Разумеется, с формальной точки зрения главный герой не бородовед. Он культуролог, или искусствовед, или даже философ, или что-то в этом роде, но по факту — бородовед, и никак иначе, этакий шарж на европейского интеллектуала. Марион Пошманн — немка, и может себе позволить игнорировать стереотип о практичных рассудительных бюргерах, её бородовед — вздорный, импульсивный, непоследовательный, будь он настоящим человеком, был бы совершенно невыносим (жена бородоведа — святая женщина!), но, по счастью, он персонаж, и как персонаж весьма занимателен.
Некоторые книги заключают в себе отдельный мир. «Сосновые острова» не заключают в себе ничего, в том смысле, что граница между этой книгой и другими существует только условно. «Сосновые острова» состоят из цитат и аллюзий, убери их — и этой повести не станет. Да, собственно, «Сосновые острова» и есть одна большая аллюзия на 192 страницы, пригоршня воды из мирового литературного потока, и при чтении вода эта просачивается сквозь пальцы, возвращаясь к привычному течению, и кажется, что «чтение» и «течение» созвучны не просто так.
Как удачно, думала я, что до «Сосновых островов» я читала и стихи «По тропинкам Севера» Мацу Басё, и о творчестве имею представление, и даже, благодаря «Японским призракам» , кое-что знаю о лесе Аокигахара, и поэтому могу, не путаясь, следить за путаным маршрутом путешествующего по Японии бородоведа.
, иА потом подумала — ведь можно и наоборот. Можно прочитать «Сосновые острова», а потом уже лично познакомиться с Сайгё, и пройти с Басё по тропинкам Севера, и много чего ещё. Ведь чтение как-то так и работает, одна книга цепляет за собой другую, сначала букварь, потом синенькая, потом всё как в тумане, и ты плывёшь в потоке перетекающих друг в друга историй, и это прекрасно.
Марион Пошманн — не только писательница-прозаик, но и поэтесса, «Сосновые острова» — её признание в любви к коллегам из далёких краёв и давних времён, но также и подражание японским поэтическим дневниками — в такой дневник складываются письма бородоведа к жене и хайку, которые он, преисполнясь апломба и уважения, сочиняет в подражание Басё, ещё одна книжица внутри этой маленькой книги. Проза и поэзия, прошлое и настоящее, реальность и сон сливаются воедино тем больше, чем ближе бородовед подходит к цели своего пути.
Я уже говорила, что «Сосновые острова» — совершенно несамостоятельное произведение, но ведь помимо отсылок в тексте у читателей появляются и личные ассоциации. Мне «Сосновые острова» напомнили о двух книгах, одна из которых мне не понравилась, а другую я люблю.
Формально (ох уж эти формальности) «Сосновые острова», «Осьминог» Анаит Григорян (который мне не понравился) и «24 вида горы Фудзи кисти Хокусая» Роджера Желязны (которые я люблю) весьма похожи: персонаж одной с автором национальности, но противоположного пола совершает путешествие по Японии, где с ним происходит разное. И если бородовед использует в качестве путеводителя сборник Мацуо Басё, то героиню Желязны ведёт сборник гравюр Хокусая.
Про Хокусая, к слову, тоже написано немало книг. Книги — это бесконечная история.
«Сосновые острова» kitabının incelemeleri, sayfa 2