Kitabı oku: «100 великих криминальных драм XIX века», sayfa 8

Все могут короли

10 сентября 1898 года на набережной Женевы ударом заточки была смертельно ранена немолодая женщина.

Обычная история: уличное ограбление, повлекшее за собой смерть потерпевшей. Но убийцей был не случайный грабитель, а его жертвой – не случайная прохожая.

Как в сказке

А как многообещающе все это начиналось! Молодой император влюбился в среднюю дочку помещика, имевшего весьма дальнее отношение к королевскому роду. Конечно, у Элизабет с матерью ее мужа принцессой Софией были трения, но ведь между свекровью и невесткой такое бывает. В конце концов, ревнивая, единовластная София сама сделала своего 18-летнего сына императором – воспитала, поддержала, дала политическую волю.

Любопытно в этом отношении сравнить портрет Софии с портретом ее сестры. София и Мария-Анна, принцесса Баварская, были близнецами, и в их чертах сразу угадывается фамильное сходство, к тому же обе королевы входят в галерею родовитых красавиц. Однако в лице Марии кротость и задумчивая мягкость преобладают над королевским величием, в то время как София выглядит на портрете упрямой, злопамятной и мстительной женщиной. Она дожила до 1872 года, потеряв пятилетнюю дочь, умершую от болезни; потом лучшего друга, герцога Рейхштадтского, вошедшего в историю под именем Наполеона II (это был единственный законнорожденный сын Наполеона Бонапарта, с четырех лет живший при австрийском дворе), с которым ее, по слухам, связывали романтические чувства; и наконец, второго сына, Максимилиана, убитого мексиканскими повстанцами. Было от чего помрачнеть.

А еще в жизни Габсбургов существовал «серый кардинал» – князь Клеменс Меттерних: не человек – целая эпоха при дворе австрийских монархов. София могла гордиться своей победой над ним, когда сделала Франца-Иосифа монархом и отстранила «серого кардинала» от власти. Меттерних умер через пять лет после бракосочетания Франца-Иосифа. И теперь деспотичной Софии не хотелось делить венценосного сына с кем-то еще, тем более с яркой и независимой чужестранкой. Но надо было думать о наследнике престола.

Император женился на баварской принцессе Элизабет в 1854 году, и невестка с самого начала не понравилась Софии. Свекровь считала, что Элизабет слишком открыта (невоспитанна), слишком проста (неряшлива), что ей надлежит быть не любимой и любящей женщиной, а монаршей особой, то есть больше заботиться об интересах Габсбургского дома. Например, уже будучи беременной, Сисси должна была прогуливаться каждый день вдоль ограды императорского сада, чтобы идущие по улице подданные видели ее и знали, что Габсбурги здоровы и ожидают наследника. Для Сисси это было мукой: она чувствовала себя неважно и не хотела жить напоказ.

Эта женщина стала любимицей австрийцев, их исторической и культурной легендой. Но гораздо больше уроженка Баварии тяготела к венграм, даже выучила венгерский язык. Для самоопределения венгров она сделала немало, и они подарили ей замок в Венгрии.

Их союз с Францем-Иосифом I окончательно распался уже после смерти Софии. Просто каждый из них хотел свободы от церемоний, хотел вести собственную жизнь: она путешествовала, у него появились другие женщины – совсем не королевского рода. Обиды друг на друга не было: слишком много пережито вместе. Франц-Иосиф даже ездил встречаться с путешествующей женой, чтобы посоветоваться о важных государственных вопросах.

Четырнадцать лет император встречался с Анной Наговски – женой железнодорожника, ловеласа и картежника, тянувшего с нее и ее венценосного друга деньги. Поговаривали, что дети Анны, Хелена и Франц Иосиф Наговски, могут быть королевскими детьми, но император их не признавал, а из дневника Анны Наговски, переданного ее дочери Хелене, следовало, что последняя встреча Анны с императором состоялась за год до рождения ее сына и отцом ему монарх быть не мог. С Анной император расстался по-королевски достойно, вручив ей немалую сумму за «службу императорскому двору Австрии».

3 мая 1911 года Хелена Наговски вышла замуж за известного композитора Альбана Берга. Примечательно, что своего сына они назвали Францем Иосифом. Что же касается ее брата, Франца Иосифа, то бедняга оказался несколько девиантной личностью: он разумеется, вообразил себя сыном венценосного тезки и на его столетие в 1930 году отрезал себе левый мизинец и возложил на могильную плиту венценосного «отца». Своим поступком этот несчастный, очевидно, хотел показать несостоявшемуся отцу, что только он, Франц Иосиф, готов на жертвы ради семейства Габсбургов. После этого осталось только отправить Франца Иосифа Наговски в венскую психиатрическую клинику «Штайнхоф».

В 1885 году любовницей императора была актриса Катарина Шратт. На нее, страдающую игроманией, Франц-Иосиф тоже тратил деньги. В конце жизни актриса с карточных игр переключилась на складывание пазлов.

Об истории семьи Габсбург впору снимать насыщенный страстями телесериал. Собственно, о правлении Элизабет такой и был снят – не совсем сериал, поскольку до теленовелл еще было далеко, но полнометражный кинофильм с двумя продолжениями. Кино буржуазной, донельзя сентиментальной Австрии, оправившейся от последствий войны и аншлюса, было настроено на костюмные исторические мелодрамы и музыкальные комедии. Так появились друг за другом фильмы Э. Маришки – «Сисси» (1955), «Сисси – молодая императрица» (1956) и «Сисси. Трудные годы императрицы» (1957). Во всех фильмах трилогии играла юная Роми Шнайдер: в первой серии ей было всего 17 лет, в последней – 19, и фактически она уже завоевала себе европейское пространство как новая кинозвезда. Но жизнь королей далека от тех прекрасных картинок, которые создает для нас кинематограф.

Впрочем, и кинематограф может стать не подспорьем для блистательной карьеры, а долгой дорогой проблем и личных трагедий. Как и удачное замужество для Элизабет, удачное начало актерской карьеры не принесло Роми Шнайдер счастья. Перед нами классическая «роковая» сублимация – актриса как будто сроднилась с императрицей, получив впоследствии абсолютно все ее страдания – чужбину, несчастливую любовь, трагическую гибель сына и горькую, безрадостную смерть. Однако в юности мало кто думает о таких вещах, и девочка Сисси в исполнении Шнайдер выглядит беспечной, инфантильной и чрезмерно сентиментальной среди птичек и садиков в угодьях ее отца.

Происшествие на набережной

Кем же был преступник, оборвавший жизнь не слишком счастливой женщины, которая, однако, была любима и своим народом, и народом венгерским, оценившим ее доброту и дипломатичность? Им оказался итальянский террорист Луиджи Лукени – амбициозный неудачник, поставивший своей целью уничтожать именитых персон.

Лукени рос в детском доме, образования не получил и жаждал простой и быстрой славы. Пребывание в Швейцарии, куда стекались политические эмигранты, способствовало его увлечению анархизмом и политическим терроризмом. Лукени начал замышлять убийство, но еще не знал, кого выберет своей жертвой. Личность жертвы мало интересовала его, и о заслугах Элизабет Габсбург, строившей мосты в отношениях между народами, он ничего не знал. Знание вообще не входило в его планы: насилие и слава – вот единственная формула таких людей.

Убийство императрицы Елизаветы в Женеве. Гравюра конца XIX в.

В дневнике он написал: «Как бы мне хотелось убить кого-нибудь, но только чтобы это был кто-то важный, потому что о нем напишут в газетах».

Однако важных персон обычно сопровождает вооруженная охрана. Гораздо проще убить одинокую женщину без охраны. Но где найти такую одинокую женщину, которая к тому же была бы еще и известна? Почти никто не отказывается от власти и совсем уж никто – от охраны. Сисси была единственной: она терпеть не могла официальное сопровождение и предпочитала долгие прогулки в компании своей камеристки, с которой могла говорить на венгерском языке. В конце концов, ей было уже 60 лет, и она могла позволить себе тишину и покой. Пренебрежение необходимым сыграло роковую роль в ее судьбе.

На набережную 10 сентября 1898 года императрицу привела самая обычная необходимость: Сисси собиралась сесть на пароход в Монтрё. Когда камеристка отошла к пароходу купить билеты, к Элизабет подбежал Луиджи Лукени. Он воткнул ей под ребро заточенную отвертку.

Сисси поначалу даже не поняла, что произошло. Она оттолкнула Лукени, приняв его за уличного хулигана или грабителя. Даже боль в боку она ощутила не сразу и приняла ее за давление неудобного корсета. Императрица взошла на пароход и только потом, начав задыхаться, упала. Врачи уже ничем не смогли ей помочь.

Ее убийство, уже почти незаметное (она в тот момент не появлялась при дворе), стало тем не менее зловещим сигналом об окончании Габсбургской династии, да и всей Австро-Венгерской империи, которой оставалось существовать лишь два десятка лет.

* * *

Убийцу приговорили к пожизненному заключению, и в тюрьме он, не изменив традиции всех террористов и революционеров, сочинял мемуары. Что это были за мемуары, остается только догадываться, поскольку ни грамотностью, ни литературными способностями Лукени не блистал. Да и слава его оказалась двусмысленной: жертву его преступления слишком любили в простом народе, а его воспринимали как злодея. Даже известная революционерка Эмма Голдман (Красная Эмма) была возмущена этим убийством, потому что Лукени убил женщину – представительницу угнетаемой части человечества. В 1910 году Лукени нашли в камере повешенным. То ли ему помогли, то ли он сам совершил суицид, посчитав, что дальнейшее прозябание в тюрьме бессмысленно. Некоторой славы он все-таки добился, но очень сомнительной: его законсервированную голову впоследствии показывали туристам в качестве музейного экспоната. Почти так же, как руки другого бандита – француза Ласенера. И почему людям так нравится разглядывать части тел всевозможных психопатов?

Однако думается, что Лукени поторопился с уходом из жизни. Надвигалась Первая мировая война, а в это время судьбы людей менялись мгновенно – как по велению джинна из волшебной лампы. Никакого волшебства тут, конечно, не было. Просто правительства и судебная система настолько одряхлели и обессилели, что не в состоянии были проявлять твердость. Немало убийц и террористов вышли в то время на свободу, расплатившись за свои злодеяния смехотворными сроками – от двух до четырех лет. Начиналась другая эпоха.

Заговор либералов

Марксисты были во многом правы, но в первую очередь в том, что мир развивается по спирали. На каждом новом витке соответственно должны возникать похожие исторические ситуации. Но некоторые личности и судьбы на этих витках спирали как будто дублируют друг друга, создавая своеобразное дежавю.

Взгляните на нашего нового героя – президента Эквадора Габриеля Гарсия Морено. Внешне он никого вам не напоминает? Если нет, то попробуйте представить этого же человека, но в современной цивильной одежде. Кроме того, его политическая биография вам точно что-то знакомое напомнит.

Длинная политическая биография

У этого человека было, как и у многих испанских аристократов, непомерно длинное имя – Габриель Грегорио Фернандо Хосе Мария Гарсия и Морено и Моран де Буитрон. Продолжительность его правления тоже была достаточно длинной (по крайней мере по тем временам) – 15 лет. Достаточно сказать, что его предшественник Франсиско Роблес правил всего три года, а последователь Рафаэль Карвахаль исполнял обязанности всего один месяц, после чего передал бразды правления Мигелю Карриону с его тоже не слишком внушительным двухлетним сроком. Надо сказать, что этих троих, как и многих до того и после того, сейчас никто особо не помнит. Так что Габриель Гарсия Морено – это опять-таки исключение.

Вообще, в Эквадоре рекордом президентского правления был срок в четыре года, большинству же не удавалось балансировать на этом посту и пары лет. Именно поэтому 15-летнее правление Габриеля Морено получило гордое название «Эпоха Гарсиана» (по его фамилии Гарсия).

Молодой Морено

Он происходил из аристократической семьи. Отец Габриеля – Габриель Гарсия и Гомес де Тама – был потомком герцога Осунского и испанских офицеров. Мать – Мария де лас Мерседес Морено и Моран де Буитрон – знатная креолка, дочь генерал-губернатора Гватемалы, который впоследствии стал военным губернатором Гуаякиля. Родственниками Морено были архиепископ Толедо, судья верховного суда Испании и председатель военного королевского трибунала Испании. В общем, юноша оказался из приличной семьи.

Отец успешно занимался торговлей, а юный религиозный Габриель поначалу готовил себя к деятельности католического священника. Но само время воспротивилось его желанию. Эквадор находился в плачевном состоянии, его экономика пребывала в кризисе, а политика – в анархии. Поэтому Морено по совету своих друзей и близких поступил в 1844 году в университет, получил юридическое образование и к тому же занялся журналистикой.

По убеждениям он был консерватором, католиком и монархистом, полагая, что религиозное воспитание, жесткое правление и стабильность в экономике способны решить проблемы его страны. Морено с юности занимался благотворительностью, помогал церкви и бедным слоям населения, а на страницах газет боролся с коррупцией.

Противники

Позднее своим основным оппонентом Габриель считал лидера либералов Элоя Альфаро, ориентировавшегося на американскую и британскую капиталистические системы. Но в те годы, когда Морено получал образование и писал статьи в газеты, Альфаро еще пешком под стол ходил (он родился в 1842 году). Созрел Альфаро к тому моменту, когда Морено уже был у власти. Либеральному лидеру удавалось устраивать антиправительственные восстания преимущественно из-за границы. В 1875 году он был в эмиграции в Панаме. А позднее, разочаровавшись в новом режиме, которому сам же способствовал, вновь отправился в Панаму. Весьма удобная позиция для политика – разрушать из-за угла и вовремя исчезать со сцены.

Но пока Элой Альфаро еще только готовил себя в Геростраты, борьба Габриеля Морено была направлена в основном против Хуана-Хосе Флореса, в то время президента страны. Эти отношения весьма примечательны своей оригинальностью. Морено даже пытался организовать заговор и совершить покушение на Флореса, но ни то ни другое не удалось, и молодой политик, так же как и его оппонент Альфаро, отправился подальше от проблем – в Европу, где изучал в Сорбонне химию и теологию, попутно наблюдая революционные события 1848 года, которые произвели на него большое впечатление.

Надо сказать, что позднее, в 1859 году, тот самый Флорес, на которого Морено покушался, вернулся в Эквадор по приглашению все того же Морено – чтобы навести порядок в стране, пребывавшей в хаосе и анархии после гражданских раздоров. А из этого следует разумный вывод – никогда не устраняй своего врага необдуманно: возможно, однажды он станет твоим союзником. Совместно с Морено Хуану-Хосе Флоресу удалось наладить положение в стране, но политического веса он уже не имел, поэтому вновь отправился в изгнание и вскоре (в 1864 году) умер от болезни на борту корабля, ставшего местом его ссылки. Очевидно, для Морено Флорес был тем самым «мавром», который «сделал свое дело» и «может уходить». Разумное использование своих бывших противников. Морено же оставалось править страной еще 11 лет.

«Эпоха Гарсиана»

Факт остается фактом: под руководством Морено Эквадор стал самой передовой страной в Латинской Америке. Он был хорошим хозяйственником. Но либералам это не нравилось.

Либералы ориентировались на США и капитализм. Консерваторы – на Европу и старые ценности: католицизм, земледелие, социальную стабильность. И борьба между этими партиями шла с момента получения независимости Эквадора.

Приход Морено к власти был вызван тяжелой ситуацией в стране. С конца 1840-х до начала 1860-х годов Эквадор скатывался в анархию. Правительственный кризис, постоянная смена либеральных лидеров, не способных восстановить страну, могли привести к полному хаосу и утрате государственности. Габриелю Морено удалось сделать Эквадор одной из успешных держав мира. В 1859 году он объединил три провинции и стал их главой, а потом вместе с Флоресом выступил против либерального правительства и его союзников из Перу. Перуанцы убрались восвояси в свое Перу, а Морено стал президентом страны.

В 1861 году была утверждена новая конституция, закрепившая его власть и давшая ему возможность спокойно заняться государственным строительством. Поскольку срок его правления был для Эквадора непомерно длинным, на короткие периоды, с 1864 по 1869 год, его формально сменяли уже упоминавшийся Х. Каррион и Х. Эспиноса. Оба были его же ставленниками и союзниками, хочется сказать – марионетками.

В годы правления Морено уровень науки и образования необычайно вырос, получили развитие экономика и сельское хозяйство. Президент боролся с коррупцией и отдавал на благотворительность собственное жалованье. Чем не пример если не идеального, то по крайней мере достойного правителя? Разумеется, он думал не о собственной единоличной власти, а только о том, чтобы сохранить Эквадор как сильную, развитую и морально устойчивую державу. И кстати, державу социальную. Он все еще никого не напоминает?

Высокоморальный правитель

Моральная устойчивость понималась религиозным Морено буквально: при его правлении были закрыты публичные дома, а вместо них открылись больницы и учебные заведения. Декретами 1869 и 1871 годов Морено централизовал управление школ. Были изменены учебные планы и введены новые экзаменационные требования. Для борьбы с неграмотностью и распространения обязательного начального образования для детей индейцев был создан педагогический колледж, в котором обучались индейские сельские учителя. Морено покончил и с принудительным трудом индейцев. Число учащихся в стране выросло в три раза, и в два с половиной раза – количество начальных школ. Президент стремился к всеобщей грамотности, ориентируясь на тот опыт, который он получил, находясь во Франции. Развивая технические специальности, Морено создал два политехнических колледжа и один сельскохозяйственный, основал военное училище и астрономическую обсерваторию с оборудованием по последнему слову науки. Гуманитарное образование он также активно поддерживал, поэтому в стране появилось много музыкальных и художественных училищ.

Многие жители получили избирательные права, и было гарантировано равенство всех эквадорцев перед законом. Впрочем, не стоит забывать, что избирательное право касалось лишь тех, кто принимал католицизм.

Экономика стала главной сферой внимания Морено, и он ее модернизировал. Ему удалось избавить страну от долгов и пополнить казну. Интересно, что для этого он ввел режим экономии, упразднил всевозможные синекуры (формальные должности) в непомерно раздутом государственном аппарате и поборол коррупцию, грабившую налогоплательщиков.

При нем было отменено рабство, а рабовладельцам государство выплатило компенсацию. Буржуазия получила возможность расширить внешнюю торговлю. Строились железные дороги, банки, налоговые учреждения, инфраструктура. Было введено образование для военных, причем офицерство получило возможность обучаться в Пруссии.

Столь прекрасная картина, конечно, не могла не сопровождаться жесткими мерами и консервативными требованиями. Розы без шипов не бывает. Были такие шипы и у Морено. Не стоит забывать, что он воспитывался убежденным католиком. В 1873 году Морено провозгласил Эквадор «республикой сердца Иисуса», а церковь вмешивалась во все области государственной и общественной жизни. 26 сентября 1862 года Морено заключил конкордат с Ватиканом. Теперь католическая церковь получила в стране неограниченную власть, а в казну Ватикана отчислялось 10 % государственного дохода ежегодно. Морено даже оказался единственным в мире правителем, который заявил протест против упразднения папского государства в 1870 году.

Чтобы держать людей в узде, президент ввел цензуру и запрещал вредные, с его точки зрения, книги. Он охотно принимал в стране оказавшихся в изгнании иезуитов.

Граждане, впрочем, были отнюдь не против жестких католических мер и выбрали Морено еще на один срок. Все-таки католицизм стал в Латинской Америке неотъемлемой частью жизни и фактически картиной мира.

Против железной воли

Журналист С. Пожарская пишет об испанском диктаторе Франко, что его «старый учитель Комельяс, тот самый, который охарактеризовал его как истинного католика и военного с твердым характером, дал ему как-то прочитать книгу, посвященную биографии Габриэля Гарсиа Морено – президента Республики Эквадор в 1861–1865 гг. и 1869–1875 гг. Он прославился как диктатор, гроза либералов и масонов, истинный христианин. Трудно сказать, какое впечатление эта книга произвела на Франко. Скорее всего, на воспоминании о прочитанном лежит отсвет того, кем стал Франко после 1936 г.» (С. Пожарская. Франсиско Франко и его время).

Зная, кто такой Франко, нетрудно представить себе и эту степень влияния. Немного перефразируя, можно сформулировать так: скажи мне, кто твой учитель, и я скажу, кто ты. Или в данном случае наоборот: скажи мне, кто твой ученик, и я скажу, кто ты.

Изначально Морено диктатором не был. Он стал таковым после переворота 1869 года, когда появилась так называемая «Черная конституция», провозгласившая фактически диктатуру церкви: нет, не инквизицию, но власть церкви над умами и принципами людей.

Если человек считается жестким правителем и даже диктатором, то у него всегда есть непримиримые враги, с которыми нужно бороться. Были такие и у Морено. При нем восставали крестьяне-общинники и индейцы. Например, в 1871 году подняли восстание индейцы провинции Чимборасо. Их лидер был расстрелян, а восстание подавлено.

Морено разгонял демонстрации и пресекал недовольство. Но возникает вопрос, который стоит и сейчас, в наше время, а ответ на него так и не найден: каким образом поддерживать в стране порядок и закон, если допустить в ней абсолютную демократию и либерализм?

По мнению историков, явное противоречие в правлении Морено – с одной стороны, развитие буржуазии, становление обучения, модернизация экономики, а с другой стороны, борьба со свободомыслием и всякие запреты – должно было привести к взрыву. Об этом пишут и российские историки латиноамериканисты С. Мамонтов, Е. Ларин и Н. Марчук («История и культура Латинской Америки от доколумбовых цивилизаций до начала ХХ века»). Катастрофическая ситуация, вызванная этим противоречием, назрела к 1875 году.

* * *

Многие либералы в Эквадоре и по всей Латинской Америке ненавидели Габриеля Гарсия Морено. Позднее в либеральной литературе Морено представал демоном ненависти, религиозным фанатиком, страдавшим психопатической склонностью к насилию, а его режим назывался теократической диктатурой. К середине 1870-х годов ненависть к Морено достигла предела, и, когда в 1875 году он был избран на свой третий срок, это стало его смертным приговором.

После избрания Морено попросил у папы Пия IX благословения перед инаугурацией 30 августа:

«Я хочу получить ваше благословение для этого дня, чтобы я мог иметь силу и просветление, в которых я так нуждаюсь, чтобы быть до конца верным сыном нашего Спасителя, а также верным и послушным слугой Его Безупречного Наместника. Теперь, когда масонские ложи соседних стран, подстрекаемые Германией, изрыгают на меня всевозможные зверские оскорбления и ужасную клевету, теперь, когда ложи тайно готовят мое убийство, я, как никогда, нуждаюсь в божественной защите, чтобы жить и умереть, защищая нашу святую религию и любимую республику, которой я призван править еще раз».

Действительно, Морено был приговорен к смерти немецкими масонами. 5 августа, за день до убийства, к президенту пришел знакомый священник со словами: «Вас предупредили, что масоны вынесли вам смертный приговор, но не сообщили дату. Я только что слышал, что убийцы намереваются выполнить свой план немедленно. Ради Бога, примите соответствующие меры!»

Габриель Гарсия Морено ответил, что и раньше получал угрозы и предупреждения, поэтому решил, что единственная возможная мера – это приготовиться предстать перед Богом.

6 августа 1875 года у входа в Центральный собор города Кито президент Габриель Гарсия Морено был зарублен мачете. Фаустино Райо, вожак убийц, напал на него, нанеся шесть или семь ударов мачете, и трое его сообщников для верности выстрелили из револьверов. Последние слова президента запомнили его современники: «Dios no muere!» («Бог не умирает!»).

Покушение на Гарсиа Морено. Гравюра 1886 г.

Газеты писали, что «по-видимому, он был убит членами тайного общества», а папа Пий IX объявил, что президент «стал жертвой за веру, христианское милосердие и свою страну». Позднее говорилось, что Морено был убит вовсе не немецкими масонами и не политическими оппонентами, а собственными ставленниками, алчность которых не смог удовлетворить.