Kitabı oku: «История политико-правовых учений: авторский лекционный курс», sayfa 9
11.2. Теория действительности права К. Бергбома
Отдельно значимым направлением в позитивизме, помимо основного, английского, является континентальное, сыгравшее важную роль в развитии позитивизма в 20 в. Его основателем является немецкий профессор права Карл Бергбом (конец 19 в.). Его учение становится основой для развивающегося в 20 в. направления социологического позитивизма (в частности, солидаризма – см. тему 13). Мы рассмотрим основной принцип в учении Бергбома.
Основным в позитивизме Бергбома является принцип действительности права. О действительности речь идет, дополнительно к описанному выше эмпиризму, как о требовании, заключающемся в том, чтобы право было реально действенным, а не остающимся на бумаге. Понимаемая таким образом действительность права это его применимость, образующая его эмпирическую реальность.
Действительность права, по Бергбому, складывается из следующих трех атрибутов, должных быть у права:
– системность;
– непротиворечивость;
– беспробельность.
Системность это связанность частей права друг другом. Чтобы право было действительным, необходимо, чтобы все его нормы были объединены по разделам друг с другом и на уровне разделов – с наиболее общими положениями. По сути, это требование кодификации права. Смысл в том, что если части права не объединены и представляют собой не связанные друг с другом кодексы – такое право будет затруднительно применять, и оно не будет действовать.
Непротиворечивость это отсутствие противоречий между разными частями права. Если одна норма утверждает то, что запрещает другая – такое право не будет применимо. Беспробельность это полное соответствие права реальной жизни – отсутствие пробелов в системе праве в отражении реальной жизни. Иными словами, это отсутствие сторон общественной жизни, не отраженных в праве. Речь идет о таких сторонах, которые требуют регуляции по их смыслу.
Действительность права, по Бергбому, и есть то, что называется позитивностью. Таким образом, не выходя за пределы концепции в целом, Бергбом трактует само понятие позитивности в сугубо практическом и даже техническом смысле, в узких рамках которого она обладает, конечно, безусловно положительным (это не тавтология) значением.
11.3. «Социальный дарвинизм» Г. Спенсера
Невозможно обойти вниманием, в рамках темы, учение Герберта Спенсера (английское направление, вторая половина 19 в.) – это крайний позитивизм, кульминирующий его базовую идею, на уровне которого позитивизм как правовая концепция и чисто научная доктрина переходит в нечто большее – в категорию идеологий (о чем подробно – в след. теме).
Крайним мы назвали учение Спенсера потому, что в нем предельно прямо выражен пафос, по сути целевая мысль всего позитивизма – отрицание не просто общей сущности, но вообще общности людей, причем даже внутри одного «политического тела» – внутри общества. В обществе постулируется отбор, подобный естественному, и отсутствие каких-либо обязательств, хотя бы отдаленно соответствующих естественному праву, помимо личной свободы.
Спенсер постулирует принцип дифференциации, в рамках которого общество уподобляется «живой природе» (этот подход в целом называется органицизмом). Сутью принципа является деление на приспособленных и не приспособленных и выживание наиболее приспособленных. Как в природе есть хищники и поедаемые, так и в обществе есть и должны быть достигающие и не достигающие успеха. Недостижение успеха следует понимать не в каком-то условном и ограниченном смысле, а в смысле, допускающем полную лишенность жизненных благ и гибель. Как в природе слабые должны гибнуть, чтобы освобождать ресурсы и жизненное пространство для сильных, так и в обществе нищета и даже гибель одних людей (физически: от голода, холода, болезней) оправданы процветанием других. Т.е. это не недостаток и не нарушение общественного устройства, но напротив – его образец. По Спенсеру, существо, недостаточно энергичное, чтобы бороться за свое существование, должно погибнуть.
В основе этой теории (совершенно альтернативной классическим представлениям об естественном праве и общем благе) лежит постулат личной свободы. «Каждый человек волен делать все, что он хочет, не нарушая свободу другого». Именно этой высшей ценностью оправдывается дифференциация, допускающая гибель людей. Понимать надо так. Допустим, лондонский денди едет в роскошной карете из загородного дома в Ковент-Гарден, проезжая по улицам, где умирают от голода и холода выселенные из жилья безработные люди и их дети (реальность Лондона середины 19 в.). Поскольку этот джентльмен не нарушает личную свободу этих умирающих людей (его сограждан), он ничего не должен. Голод и гибель детей – ничто по сравнению с его личной свободой и предстоящим удовольствием. Конечно, если он захочет помочь этим детям ради своего удовольствия, никто не станет ему мешать – опять же, исходя из принципа личной свободы. Но никто не вправе что-то потребовать от этого джентльмена.
Государство, по Спенсеру, это акционерное общество для взаимной безопасности, т.е. соблюдения внутреннего порядка и противодействия внешним угрозам, но оно не должно иметь социальных функций. Никакого общего блага, подразумевающего равное для всех естественное право, хотя бы на минимальном уровне права на жизнь, в этой системе нет (при этом спенсеровское государство вполне гарантирует безопасность умирающим от нищеты людям). Бедность неспособных, бедствия беспомощных, голод бездельников и устранение слабых сильными – вот общественное благо. Примечательна личная деталь: Спенсер был открытым противником благотворительного образования для бедных. Выразительно также то, как учение Спенсера стало в итоге называться в истории – «социальный дарвинизм».
Учение Спенсера является, прежде всего, позитивистским вследствие отрицания естественного права. Но при этом, в отличие от классического позитивизма, учение Спенсера не является этатистским, в нем не абсолютизируется, а наоборот ограничивается роль государства. Это обстоятельство, одновременно с постулатом личной свободы, означает ни что иное как либеральную идеологическую концепцию, к которой, в пересечении с позитивизмом, полностью относится спенсеровский социальный дарвинизм.
Лекция 12. Идеологические концепции: либерализм, консерватизм, коммунизм (марксизм)
12.1. Либерализм.
12.2. Консерватизм.
12.3. Коммунизм (марксизм).
Идеологические концепции это, коротко говоря, идеологии. Это особая категория политических учений, возникающая в 19 в. в качестве еще одного результата цивилизационной трансформации, описанной в предыдущей теме. Роль этих учений, точнее, концепций, такова, что они определили всю дальнейшую историю. Имеется ввиду не история правовых идей, которая на научном уровне продолжилась в своем собственном, позитивистском русле, но сама история как совокупность реальных политических событий. Вся история 20 в. это взаимодействие и борьба возникших в 19 в. трех идеологий: либерализма, консерватизма и коммунизма (марксизма).
В понимании этих идеологий, т.е. их содержания, было и остается много недоразумений и ошибок (особенно по поводу либерализма), отсюда тем более важным мы считаем рассмотрение этой темы в рамках курса истории политико-правовых учений.
Что такое идеология? Идеология – комплексная политико-этическая концепция, имеющая онтологическую основу, объясняющая устройство общества, определяющая его историческую цель (идеальное состояние) и соответствующие этому моральные требования. Как видно, идеология это нечто большее, чем политико-правовая теория. Идеология, помимо политико-правового учения, обязательно включает онтологический базис, что не всегда присутствует в чисто научных политико-правовых теориях, а также ценностно-этическую часть, что принципиально не характерно для сугубо научных теорий. В силу более широкого содержания, идеологии обладают социально широким распространением, в отличие от правовых теорий, известных в большинстве случаев только специалистам. Поэтому идеологии как таковые, даже независимо от производных от них действий, являются важным политическим фактором.
В масштабе истории все три идеологии возникают практически одновременно, в течение менее чем столетия – в первой половине / середине 19 в. Однако внутри этого исторически малого промежутка между ними есть последовательность. Вначале возникают либерализм и консерватизм, затем, в качестве резкой альтернативы им обоим, коммунизм. Мы рассмотрим их в этой же последовательности.
12.1. Либерализм
Либерализм – идеология, онтологически базирующаяся на философском номинализме, утверждающая приоритет личной свободы над политической, частного блага над общим и постулирующая общественное устройство с ограниченной ролью государства (в противоположность этатизму).
Либерализм возникает, если говорить об его теоретической политико-правовой основе, в работах француза Бенжамена Констана и англичанина Джереми Бентама в первой половине 19 в. В чисто научном смысле идеи Констана и Бентама не относятся к магистральным в генезисе правовых теорий и, скажем так, не обладают особой глубиной, но по идеологическому потенциалу, который был уже далее реализован на их основе (не самими авторами), они оказались имеющими огромное и зачастую недооцениваемое историческое значение. Чуть поясним: эти идеи просто совпали с общим смысловым запросом, образованным исторической трансформацией, происходившей в это время.
Сам теоретический принцип, собственно образовавший либерализм, был провозглашен Б. Констаном в небольшой работе, изданной в 1819 г., «О свободе древних в сравнении с Новым временем». Констан противопоставляет понимание свободы в античности пониманию свободы современными людьми (т.е. людьми Нового времени). Свобода для древних это участие в общественной жизни (политическая свобода), а свобода для современных это безопасность в обеспечении частных удовольствий. Констан пишет: «Целью древних было совместное участие в социальной власти всех граждан: это было то, что они называли свободой. Цель современных людей в безопасности частных удовольствий, и они называют свободой гарантии, предоставляемые учреждениями для этих удовольствий». Констан провозглашает в качестве ценности и ставит на первое место свободу удовольствий (личную свободу), а политическую свободу – на второе место, в позицию условия (гарантий) для первой.
Это диаметрально противоположно пониманию свободы у предшественника Констана Монтескье. У Монтескье, как в античности и во всей классической традиции, прямо наоборот: ценностью постулируется политическая свобода, которая, напомним, определяется как возможность делать то, что должно хотеть (причем с пояснением, что «свобода состоит совсем не в том, чтобы делать то, что захочется»), а личная свобода (безопасность) является условием для этой ценности. Противоположность налицо.
Здесь не просто логическая противоположность, но нечто большее – противоположность фундаментально мировоззренческая. В предшествующей истории в высших образцах философии и культуры ценностью ставилось участие в общественном деле – принятие решений об общем благе и доступ к нему, а личные комфорт и безопасность понимались как средство. Главное – дело, разумное, исторически целенаправленное движение, а удовольствия и комфорт суть физические и психологические условия для этого, причем разумно ограниченные. Таков античный и классический идеал. У Констана стороны меняются местами. Ценность – удовольствия, т.е. в принципе ничем не ограниченные, инстинктивно-психологические и по определению индивидуальные стремления, а все общественные разумные дела нужны только в качестве гарантий их обеспечения. Вот он, образующий либерализм концептуальный и ценностный разворот.
Дж. Бентам является основоположником либерализма наряду с Констаном (хронологически даже прежде него), но со спецификой, несколько боковым образом, вследствие чего приоритет в основании либерализма остается у Констана. Спецификой у Бентама является то, что напрямую он отрицает свободу, даже не стесняясь в выражениях и называя чепухой. Бентам, будучи позитивистом и утилитаристом, провозглашает в качестве базовой общественной ценности пользу. Но польза у Бентама подчинена «принципу счастья», который определяется следующим образом, внимание: преобладание удовольствий над страданиями. Получается ни что иное как та же самая констановская личная свобода – гарантии получения частных удовольствий, и чисто терминологическая игра Бентама приводит к той же сути, которую предельно просто формулирует Констан.
Если свести либерализм к главному в нем признаку, причем не на политико-социальном, а на фундаментальном, т.е. предельно абстрактном и поэтому предельно общем уровне, то это будет следующее: приоритет частного над общим. Скажем даже так. Если не знать прочие атрибуты либерализма и пользоваться только этим ограничивающим его признаком, то ни в каком случае невозможно будет ошибиться, говоря: либерализм это приоритет частного над общим. Это его суть, сама его центральная, главенствующая идея.
Приоритет второстепенных признаков над сущностью, деталей – над общим смыслом, фактов – над идеей, единичных вещей – над классом, частных мнений – над общей истиной, частного интереса – над общим благом, единичных случайных влечений – над главной жизненной задачей – все это либерализм. Это настолько глубокая вещь, что проявляется даже на бытовом уровне. Человек, не закрывая за собой дверь и пуская холод, говорит «я не обязан, это не мое дело»; при посадке в самолет пассажиры рассаживаются не по семейному принципу, что логично и есть очевидная истина в данной ситуации, а по принципу «кто раньше нажал на кнопку» (понятно, что семейному за всех членов семьи это делать дольше, чем одинокому) – и здесь частный интерес оказывается выше рациональной истины; двусмысленный рекламный слоган «уступи соблазну», провозглашающий приоритет частного, случайного влечения (удовольствия) над общими принципами. И т. п.
К политической свободе (приоритету должного, т.е. разумного, по Монтескье), к классическим республиканским ценностям, стержневым концептом которых является общее благо, все это не имеет никакого отношения. Когда либерализм, как идеология частных интересов и удовольствий, ассоциируется с классическими республиканскими учениями, такими как учения Руссо и Монтескье, происходит ошибка, в своей очевидности просто нелепая. Ошибка происходит от неумения различать термины «политическая свобода» и «личная свобода», просто на уровне слов: раз тут про свободу и здесь про свободу, значит – возникает ошибочный вывод – имеет место одно и то же. Это ошибка является наиболее частой в понимании либерализма и, пожалуй, самой распространенной в истории идеологий вообще. Уже второстепенными в возникновении этой ошибки являются лингвистические и исторические обстоятельства, поспособствовавшие ее распространению (да, в 19-м столетии в салонах европейских обществ, а также в литературе принято было называть «либеральными» как раз республиканские взгляды в противопоставлении монархическим).
Мы сказали в определении, что онтологической основой либерализма является номинализм. Номинализм это онтологическая идеалистическая концепция, в рамках которой сущность предмета не обладает приоритетом над второстепенными признаками (акциденциями). Примечательно и важно, что номинализм возникает еще в античности – в древнегреческой софистике, известной нам по началу курса (см. тему 2). Это означает, что корни либерализма находятся там же. Помните тезис о невозможности истины и вытекающем из этого равенстве мнений. Это и есть проявление номиналистического приоритета частного над общим (истина – всегда общее) и предвестие либерализма. Приведем упрощенный и абстрактный пример. Допустим, один человек говорит, что 2* 2 = 4, другой, что 2* 2 = 3, а третий, что 2* 2 = 10. С точки зрения номинализма здесь истины нет, и имеют право быть все эти утверждения (все зависит, так сказать, от частного конкретного случая). Важна не истина, говорит на этой основе либерализм, а сама возможность, сама воля высказывать мнение, каким бы оно ни было.
В экономическом аспекте либерализм основывается на приоритете частного блага (бизнеса, капитала) над общим. Это ни что иное как принцип, известный под термином «капитализм». Капитализм это экономическое лицо либерализма, и не просто внутренняя в нем отрасль, но идеологически важный момент, на котором отчасти базируется либеральная позиция в целом. Этот момент связан с вопросом, который мы оставили без рассмотрения по поводу учения Спенсера, в предыдущей теме.
Помните, мы говорили об отсутствии естественного права даже на уровне права на жизнь у гибнущих в нищете людей в постулируемом Спенсером государстве. И вот, по поводу этого тезиса мог возникнуть вопрос: как же так, ведь у этих людей не отнимают свободу, их же не убивают, не применяют насилие – где здесь, строго говоря, нарушение права на жизнь? Ответ в следующем.
Дело в том, что концепция естественного права изначально связана с общим благом. Естественное право заключается в участии в общем благе на основании разума. Человек, как носитель разума, имеет право на участие в создании общего блага и соответствующее использование его наряду с другими – в этом смысл. Когда, согласно принципу капитализма, общее благо превращается в частное для некоторых людей, а остальные оказываются лишенными свободного, не ограниченного произволом частных лиц, доступа к нему, то с точки зрения естественного права это ни что иное как его лишение. Когда человека лишают средств труда, лишают работы, в результате чего он оказывается на улице и гибнет, это отнятие естественного права на уровне права на жизнь.
Идеологическая роль принципа капитализма в либерализме как раз в том и заключается, что он постулирует: общего блага нет, есть только частное благо в рамках собственности некоторых людей (кстати, несколько в отличие от позитивизма Остина). Раз нет общего блага, то не может быть права на него – значит, когда выгнанный с работы и бездомный гибнет, в этом нет отнятия права, согласно либерализму. У него никто ничего не отнимает, несправедливости нет и либеральное общественное устройство ни при чем – вот мыслительный ход либерализма в самооправдании по поводу нищеты и гибели людей.
В правовом генезисе итоговым воплощением либерализма становится концепция прав человека. Это не отдельная авторская теория, но фундаментальная доктрина всего современного права. Суть этой доктрины, в соответствии с изложенным выше, заключается в утверждении приоритета частных прав над общественными институтами. Общей тенденцией в развитии прав человека, в непосредственно политическом их применении, является утверждение приоритета частностей – частных признаков, образующих меньшинство в рамках той или иной социальной группы. Если человек по каким-то признакам относится к меньшинству, это трактуется как право человека, которое необходимо защищать в первую очередь. Таким образом, права человека это не права человеческой природы, общей для всех людей, а права какой-нибудь частной особенности.
Главное в понимании сути и происхождения концепции прав человека является то, что она есть результат трансформации естественно-правовой концепции. Концепция прав человека коренится в политико-правовых учениях Т. Гоббса и Дж. Локка. В этих учениях, напомним, естественное право, вопреки классической естественно-правовой концепции, трактуется как право индивидуальной воли вместо права разума. Это и есть корень права человека как права частного (в пределе – индивидуального) признака вместо права человеческой природы. В дальнейшей, вслед за Гоббсом и Локком, истории произошло закрепление этой понятийной подмены, чему отчасти поспособствовали опять же, как в случае со свободой, чисто лексические обстоятельства. Главным образом то, что в Декларации, принятой в Великой Французской революции, права гражданина, смыслом которых была политическая свобода на основе естественного права, были обозначены буквально как «права человека». Каверза в том, что в выражении «права человека», в отличие от «естественного права» или «права разумной человеческой природы», получается, будто речь идет о правах, принадлежащих индивидууму. Через эту случайную словесную ассоциацию индивидуалистическая, волевая гоббсовско-локковская трактовка в понимании естественного человеческого права закрепилась и получила развитие, а далее, соединившись с возникшей затем либеральной идеологией, превратилась в полностью либеральную современную доктрину прав человека.
