Kitabı oku: «Стажировка», sayfa 3

Глава 4. И снова Саратов

…Окончательно насладившись саратовской архитектурой, мы перешли к видовой экскурсии по мосту через Волгу. Сомнительное удовольствие. Вода. Много воды! Отличница сыпала судоходными цифрами, а мы начинали хотеть в Петровск. И тут Федор, у противоположного берега реки, заметил пляжный островок, прекрасно подходящий для цели «посидеть». И мы ускорились. Оккупировав одну из многочисленных пляжных скамеек, Боб распечатал первую бутылку коньяка. И все пошло как по маслу: и солнышко выглянуло, и город не особо скучный, и незатыкающаяся экскурсоводша стала ещё более привлекательной. Менты хвалились своими служебными подвигами, а я начинал чувствовать, что пора освежиться. Заодно похвастаться физическим здоровьем и успехами в спорте.

И вот момент настал. Я разделся, продемонстрировав отдыхающей публике знаменитые красные трусы Моздокской швейной фабрики. Половина отдыхающих разбежалась сразу, на всякий случай. Остальные, более отважные, приготовились наблюдать за купанием коня в красных трусах. Пару раз присев для разминки, я шагнул в воду, и, как следует разбежался… и ещё разбежался… и опять разбежался… мда-а-а, и тут как дома, в любимом Балтийском заливе. Существенного увеличения глубины не наблюдалось – вода едва доставала до колен, а я уже устал бегать. Чай не апостол Андрей. Занырнул и попытался продемонстрировать великолепный баттерфляй. Не получилось – руки за дно цепляются. Попробуем кроль – запутался в водорослях. Похоже, плаванием поразить публику не удастся. Внимание! Сейчас будут «ката». За долгие годы обучения я успел отзаниматься во множестве секций восточных единоборств и кое-что там почерпнул. Во всех голливудских боевиках, главный герой, перед самой важной битвой, на склоне Шаолиньского холма, в лучах заходящего солнца, совершает яростные телодвижения. И зрителям это очень нравится. Они сразу понимают – готов! Но так там в лучах заходящего солнца, и в кино. А тут яростное сопение, песок во все стороны и троллейбусы на мосту гудят. А главное – отсутствует тревожная фоновая музыка. Не впечатлило. Первым насытился выступлением Боб. Он скорчил кислую гримасу, сплюнул окурок на песок и крикнул: «Пошли уже отсюда, Ван Дамм хренов!». И мы пошли…

…Вечером того же дня, комната в общежитии Саратовского Юридического Института. Прикончить остатки нашего коньячного запаса собралась довольно теплая компания. По центру стола сидит, разумеется, Боб.

– А вы знаете, кто такой младший лейтенант медицинской службы? – Федор загадочно поднимает над головой вилку с куском тушенки, – Практически то же самое, что маршал французской королевской гвардии, только круче!

Мужчины уважительно кивают головами, девочки восторженно хлопают в ладоши.

– А теперь поговорим об искусстве, – Боб мастерски замахивает рюмку коньяка, филигранно оттопырив мизинец. Вслед за коньяком отправляется тушенка. Вскоре он заснул.

А мне, как обычно, не до сна. Лучшая ученица факультета, мечта всех мальчиков курса, спортсменка, комсомолка и просто красавица, уперевшись в парапет набережной Волги, периодически постанывая, увлеченно рассказывает историю становления города Саратов. Рассказывает, судя по всему, рыбкам. Ибо я сзади. Интересно, а она когда-нибудь молчит? Вот стоны становятся чаще, а реплики отрывистыми и у меня возникает ощущение, что сейчас она выгнется в дугу, потом повернётся и скажет: «Студент Лисичкина доклад закончила». Слава богу, не сказала, а полезла целоваться. Все-таки, что-то человеческое в ней ещё осталось.

Вернувшись в общагу, мы обнаружили в комнате свалку тел на полу. Меня передёрнуло. Где-то недавно я подобную картину уже видел. Ну, конечно, общежитие народов дальнего Севера!..

Глава 5. В тихом омуте

…К пятому курсу всякие увеселительные вылазки теряют былую привлекательность. Кто-то из бывших партнеров по зажиганию женился, кто-то основательно занялся научной работой, а кому-то просто надоело. Поэтому походы на дискотеку на пятом курсе проходят довольно спонтанно. Выходишь вечером в управление факультета и громко орёшь: «Кто идёт?» В эту субботу мне в напарники достался Славик. Курсант из Киева с нашего факультета, но с младшего курса. Славик такой же красавчик, как и я – голубоглазый блондин. Поэтому вечер обещал быть результативным. И ещё Славик абсолютно раскрепощён. Он не затыкается. Ему абсолютно всё равно, с кем говорить и на какую тему. По дороге на дискотеку, в метро он успел мне рассказать, как виртуозно киевские геи делают минет. Мне совершенно не хотелось знать, откуда Славик так хорошо знает про это. Но он резко переключился на тему сдачи какого-то медицинского экзамена, а потом ещё куда-то. До дискотеки мы так и не доехали. На эскалаторе в метро Славик зацепил двух девочек азиатской наружности, и пока мы ехали вверх, успел познакомится и напросится в гости. Девочки были представительницами какой-то непроизносимой национальности из Якутии, учились в кулинарном техникуме и жили неподалеку от этой станции метро в общежитии народов дальнего Севера. На все скабрезные вопросы Славика девочки скромно опускали глаза и ускоряли шаг, и я начал беспокоится, правильно ли они понимают, зачем мы идем к ним в гости?

Мы подошли к общежитию. До того, как его передали народам дальнего Севера, общежитие числилось Домом Авиаторов. Было построено в легендарные тридцатые годы, и в нем обитали Чкалов с Байдуковым и остальными друзьями. Остро захотелось на экскурсию. Войти в легендарные двери, подняться по легендарной лестнице и пройтись по легендарным коридорам. Но не судьба. Оказалось, что в наше время в общежитии очень суровое руководство и оно очень негативно относится к непрошеным гостям. Даже в форме военных летчиков. Поэтому, войти внутрь нам предлагалось через окно второго этажа. А оно высоко! Но девушки приказали не волноваться, зашли внутрь и через некоторое время из окна свесилась довольно профессионально связанная лестница из простыней, с накрученными мусингами. Однако! Мы с легкостью залезли в окно и очутились в настоящей довоенной казарме.

Если наши современные казармы построены по последнему слову военной инженерии и представляют собой лист акации: длинный коридор с расходящимися в стороны лепестками – кубриками с двойными рядами кроватей и проходом посередине, то эту казарму строил безумный архитектор. Мы очутились в огромном квадратном помещении, с хаотично расставленными по всей площади кроватями. Какого-то внятного и понятного порядка в расстановке не наблюдалось. Чтобы обеспечить маломальскую интимность между кроватями, с потолка были натянуты простыни. И в этом чудо-лабиринте обитает человек тридцать. Когда мы со Славиком вползли в окно первое время все было относительно спокойно. Как истинные гусары, идущие на свидание к дамам, мы прикупили в ларьке у метро пару бутылок игристого. А вот когда бутылки были открыты, из-за простыней выползли новые действующие лица. Много! Славик говорил задорные армейские тосты, пил на брудершафт, пытался запомнить имена или хотя бы выговорить. Но, когда напитки закончились, и кто-то выключил свет, началось что-то жуткое. Как в Бородино: «Смешались в кучу кони, люди». Толпа сексуальных маньячек. Голодных! Видимо, свет их как-то притормаживал, а в темноте они полностью активизируются. Как вампирши, только сексуальные. Я потерял счет где-то на пятой напарнице и только по свежему яростному натиску понимал – случилась новая любовь. В противоположном углу казармы свежевали Славика. Когда сил уже совсем не осталось, а жить всё ещё хотелось, я сумел перевернуться лицом вниз и… от меня тут же отстали! Для вампирш – это был условный сигнал. Я заснул.

Проснулся от голосов в комнате. У нас была экскурсия. Повариха, что спала рядом, натянула мне на голову простыню и закрыла рот ладонью. С далекой Чукотки на учебу в Санкт-Петербург родители привезли дочь и очень сильно переживали, как оно там? Комендантша общежития с непритворным воодушевлением, рассказывала об условиях проживания, графике работы банно-прачечного комбината и прочих прелестях общежития. И совсем было собралась уводить экскурсию к другим экспонатам, как вдруг в дальнем углу комнаты зашевелилось, и из-под простыней восстал ни о чем не подозревающий Славик. Почесывая правое яйцо сквозь синие армейские трусы, он побрёл в сторону туалета. Комендантша оцепенела, пару раз мотнула головой, чтобы избавится от наваждения – наваждение бодро шагало к туалету. И тогда тетка яростно заголосила: «Тоооолиииик!»

На зов стремительно явился низкорослый охотник на моржей, но не с гарпуном, а веником. И ещё, у него зачем-то был во рту милицейский свисток. Увидев нарушителя, задорно посвистывая и размахивая веником, он начал гоняться за Славиком по проходу между кроватями. Славик не особо понимал, чего от него хотят, но на всякий случай держал дистанцию. И тут я резко осознал – нам здесь не рады! И сильно захотел домой. Дождавшись, когда оленевод-стахановец пробежит мимо моей кровати, я схватил вещи и выпрыгнул в окно. Мягко приземлившись на газон, начал одеваться. Через минуту прилетел Славик. А ещё через секунду в окне с обиженным «Фьюить!» появился Анатолей. Он не обладал такой прекрасной физической подготовкой, как у нас, поэтому прыгнуть не решился. Кинул в нас веник и добавил что-то явно оскорбительное на своём родном диалекте. Я поймал на лету веник и аккуратно положил на газон, всё-таки, ничего плохого нам здесь не сделали. По дороге к метро, одеваясь, оптимистичный Славик радостно сообщил:

– А мне понравилось. Может, повторим?

Я представил, что из меня опять будут высасывать все жизненные соки, и отрицательно замотал головой. Судьба чукотской абитуриентки осталась загадкой. Жилище героических авиаторов так и не было осмотрено со всех ракурсов. Ну хоть веник символически возложил в дань памяти подвигу первооткрывателей неба…

Глава 6. Прощай Саратов! Здравствуй, Петровск!

…В общаге СЮИ все тихо и спокойно. Никто не дебоширит. Все спокойно лежат штабелями и спят. По центру комнаты, укрывшись милицейской шинелью спит Боб. На всякий пожарный случай он выставил над собой безымянный палец с обручальным кольцом, как знак радиационной опасности – «Не влезать! Убьёт!». Он недавно женился и все эти шуры-муры ему не к чему. В не таком уже далеком Петровске мирно спит старший прапорщик Григорьев. Ему сниться прекрасный сон. Он на охоте. Бесконечная стая диких уток садиться на лесное озеро. Он стреляет, а патроны всё не заканчиваются, а утки всё падают и падают. Совсем рядом с ним, в соседнем подъезде таким же безмятежным сном спит капитан Кольцов. Ему снится учебный полет. Из последних сил, на одном крыле он дотягивает верный Л-410 до полосы, сажает и обессиленный вываливается из кабины. Навстречу ему бегут верные друзья и любимая жена. В холодном поту просыпается майор Смирнов. Он вскакивает на кровати и будит спящую рядом с ним прекрасную жену Викторию.

– Представляешь, Вика. Мне приснилось, что в нашем городке объявилось два каких-то монстра! И они тут такое устроили, ТАКОЕ!

– Не переживай, любимый! Ведь это просто сон.

– Как знать, как знать…

Из Саратова в Петровск ходило два автобуса, утром и вечером. Утренний мы благополучно проспали, поэтому надо было как-то коротать день. Студент Лисичкина при свете дня оказалась абсолютна непригодна, как объект сексуальных притязаний. Сначала она прочла нам долгую лекцию о великом литераторе Чернышевском, который жил тут неподалеку, а после обеда и вовсе засела за уроки. И вдруг, кто-то из юристов, как бы невзначай предложил: «А давайте в карты поиграем? Например, в „секу“?»

Только не расплывись, ТОЛЬКО НЕ РАСПЛЫВИСЬ!!! Вот зараза – Боб всё-таки расплылся в довольной ухмылке. К счастью, кроме меня на это никто не обратил внимания. Всё дело в том, что я «срисовываю рубахи» и Федя об этом прекрасно знает. На заре карточных игр кто-то наблюдательный заметил, что в процессе игры на обратной стороне игральных карт остаются отметины, по которым легко определить, какие карты сданы противнику. Поэтому эту сторону стали украшать характерным узором – «рубашкой», чтобы отметины не так сильно бросались в глаза. Но для человека с хорошим зрением и фотографической памятью, при должной тренировке, не составляет труда различать карты и по «рубашкам». И вот я, как раз, в себе этот навык за долгие годы учебы в медицине развил. Особенно в «секе». Три-четыре раздачи, и я прекрасно вижу по «рубашке» тузов и джокера. Остальные карты смысла запоминать нет.

Теперь главное вести себя сдержанно, чтобы не спугнуть. Плетнев заступил на дежурство, с остальными ментами у меня тесных отношений не было – можно играть в полную силу. Сека – такая игра, в которой очень нужна удача. Видь ты хоть все карты насквозь, но, если тебе не сдают выигрышные комбинации, на одном блефе далеко не уедешь. У меня ситуация пока терпимая, а вот Боб ушел в минус. Очень некстати. С учетом того, что на кону стоят наши последние деньги. НЗ! Наконец-то он взял банк, сейчас мы увидим знаменитые загребущие толстые пальчики. Выявился везунчик среди студентов, к нему уже перекочевало больше половины денег всех игроков. Неужели он мой «коллега» или вообще колода крапленая? Я пристально понаблюдал за ним несколько раздач. Нет, рубахи не пасет – реально «везунчик». Ничего, мы это сейчас поправим.

И вот, наконец-то раздача, которая делает игру. По «рубашкам» вижу, у меня три лба (три туза) – максимальная комбинация, 33 очка. И я сижу первым, после сдающего. А последний туз и джокер у «везунчика». Для игры даже две эти карты неплохая комбинация, а если ещё и третья карта одной масти с тузом, то 32! На одно очко меньше, чем у меня. Это как стритфлэш и флэшрояль в покере. Иду «втёмную». Это значит, что я делаю ставку, не глядя в свои карты, наудачу. Теперь все, кто хочет продолжить розыгрыш должны делать двойную ставку. И так каждый круг. Федя все понимает без слов и поддерживает. Чем больше человек участвует в розыгрыше, тем больше банк, тем труднее от него отказаться. А сейчас это самое главное – зацепить. «Везунчик» удваивает! Значит все-таки 32. Делаем ставки ещё пару кругов. Всё. Банк солидный, дальше смысла «темнить» нет. Теперь всё будет зависеть от моей актерской игры. Надо максимально выразительно изобразить сомнение. Типа карта не очень, а банк внушительный – жалко сбрасывать. Беру в руки карты и начинаю спектакль. Покривлявшись минуту, иду ва-банк! Боб скидывает карты. Теперь у «везунчика» два выхода: или также скинуть карты и тогда я выиграю, или поставить на кон все, нажитое непосильным трудом. Он ставит всё! Вскрываемся. Сейчас начнётся моё любимое: «Да как так-то? Две максимальных комбинации, да ещё и „втёмную“! Так не бывает!» Бывает, всё бывает. Только надо подождать.

Я сгребаю к себе практически всю наличность, участвующую в игре. Как правило, после такого розыгрыша игра прекращается. Так и произошло. Ну что же, поместье чужое мы, конечно, не отжали, но на новый ящик «Арагви» заработали. Пора и честь знать. Провожали нас уже не так радостно, как встречали. Но юристов можно понять. Лисичкина даже не вышла! Заточка!

Ага! Щас! Десять ящиков «Арагви»! Магазин на автовокзале не имел в своём ассортименте вообще никаких коньяков. Только сомнительного вида жидкость в мягкой пластиковой бутылке под названием водка «Белый орел». Взяли пару штук, не ехать же совсем с пустыми руками…

…А в деревне Гадюкино идут дожди. В Петровск мы приехали уже после заката солнца. Местный вокзальный «сусанин» указал нам направление в сторону военного городка «напрямки». «Прямки» проходили через огромный пустырь по узкой глиняной тропинке. Как и все уважающие себя пятикурсники, военную форму мы везли в сумках, а одеты были по последнему слову питерской моды. В том сезоне в Санкт-Петербурге в моде были: легкие саламандровские туфли «инспектор» с мелкими дырочками по всей поверхности, брюки-слаксы, турецкие шелковые рубашки и короткие кожаные куртки. Петровская погода смеялась над столичной модой. Прям ржала в голос! Туфли после каждого шага в очередную лужу выпускали вверх фонтанчики из каждой дырки, как перевернутый дуршлаг. Брюки промокли до самого пояса и только куртки, сшитые из качественной кожи подкладок армейских сапог, чудом сохраняли сухость корпуса. А огоньки все так же далеко, как и в начале пути. Мы с Федей продумывали страшный план, как завтра утром заполним сразу весь дневник стажировки и сбежим из этого гиблого места! Потому что тут жить нельзя! Боб пару раз срывался на рыдания. Я пытался его успокоить:

– Не дрейф, Федя. Люди и в космосе живут.

– Да лучше в космосе! Там хоть кормят из тюбиков и зарплата хорошая… наверное, – ответил пессимистически настроенный Борисыч.

Спустя час мытарств мы-таки дошли до военного городка. Огромный забор с огромными дырами! Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Значит нечего брать! Мы спросили у первого попавшегося военного, где находится медицинский пункт ОБАТО (Отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения). Он показал. Лазарет представлял из себя довольно обшарпанное двухэтажное здание, обильно обсаженное зеленью. «И было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью». Единственный больной, находящийся на лечении, приветливо улыбнулся нам. Он сидел на почти сухой ступеньке лазарета, посасывал беломорину, и всем своим видом показывал, как он сильно страдает. От него вкусно пахло спиртом.

– Да, и в тундре люди живут, – задумчиво отметил Федор, учуяв родной запах. И мы вошли внутрь.

Этой ночью дежурила медсестра Татьяна Николаевна. Истинно русская, взрослая женщина – на мой взгляд, ей было больше сорока лет. Она не сразу поняла, кто мы такие. Но, когда мы в третий раз объяснили ей, что нас страна прислала в Петровск на стажировку, всплеснула руками и убежала куда-то. Бегала она звонить начмеду полка, выяснить, что с нами делать. Начмед приказал поселить нас в свободную палату, а утром он уже сам во всем разберётся. Как следует разглядев меня в свете плафона, медсестра прижала руки к груди и зачаровано прошептала: «Господи! Как на Мейсона похож!». Вот сейчас непонятно было: это плохо или хорошо? Кто такой Мейсон, и что мне с этой информацией делать? Потом Николаевна выделила нам самую чистую офицерскую палату и в двух словах рассказала про Петровск и его достопримечательности.

Из достопримечательностей в городе было два светофора и чья-то могилка. Светский лев Федя моментально поинтересовался, а как в Петровске обстоят дела с культурной жизнью (вольёмся или всё-таки сбежим завтра). Из культурной жизни по субботам в парке была дискотека. Но! Тётя Таня на всякий случай нас предостерегла:

– Лучше туда не ходите. Потому что наших там не любют и лупют! И не надо хорохориться! Это по-первости кажется, что молодежи в городе нет, а на драку со всех сел съезжаются!

Совсем, как у нас на Кавказе…

Глава 7. За ВДВ!

…Это английские джентльмены или мушкетеры короля привыкли выяснять отношения один на один. А на Кавказе имеет значение количество! Чем больше родственников и друзей «вписывается» за драчуна, тем больше ему почета и уважухи. На Руси эту забаву назвали масленичные бои «стенка на стенку». В Моздоке это было обычным окончанием учебного дня в школе. Причем почти каждого. Потому что – горячие кавказские парни. Причем, идти надо было обязательно. Одна радость, в большинстве случаев до рукоприкладства дело не доходило. Постояли друг на против друга, посопели злобно, пересчитались и таким образом выяснили, кто победил. Однажды погожим апрельским деньком, на 4 курсе дежурный позвал меня к городскому телефону. Обычно таким образом девочки назначали мне свидания, поэтому я с радостью схватил трубку. Это были не девочки.

Это был ещё один мой одноклассник Азамат. В паспорте он записан, как Сергей, но в старших классах замутил какой-то хитрый бартер с женихом сестры и кликуха Азамат прилипла к нему намертво. Он учился тоже на 4 курсе, в Военном Автомобильном училище, в Рязани. «Макс! На меня наехали! Нужно вписаться! В эту субботу, в 18.00 в парке. Деремся с десантниками!»

Очень! Очень много вопросов возникло у меня сразу! «А в каком парке?» – задал я первый. «Который в центре Рязани!» – ответил Азамат и у меня как-то сразу отпали все мои остальные вопросы: как он очутился в Питере, почему не заходит в гости, где умудрился схлестнуться с десантниками – все сразу стало понятно! Потому что, В РЯЗАНИ! Мои сильные стороны в физической культуре: подводное плавание, легкая атлетика и шахматы. Но ехать надо. Вписка – святое!

В Рязани было три военных училища: автомобильное, училище связи и, вишенка на торте, училище ВДВ. Которое знали и боялись во всем мире (и сейчас боятся). Если ученицы консерватории в свободное время развлекают себя игрой на рояле, то чем на отдыхе занимаются десантники? Правильно – дерутся. Но мудрое руководство об этом догадывается (потому что сами бывшие курсанты) и очень сильно за каждый случай наказывает драчунов. И за драки, и за провокации, и за подставы – за всё! Только если на тебя нападает рота морских котиков США с пулеметами, то тогда, так уж и быть, в качестве самообороны, можешь покалечить пару штук. Или рота курсантов-автомобилистов… Но, чтобы была толпа свидетелей! И обязательно чтобы ты шел такой весь из себя неконфликтный и нюхал ромашку, а они толпой коварно с веток на тебя напрыгнули. Короче, нелегко десантнику душу отвести! Но иногда праздник случается, как, например, в ближайшую субботу.

Я сел на самый поздний поезд Санкт-Петербург – Москва. Побродил пару часов по Москве и поехал на электричке в Рязань. Прибыл на место раньше на час, но основные силы наших уже стояли в боевом построении. Курсанты Автомобильного училища – инженеры. Они много читают, чертят, изобретают – поэтому умные. Командовал сегодняшней баталией парень в гражданке, на мой взгляд, немного старше всех остальных, возможно офицер. В предстоящей битве он планировал использовать тактику фельдмаршала Багратиона из Бородинского сражения: основные силы в плотной, труднопробиваемой военной форме он решил пустить по центру в лоб противнику, чтобы остановить основные силы и предотвратить локальные прорывы. Курсанты в гражданке, имитируя кавалерию Барклая Де Толли заходят с флангов, окружают противника сзади, а дальше уже дело техники. Меня определили на правый фланг в «кавалерию» и рекомендовали до момента решительных действий лишний раз не высовываться, а действовать скрытно! Как улуны!

Время 18.15, а противника нет.

– Может они испугались? – спросил я Азамата.

– Кто? – не понял он.

– Десантники! – Азамат заржал:

– Десантники не пугаются, но, бывает, им увольнение задерживают.

Ещё через 15 минут противник появился. Один. Тот, которого первого в увольнение отпустили, с фамилией на букву «А». Почему-то он улыбался. Чтобы точно успеть и не пропустить ничего интересного, все девять километров от училища до парка он бежал. Появившись в парке, не замедляя бег, увидел грамотно построенную пехоту противника, также на бегу вырвал из земли средних размеров березку, и, заливисто смеясь, с ходу вклинился в первую линию обороны противника, затоптав по дороге тройку неловких гражданских. Первая шеренга автомобилистов разлетелась, как кегли в боулинге. На что они вообще рассчитывали?

Наш главнокомандующий трезво оценил обстановку, понял, что шансов нет и, пока не появился второй десантник с фамилией на букву «Б», как Кутузов под Москвой отдал приказ к отступлению. Вот тут и пригодилась моя легкая атлетика! «И ради этого я трясся 15 часов в поездах» – думал я эффектным фосбери-флопом перепрыгивая забор парка. «Хотя лучше уж так» – размышлял я, выбегая на трассу и развивая крейсерскую скорость. «Мог лежать сейчас в парке, как Болконский под Аустерлицем, разглядывать небо, сквозь берёзовые щепки» – радостно отметил я, покидая Рязанскую область в направлении Москвы…

…В целом драка в парке мне не понравилась! Повторять в Петровске не хотелось. Поэтому в парк на дискотеку мы не пойдем. В крайнем случае, я. Отчаянный Федор пусть решает сам. Раздавив с тетей Таней бутылку «Белого Орла», мы отправились спать. Завтра предстоял ответственный день: знакомство с начмедами, коллективом и попытка провернуть наш хитроумный план «все заполнить и свалить»