Kitabı oku: «Жизнь взаймы у смерти», sayfa 4

Глава 10

– Сергей Сергеич, вы присаживайтесь, – Беркутов указал Карташову на стул, а сам пересел из своего кресла на соседний.

– Вы заметили, Егор, что встречи наши, мягко скажем, почти всегда по печальным поводам? – вздохнул тот, раскладывая перед собой содержимое папки, которую принес с собой.

– Что вам мешает чаще приезжать к нам на чай с плюшками? – улыбнулся Беркутов.

– Я-то приезжаю! Только плюшки, как вы изволили выразиться, мы с Галочкой потребляем в большинстве случаев вдвоем, без вашего присутствия! – рассмеялся в ответ тот. – Но не буду отнимать вашего времени, давайте о серьезном. Вот тут распечатки переписки с Куртом Зигелем, моим немецким другом. Да вы его знаете! Конечно, этот хитрец никогда сразу полностью информацию не выдает! Но исключительно для того, чтобы не лишать меня возможности покопаться в теме самому!

На этот раз он и сам в полном неведении. Уж очень загадочно повела себя Марта Эрбах, обратившись за помощью. Вот, Егор, посмотрите, я здесь выделил цитаты из писем ему фрау Эрбах. Перевод на русский самого Курта.

– «Мне бы не хотелось, чтобы вы, Курт, заранее поднимали архивы здесь, в Германии, пока я не вернусь из России хоть с какими результатами. На этот момент мне нужно от вас лишь одно – порекомендовать компетентного в вопросах составления родословной историка в городе Самара. У вас такой имеется?» – зачитал Беркутов. – Понятно, что Зигель рассказал о вас.

– Да. Это письмо от девятнадцатого апреля. В это время, как я теперь знаю, она находилась в Москве. Прочтите еще чуть ниже.

– «О своей поездке в Россию я никого, кроме своего поверенного Петера Шульца, в известность не поставила, для всех я в длительном путешествии по Европе», – Беркутов удивленно посмотрел на Карташова. – Пока я не очень понимаю, к чему такая секретность?

– Признаюсь, этим же вопросом задался и я. Далее она сообщает Курту, что собирается просить меня помочь ей в поисках родного человека. Я, признаюсь, не очень понял, как я могу помочь в поисках мифических родственников, не имея никаких исходных данных.

– Марта Эрбах жила в Москве неделю, в Самару она прибыла двадцатого апреля.

– Понятно. То есть фрау Эрбах, видимо, знала, что ее родственник или родственница проживали в Москве. Затем выяснилось, что следы ведут к нам в город. Значит, по крайней мере, фамилия и имя ей известны.

– Скорее всего, искала Марта Эрбах женщину.

– Да? Почему вы так решили?

– Два свидетеля: горничная и ее друг переводчик, которые плотно общались с ней в эти дни, утверждают, что та показывала им медальон с фотографией молодой женщины. Снимок старый, пожелтевший. На крышке медальона выгравированы две русские буквы «к» и «ш».

– Интересно! А фотографию вынимали? На обороте что-то написано? Где этот медальон?

– Почему вы решили, что там должно быть что-то написано?

– Обычно снимки подписывали, – пожал плечами Карташов. – Имя, даже дата, возможно. Что мешает проверить?

– Медальон пропал, Сергей Сергеич. С места преступления его забрал переводчик. Парень обнаружил тело женщины, испугался и убежал. Зачем прихватил, по его словам, сам не знает. Медальон спрятал в заброшенном сарае. Но, когда они с подругой пришли его забрать, на месте не нашли.

– Неужели за ним кто-то следил? Тогда этот человек и есть убийца!

– Вам, Сергей Сергеич, давно пора к нам в отдел! – улыбнулся Беркутов, вставая. Достав из папки, лежащей на столе, рисунок, положил его перед Карташовым. – Зарисовал сам парень по памяти. Размеры приблизительные, на глаз.

– Весьма объемная вещица. И что, он даже не открыл его? Внутри, кроме фотографии, могло быть еще что-то!

– Я тоже предположил, что вполне бы поместился небольшой предмет. Ключик, например. Но он утверждает, что накануне фрау Марта сама открывала медальон и показывала ему и горничной снимок. Девушка подтвердила это. Но ничего, кроме фотографии, закрепленной небольшими «ушками», внутри не было.

– Ах, как жаль! Если бы на обороте снимка было бы имя… Мне было бы от чего оттолкнуться. А так я пока не представляю, как начать. Вне сомнений, преступление связано с поисками родственницы… В связи с трагическими обстоятельствами Курт Зигель, если ему известны какие-то факты, не станет скрывать их от меня. Да-да! Первое, что нужно сделать – получить от него информацию. Все о немецких родственниках фрау Эрбах.

– Надеюсь на вас, Сергей Сергеич.

– Да, вот еще хотел спросить. А горничная с этим молодым человеком никак не могли быть в сговоре? Возможно, бредовая версия…

– Я не исключаю такого варианта, – помрачнел Беркутов, вспомнив Лизу.

– Понял. А кто будет забирать тело? Уже известно, кто приедет?

– В четверг прилетает племянник с семейным юристом. Кажется, по завещанию покойной, он является единственным наследником. У нее детей не было, замуж не выходила. В любом случае, с наследственными связями разобраться нужно. Наверняка ваш друг знает родословную Эрбахов. Наши официальные запросы – дело не быстрое, сами понимаете.

– Все ясно, Егор Иванович. Сегодня же свяжусь с Куртом, – Карташов посмотрел на наручные часы и поднялся. – Успехов вам, супруге – поклон.

– Сергей Сергеич, возможно, это дело передадут другому следователю. Буду просить, чтобы Артему Кораблеву, вы его знаете.

– Могу спросить, отчего вдруг? – Карташов смотрел удивленно и встревожено.

– Именно оттого, что ваша версия с горничной и ее другом может оказаться единственно верной. А Елизавета Ведерникова, как я узнал только вчера, моя родная дочь…

Глава 11

Лиза вбежала по лестнице на второй этаж, повесила рюкзак на перила, стукнула ногой в Шуркину дверь и вставила ключ в замок своей двери. Пока открывала, Шурка вышел на лестничную площадку.

– Идем! – Лиза зашла в квартиру. – Рюкзак мой прихвати. Голодный?

– Нет, дома поел, – Шурка выглядел уставшим. – Ты ешь, я посижу с тобой.

– Я тоже ела. В кафе, пельмени.

– Одна? – Шурка подозрительно покосился на нее и, не дождавшись ответа, направился на кухню. – Чайник поставлю.

Лизе никак не хотелось рассказывать Шурке о новом знакомом, но и врать друг другу у них принято не было. Она могла лишь оттянуть время ответа, пока переодевалась и мыла руки в ванной комнате.

– Ветка, колись, с тем хлыщом, что вчера тут маячил, познакомилась? – Шурка не оставил ей ни малейшего шанса.

– Да. Странный парень, говорит, что просто понравилась, – Лиза старалась говорить небрежно, как о чем-то незначительном.

– Ну да… похоже на правду, – задумчиво произнес Шурка, а Лиза вдруг обиделась.

– Что уж я такая уродка, что и не могу вызвать мужской интерес? Ты, Шурец, хотя бы сделал вид, что ревнуешь! – разъярилась она, отключая закипевший чайник. – Пей свой чай и проваливай.

– Ветка, ты что?! – натурально перепугался тот. – Я не об этом. Подозрительно как-то все. Зачем под окнами-то стоять? Тем более в такое время. У соседей бы спросил, кто такая, тут тебя все бабки знают.

– Не все такие наглые, как ты, чтобы к чужим людям с вопросами лезть.

– Ты уж определись, кто наглый. Это он к тебе на улице пристал, так понимаю, а не я!

– Тебе и приставать не надо, и так как банный лист всю жизнь! Ладно, не о том думаешь. Если ты еще не понял – мы с тобой оба под подозрением. И тот факт, что следователь вроде как отец мне, ничего не значит. Что-то тут не вяжется, Шурка. Мотив должен быть у убийцы. То, как он попал в дом, да еще в квартиру, вообще не представляю! Камеры везде. Если засветился убийца, и его найдут – совсем хорошо. А если не найдут? Если он сразу из страны выехал? Иностранец, немец, например?

– Детективов начиталась? На фига тащиться за старушкой в такую даль, чтобы убить? Он что, не мог ее в собственном замке грохнуть? Там, на родине? Не охраняет же ее рота гвардейцев как королеву?

– Королева в Англии, Шурец, в Германии – канцлер.

– Не придирайся! При любом раскладе убийцу в первую очередь ищут среди тех, кому выгодна смерть, то есть наследников. Кто у нашей фрау наследники? Мне она говорила, детей у нее нет.

– А мне, как ты понимаешь, она могла хоть всю свою родословную до основателя рода упомянуть, я все равно бы ничего не поняла, – буркнула Лиза. – Давай, Шурка, расследования оставим Беркутову, но ты мне сейчас расскажешь, где ты вчера шлялся полдня, пока не позвонил мне!

Она с удивлением и разочарованием слушала, как густо покрасневший вмиг друг детства, суетясь и пряча глаза, лепечет что-то про то, как мерз на скамейках парка и набережной, пока не открылись магазины и кафе. Как прятался потом в подъездах домов в одном из спальных районов города, куда доехал на трамвае под номером пять и как, не выдержав, все же вернулся и позвонил ей. Шурка врал, а Лиза не могла понять, почему. Доверяя ему, зная его патологическое неприятие лжи, его странную для других, но любимую ею привычку биться за правду даже в ущерб себе, сейчас была поражена этим его враньем. Лиза подумала, что легче перенесет и простит измену любимого человека, чем эту, навороченную для нее Шуркой, гору неправды.

Она отвернулась к окну, чтобы скрыть выступившие слезы. Шурка замолчал, дотронулся до ее руки, Лиза непроизвольно дернулась.

– Ветка, не обижайся. Не могу я тебе сейчас рассказать, где был. Мне нужно… время.

– Врал-то зачем? – она в упор посмотрела на него.

– Так вышло, прости.

Ни одной нотки раскаяния в его голосе Лиза не уловила. «Мать права. В жизни можно полагаться только на себя. Поэтому всю жизнь одна?» – подумала она, вновь отворачиваясь к окну и тут же в изумлении вскочив со стула: из припаркованной у арки машины, бережно поддерживаемая Шведовым, выбиралась мать. Левая нога ее была забинтована, правой рукой она держалась за мощную шею мужчины.

– Шурка, там мама! У нее, похоже, нога в гипсе! – она выбежала в прихожую. – Давай за мной…

После подробного отчета о происшествии Шведов уехал, Шурка ушел к себе, Лиза же, уложив родительницу в спальне и убравшись на кухне, задумалась. Получалось, в их тихом семействе замутились события, связанные с мужским полом (Шурка не в счет). Мало того, что у нее самой появился неожиданный ухажер, нашелся папочка, так еще Шведов так смотрел на мать, что Лизе рядом с ними вдруг стало неловко находиться, словно она лишняя. Но самое удивительное было то, что и матушка бросала на Шведова стыдливые взгляды.

– Лиза! – донеслось из спальни, и она поспешила на ее зов.

– Да, мама, что-нибудь нужно?

– Присядь. Ты меня знаешь, я не люблю недомолвок. Поэтому говорю сразу – мы с Виктором Петровичем решили жить вместе. На днях я перееду к нему. Ты не против?

– Неожиданно… Мама, а как же его молодая любовница? Неужели выгнал?

– Ты о Ларисе? – матушка улыбнулась, а Лиза с удивлением отметила, как преобразилось вмиг ее лицо.

…Сколько Лиза себя помнила, мать никогда не была с ней ласкова. Разговаривая с дочерью строго, часто повышая голос, когда дочь упрямо гнула свое, она могла при случае наказать и многодневным молчанием, что для маленькой Лизы было самым страшным. Дома становилось тихо, мама молча кормила ее завтраками, ужинами, проверяла уроки, указывая на ошибки пальцем и презрительно качая головой. Лиза в такие моменты была готова расплакаться, но тоже молчала. А потом приходила тетя Нелли, что-то выговаривала подруге на кухне, после чего Лиза успокаивалась – она знала, что наутро будет все по-прежнему. Став старше, Лиза перестала заморачиваться по поводу маминых молчаливых протестов, равнодушно пережидая воспитательную паузу. Постепенно ссориться они перестали совсем, каждая жила своей жизнью, пересекались редко, вместе проводили время, исчисленное порой минутами: «привет-пока». Близости не было, секретами Лиза делилась с Нелли, вплоть до отъезда той за мужем в Германию. Поэтому то, что в день убийства Марты Эрбах Лиза со слезами бросилась к матери на шею, а та ее обняла, успокаивая, явилось неожиданностью для самой Лизы. И, как думалось ей, для матушки тоже…

– Именно о Ларочке. Отношения между ними были явно нежными, – Лиза наблюдала их вместе только раз, но понять, что эти двое никак друг другу не чужие, было несложно.

– Лариса – родная племянница Виктора, дочь старшей сестры. Он опекает ее, своих детей у него нет. Да, характер у девушки сложный, сюрпризы преподносить умеет. Вот и замуж вышла, не посоветовавшись ни с кем. Виктор живет один. Переехав к нему, я не ущемлю ничьих интересов.

– Я рада за тебя, мама! – вполне искренне сказала Лиза. – Только у меня один вопрос – как быть с Беркутовым?

– Да уж, вопрос… Что ты от меня хочешь услышать? Никаких чувств к нему нет уже давно. Хотя любила его, не спорю. Да, он твой отец. Да, я виновата, что скрывала это от тебя. Прощения просить не буду. Так сложилось. Если хочешь, поддерживай отношения. Я разговаривала с ним сегодня, сказала, что ты в курсе вашего родства. Знаешь, – она ухмыльнулась, – а он обрадовался! И, по-моему, уже рассказал о тебе жене. Думаю, он позвонит тебе сам. А ты действительно на него очень похожа, Лизок. Говорят же, если любить отца, ребенок будет в него. Так и есть! Ладно, я сегодня отлежусь, все дела – на завтра. Поухаживаешь за мной?

– Конечно, мама. Тебе что-нибудь принести?

– Ноутбук и чашку кофе. Посмотрю документы, чтобы не терять время. Машину сделают к четвергу, возить меня по городу пока вызвался Виктор. На завтра у меня два клиента, оба помещения в центре, под офис, на первых этажах.

– Хорошо, сейчас принесу.

– Да, Лиза, еще одно. Беркутов решил отказаться от расследования убийства Марты Эрбах.

– Почему?! – Лиза в изумлении обернулась к матери.

– Он мотивировал отказ тем, что в деле фигурирует, хотя и как свидетель, его родная дочь.

– Вот как… он меня в чем-то подозревает? – ей на миг стало не по себе.

– Не думаю. Но он считает, что Шурка что-то недоговаривает. Или откровенно скрывает. Может быть, ты в курсе, так ли это?

– Нет, – односложно ответила Лиза, отворачиваясь.

«Так и есть, темнит Шурка. Не одна я подозреваю это. Почему? Возможно, старушка успела ему что-то рассказать о цели своего приезда в наш город? Что-то такое, о чем просила молчать? Да, такое объяснение самое безобидное. Или… Не мог ли он вляпаться во что-то серьезное? Убить не убил, а убийцу видел? Не поэтому ли и сбежал, испугавшись?» – Лиза решила поговорить с Шуркой сейчас же, не откладывая.

Она отнесла маме ноутбук и кофе, тихо вышла на лестничную площадку и позвонила в квартиру напротив. Шурка дверь не открыл. Лиза набрала на мобильном его новый номер, но вызов тут же сбросили. Вернувшись к себе, взяла ключ от квартиры Огореловых.

Она обошла все три комнаты, кухню, заглянула в ванную. Шурки нигде не было. На кухне в раковине лежала грязная посуда, стол был усыпан крошками. Беспорядок в Шуркиной комнате был обычным, но Лиза отчего-то не спешила оттуда уходить. Чего-то не хватало. Оглянувшись, она задержала взгляд на письменном столе – не было ноутбука Шурки. Она открыла шкаф – скудный гардероб друга отсутствовал полностью. «Сбежал! Идиота кусок!» – разозлилась она, возвращаясь к себе. В том, что Шурка Огорелов таки влип в нехорошую историю, Лиза более не сомневалась.

Глава 12

Шведов потоптался в прихожей, словно не понимая, зачем он здесь. Было бы объяснимо, если бы дом был чужим, а он забрел в гости, так, на чаек. Но в том-то и дело, квартира его, жил он в ней уже много лет, поначалу с женой. А сейчас любил холостяцкий свой быт, изредка нарушаемый временными подругами или Полиной. Сестра нечасто, но систематически приходила вычищать «авгиевы конюшни», казавшиеся ему лично идеально чистыми. Но после ее уборки он вытаскивал на помойку несколько мешков мусора и старого барахла, перевязанных ею веревочками. Где-то она его находила, этот хлам, поэтому он был ей молчаливо благодарен.

Шведов шумно втянул воздух – пахло чистотой, почти стерильной свежестью, значит, Полинка провела генеральную уборку.

Он все же скинул ботинки и куртку и прошел сразу на кухню. На столе, на блюде под льняной салфеткой высилась горка пирожков. Рядом лежала записка от сестры. «На удивление мало грязи. Поздравляю, растешь в моих глазах, братишка. Мешок с мусором унесла сама, не ищи, с тебя станется. Сможешь – позвони вечером, нужно поговорить. Р. S. Пирожки с мясом и рисом, как любишь», – прочел он четкий учительский почерк, волна тепла накрыла его, и он немного расслабился. Да, душа (она, оказывается, есть!) рвалась назад, в Царевщину, в старый дедовский бревенчатый дом. Сегодня там произошло чудо – он нашел себя, потерянного когда-то давно, еще в случайном браке с Ликой.

Он, Витя Шведов, сын мастера производства номерного завода, внук деревенского плотника, умудрился жениться на первой красавице курса Анжелике Поплавской, дочери начальника строительного треста, в годы перестройки подмявшего под себя большую часть строительного бизнеса области. Со временем мелкие фирмы тот распродал, оставив себе стабильно дающую прибыль и не требующую больших вложений компанию. Лику папочка любил безумно. Мать ее давно была изгнана из дома с позором за измену, и он воспитывал дочь один, днем доверяя ребенка лишь пожилой няне, почти члену семьи. Шведов не был влюблен в будущую жену, считая их отношения легкой интрижкой, но Лика всерьез назначила его в мужья, озвучила свои планы папе, и Шведов сам не понял, как оказался за пышным свадебным столом. Жил в терпимости, поглядывал на сторону, в открытую не изменяя: себе дороже, если узнает тесть. Разбежались они с Ликой по обоюдному согласию, успев потрепать друг другу нервы.

Последние годы Шведов бывшую жену не вспоминал. А вот сейчас вдруг вспомнил, сравнил с Аленой и ужаснулся, сколько лет в нелюбви потеряно, прикинул тут же – много еще впереди осталось для счастья, успеет ли?

Поэтому и топтался в прихожей – решал, стоит до завтра ждать или уже сейчас поехать к ней и забрать сразу к себе, пока не передумала. Он набрал ее номер, Алена сонно ответила, он застыдился, что потревожил, торопливо простился до завтра. О том, что позвонить просила Полина, вспомнил лишь к вечеру.

– Полинка, привет. Случилось что? Хорошо, завтра заеду. Точно все в порядке? Я не паникую, нет. Голос твой мне не нравится! Да, пирожками поужинаю, спасибо, – отключившись, Шведов посмотрел на часы: без десяти восемь. Вспомнив, что в Краснодаре московское время, набрал номер Ларисы. Долгие гудки без ответа насторожили его. Уж ему-то Ларка отвечала сразу, без промедления. «Хотя девушка у нас теперь при муже, семья у нее, блин!» – подумал с легкой обидой на племянницу. Вот и замуж выскочила в его отсутствие незнамо за кого, а он думай, все ли хорошо у нее с чужим мужиком, которого он видеть не видел!

Он уже укладывался спать, когда услышал мелодию звонка Полины. Он сначала не понял ничего. О какой больнице идет речь и при чем здесь полиция. Но то, что он сумел услышать сквозь всхлипы сестры, повергло его в шок. Через несколько минут Шведов уже мчался к ее дому…

* * *

Беркутов задремал в кресле перед телевизором, расслабившись после ужина. Проснувшись, понял: спал почти час, новости, что хотел посмотреть, закончились, и по второму каналу показывали какой-то сериал. Вглядевшись в экран, он увидел популярную актрису, но вспомнить ее имя не смог.

– Беркутов, стареешь, засыпаешь под телевизор! – ехидно пропел голос жены над головой, и Галина, обойдя кресло, поставила перед ним на столик кружку чая. – Булочку принести?

– Не нужно, спасибо, – ответил он, бросив на нее благодарный взгляд и совсем не обижаясь на откровенные намеки на старость.

– Зря отказываешься, тебе можно, – она с завистью покосилась на него и вздохнула. – С маком испекла. А есть некому.

Появлением у себя лишнего веса Галина озаботилась лишь недавно, чем сильно удивила Беркутова: и как она не понимает, что округлая попка и наличие выпуклостей в нужных местах женщину совсем не портят! Спорить на эту тему было опасно, Егор промолчал.

– Что нового? Карташов был у тебя?

– Да, утром. К сожалению, он мало что знает. Обещал связаться с Куртом Зигелем. Таинственной оказалась фрау Эрбах, одно точно – в Россию приехала в поисках родственницы.

– Ты звонил ему? Днем, вечером?

– Нет, жду звонка от него.

– И не дождешься. Зная Карташова, могу сказать, что сейчас он нервно расхаживает по своей комнате в коммуналке, сжимая телефонную трубку, и ждет, когда вечно занятой, такой важный человек Егор Беркутов вспомнит о нем. Деликатность старика зашкаливает, он все время боится кому-то помешать и кого-то побеспокоить. Звони, сыщик, – Галина протянула ему мобильный.

Беркутов послушно набрал номер Карташова. Тот ответил сразу, после первого же гудка.

– Добрый вечер, Сергей Сергеич. Да, я уже понял. Слушаю вас…

Он проговорил с ним больше получаса, а информации на выходе получилось не так много. Егор попросил его переслать все, что тот рассказал, на электронную почту Галины, поблагодарил и отключился.

– Пока только историческая справка, – сказал он Галине. – Род древний, ветвей много, предки Марты не самые именитые. К тому же особенного богатства не наблюдается, правда, имеется небольшой замок в округе Дармштадт, где, собственно, Марта и проживала. Сейчас Карташов пришлет тебе на почту файл с родословной, иди, посмотри.

«Завтра передам дело Кораблеву. Не нравится мне этот Шура Огорелов, темнит парень, а он – друг Лизы. Моей дочери… а вдруг она тоже замешана? Знает что-то и молчит. Тогда совсем худо! Парень, конечно, не убийца, но с пропажей медальона все как-то неясно. По его же словам, он петлял по центру города, прежде чем спрятать его и телефон в сарае. Это было утром. А Лизе он позвонил уже после трех. Где находился больше восьми часов? А в участок они явились и вовсе вечером. Кто-то врет. Или оба?» – Егор подумал, что можно бы позвонить Лизе сегодня, раз уж Алена разрешила им общаться. Или поздно уже? Егора от этих мыслей отвлекла вернувшаяся Галина.

– Я тебе скажу, одно белое пятно в родословной имеется точно. Есть и второе, но об этом позже. Смотри. Отец Марты – Эрих-Эйнхард Эрбах тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения. Мать, что очень странно, в родословной не указана. Вот тебе загадка номер один. Могу предположить, что Марта родилась не в законном браке. Возможно, от женщины из простой семьи, благословения родители Эриха не дали. В общем, о ней упоминаний нет, как будто ее не было. Но Марта рождена в сорок втором году, и тут встает вопрос – где был ее отец в самый разгар Второй мировой войны? Местом ее рождения указан Штайнхёринг. Эрих законно женился лишь в пятьдесят пятом, когда Марте исполнилось четырнадцать, на Гертруде Гаубе. Через год у пары родился сын Франц-Гюнтер Эрбах.

Умер отец Марты в возрасте восьмидесяти пяти лет в двухтысячном году. Получается, у него двое детей: Марта и Франц-Гюнтер. И оба бездетны.

– Как это?

– Так бывает, Беркутов. Официальная родословная обрывается смертью Франца в марте этого года. Ну а со смертью Марты эта ветвь рода Эрбахов увяла на корню. Но…

– Этого не может быть! – перебил Беркутов. – Чей же племянник приезжает в четверг за телом?

– Не перебивай меня и узнаешь. Потому как белое пятно номер два – наличие у Франца жены и сына. Да, в родословной они не указаны, но вот, смотри, некролог на смерть Франца в печатных изданиях: «…вдова и сын скорбят…» Почему их нет в древе семьи, можно лишь предполагать. Самое простое объяснение – мезальянс. Лишь после смерти Марты вдова и сын ее брата предъявили свои права. Возможно, речь все-таки идет о каком-то наследстве, кроме пребывающего в упадке замка. И это «что-то» находилось в личном владении Марты.

– И тогда эти двое – жена брата и племянник Марты – возможные ее убийцы? Но их нет в России! Не знаю насчет женщины, но с племянником общался лично по скайпу, тот во время разговора находился рядом с семейным юристом в его конторе, имя парня – Максимилиан-Александр Эрбах, паспорт его видел собственными глазами!

– А вдова?

– О ней речи не было. Но убийцей фрау Марты она может быть только в одном случае: если ее рост выше ста восьмидесяти пяти сантиметров. Именно с такой высоты был нанесен удар по голове бедной немке… – Беркутов прислушался: из прихожей доносились голоса.

– Всем привет! – Никита⁹ на миг задержался на пороге комнаты, а Беркутов в который раз подумал, что дверные проемы в этой квартире словно специально сделаны под почти двухметрового сына Галины: в обычном блочном доме пасынку пришлось бы «складываться» на треть.

– О! Сын! Что топчешься как неродной? – Галина с улыбкой подошла к Никите. – А кого ты прячешь за своей широкой спиной?

– Вот, нашел девушку у подъезда. Говорит, к вам, Егор Ваныч! – Никита шагнул в сторону.

– Лиза?! – Беркутов ошеломленно смотрел на дочь, а в голове тут же возникла мысль, что случилось что-то страшное.

– Егор Иванович, то есть, папа, я пришла… в общем, Шурка опять сбежал. Я боюсь, он влип в историю и боится признаться!

– Папа? Я опять пропустил что-то интересное? – обиженно прогудел басом Никита.

– Лиза, давайте-ка, присаживайтесь вот сюда, – Галина взяла растерявшуюся девушку за плечи и подвела к дивану. – Расскажите все подробно, а я пока пойду, поставлю чайник. Ну только что жаловалась вашему отцу, что некому отведать моих маковых плюшек!