«И так же, как во дни Ноя, ели, пили, женились…» - Тема «Обыватель и апокалипсис» стара как мир, и Ной был первым размышлятелем на эту тему, уже в силу того, что он же был и свидетелем. С тех пор человечество, мало изменившись по своему внутридушевному устройству, по-прежнему регулярно даёт повод поразмышлять над поведением самого массового своего представителя в условиях масштабной модели конца всего на практике и полномасштабной его версии в теории. Одно из самых мощных и убийственных высказываний на этот счёт – «Меланхолия» Ларса фон Триера. Помните, как свадебный лимузин (образ человечества) никак не может вписаться в узкую извилистую дорожку, ведущую к месту брачевания? Как за пять дней до катастрофы, про которую известно всем, гости упорно делают вид, будто у них впереди век жизни? - Таков их способ не поддаваться ужасу в условиях, когда спасения нет. За 12 лет до фон Триера Дяченки построили свой, ещё более безжалостный, Армагед – дом: они сделали конец света хроническим. В этой модели житель Земли может пережить их до четырёх штук. Или не пережить. Потому что спасательными средствами - довольно мистического свойства - воспользоваться удаётся не всем. И тут выясняется, что дабы повысить свои шансы на спасение, обыватель расчеловечивается. В период между армагеддонами – плавно, а непосредственно в момент его – бурно. На протяжении своей жизни главная героиня Лидка переживает четыре апокалипсиса и – соответственно – три межапокалиптичных периода, каждый из которых представляет собой классическую социально-политическую модель: стандартная буржуазно-демократическая, тоталитарная и посттоталитарная. В зависимости от давления государства обыватель ведёт себя лучше или хуже, но всегда выбирает одно: если кирдык не завтра, то семья должна быть накормлена, а доход стабильным; если же время вышло, то человеческое выживанью мешает. Лидка – почти единственная из героев, кто человеческое в себе раз за разом спасает и ломается таки на банальном – но и на одном из мощнейших – материнском инстинкте. В конструкцию своего Армагед-дома авторы удачно и на новом уровне вмонтировали идею, позаимствованную у АБС. Помните «Жук в муравейнике», страшноватый эпизод, где Абалкин и голован обнаруживают место, через которое неизвестно кем, как, куда и почему произошла эвакуация (если это была эвакуация, а не что-то другое) населения целого города? У Дяченок Ворота, в которых можно переждать текущий апокалипсис, выполняют не только спасательную функцию. Это ещё и реально существующий артефакт, однозначно и объективно подтверждающий существование неких высших сил (от инопланетян до Бога), вершащих судьбы людей и человечества. Казалось бы – это и есть та самая мотивация, которой так не хватает человеку, чтобы преображая себя начать строить Царство Божие уже здесь и сейчас? Оказывается – нет. – Нужна инструкция по эксплуатации, с гарантиями от производителя о воспоследующих благах, заверенная подписью «Бог» или «Странники», а лучше подкреплённая аппаратом насилия, набранном из ангелов. (Легко было Моисею распределять манну – у него под рукой скрижали были, и то намаялся.) Поэтому так понятна мотивация тех, или Того, кто устроил этот хронический – с интервалом в 20 лет – армагеддон: человечеству нужен намордник, чтобы оно не загрызло само себя или не вырвалось в этом пещерном состоянии в дальний космос. Недаром, после первого же пропущенного конца света армия, тысячу лет занимавшаяся сдерживанием чудовищ, была легко переориентирована на войну с соседом. Но если с человечеством так всё печально, если ничего, кроме мучений, оно ничего себе не приносит, может гуманнее этот проект закрыть? – Формально оптимистичный финал говорит о том, что 57 апокалипсисов для него не прошли даром, и назойливые удары по почкам таки заставили его временно отшатнуться от пропасти. А значит косвенно и неоднозначно нашла подтверждение гипотеза об ещё и фильтрующем и тестирующем свойстве Ворот. И хотя мы не знаем, по какому параметру шёл отсев и тестирование (ещё одна отсылка к АБС – Меморандум Бломберга и Инцидент в М. Пеше), результатом его стало возвращение в обиход человечества идеи жертвенности во имя ближнего. Что автор этой идеи и сделал довольно рутинно и незаметно в свои 33года. Впрочем, это совсем другая, теперь уже библейская история.
«Армагед-дом» kitabının incelemeleri, sayfa 8