Kitabı oku: «Перетворяя повседневность», sayfa 5
Мой сад
Наша творческая сила настолько велика, что все мы – создатели целых миров. В самом деле, если задуматься: каждый из нас живёт в собственном мирке, состоящем из близких нам людей, идей, вещей. Мы создаём своё окружение, как реальное, так и виртуальное. Контролируем поток входящих, как гостей, так и новостей. Мы не допускаем в свой мирок чуждые нам взгляды, разговоры, книги.
* * *
– В моём саду сиреневые листья,
Оранжевая, как хурма, трава.
Единороги любят попастись тут,
И белок поражает синева.
И я – хожу дриадою лесною,
Касаюсь нежно розовых стволов.
Крылатый конь беседует со мною,
Русалки мне желают сладких снов…
– Кругом сплошная зелень – оглянись ты!
Все белки рыжие, и кони все молчат.
– В моём саду – сиреневые листья.
Не нравится – так не ходи в мой сад!
Диптих
Мы фильтруем свою реальность так, как нам нравится! Или так, как нас приучили, как нам привычнее. Но умеем мы контролировать эту свою суперсилу или нет, она от этого не перестаёт работать: иногда на нас – а иногда и против нас.
Яркий тому пример – следующие два стихотворения, написанные мной ещё в студенчестве с одного и того же пейзажа за окном электрички, которая курсиовала между моим домом и учёбой. Одно из них я сочинила в унылом настроении, серость которого делала более бледными даже краски окружающего мира. А ведь стояла весна, яркая и звонкая!
Мордор
Знаешь, Мордор написан с московских окраин.
Нет, я в это не верю – я доподлинно знаю.
Вот в окурках, в грязи путь железнодорожный –
Уж не к Ородруина ль плетётся подножью?
Нечистоты и сор безобразят газоны –
Чем вам не Роковой горы склизкие склоны?
В страхе жмётся к земле толпа жалких уродцев –
Это остовы зданий у останков колодца.
А за спинами серых угрюмых развалин –
Купола, точно в Мордоре – светоч фиала,
Возвышаясь над грязью и в лужах, и в людях,
Словно песнь Лучиэни, надежду в нас будят.
Шир
А вот те же места, но уже через другой светофильтр – глазами счастливого человека:
Слушай, Шир был написан с московских окраин!
Почему ты не веришь? Как же так, я ведь знаю!
Посмотри: те берёзки, закутались в косы,
Или небо меж листьев, пропитанных солнцем,
Или холмик вон там, сочной травкой поросший, -
Разве это на Норгород весной не похоже?
Вон деревья в цвету, словно в облачной пене, -
Ну точь-в-точь по весне сады славного Сэма!
А Москва-река? Чем же тебе не Ветлянка?
Одуванчики стайкой на каждой полянке…
Даже битые стёкла, все в солнечных брызгах,
Как алмазная россыпь в Смога лапах когтистых.
Лабиринт
Недавно я поняла эту идею на новом уровне, и запечатала это осознание в стихотворении, как бабочку в янтаре.
Предыстория такова: я читала Макса Фрая, а именно сборник фэнтезийных детективов про город Ехо. Меня до глубины души впечатлила книга «Лабиринт Мёнина». Там герои искали короля, а он пошел погулять в магическом лабиринте, который создал его предшественник, король по имени Мёнин, там каждая дверь – или смерть – вела в новый мир.
Эта аналогия смерти и двери – перехода – меня тоже тронула. Но главное для меня было то, что реальность при переходе сменялась в соответствии с настроением героев. В приподнятом и ребячливом настроении они попадали на ярмарку или в пивнушку, где их угощали за счет заведения, а вот будучи испуганными, они перемещались в мир фантасмагорических ужасов с гигантскими жабами. Отложив раскрытую на середине книгу, я подумала:
* * *
Вся наша жизнь – как лабиринт,
Придумка короля Мёнина.
И дверь любую отворив
С унылой горько-кислой миной
Получишь в точности такой
Приём от мира там, за дверью:
Унылый, горько-кислый, злой.
Уж такова закономерность.
Но если взяться с огоньком
В глазах за ручку за дверную,
То будет там и стол, и дом,
И душу встретишь ты родную.
Тебя зелёная волна
Подхватит, вынесет к удаче.
