Kitabı oku: «Она», sayfa 2

Вот сейчас, например: мужчина в застегнутой до самого подбородка куртке горчичного цвета сидит напротив меня и сквозь свои странные очки невесело смотрит в пол – вероятнее всего, он тоже едет на нелюбимую работу, или, может, он совсем без работы и едет на собеседование, или, как я, едет в эту поликлинику лечить зуб. Или не зуб вовсе. Я этого не знаю и не могу знать. Да мне это и не особо интересно – зачем мне интересоваться, куда он держит путь, когда сам не в курсе, куда его держу я. Куда интереснее наблюдать за его безрадостным лицом.

На его носу упрямо сидит вытянутая оправа с мутными стеклышками, но в уголках глаз все равно есть морщинки – это значит, он снимает свои очки и часто щурится. Видимо, он тоже считает эти очки странными. Он поднимает голову и без интереса смотрит в заляпанное окно, но ничего, кроме осенней серости, он там, конечно же, не видит. Его серые, в тон пейзажу за окном, глаза такие безжизненные, что мне становится плохо. Я отвожу свой взгляд и начинаю разглядывать другое лицо.

Я попадаю на лицо какой-то пухленькой женщины с бардовой заношенной сумкой на правом плече. Эта женщина уже потеряла свой цвет, а потому кажется мне неинтересной ни с каких ракурсов. Она вовсе не стара, но кожа на ее пухлом лице какая-то бледная и сухая, две глубокие морщины врезались между безобразно нарисованными тупым карандашом бровями, а в глазах больше нет того самого света, который делал бы из нее женщину. Ее губы, так же безобразно обведенные, как я полагаю, тупым карандашом, совершенно ассиметричны, и если бы это было необходимо, я не смог бы их целовать. Но я не знаю ни эту женщину, ни почему у нее такие губы. Несмотря на все это безобразие, назвать ее уродливой было бы несправедливо – она, наверное, хороша по-своему.