Kitabı oku: «100 великих криминальных драм XX века», sayfa 2

«Коза ностра» и убийство четы Куоколо

Почти в то же время, когда в Италии разворачивались две великосветские салонные драмы – с Марией Тарновской и Джулией Тригоной, – в старинном этрусском городке Витербо, недалеко от Рима, началось заседание суда присяжных по делу об убийстве супругов Куоколо. Было 10 марта 1911 года. Этого процесса ждали пять лет, и готовился он с беспрецедентными мерами предосторожности. На скамье подсудимых оказалось 45 человек, и это было бы удивительно, если бы на процессе не прозвучало малоизвестное слово «каморра».

Интерес к судебному процессу испытывали в основном юристы, политики и журналисты, поскольку именно с дискуссии на суде началось широкое обсуждение организованной преступности, которой раньше не придавали значения. Теперь необходимость создания специальных комиссий и введения жестких мер по борьбе с групповыми преступлениями была очевидна, а процесс Куоколо стал первым судебным разбирательством, на котором обвиняемыми оказались многочисленные члены неаполитанской мафии.

Преступление было совершено еще 5 июня 1906 года. Первым в местечке Торре дель Греко был зверски убит вор в законе Дженаро Куоколо – один из лидеров «коморры», специалист по квартирным кражам и владелец ресторанного бизнеса. На следующий день в Неаполе бандиты расправились с его женой и сообщницей, бывшей куртизанкой Марией Кутинелли. Существовала также версия, что супруги на самом деле были тайными осведомителями полиции, за что и поплатились. Но дальнейшего подтверждения версия не получила.

К 1911 году большая часть населения успела уже позабыть об этом убийстве пятилетней давности. К тому же сами жертвы – уголовник и его жена-проститутка – не вызывали такого горячего сочувствия, как прекрасная графиня Джулия, погибшая из-за любви незадолго до процесса Куоколо.

Суд по делу Куоколо закончился в 1912 году, и обвинение было предъявлено 26 лицам. Процесс освещали множество средств массовой информации, говорилось, что в ходе следствия и судебной процедуры были допущены нарушения, что полиция в сговоре с преступниками и манипулирует свидетелями и доказательствами. Благодаря показаниям осужденного Дженнаро Аббатемаджио удалось доказать преступный сговор и участие в убийстве двух главарей мафии – бруклинского «короля»¹ Энрико Альфано по кличке «Эрриконе» и Джованни Рапи по кличке «Маэстро».

В ходе первоначального следствия детективы выяснили, что Альфано и несколько других «авторитетов» ночью, накануне убийства, посетили ресторан Куоколо. Через пять дней после убийства сам Альфано, его брат Чиро, а также Дженаро Ибели и Джованни Рапи были арестованы по подозрению в убийстве.

Но тут священник Чиро Витоцци, тоже член «каморры», сказал детективам, что слышал на исповеди другие признания, но связан обетом молчания, и арестованных освободили. Это может показаться странным, но поведение следователей можно объяснить растерянностью, вызванной многочисленными местными традициями, условностями и религиозными догмами. Очень скоро они поняли свою ошибку, но Альфано уже след простыл.

Едва освободившись, гангстер не стал ждать дальнейшего развития событий и уехал в Марсель. Оттуда на лодке он направился в Нью-Йорк и по прибытии был восторженно встречен несколькими своими партнерами из Неаполя. Впоследствии он пользовался в США большим уважением как признанный авторитет и стал мафиозным «королем» Бруклина.

Однако летом 1906 года шеф нью-йоркской полиции Джозеф Петрозино получил из Италии официальное уведомление о том, что обвиняемый в убийстве Альфано находится на подведомственной ему территории. Петрозино также узнал, что Альфано недавно устроил банкет в местном ресторане для своих товарищей по преступной группировке и что в обход закона он держит игорный дом в подвале на улице Малбери. 17 апреля 1907 года Петрозино и его агенты обыскали квартиру Альфано и арестовали его. Вскоре после этого он был экстрадирован в Италию, где ему надлежало предстать перед судом за убийство Куоколо. До суда дошли слухи о том, что Альфано за эту выдачу итальянским властям заочно «приговорил» шефа полиции Петрозино к смертной казни. И, когда в 1909 году Петрозино действительно был убит во время посещения Палермо, никто уже не сомневался, что это дело рук людей Альфано.

Энрико Альфано (в центре) и другие члены мафии перед дверями суда в Витербо

Слушания дела по убийству Куоколо вызвали большой резонанс. Пресса патетически назвала суд «Самым крупным уголовным процессом века». Альфано отрицал все обвинения. В ответ на брошенные прокурором слова: «Рыба гниет с головы!» он произнес знаменитую фразу: «Я никогда не был ни головой, ни хвостом “каморры”!» Альфано собирались предъявить обвинения и в убийстве Петрозино, но не смогли представить доказательства. В итоге Альфано и его сообщники были приговорены к 30 годам заключения.

В 1926 году сотрудничавший с полицией Аббатемаджио под давлением оставшихся на свободе членов клана отказался от своих показаний против Альфано и Рапи, однако в полиции дело пересматривать не стали².

Покушение на дона Лоренцо

Наряду с салонными драмами и преступной деятельностью «каморры» в предвоенной Италии практиковались и политические убийства неугодных политиков, причем в этих преступлениях правительственные структуры охотно опирались на мафию.

16 мая 1911 года в сицилийском городе Палермо на улице Сан-Стефано был убит 46-летний лидер социалистов Лоренцо Панепинто. Художник и педагог, Панепинто был активным социал-демократом и аграрным синдикалистом, издавал журнал La Plebe («Плебеи») и был горячо любим простым народом. В 1889 году он стал членом городского совета и председателем комитета региональной федерации социалистов Агридженто. Его интересовали вопросы аграрной политики и положение крестьянства.

В 1889 году он основал Fasci Siciliani (Лигу сицилийских рабочих) – сильное, но весьма причудливое движение, которое достигло своего политического расцвета к 1893 году. Лига оказалась неоднородной: наряду с защитниками прав сельскохозяйственных рабочих в нее входили религиозные проповедники и революционеры-радикалы, а в штабе Лиги на стенах соседствовали распятие, красный флаг, портреты Гарибальди, Мадзини, Карла Маркса и императора. Эта пестрота объяснялась достаточно просто: социализм рассматривался сицилийским крестьянством как новая религия, истинная религия Христа, преданного священниками, перешедшими на сторону богачей. Социалистическая религия предрекала зарождение нового мира, свободного от нищеты и голода, руководствующегося божьей волей и заповедями.

Лоренцо Панепинто

С этим был связан и приток в Лигу большого количества религиозных женщин. Демонстрации Лиги носили религиозный, марксистский, иногда милитаристский характер.

Но главным вкладом Лоренцо Панепинто в дело трудящихся Сицилии было введение закона об охране труда и утверждение первого документа об оплате «ex feudo». Прекратилась паразитическая и бессистемная, ничем не ограниченная эксплуатация сельскохозяйственных рабочих.

Эти законодательные достижения учителя-социалиста не могли понравиться ни властям, ни «каморре». В январе 1894 года правительство под руководством Франческо Криспи ввело чрезвычайное положение, разогнало Лигу и арестовало ее руководителей. Когда Панепинто лишился возможности заниматься политикой, он ушел в педагогику.

Однако к 1910 году его престиж среди рабочих Сицилии значительно вырос, поскольку именно к началу Первой мировой войны в Италии активизировалось красное движение. Именно в такие моменты политических обострений начинаются устранения наиболее энергичных лидеров. Нет никакого сомнения в том, что убийство было тщательно организовано и наемники мафии стали исполнителями чужой воли.

В ночь запланированного убийства, якобы по ошибке осветителей города, не горели уличные фонари, и стояла непроглядная темень. Это позволило убийцам близко подойти к жертве. Случайной свидетельницей преступления стала проститутка, проходившая по улице и видевшая преступника в лицо. Она могла бы дать показания, но на следующее утро бесследно исчезла.

На похороны Панепинто собрались все члены Лиги, чиновники города, простые крестьяне. Женщины были в красных одеждах, как они обычно одевались на демонстрации. Тогда и сочинили песню, посвященную дону Лоренцо.

Позднее, уже в 1977 году, ее обработала и исполнила известная сицилийская певица Роза Балистрери³. Зонг назывался «Storia Per La Morte Di Lorenzo Panepinto» («История смерти Лоренцо Панепинто»)⁴:

 
Шестнадцатого мая, в первый вечер
Погашенной луны и фонарей,
Предатели отправились на встречу
И ждали вероломно у дверей.
Тогда страна как в омут погрузилась
Кругом царит отчаянье, печаль…
И дочь его приехала проститься,
Ее здесь всем безмерно было жаль.
Так девочка осталась сиротою,
Совсем еще ребенок, вот беда.
Как раньше, окруженный беднотою,
Уходит дон Лоренцо навсегда…
 

Было очевидно, что впервые государственные структуры выступили заказчиками, а мафия – исполнителем. Убийство Панепинто так и не было раскрыто, но стало перекрестком, соединившим политическую и уголовную историю страны на долгие десятилетия.

Кровавый доктор Криппен

Великобритания начала ХХ века еще жила имперскими идеалами, парламентскими страстями и криминальными историями, сделавшими ее неоспоримой королевой детектива. Английская криминальная драма загадочна уже тем, что всегда разворачивается за закрытыми дверями, невидимо для общества. Но это и вызывает наибольший интерес, потому что перед нами увлекательная головоломка.

Еще в 1960 году Чарльз Диккенс с азартом писал статьи о нашумевшем судебном процессе т. н. «Убийства на Роуд-Хилл». Подлинная криминальная драма – убийство трехлетнего ребенка в доме, принадлежавшем большой и вполне добропорядочной семье Кентов, обвинение в убийстве 16-летней гимназистки, сестры мальчика – всё это казалось таинственным, необъяснимым. И великий английский писатель не мог остаться в стороне. Это туманное дело, несмотря на признание девушки, так и осталось не выясненным до конца: существовала версия, что Констанс Кент просто покрывала кого-то другого, поэтому взяла вину на себя. Интересно, что больше всех Констанс любила своего 14-летнего брата Сэмюела, который стал впоследствии очень известным ученым. После многолетнего заключения Констанс уехала к брату в Австралию и дожила там до 100 лет.

Последователем Диккенса в описании документальных преступлений был и Артур Конан Дойл, сочинивший историю Британии через призму расследований сыщика Шерлока Холмса. Убийство в закрытом помещении стало и его коньком. Британцы бдительно охраняют свое жилище от посторонних. Эта традиция перекочевала и в ХХ век.

* * *

В начале февраля 1910 года лондонская певица мюзик-холла Кора Тёрнер, выступавшая под сценическим псевдонимом Бель Элмор, исчезла. Долгое время её судьбой никто не интересовался. Лишь 30 июня знакомые Коры – феминистка Кейт Уильямс, актер Нэш и эстрадный пантомимист Пол Мартинелли обратились в Скотланд-Ярд с очень странной историей.

Кора, настоящее имя которой было Кунигунда Макамоцки, жила с мужем, американцем из Мичигана, в Северном Лондоне. Криппен не имел британского диплома врача, но практиковал стоматологию и гомеопатию. У них был небольшой дом на улице Хиллтроп-Крисчент. Там 31 января артистку видели в последний раз – на вечеринке, где присутствовали Нэш, Пол Мартинелли и его жена Клара. Они ушли в полвторого ночи. С тех пор Бель Элмор никто не видел. 3 февраля от нее пришло два письма, в которых она сообщала, что в связи с болезнью вынуждена уехать в Калифорнию к родным. Почерк писем показался им подозрительным, да и муж Коры, дантист Хоули Криппен, вел себя необычно: начал выводить в свет свою секретаршу Этель Ли Нив, одаривал ее вещами жены – бриллиантовым колье и меховыми накидками, – а 12 марта поселил её в своем доме № 39 по Хиллтроп-Крисчент.

«Что всё это значит? – возмутился Мартинелли 24 марта. – Где Кора?»

«Произошло несчастье. Кора умерла от пневмонии, – ответил доктор. – Мне сообщили родственники из Лос-Анджелеса».

Ответ не удовлетворил, и тогда они отправились в полицию, где их принял инспектор Уолтер Дью. 8 июля Дью посетил дом на Хиллтроп-Крисчент и познакомился с Этель Ли Нив. Сам дантист был на работе, и его хладнокровие удивило Дью. Казалось, доктор был готов к визиту полиции.

Доктор Криппен и Бель Элмор

Он сказал инспектору, что на самом деле всё было не так: жена бросила его и уехала с состоятельным мужчиной, просто ему неприятно было в этом признаваться. Доктор охотно показал свой дом, согласился помочь отыскать Кору. Инспектору он показался честным и открытым.

Но когда 11 июля Дью необходимо было внести уточнения в заведенный протокол и подписать его, он уже не застал дома врача, который еще за двое суток до этого уехал, прихватив с собой любовницу. Тут инспектору и пришла в голову мысль обыскать дом. В подвале под кирпичным полом были обнаружены останки изувеченного тела в нижней сорочке. Эксперт Огастес Пеппер был немало удивлен, поскольку из тела оказались вынуты кости, снята кожа, голова пропала, и вообще кто-то позаботился, чтобы останки не идентифицировали. По мнению Пеппера, на такое был способен только профессиональный врач. Останки перевезли в морг, и там эксперт обнаружил затертую этикетку на сорочке, принадлежавшей ателье братьев Джонс Холлоуэй. Тело предположительно принадлежало женщине и находилось в подвале полтора-два месяца.

15 июля дело передали следователю Ричарду Мьюиру. Он предложил знакомым Коры опознать ночную сорочку, но это было лишь косвенным доказательством против доктора. К вечеру Пеппер, имевший хирургический опыт, смог обнаружить на одном участке тела след от хирургического шрама. Знакомые подтвердили, что Коре делали в Нью-Йорке гинекологическую операцию.

Доктор Криппен и его секретарша были объявлены в розыск. И тут вступил в дело телеграф – изобретение начала ХХ века, благодаря которому заурядное дело Криппена и обрело такую известность. Сообщение о розыске оказалось у капитана Кендалла с британского корабля «Монтроз», направлявшегося в Канаду. 20 июля Кендалл делал остановку в Антверпене и обратил внимание на двух странных пассажиров: на борт поднялись Джон Робинсон и его сын, приехавшие из Брюсселя. Описание доктора показалось капитану знакомым, да и сын пассажира вел себя как-то не по-мужски. Капитан заметил, что формы у мальчика были женские. В общем, пассажиры больше походили на влюбленную пару. О своих подозрениях Кендалл передал по радиосвязи, а Криппену начал оказывать знаки внимания, чтобы усыпить его бдительность и взять под контроль. 31 июля, уже возле Квебека, доктор Криппен с переодетой любовницей были арестованы.

К моменту ареста Криппена Огастес Пеппер и светило криминалистики Бернард Спилсбери довели экспертизу до конца и с определенной долей вероятности могли утверждать, что останки принадлежали пропавшей жене Криппена. Беглецу предъявили обвинение, и 22 октября 1910 года состоялся суд присяжных. Спилсбери выступил с экспертным заключением. Адвокат Эдвард Маршалл Холл пытался доказать, что Криппен совершил убийство по неосторожности: он просто не рассчитал дозу успокоительного для жены, а потом пытался скрыть следы. Присяжных это не убедило, и они вынесли вердикт, что доктор виновен. 23 ноября Криппен был повешен. Этель освободили из-под стражи, и она уехала в США, где дожила до 1967 года. В одном интервью она утверждала, что причиной ненависти Криппена к жене стало то, что она из-за своих беспорядочных связей заразила его венерическим заболеванием.

Впоследствии дело Криппена стало классикой криминалистики, однако существовало много свидетельств и точек зрения, привносивших в это дело новые оттенки. Например, соотечественник Криппена из штата Мичиган, профессор Дэвид Форан провел анализ ДНК и объявил, что останки принадлежат не Коре. Но тут вспомнили, что, не имея в Англии легального диплома, Криппен не гнушался и подпольными абортами, после одного из которых вынужден был избавляться от тела умершей пациентки.

Некоторые утверждали, что доказательств вообще было недостаточно, Криппена засудили, а он вполне мог быть невиновным. Были те, кто сочувствовал доктору. Личность жертвы – Коры Тёрнер-Криппен – симпатий не вызывала. Она хотела стать звездой мюзиклов, но не добилась успеха, поэтому во всем винила своего жалкого мужа, издевалась над ним и находила себе любовников, даже не особенно скрываясь. Криппен же в силу слабости характера не мог спастись от ее диктата.

Уже припертый к стенке доказательствами, он не выразил раскаянья, лишь с грустью сказал, что эта женщина разрушила всю его жизнь, издевалась над ним, и он надеялся избавиться от нее хотя бы таким способом. Доктор просил похоронить вместе с ним фотографию Этель и ее любовные письма. Было ли это сделано, неизвестно: в Англии тела преступников хоронят тайно, без надгробий.

Рассказывали, что задержанный Криппен, проходя мимо капитана Кендалла, сказал: «Ты выдал меня, капитан, и ты тяжело пострадаешь за это вот на этом самом месте. Будь ты проклят!»

Так и случилось: став через год капитаном крупного канадского судна «Эмпресс оф Айрленд», Кендалл каждый раз, проходя возле мыса Фатер, вздрагивал, вспоминая проклятие Криппена. А 29 мая 1914 года его корабль на этом месте потерпел крушение, вошедшее во все справочники мира. Оно унесло жизнь более тысячи человек, одним из которых был выдающийся британский актер Лоуренс Ирвинг.

История доктора Криппена запомнилась еще и потому, что выглядела уж очень «по-английски», оправдывая поговорку о том, что у каждого в шкафу свой скелет.

Дом полусотни скелетов Белль Ганнес

История норвежской эмигрантки Изабелль Соренсен Ганнес, урожденной Бринхильд Ларсен, прославившейся своими преступлениями в США, чем-то напоминает дело доктора Харви Криппена. Правда, субтильного и недалекого доктора обвинили только в одном убийстве и поймали, а мощная женщина Ганнес смогла отправить на тот свет уйму народа и при этом ушла от наказания. Но есть общее – мрачный дух самого убийства, метод сокрытия трупов и ореол тайны домашнего очага – стен, за которыми творятся ужасные деяния.

Белль Ганнес ухитрилась убить более 40 человек, причем большинство из них были мужчинами. Совершенно непонятно, каким образом все эти люди с доверчивостью сайгаков отправлялись к ней на ферму, желая заключить брачный союз. Да и вообще непонятно, что мужчины находят в женщинах такого типа. Красотка Тригона или роковая львица Тарновская – ещё куда ни шло. Но Белль Ганнес ни прелестницей, ни роковой женщиной не была – благо, сохранилось много фотографий этого внушительных размеров монстра с грубым и злым лицом, чудовища, лишь отдаленно напоминавшего женщину. У нее даже имя было говорящее – Бринхильд: вспоминалась противница Зигфрида из «Песни о Нибелунгах» – воинственная героиня германской мифологии, которую никто не мог победить из-за её нечеловеческой силы.

Можно допустить, что новый век породил и новые реалии: феминизм, явление сильных (в том числе и физически) женщин, стремление множества одиноких, неприкаянных господ обрести властную и хозяйственную подругу. Так или иначе, она писала письма о своем желании завести семью, а все эти вполне состоятельные люди съезжались к ней на ферму, прихватив капиталы, и попадали в ловушку.

Существует также версия о том, что некогда на беременную Ганнес напал хулиган и, ударив в живот, лишил ребенка, за что она и возненавидела мужчин. Но это только версия.

Бринхильд Ларсен была восьмым ребенком в семье. В конце XIX века желание перебраться в США никого не удивляло: туда за лучшей жизнью массово ехали итальянцы, ирландцы, немцы. Норвежцы – тоже. Уехали в 1881 году и две сестры из семейства Ларсен – Нелли и Бринхильд. Бринхильд сменила имя, устроилась служанкой, а в 1884 году вышла замуж за своего соотечественника Мэдса Соренсена, жившего в Чикаго. Дело шло неважно: магазин сгорел, и они жили на страховку от пожара. Родились дети, но их тоже страховали, и впоследствии было замечено, что в семье Ганнес они часто умирали от колита, схожего с отравлением. Уцелело лишь трое. Пока.

Потом Соренсен в 1900 году тоже как-то быстро умер, и некоторое время доктора подозревали, что он отравлен стрихнином.

А Белль опять получила страховку и в 1902 году вышла за мясника Питера Ганнеса, вдовца с ребенком. Свадьба закончилась, и уже через неделю дочь мясника умерла от непонятной болезни. Еще через полгода произошел несчастный случай с самим Ганнесом, а его вдова, хорошо разбиравшаяся в страховых документах, получила 3 тысячи.

Тут она и начала печатать объявления о желании выйти замуж за приличного одинокого человека со средствами. Тридцать девять одиноких претендентов бросились на зов и бесследно исчезли в недрах её фермы.

Возникает законный вопрос: почему их не искали? Она старалась расспросить претендентов, есть ли у них родственники.

Белль Ганнес и Рой Ламфер

Но одного все же стали искать, и это стало проблемой для Белль. Нужно было совершить что-то исключительное, чтобы избежать преследования. И Белль написала заявление местному шерифу на своего работника Ламфера, который к ней пристает и грозит устроить пожар.

28 апреля 1908 года ферма Белль Ганнес действительно сгорела. Погибли и она сама, и трое её детей. Но вместе с ними были обнаружены еще более десятка скелетов неизвестных людей. Единственным подозреваемым оказался Ламфер, и его приговорили к длительному тюремному сроку: прямых улик на него не было.

Однако выяснилось, что Ламфер всё знал. Он дал показания, что его хозяйка уничтожила на ферме 39 человек самым варварским образом: трупы она растворяла в яме с негашеной известью или же скармливала свиньям. При этом не забывала забрать всё – деньги, вещи, чеки.

Вскоре выяснилось, что и план поджога был продуман. Накануне Ганнес подыскала себе служанку, схожую с ней по комплекции, а потом, переодев в свое платье и добавив для правдоподобия свой зубной протез, убила её и подбросила как собственный труп. Своих детей она тоже убила, а преступление собиралась повесить на Ламфера. Пока полицейские всё это поняли и раскопали, её и след простыл.

Кем была Белль Ганнес? Дьяволом или всё-таки его слугой – убогой и не одаренной чувствами и мыслями? Иногда судьба порождает такие существа, способные за свою жизнь развернуть небольшую войну – по количеству жертв Белль Ганнес уничтожила состав целого взвода.

Осталось маленькое сиротливое надгробие – общая могила множества останков, на которой написано: «В память о неопознанных жертвах Белль Ганнес (1908–2008)».