Kitabı oku: «Курсанты», sayfa 3
Глава 7. Маша
Нас построили на большом плацу. Теперь я знаю, что это центральное место всего института. Есть еще малый плац, как раз перед столовой и медчастью, но он в разы меньше.
Курсовые с факультета следователей и факультета гаишников пытались создать из нас строй, но в итоге все было гораздо хуже, чем даже можно представить. Ребята успели перезнакомиться, все гудели и галдели.
И как они потом нас будут в аккуратные коробочки засовывать? Кто его знает. В любом случае лишь бы поступить! Милейшая женщина из приемной комиссии сказала, что мне с моими льготами и результатами экзаменов не о чем беспокоиться.
Но я все равно нервничала. Пока не увижу себя в списках… Хотя сказали, что сюда позвали только тех, кто поступил. Мол, все красиво сделать хотят. Эх-х-х… Скорее бы.
– Маш, я так волнуюсь! Тем более тут, говорят, даже отличника какого-то завалили.
Кивнула. Слышала, девчонки, те две сестры, обсуждали, что какого-то ботаника-медалиста сначала на истории мучали, а потом и после нее на физо. Я сама видела, как экзамен у них проходил. Жуть… И парня этого помню.
Мы с девочками бежали по пять человек всего, и как-то было иначе. Нам повезло, и наш экзамен поставили на два дня раньше. Не могу сказать, что все легко пробежала и сдала, но все же на пятерки.
А вот остальные физру сдавали в самую жару, когда на улице было под тридцать градусов. Да еще и в обед. А на спортгородке даже тени нет, ни сесть, ни прилечь на травку.
– Слышала, Ален, ты не переживай, мне сказали, что все здесь присутствующие поступить должны.
Надеюсь, я права. Все же не хотелось бы ее расстраивать, но пока девушка прям сильно расслабилась. Мы с ней стояли в самом конце, немного в сторонке.
В гущу событий я не лезла, да и не хотелось совершенно. Устала немного. Все же на новом месте спалось не очень, все время хотелось есть. Потому что в магазине я экономила. Очень переживала и всерьез рассчитывала на первую стипендию.
Признаться, ради стипендии многие шли именно в институты МВД. Курсантам тут сразу деньги платят и не тысячу сто повышенную, а четыре с половиной. Это очень большие деньги!
И пусть я потеряю часть льгот и пособий, но все равно рассчитываю, что смогу потом получить и повышенные квартальные премии. Мне секретарь приемной комиссии все рассказала. Спасибо ей большое!
– Итак, товарищи абитуриенты, поздравляем вас с окончанием отбора. Вы достойно показали себя на вступительных испытаниях, и теперь мы огласим список всех, кто зачислен в наш юридический институт МВД России. Чью фамилию называем, мы сразу говорим номер группы. Просьба проходить. Начнем с факультета госавтоинспекции. Группа…
Ну да. Начать с конца было очень весело. Тем более что я поступала на факультет следователей. Мы с Аленой на нервах даже за руки взялись. Но тут откуда ни возьмись появилась Диана:
– Девчат, вы что такие нервные? Прекращайте это. Все у нас хорошо будет, я узнавала!
Она подмигнула нам, а меня сейчас больше всего на свете бесило, что я не слышу из-за ее болтовни фамилий. Вдруг свою пропущу?
– Ты не могла бы немного потише?
Алена хоть и боялась, но все же нашла в себе силы попросить. Она вытягивала голову и уже собиралась пойти вперед. Кстати, явно первая шеренга или колонна, я их путаю жутко, стала шире. Народ повалил к нарисованной прямо на асфальте белой линии. Поближе.
– Да, Диан, не парься. Это ж ботанички. Сейчас услышат свои фамилии и успокоятся. Не мешай им наслаждаться последними минутами свободы.
Это, кажется, Вика вышла. Я их с сестрой путала. У них разница была всего в год, но девочки учились вместе. И поступали тоже. Обе меня начинали раздражать до зубовного скрежета своей заносчивостью.
Алена реально потянула меня вперед, и в этот момент среди фамилий сделали паузу. А потом громогласно сказали:
– Волобуева Вероника здесь есть?
Мы как по команде обернулись на девчонок. Да ничего себе. А как же второй факультет для идиотов? Это вроде не сестры говорили, хотя я уже запуталась во всем этом. Но они точно так думали. Над плацом раздалось раздраженное:
– ВОЛОБУЕВА ВЕРОНИКА!
– Да иди ты! Потом разберешься!
Диана послала мне извиняющийся взгляд, а сама подтолкнула обалдевшую девушку вперед. Из стана парней донеслось:
– Что такое, Ника, не царское это дело, палкой на перекрестке махать?
– Это твой шанс, Волобуева! Поднять престиж дорожно-патрульной службы!
– Вика, догоняй сестру!
Ого, а девчонки уже успели снискать славу в местных рядах. Народ откровенно веселился, а я что-то стояла в полнейшей растерянности. Хотя мне-то какая разница, наоборот, радоваться должна. Ведь не учиться с этими…
Да вот только имя второй сестры так и не назвали. Алена ушла вперед одна, а я так и зависла посреди строя. Просто смотрела, как все пять групп второго факультета набрали и теперь мужчина в очках на трибуне объявлял тех, кто поступил на первый факультет.
Ничего себе. Это получается, что сестер даже по факультетам разным раскидали? Не смотрела назад. Но уже начинала догонять, что просто не будет. Они тоже не простые, чьи-то дочки. Как их разделили-то?
Но совсем скоро это перестало быть для меня проблемой. Я бы даже сказала, что совсем вылетело из головы. Потому на первом факультете было всего три группы, и третья уже стояла с краю, полностью сформированная.
Набирали вторую. Имена звучали одно за другим, и парни с девчонками шли вперед через весь плац. Кто-то вырядился в костюмы, кто-то в мини, кто-то вообще в спортивке пришел, но главное – они шли туда, а моей фамилии все не звучало.
И вот нас осталось человек двадцать пять. Начали называть всех, кто учится в первой группе следственного факультета. Я нервно сглотнула.
– Семен Семеныч!
По строю прокатился не просто гогот, откровенный ржач, а мужчина в очках лукаво добавил:
– Иванов!
Вот так первым в группе стал всем известный баянист. Он за эти дни как-то изменился, что ли, волком смотреть перестал. Может, сказал ему кто?
– Изворотов Андрей, Сохин Макар, Виктория Волобуева, Диана Белозерова, Антон Васильев, Анастасия Маркевченко, Рустем Ахундов, Олег Макаров…
Он называл и называл, а я приросла к месту. Вокруг оставалось катастрофически мало людей, и я наполнилась ужасом до краев. Нет, нет, нет! Я не могу пролететь!
Тем временем вперед пошла Алена со счастливой улыбкой, еще какой-то парень, и мы остались втроем, а мужчина в очках предательски замолчал.
Трое! Нас стояло на огромном плацу всего трое. Бледный парень-отличник, про которого все говорили, и кудрявая девица, что не знала про татаро-монгольское иго. И я. Все три медалиста.
– Так-так, судя по всему, ошибочка вышла. Еще Мария Копылова, но на этом все.
Мужчина развел руками, а я как в тумане сделала шаг вперед. Не видя лиц, не видя никого, я просто позорно разревелась. Едва не побежала вперед, но сдержалась. А вот та парочка так и осталась стоять.
Парень, что мечтал поступить, очень умный, начитанный, что все помогал на собеседовании успокоиться, а сам был закидан вопросами, и девушка, что призналась, что приехала сюда, потому что отец заставил, и очень рада, что ей поставили два балла.
А я, Копылова Маша, пошла дальше, навстречу пяти волшебным годам в курсантских погонах.
Глава 8. Настя Маркевченко
– Давай, заходи сюда скорее, пока все нормальные размеры не разобрали!
– Ну мам, а вдруг ребята увидят! Потом судачить будут!
Здравствуйте, я Настя Маркевченко и я неудачница. Надо же было мне согласиться на уговоры отца и поступить в юридический институт МВД, где работает мать!
И не просто работает, а едва ли не сразу из института! Точнее, тут она еще школу милиции оканчивала, потом осталась и теперь возглавляет отдел снабжения какой-то фигней. Уважаемая личность, короче.
Больших погон ей это не принесло, но зато дома всегда канцелярка в достатке имелась. Вот папа у меня полковник, заместитель начальника УВД по области, так что вопрос моего поступления был делом техники.
Нет, конечно, с меня семь шкур содрали. Все же не дай бог опозорю славную фамилию Маркевченко! Или Макарченко, или Макаренко, или Макарова. Интересно, какие варианты придумают здесь? Вечно же неправильно произносят.
– Пошли, вас с какого-то перепугу после второго факультета одевать поставили, там вообще размеров не будет нормальных. Хочешь, чтобы я потратила ползарплаты, ушивая тебе форму? Да и когда! Вам послезавтра уже на смотр перед Михалычем. Там даже я не спасу. Де-во-чки!
Мы спустились в какие-то катакомбы. Голос матери разнесся по странным коридорам, и мы повернули направо. М-да. Мое врожденное королевское спокойствие давало трещину.
Я-то наивно полагала, что учиться пришла, а оказывается, служить! Елки-палки, вот это подстава!
– Вера, Рита, оденьте мою звезду, пока еще есть во что.
– Что-то вы поздно пришли, Вероника Станиславовна, вон, Изворотов и Волобуевы своих одели уже. Не говоря уже о…
Но мать сверкнула глазами в этих теток-болтушек, и те прикусили языки. Но мне стало легче. Чай, знакомые теперь фамилии, и я явно тут не самая блатная.
Дальше начался тихий ужас. На стол опустилась форма: полевка, сделанная словно в подвалах на китайских машинках, полушерстяные брюки, юбка и куртка на замке. БОГАТСТВО!
– Заходи в примерочную, давай надевай.
Слушаюсь и повинуюсь. От этого полушерстяного ужаса чесалось все. Как в этом ходить-то?! Но выбора особо не было, мать моя вечная скряга, наученная смотреть за вещами, и я могу не надеяться на индивидуальный пошив.
Вот такие пироги. С кузнечиками. Так отец говорить любил. Надела юбку. Та оказалась мне не по росту. Комком собралась на заднице и едва доставала до колена. Все-таки девочка я была немаленькая.
– Отлично села, забирайте.
Вы издеваетесь?! Что же тогда значит плохо села для этих богинь подиумов? Я закатила глаза, а мать на меня строго посмотрела, мол, молчи и не позорь меня.
На что я подписалась? Это теперь пять лет язык за зубами держать?! Я реально начинала беситься. Искренне не понимала, как потом себя вести, если уже сейчас такие требования.
– Так, а теперь туфли и сапоги. Сапоги, между прочим, последние тридцать восьмого размера.
– А остальным как?
– Или ждать, или в магазине искать похожие. Но вам все равно ничего, кроме берцев, не понадобится на первом курсе.
И потом после сапог она вытащила ЭТО. Берцы. Елки-палки, это что за говнодавы? С ужасом взяла похожие на сапоги моего дедушки, оставшиеся после войны.
– Я это не надену.
– Настя, молчи, дома поговорим!
Тети на выдаче сего наряда от кутюр смотрели на меня прищурившись. Словно я тут выпендриваюсь, а мне великий блат предлагают. Неблагодарная. Так и хотелось спросить: а как на мозги мои все это влияет или на успеваемость?
Вершиной всего этого кошмара был бушлат. Это такой а-ля зимний пуховик. Я в нем утонула! Огромный, несуразный, еще и тяжеленный! Шапка-ушанка, елки-палки!
Нет, я не раз видела отца и мать в форме, но на них это смотрелось нормально. У папы вообще были кожаные куртки и каракуль модный на воротнике и шапке.
А то, что выдали мне, это кошмар же! Но даже не это меня добило. А то, что сверху всей одежды, обуви, которая была словно из дерева сделана, насыпали каких-то нашивок, пуговиц, букв «К».
– Не потеряй, а то в военторг идти придется, тут строго все на обмундирование. Смотри дырок лишних не наделай, ну, это тебе мать покажет.
– Ой, девчат, да я ни разу в жизни сама ни шевроны не пришивала, ни звезды ни ставила, да и мужу тоже. Тут мы Насте не помощники.
Я жалобно уставилась на теть, но те лишь развели руками, указав на памятку. Я пошагала к ней. Ничего себе! Да тут каждая закорючка на своем месте соответственно размеру должна быть. Ужас какой.
– Вот еще погоны возьми, между прочим, последняя пара четырнадцатых, остальным только пятнадцатые и выше остались.
– А?
Что за абракадабра?! О чем она вообще? А потом мне выдали два погона. Длиннющих. Сзади была написана цифра четырнадцать. Догадалась, что речь о длине.
Бла-а-ат! Погоны четырнадцатые. Гордись, Настюха. Если б мать здесь не работала…
– Можешь пуговицу пришить какую, или еще ребята зубочистки вставляют сзади, можно еще в военторге специальные железные купить держатели.
– Еще чего! Деньги тратить.
Мать шустро помогла собрать мои новые милицейские богатства. Мы торопились, так как скоро должны был подойти другие ребята. Ну, по ее словам.
– Ой, а загорелая такая! Успели где после зачисления отдохнуть?
– Да мы в Турцию на недельку съездили, я Насте обещала, а тут еще и у мужа отпуск получился… Насть, на ключи и иди давай ко мне в кабинет. Перетаскивай форму.
Ну блеск просто. Я бы сказала, что мать меня кинула с коробками выше носа. Приятного мало, но я пошла дальше. Низкие потолки не способствовали углу обзора, и в итоге на подъеме из подвала я налетела на кого-то.
Вместе мы ойкнули, чертыхнулись, и я, конечно же, уронила все добро. Разумеется, насыпанная сверху мелочевка разлетелась по сторонам. Я услышала извиняющееся:
– Прости меня! Я, пока искала, где тут вход, тебя не заметила!
На меня смотрели голубые глаза Маши Копыловой. Я знала, что она тут жила и никуда не уезжала. Мать рассказала. А еще рассказала кое-что по девушку, почему блатной ее больше не считала. Но мать просила держать язык за зубами.
– Да ничего, Маш, придется за это заставить тебя сесть со мной за одну парту на лекции.
– Ой, это я с радостью.
Она улыбнулась. И мы, не сговариваясь, принялись с ней собирать вещи. Хорошо, что больше никого рядом не было. Курсанты, говорят, все приедут чуть позже. Сразу после нашего, судя по всему, позорного смотра.
– А ты из вещевой идешь? Покажешь, где это? Хочешь я тебе помогу донести пока коробки, тебе куда?
Она искренне желала помочь, а мне почему-то не хотелось, чтобы она знала, что я в кабинет к матери шла. Но я не успела ответить, как из подвала поднялась мама. Она окинула нас взглядом и уже собиралась что-то сказать, как наткнулась на мой предупреждающий взгляд. Я ответила:
– Добрый день, Маша, тебе вниз и направо по коридору до конца, там увидишь двух женщин, беги скорее, пока очереди нет.
Она улыбнулась и побежала, а как только ее белобрысая макушка скрылась, мать сказала:
– Шифроваться собралась? Да у вас в группе куда ни плюнь одни дети сотрудников. Поверь, ты не самая блатная. Пошли, помогу донести.
– Мам, а может, ты лучше спустишься и ей поможешь? А?
Я посмотрела ей в глаза. Прямо. Потому что не видела ничего такого, и ей это правда бы ничего не стоило. А Маша молодец, ей поддержка будет не лишней.
Мама покачала головой и тяжело вздохнула, а потом бросила мне, разворачиваясь в сторону подвала:
– Добрая ты у меня, Настька, но дура дурой.
Глава 9. Диана
«А могла бы сейчас спокойно шмотки покупать для первого сентября, косметичку обновить, в Москву на скидки смотаться».
Я стояла среди остальных человек ста пятидесяти, на огромном плацу, в странной форме. В восемь утра! На кой нас здесь собрали так рано?! Тоже мне, фанатики. И что не спится?! Пришлось такси брать, потому что отец отказался вставать и везти меня.
Мол, теперь я взрослая девочка и вообще ему к девяти. И, в принципе, ему к девяти, а мне к восьми надо будет ездить, а когда и раньше. На что я подписалась? И все потому, что отец пригрозил лишить меня денег.
Дальше содержать любимую дочь в таких объемах он не будет. Поэтому… Поэтому, блин, юридический институт МВД России. Он предложил любой вуз вообще, но… Ага, где я и где съемные хаты или общаги. Ну уж нет!
Еще же и готовить самой придется. И счета оплачивать. Экономить, прости господи! Как там мамочка моя говорит… Не для того ягодку растили. Вот я с ней абсолютно согласна.
Поэтому выбора для меня как такового не стояло. А еще я искренне надеялась, что с папой, работающим здесь, смогу себе выбивать преференции. Ну, там с пар сваливать… Что тут еще можно получить из плюшек?
И вот я стою в шеренге. Сбоку приближается, как вестник апокалипсиса, Михалыч. Я его побаиваюсь, хотя вообще не знаю тех, кто не боится эту армейскую гору. Даже отец строго-настрого запретил с ним залупаться. Ну, то есть спорить.
Скосила взгляд вбок. От меня справа стоял этот баянист, Семен Семеныч. Это было жалкое зрелище. Красный как рак, но с гордо поднятой головой. Мол, еж – птица гордая…
Глядя на него, я понимала, как мне повезло, что отец успел меня одеть чуть ли не раньше всех, да еще и подшить мой новый гардероб времени хватило. Потому что я едва ли не одна во всем строю стояла как с иголочки. Ну не считая Изворотова. Да только тот вообще псих по части аккуратности и устава. Точнее, не он, а его отец.
У меня же полевка сидела прилично, насколько это вообще возможно с таким отвратным кроем, кепка была по размеру и вместо жутких берцев, что нам здесь выдавали, на ногах были модные легкие ботинки, что из Москвы привезли. А вообще жесть, конечно!
Отец настаивал, чтобы на смотр я уставные надела, мол, мало ли, Михалыч домахается, но я в тех вообще ходить не могла! Да они целый пуд весили! Сбоку раздалось посапывание. Мне этого Сему жалко стало… Хотя мне такие чувства обычно несвойственны.
Ему не повезло. Он получал форму последним, и ему досталось нечто размеров на пять больше. Штаны он подвернул, рукава тоже, но смотрелось просто ужасно.
Мне кажется, в его форму можно было засунуть пять Семенычей, и баян бы еще влез. Голова утопала в кепке огромного размера. Хорошо хоть, берцы были нормальные. Но тут парню повезло, ибо нога у него была не самая большая, а модель уставной обуви на ближайшие два года и для девочек, и для мальчиков одинаковая.
– Фамилия, товарищ курсант.
Вздрогнула. Я прокручивала в голове, что можно же отца попросить помочь. Ну что правда, не ходить же парню год целый в таком виде?! Да только, пока я думала, Михалыч добрался до меня.
У меня ком в горле застрял. Жесть!
Сбоку стоял какой-то мой новый однокурсник, бледный как альпийские снега, справа от него еле сдерживала слезы Маша. Еще бы, она додумалась без шевронов прийти. Это такие нашивки на рукава сбоку. На одной флаг России, на другой эмблема учебных заведений МВД. Вот без них служба вообще никак невозможна. А то… Ну по-любому случится что-то страшное. Как с Копыловой, например.
Придет страшный Михалыч и покарает за отсутствие шевронов. Правда, на самом деле… Хз зачем они, но ПОЛОЖЕНО. И вот, судя по всему, сейчас у меня тоже найдется парочка таких «положено». Сглотнула. Полковник начинал терять терпение.
– Белозерова.
Глаза Михалыча сузились. Мать моя женщина, да тут все знают, что к детям сотрудников особый спрос у него. Из принципа. Это как игрушка, из обезьяны человека сделать, то есть хорошего качественного курсанта.
– Курсант Белозерова, а что у вас с ушами?
Я икнула, судорожно соображая, где накосячила. Вроде все норм, обычные сережки-лепестки, не кричащие, чуть свисающие с мочек ушей. В остальном я была реально крутой! Да отец лично две ночи мне с линейкой все эти пуговицы и буквы к погонам пришивал!
Возле Михалыча стоял хмурый майор Симоненко. Пока ему люлей давать было не за что, но имелось ощущение, что Михайлов ему авансом уже прописал.
– Прошу прощения, товарищ полковник, вроде все нормально.
Голос у меня был, словно я писать хочу очень. Писклявый такой, трусливый. Да, я Белозерова Диана, и я трусиха! Но ведь есть от чего… Тем временем Михалыч наклонился ко мне, принюхался.
Блин, блин, блин! Духи, что ли, тоже нельзя? Чего отец не сказал-то? Надо было берцы уставные надеть все же, вот какого лешего я не согласилась. У-у-у! Дура!
– Курсант Белозерова, скажите, а вы зачем поступили в институт?
Вот я тоже сейчас задавалась этим же вопросом! Да я с таким руководством всю стипендию буду не на шмотки спускать, а на «Новопассит». Мне потом этот смотр будет ночами сниться страшными. В кошмарах! Выдавила из себя жалкое:
– Учиться.
– А мне кажется, хвостом крутить! Это что за внешний вид, товарищ курсант? Серьги снять, волосы в порядок привести! На ногах не пойми что надето! Где купили? Завтра мне чек из военторга, подтверждающий, что это уставная обувь, а пока три наряда вне очереди на КПП!
У меня губа нижняя задрожала. Вроде не орал, но так еще со мной никто не разговаривал. Реально по Михалычу было видно, что он тут со своими криками смотрелся органичнее, чем Путин в роли президента.
– Товарищ майор! – рявкнул он.
Мне показалось, что у Симоненко даже сочувствие промелькнуло. Но ненадолго. Он взял блокнот и методично записал, приговаривая:
– Белозерова, три наряда вне очереди на КПП.
Судя по тому, что это уже была третья страница блокнота, у меня будет офигенная компания. Тот момент, когда еще только двадцать восьмое августа, еще пары не начались, а у нас такая прелесть. Вне очереди, так сказать.
Михалыч одарил меня взглядом, полным презрения, и пошел дальше. Ну как пошел, скорее споткнулся взглядом о тщедушного Семеныча.
– Господи, боже мой, это что еще за чудо стоит. Я даже фамилию спрашивать вашу боюсь, товарищ курсант. Это что за внешний вид такой?!
Сема стал красным как рак. Вокруг все стихло. Но этот баянист меня снова удивил. Гордо голову задрал и реально командирским голосом отрапортовал:
– Курсант Иванов, товарищ полковник. Такой размер выдали. К тому моменту, как подошла моя очередь, ничего другого уже не было. Еще не досчитался рубашки и комплекта шевронов. Обещаю исправиться.
О, у нас в стане еще один бессмертный. Михалыч же был зол. Сему стало жалко. Снова, но я не могла не порадоваться, что от меня отстали.
– Симоненко, после смотра ко мне с этим… Несчастным. Буду профбеседу проводить.
Симоненко нахмурился, а у меня в голове в кои-то веки зазвенели колокола. Справедливости. Нет, я, конечно, та еще стерва, но тут блин перебор. Парень чем виноват, если ему не выдали? Жесть! Там еще сверху десять нарядов прилетело. За что?!
После Семеныча пошел Сохин. Они вроде как с Изворотовым сдружились. У парня тоже шевронов не было. Точнее, были, но местами перепутанные, что тоже грех, походу. Смертный. От грехов избавляться Сохин будет наверняка в нарядах. Угу, вне очереди. Что ж новый друг ему подсказать не мог, куда что шьется? Двойка тебе, Изворотлв. Ай-яй! Отчего-то этот парень бесил меня до зубовного скрежета.
Он еще и бессмертным оказался. Тоже. Заявил Михалычу, что, видите, ли без понятия куда эти нашивки лепить. Вообще дурак, что ли? Ну ходи теперь, дурак, в наряды вне очереди. Я так и думала. Аж двадцать четыре штуки! Офигеть…
Весь строй притих. И последний наряд с тридцать первого на первое. Под елочку подарочек, а Михалыч как Дед Мороз на минималках. Вот засада, это Сохин в отпуск на три дня позже, по идее, уехать должен. Он же неместный вроде… Жесть! Парень этот отбитый на всю голову! Куда лез, спрашивается?
Короче, я не представляю, что будет дальше, если сейчас нам такое устраивают. Надеюсь, хотя бы первое сентября нормальное сделают. А отцу выскажу. Что про серьги не предупредил-то?! И прическу какую тут сделать надо? Укладку, что ли?
«Это был волшебный смотр)) Я до сих пор помню эти наряды вне очереди, когда последний в новогоднюю ночь))»
