«Полное собрание стихотворений» kitabından alıntılar, sayfa 11

Вы, чьи широкие шинели

Напоминали паруса,

Чьи шпоры весело звенели

И голоса. И чьи глаза, как бриллианты,

На сердце вырезали след —

Очаровательные франты

Минувших лет. Одним ожесточеньем воли

Вы брали сердце и скалу, —

Цари на каждом бранном поле

И на балу. Вас охраняла длань Господня

И сердце матери. Вчера —

Малютки-мальчики, сегодня —

Офицера. Вам все вершины были малы

И мягок — самый чёрствый хлеб,

О молодые генералы

Своих судеб!

Ах, на гравюре полустёртой,

В один великолепный миг,

Я встретила, Тучков-четвёртый,

Ваш нежный лик, И вашу хрупкую фигуру,

И золотые ордена…

И я, поцеловав гравюру,

Не знала сна. О, как — мне кажется — могли вы

Рукою, полною перстней,

И кудри дев ласкать — и гривы

Своих коней. В одной невероятной скачке

Вы прожили свой краткий век…

И ваши кудри, ваши бачки

Засыпал снег. Три сотни побеждало — трое!

Лишь мёртвый не вставал с земли.

Вы были дети и герои,

Вы всё могли. Что так же трогательно-юно,

Как ваша бешеная рать?..

Вас златокудрая Фортуна

Вела, как мать. Вы побеждали и любили

Любовь и сабли острие —

И весело переходили

В небытие.

Тот — щеголем наполовину мертвым,

А этот — нищим, по двадцатый год.

Тот говорит, а этот дышит. Тот

Был ангелом, а этот будет чертом.Встречают-провожают поезда

И….. слушают в пустынном храме,

И все глядит — внимательно — как даме -

Как женщине — в широкие глаза.И все не может до конца вздохнуть

Товарищ младший, и глотает — яро,

Расширенными легкими — сигары

И города полyночную муть.И коротко кивает ангел падший,

Когда иссяк кощунственный словарь,

И расстаются, глядя на фонарь,

Товарищ старший и товарищ младший.

Пахнет ладаном воздух. Дождь был и прошёл.

Из зияющих пастей домов —

Громовыми руладами рвётся рояль,

Разрывая июньскую ночь. Героическим громом бетховенских бурь

Город мстит…

Старинное благоговеньеДвух нежных рук оттолкновенье —

В ответ на ангельские плутни.

У нежных ног отдохновенье,

Перебирая струны лютни. Где звонкий говорок бассейна,

В цветочной чаше откровенье,

Где перед робостью весенней

Старинное благоговенье? Окно, светящееся долго,

И гаснущий фонарь дорожный…

Вздох торжествующего долга

Где непреложное: «не можно»… В последний раз — из мглы осенней —

Любезной ручки мановенье…

Где перед крепостью кисейной

Старинное благоговенье? Он пишет кратко — и не часто…

Она, Психеи бестелесней,

Читает стих Экклезиаста

И не читает Песни Песней. А песнь всё та же, без сомненья,

Но, — в Боге всё моё именье —

Где перед Библией семейной

Старинное благоговенье?

Писала я на аспидной доске,

И на листочках вееров поблёклых,

И на речном, и на морском песке,

Коньками по́ льду и кольцом на стёклах, — И на стволах, которым сотни зим,

И, наконец — чтоб было всем известно! —

Что ты любим! любим! любим! — любим! —

Расписывалась — радугой небесной. Как я хотела, чтобы каждый цвёл

В века́х со мной! под пальцами моими!

И как потом, склонивши лоб на стол,

Крест-накрест перечёркивала — имя… Но ты, в руке продажного писца

Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!

Непроданное мной! внутри кольца!

Ты — уцелеешь на скрижалях.

Светло-серебряная цвель

Над зарослями и бассейнами.

И занавес дохнёт — и в щель

Колеблющийся и рассеянный Свет… Падающая вода

Чадры. (Не прикажу — не двинешься!)

Так пэри к спящим иногда

Прокрадываются в любимицы. Ибо не ведающим лет

— Спи! — головокруженье нравится.

Не вычитав моих примет,

Спи, нежное моё неравенство! Спи.— Вымыслом останусь, лба

Разглаживающим неровности.

Так Музы к смертным иногда

Напрашиваются в любовницы.

Из недр и на ветвь — рысями!

Из недр и на ветр — свистами! Гусиным пером писаны?

Да это ж стрела скифская! Крутого крыла грифова

Последняя зга — Скифия! Сосед, не спеши! Нечего

Спешить, коли вёрст — тысячи.

Разменной стрелой встречною

Когда-нибудь там — спишемся! Великая — и — тихая

Меж мной и тобой — Скифия… И спи, молодой, смутный мой

Сириец, стрелу смертную

Леилами — и — лютнями

Глуша…

‎Не ушам смертного — (Единожды в век слышимый)

Эпический бег — Скифии!

Не чернокнижница! В белой книге

Далей донских навострила взгляд!

Где бы ты ни был — тебя настигну,

Выстрадаю — и верну назад. Ибо с гордыни своей, как с кедра,

Мир озираю: плывут суда,

Зарева рыщут… Морские недра

Выворочу — и верну со дна! Перестрадай же меня! Я всюду:

Зори и руды я, хлеб и вздох,

Есмь я и буду я, и добуду

Губы — как душу добудет Бог: Через дыхание — в час твой хриплый,

Через архангельского суда

Изгороди! — Все́ уста о шипья

Выкровяню и верну с одра! Сдайся! Ведь это совсем не сказка!

— Сдайся! — Стрела, описавши круг…

— Сдайся! — Ещё ни один не спасся

От настигающего без рук: Через дыхание… (Перси взмыли,

Веки не видят, вкруг уст — слюда…)

Как прозорливица — Самуила

Выморочу — и вернусь одна: Ибо другая с тобой, и в судный

День не тягаются…

‎Вьюсь и длюсь.

Есмь я и буду я и добуду

Душу — как губы добудет уст — Упокоительница…

Ариадна1

Оставленной быть — это втравленной быть

В грудь — синяя татуировка матросов!

Оставленной быть — это явленной быть

Семи океанам… Не валом ли быть

Девятым, что с палубы сносит? Уступленной быть — это купленной быть

Задорого: ночи и ночи и ночи

Умоисступленья! О, в трубы трубить —

Уступленной быть! — Это длиться и слыть

Как губы и трубы пророчеств.2

— О всеми голосами раковин

Ты пел ей…

‎— Травкой каждою. — Она томилась лаской Вакховой.

— Летейских маков жаждала… — Но как бы те моря ни солоны,

Тот мчался…

‎— Стены падали.

— И кудри вырывала полными

Горстями…

‎— В пену падали…