с другим, и только зеленые массивы спасали от депрессии. Правда, Рэдмонд признался, что ему это тоже когда-то передали, а сам он старый Оле-Виват не застал.
Дэни пошел дальше и уже зашел внутрь Института, – только все продолжал вспоминать, где он мог видеть эти платформы. Сомнений у него не было: они ему знакомы. Только цвет размылся. Будто из-за продолжительных дождей.
В середине рабочего дня Дэни, теперь больше самостоятельно работавший над идеями, улучил время, когда Рэдмонд освободился, и подошел к нему:
– Слушай, Рэд, ты, когда идешь сюда, часто проходишь через служебный?
– Да почти всегда, – незамедлительно ответил тот.
– А, я просто в первый раз сегодня там прошел. Что это у вас за платформы стоят?
– На стоянке?
– Да. Для чего они?
– Честно, я не знаю, – признался Рэдмонд.
– Просто… они как-то не соответствуют вашим тенденциям. К тому же у меня такое чувство, будто я их где-то видел.
Рэдмонд немного задумался, но ответил:
– Когда-нибудь их, наверно, уберут.
Дэни не стал более тревожить Рэдмонда и отправился в кабинет – продолжать работать.
Работа, кстати, шла у него легко. По сути, он уже справлялся с обязанностями планировщика. Сначала Рэдмонд дал ему старые идеи, дабы посмотреть, как бы он их проанализировал. В числе них были и откровенно неудачные, а некоторые Рэдмонд просто выдумал с листа. Еще встречались такие идеи, которые Рэдмонд с Тэликси когда-то на пару накидывали на мозговых штурмах.
По преимуществу Дэни не запутался. Он, конечно, не знал, в каком конкретном случае его наставники подложили ему «бяку», но в целом весьма добротно поработал над каждой идеей и – где логическим путем дошел до бесполезности или бессмысленности – отсек большинство неудачных или фальшивых идей.
Затем Дэни приступил к анализу тех идей, которые были выявлены вместе с Рэдмондом на мозговых штурмах. Надо заметить, Дэни перед стажировкой не вполне понимал смысл этих занятий и подозревал даже, что это, судя по названию, что-то очень сложное. Оказалось, нет. Дэни с Рэдмондом слушали друг друга, старались не перебивать, – и под конец каждого штурма у них набиралось неизменно с десяток потенциально интересных идей.
Дэни уже понял: сложность в том, чтобы из всего этого многообразия выбрать такие идеи, которые было бы легко понять, внедрить и исполнить. А там уж – смотреть на результат. При этом по результату крайне трудно понять, какая идея оказалась особенно удачной или провальной. Основной индикатор здесь – динамика интереса к жизни у современного бесчувственного человека. Но так как про идеи, как и про объекты, тоже можно сказать, что они внедряются пакетами, то и анализировать приходится всегда комплекс идей, а именно комплекс последних идей, – то, как они изменили среднее желание человека жить.
За результат, как Дэни помнил, ответственны более всего профессора, – они потому зачастую и вмешиваются, – и меняют ситуацию по мере ее развития. Но он уже чувствовал, где ответственность планировщика: подготовка идеи, – и на ее основе правильное первовведение.
По поводу мозговых штурмов у Дэни как-то возник вопрос, зачем они нужны, если идеи все равно дает администрация. Помог ему кто-то из коллег Рэдмонда, заметивший, что все это формальности, а если что администрация и дает, так это общее направление или тенденцию для поисков. В этом смысле поиски идей в аспекте величия со стороны Дэни оказываются вполне оправданны; хотя не было бы ничего криминального и в том, стань он искать идеи по другим аспектам, но не менее интересные.
Дэни подивился, насколько широкий простор для поисков предложила администрация, и даже обрадовался. Выходит, планировщики внедряют во многом свои идеи, а ограничения… едва ли различимы.
Эту реалию Дэни смекнул моментально.
IV
Так у стажера появился простор для творчества. И что еще важнее – мотивация. Дэни подумал, не исключено даже, что данная реалия и существует для того, чтобы обеспечивать мотивацию планировщиков.
Впрочем, это догадки. Перед ним теперь встала цель – придумать, проанализировать и внедрить что-то вроде своей идеи. С последним ему помогут старшие планировщики, но в общем и целом это как раз будет, как ему успели передать, окончание его стажировки.
Очевидно, для итогового успеха идея должна нести в себе что-то великое. То есть независимость, красоту, счастье и стиль? К этому они пришли с Рэдмондом, но это не проверено. Надо проверить. И обязательно ли идея должна вести к человеку? Наверно, да, раз в этом городе человек официально признался прекрасным. Впрочем, прекрасное и великое – разные понятия, – и, очевидно, еще предстоит понять, является ли человек великим.
Так Дэни пришел к первому выводу: необходимы опыты. Надо проверять и еще раз проверять.
В голове у него, правда, что-то непрестанно вертелось. Нет, не идея. Сегодня он снова прошел мимо двух платформ и понял, что вчерашние подозрения на дежавю не случайны. Только он никак не мог вспомнить, где это уже было. И почему.
Дэни все-таки посчитал, что эти мысли могут ему помешать достичь своей цели, посему поспешил их отбросить. Абсолютно это сделать не получилось, но он снова сосредоточился.
Однако он в замешательстве. Что за опыты он решил поставить?
– Чтобы понять, является ли человек априори великим, – ответил он сам себе и тут же рассмеялся. Дэни понял, насколько это будет сложно: анализировать каждый параметр, каждую функцию человека, чтобы ответить на вопрос. Еще ведь и не понятно, какими особенными свойствами обладает человек, живущий здесь, в Оле-Вивате, – он слышал, здешний житель до крайности бесчувствен…
Чуть погодя Дэни вспомнил, какая идея сейчас является основной, – идея человека как машины.
«Может, остановиться на этом?..»
В один из следующих дней Дэни закончил работать параллельно с Рэдмондом. Старший планировщик заметил его и подошел:
– Предлагаю подождать Тэла – и прогуляться.
Дэни согласился. Подождать решили на улице, у главного входа. Сегодня как раз потеплело.
Стояли они друг напротив друга, Дэни все как будто взглядом желал отойти влево.
– Ну, как у тебя с идеями? – спросил Рэдмонд.
Наверно, это стандартный вопрос для работников Института, усмехнулся про себя Дэни.
– Неплохо. Но все как-то смешалось, и… я пока думаю.
– О да! – похлопал его по плечу Рэдмонд. – Тебе надо пройтись. Это развеет твои раздумья.
– Да я и так…
Подошел Тэл:
– Ну? Куда направимся?
Рэдмонд посмотрел на стажера:
– Дэни, ты ведь не с этого района?
– Нет, я в той стороне, – Дэни показал на север.
– А, значит, Привокзальный, – понял Рэдмонд. – А это Молодежный район, – он широко окинул ландшафт рукою. – Вообще, есть даже такая практика, что сотрудник привязывается к тому Институту, который находится в его районе.
– Но у тебя все наоборот, – игриво добавил Тэл. Дэни поддержал его, улыбнувшись.
– Ладно, – решился Рэдмонд. – Предлагаю показать Дэни наш район. Вперед!
Они пошли дворами, по излюбленному маршруту. Памятник Смеху в виде невысокого улыбающегося человечка был теперь – со стороны Института – слева. Рэдмонд заметил, что Дэни остановился около него, пристально вглядевшись, и произнес:
– Да, смех – то еще достояние. Без него нам никуда. Потри ему на счастье нос, Дэни!
Рэд с Тэлом уже принялись идти дальше, но Дэни все стоял не двигаясь.
Старший планировщик подошел к нему сзади.
– Опять думаешь, – с ласковым укором прошептал он.
– Хватай его! – прикрикнул Тэл весело.
– Вы серьезно? – вдруг произнес Дэни.
Рэдмонд и Тэликси переглянулись. Последний подошел, и они вместе взглянули на Дэни.
– Я же это уже видел, – произнес тот робко.
В выражении его лица было что-то новое. Впрочем, не страшное, – и Рэдмонд оттащил его:
– Ты мало погулял.
Дэни засмеялся. Еще пять секунд – и он уже захлебывался смехом.
– Ну я же точно уже видел это!
Его коллеги так и не поняли, что произошло. Но через несколько минут, когда они уже продвинулись, Дэни сам все рассказал. Он был не из тех, кто держит все в себе.
– Короче, это то же самое, что и те платформы. Этого человечка я где-то видел. И он был таким же – и по высоте, и по комплекции.
– Наверно, тебе Рэд показывал, – предположил Тэл. – У него есть фото. Нам тоже нравится этот паренек! – улыбнулся он.
– Да нет! Я видел его точно таким же стоящим и в тот же рост, только в другом месте. И все тоже терли ему нос! – Дэни сделал акцент на этой важной подробности.
– Знаешь, – взялся Рэдмонд, – это ведь может быть сон…
Дэни сразу ответил, что сны здесь ни при чем.
– Но что тогда? Может, он есть и в твоем городе?
– Нет, – отрезал Дэни. Потом задумался. – Да точно – нет! Я не помню его там.
– А платформы? – поинтересовался Тэликси.
– Да то же самое.
– Я предлагаю пройти вон к тем домам, – махнул рукой Рэдмонд, оборвав таким образом тему.
На работе Дэни рвал и метал. Мозговой штурм происходил теперь не так часто, и лишь изредка Рэдмонд или Тэликси помогали ему в накидывании идей; Дэни все рисовал какие-то схемы, строил графики – голова его работала бесперебойно. Не хватало одного – системности. Две основные идеи – точка величия и человек как машина – «лежали» перед ним, но он не знал, как подогнать все свои соображения под одну из них.
Он проявлял и упрямство. Например, была у него идея раскрыть такие аспекты величия (по Дэни и Рэдмонду), как стиль и красота. Это можно сделать посредством введения какой-то особой моды, надо только ее продумать так, чтобы она соответствовала основным тенденциям. Рэдмонду данная идея понравилась, Тэликси был в восторге, – он вообще раздумывал, как внешний вид может поменять человека, однако Дэни отбросил ее с формулировкой «неабсолютной важности».
Да, Дэни хотел, чтобы идея, придуманная им, сразу стала важной, то есть как будто бы ее только и ждали, – так он представлял работу.
А еще он хотел разобраться в себе, в том странном ощущении, которое нет-нет, да и разрасталось в нем.
В свой очередной выходной он отправился с утра и до вечера гулять по всему Оле-Вивату.
