Kitabı oku: «Курсанты», sayfa 4

Глава 10. Макар Сохин

– Вот ваш кубрик, располагайтесь. Здесь будут жить: Изворотов, Сохин, Иванов, Семен Семеныч, который…

Глушкевич знал толк в троллинге. Хотя, как я понял, у них тут едва ли не каждый начальник считает своим истинным долгом пройтись по нашему баянисту. Звезда, фига…

– Так, еще к вам пусть идет Ахундов и Васильев.

Я напрягся. Андрюхи еще не было, его отец задержал для дачи, вне сомнения, очень важных указаний, как не облажаться и не опозорить славное имя Изворотовых. Про себя я усмехался.

Надо же среди всех местных парней выбрать себе в друзья человека, попавшего в ту же ситуацию, от которой я сбежал. Забавно. И все бы ничего, но вот последние две фамилии в нашей комнате вызывали сомнения. Причем сильные.

Один полудикий дагестанец, второй крыса суворовская. Надо же, святую троицу разделили. Одного вообще к гаишникам отправили, второго в третью группу, а третий достался нам. На сдачу.

Васильев покосился на меня с опаской, Ахундов нахмурился. И если последний хмурился, в принципе, перманентно, то суворовец понимал, что жареным пахнет.

– Давайте, принцессы, скоро вас научим кантики на кровати по уставу делать.

Мне иногда казалось, что тут по уставу даже на туалет садиться надо. С достоинством и отдавая честь. Судя по всему, я был недалек от истины.

– Кстати, Сохин, зайди к начальнику курса после ужина. Дело есть к тебе.

Да что они ко мне привязались. Один раз баянисту помог, и все, теперь каждый из начальствующего состава считал своим долгом меня к чему-то привлекать. То еще удовольствие.

Я приехал сюда учиться, сбежал от родителей из Уренгоя не для того, чтобы мне нашли занятие. Просто ментовка едва ли не единственный способ стать самостоятельным.

Три года казармы, не надо платить за жилье, кормят, одевают, стипендия по сравнению с гражданским вузом огромная. Я знаю, о чем говорю, два года за партой отсидел на филфаке.

Поэтому смотрел на этих парней и девчонок несколько охреневше. Ибо тот детский сад, что они разводили, бесил до зубовного скрежета. Хотя это было до того момента, как я познакомился с жизнью по уставу.

Признаюсь, в этот раз внутри поселился червячок сомнения, правильно ли я сделал, что оставил позади все: дом, семью, друзей, любовь… При мысли о последнем свело скулы.

– Макар, ты какую кровать выбираешь?

Я замер. На меня смотрели три пары глаз. Андрюха так и не подошел. Я пожал плечами. Не скажу, что было неприятно. Парни, не сговариваясь, признали во мне лидера? Нах мне такая честь сдалась?

Но кровать выбрал. Первую к шкафу, потому что она показалась мне не такой раздолбанной. Не двухэтажные железные койки с растянутой сеткой и ладно. Как говорится, чем богаты, тем и рады.

У каждой кровати стояла тумбочка, а на противоположной от окна стене два шкафа. Так сказать, делитесь, как хотите, парни. Именно поэтому возникло неловкое молчание.

Мне специально таких подбирали ребят, что язык в заднице, и они смотрят глазами олененка? Хотя нет. Ахундов просто, небось, прирезать пытается в уме, а Васильев опасается. Правильно опасается. Я их самоходки прикрывать не намерен.

– Располагайтесь, чего встали? Нам еще три года вместе тут жить. Смелее.

Васильев пошел к шкафу первым. Видно было, что парни никогда одни не жили и существовать в отрыве от сиськи мамки им в новинку. Но ничего. Их ждет много всего интересного.

– Мне кровать оставили?

Наконец-то зашел Андрюха. Хороший парень, хоть я и не понимал, чего он тут делает. Черт, да я сам не понимал, что тут делаю.

– Конечно, выбрай любую, кроме этой.

Это Васильев сказал, между прочим. Сема молчал. Прикольный он, думаю, звание Косяк Года с ним надолго. Но ничего, с баяном не пропадет. Он обмолвился, что к нему уже местный дирижер подходил. В ансамбль институтской песни и пляски звал. Точнее, в оркестр.

– А вы что, стесняетесь? Нам пять лет вместе жить, парни, давайте знакомиться.

Добродушная душа, но сразу вижу, что отец мозг подвынес. Конкретно так. Я уже за эту неделю по его лицу определять научился. Тем временем парни все мялись, а Андрюха, просто махнув рукой, бросил рюкзак на соседнюю со мной кровать.

Семен тут же подошел к той, что возле второго шкафа, дагестанец присел рядом с Андреем, а Васильев стоял и хлопал глазами, пока ребята выбирали. Так и хотелось сказать ему, что в большой семье не щелкай клювом.

Вроде разложились, потом попробовали пообщаться, но нас собрали в общую комнату воспитательной работы, или, как мы говорили, ОВР. Там началось мозговыносительство. Если б я только знал, что это лишь начало…

– Я слышал, что вы уже пообщались со вторым курсом. Так вот: забудьте про дырки, про самоходки, самокрутки и самодурки. Все, кто считает себя умнее других, учтите: где вы учились, мы преподавали. Это понятно?

– Так точно!

Хор голосов уже был отработан. Такими темпами наш курс скоро станет образцово показательным. В принципе, как я погляжу, нам повезло. По сравнению с пельмешком, что брызгал слюной на второй факультет, наши Борисыч и Палыч, которым за глаза мы уже дали прозвища Симон и Груша, были очень даже ничего. Вроде нормальные мужики

– Завтра у вас появятся командиры взвода, они будут помогать вам. С ними пойдете на занятия, а потом будете бегать на КМБ (курс молодого бойца). Они же будут смотреть за вами, ну и мы с Романом Борисовичем, конечно же.

Начкурс сверкнул глазами, словно проверяя нас на вшивость. Я сидел спокойно, сосредоточенно смотрел перед собой, а вот впечатлительные еще вчера школьники испуганно жались на деревянных стульях.

Старые парты на одного человека, составленные попарно, где даже ногу за ногу не положишь, жалюзи потрепанные, словно их грыз кто-то. Ну и, конечно же, символика нашей страны, а еще выдержки из законов. Я их уже изучил и не нашел ничего интересного.

– А теперь пошли строиться.

Послушались. Вообще, тут из нас буквально вылепляли послушных, думающих по указке. Да, за пару дней всего. Может, другим незаметно, но я видал, как два дня назад все вели себя на смотре. Весело было. Даже несмотря на кучу нарядов вне очереди.

Мы вышли из корпуса и пошли на плац. Там в коробку построились, пошли строем до столовой. Зашли, и я взял поднос на раздаче. Кормили здесь неплохо, кстати. Я ожидал худшего.

– Макар, что-то вкус странный какой-то. Я это жрать не буду.

Посмотрел на Андрюху. Тому явно переход с домашней пищи давался непросто. Он поморщился и, попробовав чай, отставил поднос в сторону. А вот Сема рядом наворачивал за милую душу. Вот кто не питал иллюзий и, как и я, денег тратить не хотел на жрачку.

Ладно, в конце первой недели клятвенно обещал заказать себе пиццу. Тут можно на самом краю на угол попросить доставить без палева. Там камеры нет. Ребята со второго курса подсказали.

Но потом я попробовал плов со свининой и понял, что Андрюха прав. Вкус странный. Гадость какая. Отодвинул еду в сторону.

– Думал, я выпендриваюсь?

Андрюха улыбнулся, а я лишь пожал плечами. Думал, но вслух произносить не стал. Как говорится… Мы не настолько хорошо еще друг друга знали. Мало ли, обидится.

В итоге кажется, из всего курса одни мы есть не стали. Ну, еще пара ребят из второй группы. Спать на голодный желудок то еще занятие, но в магазин здесь просто так не выпускают.

Строем пошли обратно. Я уже было собирался пойти разобрать вещи и попробовать их постирать, как…

– Сохин, забыл, что ли, тебя Симон вызывал. Дуй давай.

– Спасибо, – сквозь зубы ответил я.

Кабинет начкурса был вначале длинного коридора. Там воняло куревом и одеколоном. Запах из детства, поэтому мне было пофиг. Девки жмурились и фыркали, а у меня эти ароматы ассоциировались с дедом и деревней.

– Товарищ майор.

Зашел как полагается, так сказать, по форме. Это ему сразу понравилось. Мужик осмотрел меня и просто огорошил:

– Старшиной будешь, Сохин.

– Нет.

Ответ вырвался у меня раньше, чем я успел подумать. Хотя постойте… Я подумал. Все равно нет. Нах мне такая честь.

– Я не спрашивал.

Борьба взглядов, и я ее с достоинством выдержал.

– Нет, товарищ майор.

– Да, товарищ курсант. Хотя давай сделаем Васильева, он же суворовец. Через сколько, думаешь, он тебя в наряды только по выходным начнет ставить?

Скрипнул зубами. Он издевается? Я, конечно, понимал, что наше начальство не лыком шито, но, чтобы настолько…

– Товарищ майор, там Семенычу плохо!

От ответа меня избавил влетевший в кабинет без стука Васильев. Помяни говно…

– Я разве разрешал заходить, товарищ…

Договорить он не успел. В коридоре поднялся шум. Я подорвался первым и, когда вышел в коридор, понял, что это трындец. Полный. Потому что пара парней мчались в туалет, зажимая рты, еще трое – задницы.

Походу, обучение начинается!

Глава 11. Маша

Боже! Что за вонь? Мне показалось, что я зашла к тете Люсе в свинарник. По крайней мере, запах был ровно такой же. Зажала нос руками, вглядываясь в длинный коридор.

Тут одна из дверей кубрика отворилась, и из нее выбежал бледный парень. Я еще не успела всех выучить, поэтому просто без всякого приветствия наблюдала, как он торопится в сторону туалета.

Что тут случилось? Дневального не было, хотя Симоненко вчера назначил первые наряды. У парней их оказалось довольно много, а девочки должны были ходить только в столовую и на КПП, но пока нас туда еще не отправляли.

А вот на суточный наряд на курс трое человек заступило сразу. Один из них должен был всегда находиться на посту дневального – это такой порожек прямо напротив входа с флагом и телефоном. Но сейчас он пустовал.

– О, Мария Егоровна, заходите, располагайтесь. Советую в ОВР идти, там окна открываются.

Из кабинета начкурса вышел уставший Глушкевич. Я хотела было узнать, что случилось, но в этот момент услышана не самые приятные звуки из туалета. Те самые.

Не такой музыки я ожидала первого сентября. Ох не такой!

Прошла в ОВР и сиротливо пристроилась возле окна на второй парте. Тут все было отделано деревом, и на полу лежал паркет. Преподавательская парта располагалась на возвышении посередине. Некоторые уже переживали по этому поводу, мол, списывать будет неудобно.

– Фу, а что случилось-то?

Первой в класс зашла Вика Волобуева. Она руками зажимала нос, изображая рвотные порывы. Крутая… Говорят, они так орали с сестрой, когда их разделили. Почему так вышло, до сих пор не знали. Мол, одна баллов не набрала нужное количество.

– Я не знаю…

Развела руками и тут поняла, что Вика обращалась, судя по всему, не ко мне. Из коридора показалась бледная Диана. Волобуева же подарила мне такой взгляд, словно я была пустым местом.

– Боже, да в туалете общественном в детском парке лучше пахнет, чем в коридоре! У них тут что, авария случилась? Канализацию прорвало?

– Ага, канализацию. Задницы у нас прорвало! Считай, был конкурс на самый большой фонтан из… Неважно!

Мы втроем открыли рты, наблюдая, как бледный Изворотов с тряпкой и ведром зашел в ОВР. Выглядел он не как обычно, с иголочки, а словно его выжали.

– Фу, Андрей! Убери эту тряпку, она…

– Она в блевотне, Диана. Представь себе. Это РВОТА. Вчера ее и дресни ту было столько, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. С первым сентября, девочки!

Андрюха добавил еще крепкое ругательство, красочно характеризующее все произошедшее. Далее он зло развернулся, уходя в сторону туалета. Кажется, мир Вики и Дианы больше никогда не будет прежним. А мне смеяться хотелось. Андрей тоже явно не деревенский парень.

А мне было не так уж страшно. Ну, воняет и воняет, ну, плохо стало, и что? Зато такое первое сентября мы надолго запомним. Главное, чтобы с ребятами все было хорошо! Надеюсь, это не инфекция…

В итоге все девушки сидели в ОВР, а парни устраняли последствия ночного «веселья». Туалет-то мужской! Кстати, это было особенно забавно, ибо ближайший женский находился в другом корпусе на втором этаже.

– Ну что, женский батальон. Пошли-ка на плац. Скоро торжественный развод. Первого курса это тоже касается.

– Но как же… Григорий Павлович. У нас же полкурса нет…

И хоть и в ОВР сидели все тридцать девчонок первого курса факультета следователей, все равно вышло как-то жалко. Интересно, а у гаишников тоже так будет?

– Ничего, руководство в курсе наших… событий. Марш на большой плац!

Я поднялась вместе со всеми. История о том, что случилось, уже передавалась из уст в уста. К нам попозже присоединись Сохин, Изворотов и еще пять человек из второй и третьей группы. Парни все были жутко злы.

– Вас же сорок человек на этаже живет! А кабинок в туалете пять? Макар, как же вы…

– Это кабинок пять. Еще биде не посчитала.

– Это что же получается… Прям туда?!

– Поверь, Диан, вчера вообще пофиг куда было. Как говорит начальство курса, мы теперь курсанты и должны быть готовы ко всему!

– Андрей, а что же санчасть?

– Какая санчасть? Мы весь запас активированного угля вчера сожрали. Месячный небось. Медсестра так перепугалась, что чуть ее откачивать не пришлось! Второму факультету легче далось, походу, весь удар на себя мы приняли.

– Может, вам помочь чем?

– Туалет помоешь?

– Курсант Копылова?

– Не буду я толчки мыть!

– КОПЫЛОВА!

– Маш, тебя Груша зовет!

Темные глаза Макара выдернули меня из разговора. Он тронул меня за плечо, и я обернулась. Груша нетерпеливо ждал, пока я отвечу. Покраснела. Вышла вперед.

Все пошли дальше, а я осталась стоять рядом с замначальника курса. Интересно, зачем я ему понадобилась.

– Пойдешь на трибуну Копылова. Будешь там стоять с умным лицом, судя по всему, у тебя это неплохо получается. А потом примешь ключ символический от пятикурскника. Поняла?

Кивнула. Ноги приросли к асфальту. И дело было не в двухкилограммовых берцах. Я до смерти не хотела так выделяться. Глушкевич уже пошел вперед, а я сразу засеменила за ним:

– Роман Борисович, а почему я? Может, лучше Диану? Или девочку эту высокую, Настю Маркевченко.

Груша остановился и с интересом посмотрел на меня. Просканировал взглядом, а потом неожиданно спросил:

– Как, говоришь, фамилия у нее?

Ничего не понимая, ответила:

– Маркевченко. Вроде Анастасия Дмитриевна она.

– Молодец, Копылова. Я уже третью неделю выговорить не могу. Журналистом будешь в группе.

Открыла рот от изумления. Каким таким еще журналистом? Я в школе журнал делала, нафиг мне такое счастье и здесь! Но сейчас же вообще не об этом!

– А ключ…

– Запомните, курсант Копылова. Решения руководства не обсуждаются. От вас я жду только «так точно» и вопросов по существу. А теперь вперед.

Понуро поплелась дальше. Ну куда я в таком виде на трибуну? Тем более к руководству. Не хочу! Я в этой полевке смотрелась как белая моль. Она сидела совершенно ужасно, волосы были в пучок аккуратный собраны. Без косметики совершенно! Хоть заранее бы сказали!

Но делать нечего. Осторожно обошла весь строй. Уже весь институт стоял на плацу, и мне пришлось одиноко короткой перебежкой у всех на глазах идти к трибуне.

Там меня встретила женщина-капитан в форме и проинструктировала, но я вообще ничего не поняла. Глядя в мои растерянные глаза, та с раздражением позвала:

– Литвин! Макс. Пойди сюда, а то эта стоит, глазами своими голубыми хлопает, объясни ей что к чему.

И, к моему полнейшему ужасу, из-за спин офицеров вышел тот самый парень с хмурым взглядом. Он осмотрел меня с ног до головы и тяжело вздохнул. Не узнал?

– Иди сюда, абитуриентка…

«Не поверите, но у меня до сих пор стоит этот дивный запах)) Это было самое оригинальное 1 сентября в моей жизни и женский батальон)) Тогда так никто и не понял, что это было, но ходят слухи, что в столовой что-то протухло. И да, безумно жалко, что рейтинг не позволяет матерных слов, поверьте, они тут так и просятся))»

Глава 12. Литвин

Смешная она все-таки. Стоит перепуганная, как воробей, в этой полевке несуразной. Я уж и забыл, как это было на первом курсе. Хотя нет, как такое забудешь. У них еще вариант лайтовый в этом году.

Это мы ночевали на губе, ходили в туалет на улице и мылись раз в месяц в бане. Спали в палатках едва ли не на земле, прикрытой досками. Эх, романтика!

Даже не верится, что в этом году я заканчиваю эту шарагу. Впереди, как говорится, долгая и верная служба отчизне. Пока пенсия не разлучит нас. Усмехнулся.

Инга Валерьевна вытащила меня на развод в такую рань, а мне еще потом на практику тащиться. Слава богу, хоть полгодика отдохну от бесконечного идиотизма института.

Повел мышку за собой, взяв за руку. Та оказалась сухой и мягкой. Надо же, а как же потные ладошки? Приятная. Да вся она была приятной, с огромными голубыми глазищами на испуганном лице. Маша или как там ее.

Очередная малышка, что пришла сюда либо, потому что родители-менты запихнули, либо по глупости. Судя по выражению ее симпатичной мордашки, все же второе. Не похожа она на типичную дочку сотрудника.

– Литвин, давай-давай! Вот тут встанете, и, когда начальник скажет речь, он про вас упомянет. Выйдешь поближе к трибуне и передашь ей ключ этот. Да где же он…

Я вытащил ключ из-за спины. Сама же мне его отдала, забыла уже. Хорошо хоть, петь сегодня не надо, сказали, гости из Москвы какие-то крутые приезжают из департамента гаишного, времени нет, на экскурсию их везут по местным достопримечательностям.

– Умница, следи за этой, Машей.

И Валерьевна сдулась. Убежала по своим творческим делам, как всегда, умело делегировав мне свои прямые обязанности. Жаль, не доплачивают тут за такое. Я в поселение годы смело мог стать ее замом. Но…

Снова посмотрел на мышку. Та неумело поправляла выбившиеся пряди из-под чепчика этого жуткого. Берцы еще небось натирали. Она мялась в них, смешно хмурясь, и я не выдержал:

– Местная?

Она подняла на меня испуганные глаза. М-да, Литвин. Парни оборжались бы. Ей хоть восемнадцать есть? Давно девки симпатичные от меня так не шарахались.

– Нет.

Тут же вспомнил обстоятельства нашего знакомства. Ну и тупица ты, парень. Сам же ее до общаги провожал. Совсем после отпуска расслабился. Продолжил:

– У нас на улице Рощина, недалеко отсюда, есть военторг. Там берцы нормальные продают и чек как положено дают, чтобы Михалычу показать. Они облегченные и удобные, как сапоги. Сходи сразу, пока размеры есть и ваши не скупили все. Где магазин, у любого курсанта спроси, тут все знают.

И снова глаза размером с блюдца. Это ж надо. Я думал, больше испугаться она не могла. Но вдруг девушка улыбнулась, открыто и искренне. Признаюсь, где-то внутри екнуло, но я не первый год замужем. Знаю все эти улыбочки. Перевидал их в этом месте за пять лет столько…

Девки тут очень быстро смекают, что к чему и у кого теплее место на койке. Особенно иногородние. Ну а что? Папки-мамки рядом нет, следить некому, свечку держать тоже, вот и пускаются во все тяжкие.

А так как я никогда не был обделен вниманием… Собственно, такие варианты меня не интересуют. Только закончились очередные «отношения». Мозг мне повыносят дома, если что, бесплатно.

– Спасибо!

Послышался шорох. Мы стояли лицом к плацу, а на нем уже выстроился весь институт. Слева направо: четвертые курсы, так как пятые на практике полугодовой по местам направления, потом третьи, вторые и…

Внимательно посмотрел на жалкую кучку в правом углу. У них что там, бабский взвод, что ли?

– Мышка, а почему вместо первого курса одни девки стоят, не знаешь?

Она посмотрела на меня, словно не веря, что я так к ней обратился, ну да, малая, я и не то могу. Скажи спасибо, что свое фирменное обаяние не включал. Не хватало мне еще юных наивных девчонок портить.

– Так там на курсе все… Плохо им. Отравились парни вчера на ужине.

Судя по всему, отравился только первый факультет. Преимущественно. Ну да. Улыбнулся. Это ж надо так. И на первое сентября. Повара в столовой знают свое дело, это точно!

Еле сдержался, чтобы не заржать. Сегодня парням расскажу, они животы порвут от смеха. Это ж надо. Праздник знаний! Тут же вспомнилась бородатая история про курсанта, что лет цать назад решил отомстить.

За что история умалчивает, но вместе со своим другом они кхм… Заступили в наряд по столовой, получив тем самым доступ к котлам. Вроде суп был, я точно не помню. Ну и сходили в эти котлы в туалет. Серьезно.

Как водится, замысел раскрылся, но не сразу. В служебной проверке так и было написано: субстанция суповая, отдающая мочой. Ржали все, кроме вкусивших сей плод. Курсантов, понятное дело, исключили, Михалыч тогда лично руководил публичной поркой, а событие попало в золотой фонд историй юридического института МВД России.

Но, как я погляжу, у нее появились достойные конкуренты. Отравиться всем факультетом на первое сентября, мужской его частью, это незабываемо. Но тут я вспомнил еще кое-что, повернулся к мышке:

– Мышка, а ты ж тоже тут живешь, значит, и ужинала в столовке, как тебе удалось не пополнить ряды своих товарищей? Ты смотри, у нас тут в институте практикуется аксиома все за одного, нехорошо так выделяться.

Ну все, такого размера испуганных глаз природа не предусмотрела. Кажется, они сейчас у нее из орбит выкатятся. Я же еле сдерживал смех. Не то чтобы у меня в правилах было кошмарить слонят (так у нас называли первокурсников), но это даже мило.

– Меня Маша зовут, вообще-то. И я не ужинала вчера!

Ого, это что это там такое прорезалось? Характер, что ли? Вот сразу ей сказать, чтобы прекращала, или потом жизнь научит? Решил, что на сегодня хватит с меня роли опытного курсанта.

Скоро до каждого поступившего, что имел удовольствие поступить в юридический институт МВД России, дойдет: свое мнение и характер он может засунуть себе в жопу и поглубже. Тут проповедуют другую религию, имя которой «так точно», «есть», «будет исполнено».

– Начальник юридического…

Взял мышку за руку и немного назад отставил. Начальство идет. Тут же заиграл оркестр, и пошли стандартные наши мероприятия. Вот первый курс насмотрится…

Слева показались гости с руководством. Все такие презентабельные и непременно по форме. По уставу, все как Михалыч любит. Он, кстати, и говорил в микрофон своим поставленным басом, стоя прямо перед трибуной.

– Равняйсь! Смирно!

Первокурсники в этот момент беспорядочно головами мотали. Ну ничего, их тут еще научат, Родину любить.

Руководство промаршировало строевым шагом до трибуны, выполнили обычные строевые схемы, и вот пошла речь. За что любил начальника института, так это за краткость.

Особенно помогает зимой, когда ты стоишь и ноги примерзают. Есть у нас любители растянуть развод во вьюгу, стужу и минус двадцать. Тогда оторгреваешься дай бог к третьей паре.

Все завершилось, и начальник вернулся на трибуну к гостям. Мышка совсем вжалась в стену, рассматривая гостей. Она чуть не пропустила наш выход, но зря я, что ли, в клубе столько лет оттарабанил? Пихнул ее вперед.

Начальник, увидев меня, тут же протянул руку и улыбнулся, нормальный мужик. Когда царя не включает. Он с гордостью произнес:

– Дорогие коллеги, это наша гордость, Максим Литвин, выпускник, идет на золотую медаль, рукопашник, бесподобно поет и не раз защищал честь института на…

Ну все, сам себя сейчас в щеки расцелую. Как на трибуне, так гордость института, как второе место на соревнованиях по рукопашке, так безрукая певичка в баре. Уж определитесь, товарищ генерал.

Тем не менее лицо я держал умело. А вот мышка нет. Побледнела вся, смотрела на меня как на бога местного разлива. Ой, только не влюбись, девочка, у меня таких, как ты, полинститута по курилке бегает.

– Это тоже весьма символичная девушка. Первокурсница поступила с лучшим баллом, отец бывший сотрудник, погиб при исполнении в Чечне.

Я быстрым взглядом скользнул по ее лицу, что за одно мгновение окрасилось такой гаммой эмоций… Боль, неверие, упрямство. Только не рыдать, Мышка. Схватил ее за руку и стиснул.

Походу, для девчонки это все слишком. Это там, в строю они все стоят и недоумевают, что за пауза, а тут человеку душу вывернули, словно она манекен какой.

Таковы уж тяготы службы, малая. Подтолкнул ее к краю трибуны. Наш выход. Символично поднял ключ повыше, чтобы все видели, а потом демонстративно передал его в маленькие трясущиеся ручки Маши.

Та уже собралась и, приняв из моих рук подарок, тоже подняла его над головой. Умница, еще научишься. А я… А я постараюсь к тебе не приближаться. Думаю, в твоей жизни и без таких, как я, приключений будет с достатком.

Уж в этом институте точно.