Kitabı oku: «Хроники Анклава 3: Иллюзия Вечности», sayfa 2
Очередь из автомата взорвала небольшую бочку с топливом, чудом уцелевшую во время предыдущей крупной битвы, и разнесла на пригоревшие ошметки еще двоих обладателей облезлой шерсти. Как тогда относится к подобным вещам? Очень просто. По крайне мере, таковым оно является для меня. Если бы собаки не угрожали моей жизни, или я бы мог пройти мимо них незамеченным, я бы их не трогал. Но в данной ситуации выхода было только два: или они, или я. И сами животные прекрасно понимают это, ведь Природа живет по тем же законам. С точки зрения людской этики это плохо, но не нужно еще и усугублять дело самому, уничтожать все вокруг тебя при первой же возможности, вне зависимости от расклада сложившейся ситуации. Всегда нужно думать, прежде чем что-то делать, причем не только за себя. И я с полным пониманием беру на себя все бремя ответственности за все те жизни, загубленные за свою.
Странно, что никого из людей мне до сих пор не попалось. Дошел почти до центра Назии, а души ни одной. Даже ни одного мародера не встретилось за последние два дня. Апокалипсис, все дела, но выжившие-то должны быть. Я, конечно, люблю, когда рядом нет людей, никто не подстрелит со спины и не ушибет арматуриной, но полное их отсутствие странно. Неужели, все ушли из этого района? Похоже, заварушка, протекавшая здесь несколько месяцев назад, была настолько мощной, что всех распугала. На месте гражданских я бы тоже свалил из опасных районов, втопив педали.
– Бегом отсюдова! – Раздался дикий вопль слева, из переулка – молодой паренек выбежал на всех парах, прямо ко мне, – Валим на хрен, эта штука нас сейчас сожрет!
Дважды повторять мне подобные заявления не нужно. Учитывая, что у чувака не было оружия, да и одежда явно не приспособлена для ведения боевых действий, я ему поверил. И, как оказалось, не зря: пробежав по улице вперед, я оглянулся на ходу и увидел здоровенную тварюгу, летевшую за нами метрах в пятнадцати над землей.
Черно-фиолетовая сморщенная лысая кожа, визуальное родство общей формы тела с летучей мышью, размах перепончатых крыльев в четыре с половиной метра и три склизких щупальца, торчавших из разинутой, истекавшей ядовитой слизью пасти, говорили за себя: «Смерть вам пришла!».
Скользкая зараза попыталась спланировать и подцепить испуганного до мочеиспускания студента – очень уж вид паренька напоминал шуганного первокурсника – но я успел среагировать, сделав подсечку по ногам и сместив его центр тяжести, ударив рукой по спине: кавалер долбанулся башкой об асфальт, облив матом и меня, и летучую проказу.
Непонятная зверина что-то прохрипела сквозь щупальца, мол, «Какого черта я этого тушканчика не подцепила?!», и пошла на вираж для второй попытки. Подняв на ноги заскулившего парня, я сделал три выстрела по воздушной мишени, но пули ушли в молоко. Палить очередью было бессмысленно – и патронов у меня не так много, и не попасть уж тем более, отдача велика.
– Быстрее, впереди церковь стоит, доберемся – укроемся! – Выкрикнул я ему.
– Думаешь, эта страхолюдина не полезет в церковь?
Парень немного отошел от размышлений о боли, впитал суть и побежал за мной.
– Не думаю. Еще как полезет. А вот там и подумаю, что дальше делать. Просто, если сейчас подумать, то думать-то и некогда.
Незнакомец в мой базар не особо въехал, но сделал для себя исключительный вывод: мы находились между двух смачных булок, а эта штука способна была нас вогнать туда по самые не балуй. Я бы на его месте тоже делал то, что скажет человек в боевой экипировке и с автоматом в руках, молниеносно подаривший моему лику ощущение каменной тверди.
До церкви оставалось метров сорок, когда существо вновь пошло на заход. На этот раз молодой человек сам понял, когда надо пригнуться и, тем самым, уберег себя от смерти, удара лицом об асфальт и повторного, сокрушительного падения самооценки. Я вообще люблю воспитательные методы коммуникации с молодежью. Это мне, видимо, от моего Учителя досталось. Как он мне мозг сношал по каждому поводу… Зато теперь вот песок не жую, как этот хмырь, и из носа фонтанчики алой не пускаю.
Бестия опять прокудахтала на своем, и урок тоже осознала, хоть и со второго раза – пикировать надо до самой земли. А вот занятия в летной школе она явно прогуливала ради совокупления с партнерами – грохот и визг поднялся отличный, когда крылатая сволочь врезалась всей своей многокилограммовой тушей в фасад церкви. Лапами все-таки успела зацепиться за крышу и не упасть, а я в этот момент, вышибив входную дверь плечом со всего разгона, благо та не заперта была, ввалился внутрь вместе с попутчиком.
На входе висело зеркало для осмотра собственного внешнего вида прихожанами, вдоль стен под мозаичными окнами шли ряды скамеек, завершавшиеся парой золотых статуй маленьких ангелочков и алтарем.
– Быстро, возьми это зеркало и поставь напротив подиума для священников, приложи к чему-нибудь, чтоб держалось, найди второе в их комнате – знаю, оно там должно быть – и поставь так, чтоб стояло противоположно первому, смотрело прямо на него!
– Ты… Ты собрался этого монстра в Ад что ли отправить?
– Отсоси. Ответ отрицательный. Двойка тебе за религиоведение и мифологию: если эта штука в Аду окажется, там всем песец на яички наступит. Ты же не станешь зловредного муравьеда в муравейник отправлять? Только если на живодерню…
– Мог бы и не выражаться… Тут еще и храм к тому же. – Обидевшись, проговорил в нос мой новый знакомый.
– Мог бы, – Ответил я, повернулся к нему и одарил легкой улыбкой, – Только тогда весь кураж исчезнет.
Хлопнув парня по плечу, и прокричав ему в след «Две минуты!», отправился на улицу, гонять тварь, пока коллега, к общему счастью пока еще не калека, делал так, как я сказал. Создание тем временем кружило над куполом и думало, как поэффектней ввалиться внутрь, чтоб мы оба обделались от удовольствия его лицезреть. Завидев меня, Летун тут же попытался спикировать и царапнул каменную плитку тремя своими лапами, так как я уже сделал кувырок в сторону. На этот раз кошмар криптозоолога не удостоил меня своим ехидным гортанным бздением, деликатно промолчав.
Единственным несмертельным вариантом отвлечения твари была беготня вокруг здания. Запыхался я уже порядком, несколько раз в обратные стороны разворачивался на месте, а это неплохо по сердцу долбает. Лиловая скотинка тупила по полной программе, мне же на руку. А какой еще уровень интеллекта можно было ожидать от кальмара с крыльями? Мои навыки отлично не давали мне превратить это место еще и в кладбище, ибо летучее головоногое обладало шикарными рефлексами и гибкостью. Будь она даже на земле, я бы с трудом смог попасть в эту тварь из автомата. Убить ее в одиночку можно было, лишь остановив на одном месте. Ну и роторный шестиствольный пулемет тоже, конечно, сошел бы, но, увы, такого у меня в кармане не завалялось. Когда из стен церкви прозвучало самодовольное «Готово!», я уже подбежал к входу на последнем дыхании. «Спрячься за скамейкой!» – успел я выкрикнуть, упав плашмя.
Как и ожидал, Леталка пронеслась внутрь сооружения вслед за мной, и, растерявшись от секундной смены окружавшего ее пространства, не подцепила жертву когтями, а полетела вперед, затормозив только у алтаря. Повезло, что юный стратег предусмотрел размах крыльев черной страшилы, и та не снесла зеркала случайным взмахом. Поднявшись, я начал громко и дерзко, так, что мой голос отчетливо отразился от стен храма ярким эхом, говорить.
– Замри на месте! А то сейчас я вновь отправлю тебя прозябать остаток вечности со своими запечатанными собратьями. Посмотри вокруг, я уже открыл портал, вот они, виднеются, запертые, без сил, голодные…
Существо успокоилось, перевело безглазую морду сначала к одному зеркалу, затем к другому, и заверещало, принявшись повторять эти движения из раза в раз. Пока Летун соображал своим особо одаренным разумом, я юркнул к нему и выпустил полный магазин по тому месту, откуда торчали щупальца. Туша завалилась, немного побилась в конвульсиях и замерла навсегда.
– Круто ты его! – Воскликнул восхищенный новый друг, вылезший из-за скамейки, – Черт, да ты вообще кто такой? Солдат? Или экзорцист какой-нибудь?
– И то, и другое, и даже без хлеба. Нашивку на плече видишь? Анклавец я. Дориан Грей. Рад знакомству.
– Саша, – Парень пожал протянутую мной руку, – Спасибо за спасение. Так ты тот мужик, вещавший по рации?
– А что, слушал? Работает, значит, задумка, отлично.
– Я только не пойму, чего это за создание такое и как ты его уделал?
– Как говорит один мой хороший друг: «Ни одно существо в этом мире не выдержит очереди из автомата в голову в упор». Это был Летун, ну или Леталка, как мы иногда их называем. Разведчик, нечто вроде большого комара. Щупальцами высасывает все соки из твоего организма, оставляя труп на съедение падальщикам.
– Но как такое существо может, э-э, существовать?
– Не знаю точно. Мы их физиологию еще не изучали, образцов не было. Сталкивались несколько раз, но зенитки превращали их тушки в фарш – кишки, дерьмо, хрен разберешь, где что и куда вставляется. Позже обязательно займемся. Жалко, этот экземпляр изучить не выйдет, отлично сохранился. Только разложится очень скоро.
– Погоди, или мне кажется, или эта штука постепенно иссыхает?
– Да, верно подмечено. Ему для того кровь и прочая жидкость и нужна. Тысячелетия на морской глубине оставили свой отпечаток в эволюции.
– Так оно из воды вылезло? – Удивился новый знакомый, – С крыльями?!
– Ага. Это нам повезло, что мы еще с залетными из более непривычных сред обитания не столкнулись – те гораздо опаснее. Да и интеллект получше будет, тоже без сравнений.
– Но у него же глаз нет! – Не собирался отставать Александр, – Как оно в зеркало посмотрело?
– Глаза ему и не нужны. Так же, как и уши. Оно ориентируется ментально. Ощущает твои мысли. Не просто видит тебя, но знает, что именно ты делаешь и о чем думаешь, образами конечно, не целиком. Сильные, яркие мысли, такие как страх, например, отличный для него ориентир. Если не о чем не думать, совсем, оно тебя не заметит или потеряет. Когда я начал орать на него, конечно, существо меня не слышало. Но оно ощущало, понимало, мою речь. Считывало мое общее напряжение, направленные образы в моем сознании. Церковь – это очень старое, сильное место. Сотни людей каждый день оставляли здесь мощный эмоциональный отпечаток за счет своих молитв, надежд, воли и желаний. Я этим воспользовался, усилил свой психологический выброс. А дальше все сделали зеркала и само небогатое воображение Летуна. Если поставить две зеркальные поверхности друг напротив друга, они станут отражать себя до бесконечности, а в данном случае объектом отражения стал Летун. Оптика. А бесконечное отражение самого себя заставило существо оценить ситуацию так, как я этого хотел. Заставило его сомневаться в себе, колебаться, предположить возможность истинности моих слов. Психология. Этого мне и хватило, чтобы убить тварь, высадив рожок в мозговой отдел.
– Вот это отпад… Ты молодец, однако! Быстро кумекаешь.
– И ты научишься, если тренироваться будешь.
– Хех… Слушай, а когда ты сказал про его изголодавших собратьев…
– Да, правильно мыслишь. Он сам был голодным и исхудалым, начал ссыхаться, иначе бы не охотился так открыто.
– Ну, вообще-то, я не об этом… Разумеется, все равно интересно, только вот… Эти его «собратья», которые заперты…
– Нет. Они нас сейчас не достанут.
– Ты тоже читаешь мои мысли?
– Нет. Я же ошибся в первый раз. Просто предполагаю, что вероятнее всего ты дальше скажешь, исходя из уже сказанного тобою.
– Откуда ты столько всего знаешь?
– Я же сказал: я Анклавец. Знать и думать – это наша работа.
– И спасать людей из безвыходного положения тоже?
– В точку. Именно так.
– Вам, наверное, неплохо за это платят…
– Неплохо, хех… Меньше, чем «ничего» нет ничего. Мы ни на кого не работаем, за нами никто не стоит. Мы сами по себе. Сами помогаем людям. Очень часто даже в убыток уходим, но оно того стоит, – Вытащил из рюкзака пачку, достал зажигалку, прикурил и продолжил, – А ты сам как здесь оказался? Вроде, не из местных.
– По сигналу шел, как ты и говорил. А вообще я из Санкт-Петербурга.
– Питер? Ух, земляки значит. Но как ты здесь-то тогда очутился? В центре Сибири?
– В общем… – Парень отвел глаза, ему явно тяжело было заговорить об этом, – У моего дедушки тут дом… Был. Он еще другой строил, поновее, помочь очень просил. Приехал я к нему десятого сентября, до всего этого… Потом… Дед погиб. Одна из тварей таких, только наземных, поймала. Он меня защищал, свою жизнь, можно сказать, отдал. Сказал: «Беги отсюда, пока цел! Живи! Я свое уже отгулял!». Я и убежал. Прятался, где мог, ел и пил, если пропитание находил, разок мародеры поймали. Хотел у них помощи попросить, привлек внимание, а они обобрали всего, только одежду оставили.
– Тебе еще повезло – живым оставили, отпустили.
– Да, возможно. Люди как волки стали друг к другу.
– Да они всегда такими и были, просто сейчас гримаса интеллигенции и подхалимства спала. Есть, конечно, и нормальные, только меньшинство это, по сравнению с общей серой массой. Я вот как раз из такого меньшинства. Не из сексуального, не кривись. С этим все в порядке. Из духовного, морального, нравственного.
– Красиво заливаешь, как соловей. А вдруг ты меня обманываешь?
– Тогда зачем спасал?
– А вдруг, я тебе просто нужен был, чтобы этого Летуна убить, чтобы финт с зеркалами провернуть?
– Молодец, мозга зашевелилась, а-ха-ха! Не парься. Если бы я захотел тебя убить, ты бы уже был мертв, сам подумай.
– Гм, тоже верно.
– Спас я тебя из чистых побуждений. Понимаю, в этом догорающем мире тяжело поверить, что остались еще чистые, хорошие люди, которые не только за себя, но и за других… Но это так. Я действительно открыт перед тобой.
– Это хорошо, э-э… Грей.
– Можешь пойти со мной. Полагаю, ты этого и хотел, раз уже шел по сигналу. Мы живем довольно большой общиной – дадим тебе приют и еду, защиту, но и самому тебе придется помогать нам в работе.
– Да, конечно! Я согласен. Все равно пойти некуда. А вы ребята вроде не плохие и даже интересные. Можно попробовать. Мне в одиночку нет шансов выжить.
– Отлично, тогда – в путь! – Потушил хабарик о скамью, на которой сидел, – Редко Летуны по отдельности передвигаются. Должны быть и наземные существа. Мы тут и так уже засиделись, а на столь громкую заваруху кто угодно может прискакать. Я отнюдь не сверхчеловек, с целой армией не справлюсь.
– Хорошо, пойдем.
Глава 13: Рубикон самообмана
– Смотри, это же снег! – Радостно произнес Саша, – Только, какой-то он…
Небо немного потемнело по сравнению с его обычным состоянием в это время. Слабая серая рябь проявилась сквозь облака и стала медленно опускаться на землю, подгоняемая ветром. Маленькие мягкие хлопья западали мне на руки и капюшон.
– Это не снег, это пепел, – Разбил я надежды спутника, – Наверное, где-то недалеко вулкан взорвался. Раз мы не почувствовали вибрации от земли и ударной волны не было, значит извержение было либо далеко, либо слишком слабым. Недолго просыплется.
– Черт… Такое только представить… Раньше… Мурашки по коже. А теперь вот обычное, можно сказать, событие.
– Да. Все продолжает рушиться. Так, что я тебе говорил? Не подавать голоса, пока мы в пути. Не отвлекай и сам не отвлекайся. Увидишь нечто опасное или необычное – говори сразу. А по пустякам – без базара.
Его интерес был мне понятен. Рядом шел человек, который, казалось бы, имел ответы на любой сокровенный вопрос. Как не воспользоваться подобным стечением обстоятельств? В начале нашего совместного пути Александр пытался разузнать от меня как можно больше, но пришлось ему объяснить важное правило: во время похода по неизведанным территориям нельзя разговаривать и углубляться в какие-либо сторонние темы. Забыв об окружающей обстановке можно прошляпить угрозу и протянуть коньки.
Перед выходом из Назии Саша показал мне найденный им армейский ящик, оставшийся еще после военного столкновения и хранивший в себе три осколочных гранаты. Неплохое подспорье в случае чего. Я решил взять их с собой, место в рюкзаке еще оставалось. Давать оружие пареньку было рано – он и пристрелить меня мог, я же его еще не знал, хотя, конечно, у спутника все на лице было написано, и беспокоиться об этом не стоило. Но управиться он не смог бы ни с чем из моего арсенала, пришлось объяснить парню: оружием может быть не только то, что стреляет или взрывается, а любой предмет, начиная от арматуры и заканчивая палочками для суши, целлофановым пакетом или же стеклянной банкой, которую при желании можно разбить и получить смертельно опасные для человеческого организма осколки. Всегда нужно помнить: оружия вокруг тебя полно, главное – уметь понять, как предмет можно использовать для лишения другого жизни и защиты своей. Даже крышкой помятой жестяной консервной банки можно перерезать сонную артерию. А если металлическое орудие ржавое и грязное – вообще замечательно, у врага еще и заражение крови будет, если повезет. Никогда не надо думать, что просто ранишь, повредишь противника. Всегда нужно идти в атаку с намерением убить оппонента. Иначе нельзя: или он убьет тебя сам, или же, при выживании, создаст отдаленные проблемы. Возможно, когда-нибудь вернется и отомстит, или же моментально укокошит со спины при наличии таковой возможности.
Саня держался мужиком – видно было, насколько он устал и не приспособлен к таким длительным переходам, но не жаловался, не ныл. Молодец. К походам только с опытом привыкаешь, если выносливость постоянно развивать. Руш меня каждый день гонял до потери пульса. Сколько мы с ним дорог обходили… Помню, нашим рекордом в те времена было пятьдесят километров за девять часов летом в жару в камуфляже, полной экипировке, через лес и болото по колено. Двадцать пять туда и двадцать пять обратно. Благо, места для тренировок у нас были – рядом с домом находился огромный военный испытательный полигон.
Я еще потом два километра сверху, по шоссе, до соседнего поселка плелся без передышки, к девушке своей тогдашней. Не забуду ее выражение лица, когда она меня такого чумазого, грязного, вонявшего потом увидела… Эх-х… Юность, воспоминания…
Вместе с Александром мы прошли уже порядка двадцати километров за сегодня. Очень хорошее количество, учитывая теперешние условия мира. И даже ни на кого не наткнулись. Если и дальше наше путешествие так пойдет – вообще шикарно будет. Курорт, а не апокалипсическая Сибирь, прям. Среди мощных корней деревьев я обнаружил нечто, напоминавшее маленькую пещеру. Взяв наизготовку автомат, двинулся вместе со спутником, вооруженным металлической трубой, внутрь. Осмотрев все внимательно под светом фонаря, мы обнаружили чьи-то большие, старые, истлевшие кости. Явно не человеческие.
– Похоже на берлогу медведя. – Прокомментировал мой товарищ.
– Она самая, здесь и заночуем.
– А как же хозяин? Вдруг он вернется?
– Для начала, он уже никогда отсюда не выйдет – кости видишь?
– А если придет тот, кто его съел? Это же еще хуже.
– Вряд ли. Кости старые. Здесь штуки охотились, типа той, как мы с тобой в церкви грохнули. На медведя одна тварь не полезет, если только не очень крупная. Думаю, они в этом районе всех кого можно съели и ушли отсюда. А в берлоге нас труднее будет заметить хотя бы человеку.
– Отлично! Тогда давай распаковываться! У тебя есть еда?
– Есть, конечно, поделюсь, не волнуйся. Только не здесь. Выйдем наружу, пройдем вперед метров двести, там костер разведем. Если кто-то идет за нами по следу, может, собьем, пройдет дальше, за костер, а мы сами на ночь сюда вернемся. Техника безопасности, так сказать. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Пепел закончил сыпаться через полчаса. Ветра вокруг не было, тишь да гладь. Смещение теплых и холодных масс не завывало среди огромных деревянных колов мертвых сосен. Видимость, правда, из-за этого была не шибко большая – метров двести где-то, дальше уже шла туманная дымка. Похолодало, градусов восемь стало. Вечер, ничего не поделаешь. Плюсом вымиравшей Сибири было наличие большого количества сухих веток и палок – дров для костра мы набрали быстро и много. Травы вокруг не было, редко она встречалась в этой части бывшей России, в основном один мох. Немного сухих комков я положил на растопку.
Два полена мы приволокли для удобства сидения – положили вокруг костра, напротив друг другу. Мерцавшие красно-оранжевые всполохи приятно согревали. На огне грелась банка тушенки, а на окраине, в углях, я положил несколько картофелин, которые все-таки увлек из той деревни. Ну не смог я себе в халявном хавчике отказать, много места они не заняли. Теперь вот поедим, а то припасы у меня были только на одного человека строго рассчитаны. Дальше придется съестное искать самим. Если бы мы остались ночевать на открытом пространстве, можно было бы спать на пепелище, главное – внимательно к этому отнестись: потушить все угли или дать самим дотлеть, ну или выкинуть палкой и потушить, чтобы ночью не загореться. Такой способ сна достаточно теплый. Но в берлоге безопаснее – прикрытое от чужих глаз место, все же.
– А вдруг скоро температура упадет ниже нуля, и мы замерзнем? Или зима начнется? Ядерная? И почему она, кстати, до сих пор не началась?
– Не начнется. Не парься. Идея глобальной ядерной зимы родилась в восьмидесятых из коллективных соображений группы западных ученых, довольно быстро добравшись и до Советского Союза. Объединившись во взглядах, коллеги-физики внушили тогдашнему обществу, что полномасштабная война с применением ядерного оружия ввергнет Землю в новую ледяную эпоху. Ранняя теоретическая модель всемирного замерзания от зарубежных умов содержала в себе яркие нарушения, прямо говорившие об искажении фактов с политическими целями, а большинство моделей, выдвинутых с нашей стороны, основывались на субъективном анализе наших ученых, выполненном с подтасовкой реальных последствий от применения ядерного арсенала на более катастрофические. Парочка других исследователей, Томпсон и Шнейдер, привели в пример иные расчеты воздействия атомных ударов на состояние мирового климата, согласно которым столбик термометра опуститься на трижды меньшую величину, чем обещали их предшественники, да еще и на существенно меньший временной срок – считанные недели вместо долгих лет. Таким образом они доказали несостоятельность первоначальных концепций, заменив итоги ядерного обмена на менее пессимистичные, каковые мы сейчас и наблюдаем вокруг.
– Ну ты и загнул… Вот так, сходу… – Удивился спутник, подтянув руки поближе к костру.
– А что, непривычно?
– Честно сказать – да, чтобы сразу так целую тираду информации выдавали с одного запроса… Как-то даже неуютно!
– Ничего, – Я с пониманием улыбнулся, – Со временем привыкнешь.
– Почему же тогда людей убеждали в угрозе ядерной зимы? – Возмущенно спросил Саша.
– Все просто: политика. Шла Холодная Война. Народ сохранил веру в ядерную зиму, поскольку правительство хотело отвлечь граждан от переживаний по поводу ядерной войны с США во второй половине двадцатого века. Зачем это было нужно властям? В случае наступления смертоносных глобальных заморозков вымирание будет тотальным, а значит и подготовка к мировому конфликту лишена всякого смысла, то есть не нужно выделять на нее колоссальные деньги, опустошая и без того не резиновые денежные запасы страны.
– Но, как же… Как это «лишена смысла»? А люди?!
– Да плевать всем было на людей. И нашим, и забугорным. Куда важнее для них деньги и ресурсы, и если есть хоть теоретический вариант их сэкономить или преумножить, они обязательно воплотят его в жизнь. Конечно, в СССР было построено множество подземных бункеров и убежищ, но факт остается фактом. «Холодная Война» – это всего лишь столкновение интересов двух групп толстосумов, каждая из которых хотела заполучить контроль над другой, чтобы грести с этого деньги. Через некоторое время эта идея была заменена немного иной, более мягкой, и Советский Союз развалили тонкими закамуфлированными методами, а не прямым противодействием.
Тушенка уже разогрелась, и я дал банку и вилку Александру, чтоб он первым съел свою половину. Таскание колющего оружия в рюкзаке может быть чревато, например, если упадешь на спину, или перекат сделаешь во время боя, но по мне наличие вилки – куда лучше, чем одна только ложка. Просто надо сделать так, чтобы зубцы, в случае чего, не кольнули. Наверняка, он не питался дольше, чем я, да и в пути не заикнулся об этом ни разу. Совестливый значит, очень хорошо.
Чуть просвечивавшее сквозь небо солнце медленно плыло к горизонту на западе. Почти уже скрылось за холмами. Прозрачные серые тени падали от деревьев, одна из них прямо на Сашку и меня. Зато в глаза не светит, хех… Было бы чему светить… Картошке надо еще минут десять поваляться. Не ужин в столичном ресторане, но есть приходится, что имеется, если с голодухи помереть не хочешь. Хотя лично я люблю тушенку. Мне ее вкус нравится. И питательно достаточно.
– Через полчаса надо уже спать идти. На всякий случай я будильник на часах завел, чтоб не проморгать, если заговоримся. А то не выспимся. Блин, опять пепел пошел… Что же там так смачно пыхает…
– Грей, а почему правительство нам не помогает? Почему не было эвакуации? У нас дома стоял телевизор, я смотрел новости в последние дни до Катаклизма… Президенты, члены парламентов, госдум, советники – никого из них не было! Почему никто не выходил в эфир и не предупреждал? Не говорил что делать?
Из-за самопроизвольно вырвавшегося лающего смеха кусок тушенки чуть не попал мне туда, куда не надо. Нехорошо смеяться с набитым ртом, можно и сдохнуть.
– А ты до сих пор так и не понял? Хах… Да не собирался никто никого спасать!
– Почему не собирался? А как же гражданская оборона, сохранение выживших, планы?
– Да потому что на хрен не нужны правительству наши жизни! Все высшие звенья власти укрылись в хорошо защищенных, подготовленных и труднодоступных местах, взяв с собой свои семьи и охрану.
– Но как такое возможно? Почему до Катаклизма все было нормально, а тут…
– Все было нормально? Все-было-нормально?! В каком мире ты жил, что все было нормально?
– Ну, как же, в том же, в каком и ты…
– Вот именно. Просто ты не замечал того, что происходило на самом деле. Ровно до того момента, когда им уже стало все равно, и их цель была достигнута. Мир, в котором ты вырос, составляет собой жесткую Систему, где все, чтобы ты не делал, или хотел сделать, находится под контролем высшего класса, небольшой группы людей. Они контролируют всю твою жизнь – от первого вздоха при выходе из материнского утроба, твоего обучения в школе, то есть создания твоего взгляда на окружающий мир, признания и выявления законов, которым ты следуешь в дальнейшем, постулатов, и нерушимых внутренних констант, до работы на благо поддержания и формирования общества, угодного им и твоей смерти в тот момент, когда, опять же, они этого захотят.
– Это невозможно! Это все глупые теории заговоров! Зря ты в них веришь. Просто бред, придуманный некоторыми от безысходности, для поднятия смуты! Если бы все было так, как ты говоришь, и эта «Система» действительно бы существовала такой, люди бы это заметили! Они бы кричали, если бы это было правдой!
– А я тебе и кричу. Прямо сейчас. В твое ухо. Но ты не хочешь меня слушать. Ты просто не желаешь этого. Люди и ранее пытались сказать, сделать… Только их устраняли. Быстро и незаметно. Либо затыкали угрозами. В крайнем случае, пытались подкупить. Всем хочется жить как можно лучше, – Сигарета тянулась отлично. Люблю покурить после еды, – В отличие от них, я не заставляю тебя принимать то, что я тебе говорю и не навязываю тебе свою точку зрения. Я просто предлагаю тебе выбор. Предлагаю тебе шанс узнать правду. Я совершенно обычный маленький человек, не являюсь каким-нибудь авторитетным лицом с точки зрения общества. Но так ли оно на самом деле? Почему мы считаем важными лишь тех людей, у которых есть деньги, известность и слава? Знаменитость? Почему мы не считаем авторитетом умных, знающих людей, если у них нет миллиона на банковском счете? Ответ прост: нас заставили так считать. Важен каждый человек, кем бы он ни был. И ты тоже. Ты можешь просто заткнуть уши, забить на это, послать меня куда подальше, посчитать дураком, психом или вовсе уйти – это твой выбор. Я даю его тебе. В отличие от того общества, к которому ты привык. Не нужно быть интеллектуальным гением, чтобы просто посмотреть вокруг, увидеть, к чему все это привело, осознать, что в этом мире что-то не так… Прямо сейчас и прямо здесь – выбирай. Только прошу об одном: забей на то, чему тебя учили. Оставь то, что тебе говорили. Отодвинь все это и просто подумай. Действительно хорошо подумай над этим.
Я прекрасно понимал состояние Саши. Очень нелегко отказаться от того, чему ты верил с самого детства. Человеку всегда тяжело принимать тот факт, что окружающая действительность на самом деле не такая, какой он ее считал, в чем был убежден. Не важно, кем – другими людьми или собственными доводами. Человеку не хочется верить, что его безопасный, удобный и простой мир не таков, что он гораздо сложнее и глубже. Всегда проще жить в беззаботном уюте. Чертовски больно и не охота отказываться от этого, разрушать сложившееся мировоззрение, признавать, что где-то был не прав, ошибался, подрывая тем самым веру в себя. Но нельзя вечно жить в иллюзиях. Нельзя тешить себя самообманом и лживыми надеждами.
– Обратного пути не будет? – Серьезный взгляд Александра коснулся моих глаз.
– Разумеется, нет. Ты полностью переосознаешь то, каким на самом деле является мир. Изменятся все твои мысли и отношение к действительности. Фактически, ты станешь иным человеком. Ты можешь не соглашаться с моей точкой зрения. Но возвращаться назад, в свой маленький ментальный кокон – значит отрицать правду, бежать от нее и от самого себя, бояться. Только пересилив это, ты сможешь взглянуть глубже.
– Это очень тяжело, Грей…
– Я знаю, я сам через это проходил и множество раз видел, как проходили другие.
– По крайне мере, в одной вещи ты точно прав… – Парень посмотрел вокруг – на туманное серое небо, на мертвые стволы деревьев, а затем его взгляд вернулся к моим глазам, – Что-то во всем этом точно не так. Я согласен. Не знаю, смогу ли я принять описываемое тобой положение вещей, но я хочу попробовать, попытаться его хотя бы понять.
Противное прерывистое попискивание прервало наш разговор. Будильник. Отодвинув рукав, я посмотрел на свои часы. Посреди циферблата стоял добродушный рисованный белобрысый паренек в синем костюме, с желтым воротником и полосой, уходившей вертикально вниз, вплоть до пояса, руками указывавший на часы и минуты. Старая модель, видимо детская какая-то. Работало это чудо от батареек, коих разыскать – не большая проблема, а нашел я его во время одного из заданий. Механические часы, конечно, лучше, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Иных у меня нет. Аксессуар, казалось бы, мелкий, но нечто эдакое в нем было. Какая-то отсылка к прошлому, что ли. Всегда любил я такие вещи.
