Kitabı oku: «Колыбель для Небесных: Валькирия. Под Последним Небом», sayfa 2
– Несколько лет. – быстро и небрежно бросила Ан, как ее про себя решила называть Хильд.
– Но ведь ты как я. Мне казалось, что ты здесь недавно.
– Он был знаком с моим отцом. – снова быстро, но уже более осознанно произнесла светловолосая девушка.
Валькирия решила, что тема их общего нового знакомого и семьи является болезненной, поэтому остаток дороги они провели в молчании.
До дома Анники они дошли совсем быстро, после чего хозяйка дома указала на лестницу.
– Тебе туда. – она махнула рукой в сторону комнатушки и направилась дальше. Меня не трогать. – холодно и как-то равнодушно бросила она напоследок. Казалось, что от девушки из таверны почти ничего не осталось, потому что даже взгляд стал слишком глубоким и, похоже, несчастным. Хильд почитала это заслугой своих вопросов и почувствовала небольшую, но липкую вину где-то внутри.
Она решила не давить на нее и молча удалиться с глаз, потому что уже была обузой для спасителя из леса, странной женщины, Акселя и теперь еще и юной девушки.
В этом доме подниматься было гораздо удобнее, чем в таверне, поэтому даже жуткая усталость не так сильно мешала добраться до места спасения. Комната оказалась небольшой, пустой, как и весь дом Ан, и гнетущей. Но Хильд все рано была безмерно благодарна за предоставленный ночлег.
Тугая коса из ужасно густых волос все больше расплеталась руками своей хозяйки, давая свободу темным кудрям, аккуратно спадающим на плечи. К первому сну в Мидгарде она хотела подготовиться основательно. В лунном свете руки и ноги снова приобрели бледность, а волосы почернели так, будто их окунули в деготь. Главное, чтобы Ан это не увидела. Сложно объяснить то, что даже себе не получается объяснить.
Как только голова Хильд коснулась подушки, то сонливость сразу начала одолевать все тело. Сейчас ее перестали волновать все проблемы этого странного и сложного мира. Легкая прохлада обволакивала шею и ключицы, оставляя мурашки, которые так и норовили пробежаться по коже валькирии. Она свернулась комочком, пытаясь найти удобное положение на постели, похожей на ждущую ее в Асгарде. Ждущую. Неужели она уже начала скучать по дому?
Но стоило ей подумать над этим, весь настрой на сон сразу же пропал. Делать в кровати уже было нечего, поэтому ей пришла идея спуститься вниз. Сначала на деревянный пол опустилась одна ступня, следом вторая. Холод чуть прошелся по ним, но Хильд почти не почувствовала этого. Решая спуститься вниз, она осторожно нащупывала каждую ступеньку, хватаясь за гладкие перила. Она аккуратно, почти беззвучно подошла к двери, но перед тем, как открыть её, помедлила. Звуки ее шагов были не единственным шумом в доме. Только у самого края лестницы до нее стал доходить свет. И треск.
– Почему ты не спишь? – уставшая хозяйка дома закинула в камин очередное полено и оттряхнула руки от пыли и опилок.
– Не могу. – аккуратно сказала Хильд и подошла ближе к огню, вытягивая ладони вперед, будто бы пытаясь потрогать пламя.
– Тоже нравится, как он горит? – с таким же огнем в глазах, как и у Акселя, спросила Анника. Тогда же к начавшей новую жизнь воительнице пришло осознание, что искры в глазах говорят о настоящей радости или том, что дорого.
– Да. – легкая ухмылка на лице в ответ теплу из камина дала Ан понять, что ее гостья расположена к разговору и погружаться в сон не планирует.
– Давай не будем спать?
– Можно попробовать… – не успела закончить Хильд, поскольку Ан уже куда-то очень стремительно ушла. Сразу же прямо перед камином оказалась чья-то шкура.
– Без нее можно сразу в могилу ложиться. – сказала Ан, садясь на шкуру и теми же жестами, что и в таверне, предлагая присоединиться. Уставшая от насыщенного событиями дня Хильд с удовольствием приняла приглашение и тоже оказалась прямо перед огнем. Увлеченная языками пламени, она даже не заметила теплую ткань, опускающуюся на ее плечи.
Первый огонь Мидгарда. Раньше, хоть и не очень часто, Хильд тоже видела огонь, но он не был настолько горячим. На самом деле, после той смерти в лесу она будто родилась заново, а воспоминания о прошлом стирались одно за другим, после чего остались только мелкие кусочки, среди которых она уже перестала различать правду и вымысел. Каждую секунду в голове была картина огромного и немного устрашающего замка, наполненного камнями, мостами и башнями, где крыша была покрыта белоснежным туманом, нежно обволакивающим это величественное строение, одно из самых древних среди всех миров. Так странно было оказаться в обычном доме, где всего две старые кровати, темные стены и почти нет окон. Она смирилась, что такой будет вся ее жизнь, потому что своими же губами просила этого у Одина.
– Ты часто смотрела на звезды? – шепотом, почти беззвучно спросила Анника.
– Нет. Там, откуда я пришла, нет звезд.
– Чем тогда ты занималась по ночам? – она растянулась на теплой шерсти, нежась рядом с очагом тепла.
– Спала. Сил не было развлекаться.
– От чего же ты так уставала? – на лице Ан появилось удивление.
– Мой отец заставлял… Да даже больше приходилось быть воином. Самым бесстрашным, потому что иначе будут бить. Не легко сражаться с теми, кто сильнее тебя, когда у тебя кровавые мозоли по всем рукам.
– Фу. Зачем?
–Хотелось показать отцу, что я достойная, но, похоже, он не поверил. Боль помогает нам сделать наше тело и нашу душу твердыми. Так меня учили. Поэтому я такая.
– А сейчас? – Светловолосая девушка оказалась очень заинтересована, потому что раньше она очень редко видела чужеземных людей.
– Представь… что… раньше у тебя были крылья, которые могли отнести тебя на любой конец света, но… теперь у тебя они все еще есть, хоть и не ощущаешь их присутствия… Я… чувствую себя очень уязвленной… будто я потеряла все, что поддерживало меня. Моя спина открыта, а значит, что я слабее. И могу получать ножи между ребер.
– Хильд, это… Больно.
– Раньше я все хранила внутри себя, мне не с кем было поделиться. – валькирия удовлетворенно улыбалась, будто получала облегчение от маленького разговора.
– И до меня тебя никто не хотел слушать?
– Да.
– А хочешь узнать мою историю? – Ан резко привстала, распутываясь из вороха одеял.
– Я была бы очень рада, но… Зачем ты встаешь?
– Сейчас. Возьму кое-что. – улыбаясь самой заразительной улыбкой, которую только можно представить, хозяйка дома отправилась к деревянным сундукам, параллельно доставая какие-то емкости и мешочки. Скоро она вернулась с полными руками всяких вещей, которые в темноте было не разглядеть. Она выложила это прямо перед камином, чтобы показать Хильд. – Вот, такого ты точно еще не пробовала.
– Надеюсь, что это не отрава. Мне еще хочется пожить. – они обе усмехнулись.
– Это чай. Так его называл человек, который приехал к нам очень много лет назад. Он рассказывал мне о травах, о том, как правильно их использовать. Там, откуда он пришел, всегда очень тепло. У него была такая темная кожа, что я за грязь приняла сначала.
– Чай? Никогда не слышала. И не пробовала.
– Так давай сделаем это прямо сейчас? – искорки азарта появились в светлых глазах Ан, а у Хильд – чувство, что они делают что-то неправильное. Ощущение каждой частичкой кожи, что за ней наблюдают и осуждают за каждое действие, никак не хотело покидать ее.
– А давай. – после чего котелок отправился на чугунную подставку в камине, и, пока вода грелась, они вместе разбирали баночки и мешочки с разными травами, отбирая несколько для себя.
– Держи, только очень аккуратно. – держала толстым слоем тряпок котелок с кипящей водой Ан, пока Хильд как можно быстрее раскладывала сушеные веточки и листики по деревянным емкостям. С каждой каплей, попадающей в стаканы, появлялся легкий и приятный аромат пряностей. Хоть было и лето, казалось, что только эти травы имеют вкус и запах.
– Что ты туда добавила?
– Пусть это будет моя тайна. – подмигнула она.
Немного подумав надо всем этим, до Хильд дошло, что эта сухая трава хранит так много. Каждую веточку, каждый цветочек и листик отрезали от их корней, дающих энергию и опору, но взамен они получили еще более долгую и интересную жизнь, причем настолько хорошими и нежными руками эта жизнь была им подарена. Теперь с ними ничего не случится, они могут нести пользу, а еще никогда не завянут. Если бы Ан не собирала их, аккуратно высушивая листочек к листочку, то вся их жизнь, даже имея корни, закончилась бы совсем скоро. Это так похоже на то, как Один забирает мертвых к себе, продлевая до бесконечности жизнь их души.
– Можно восхищаться красотой каждого листочка, – Ан достала откуда-то живой оранжевый цветок. – а можно дать каждому растению сохранить его свойства и использовать их. Посмотри, какой для тебя этот цветок?
– Он красивый.
– А теперь – она оторвала остатки стебля, отправляя маленький купол, похожий на солнце, прямо в напиток Хильд. Несколько лепестков отломались и медленно закружились по темной прозрачной жидкости. В Асгарде она не обращала внимания на такие мелочи, поэтому теперь пыталась впитать в себя каждое, даже самое ничтожное и незначительное воспоминание. Сейчас хотелось забыться в новых знакомых, звездах, небе, да даже в этом маленьком камине и чае. В чем угодно. Лишь бы не думать о своей прошлой жизни.
Они сидели напротив друг друга, смотря глаза в глаза. Этот момент был переломным, решительным для обеих. Бледные, почти серые глаза Ан смотрели за каждым движением валькирии, в то время как яркие, пронзительно голубые глаза Хильд смотрели в водоворот лепестков и каждая из девушек ждала чего-то. Тогда бледные, едва имеющие розовый оттенок губы осторожно коснулись теплой деревянной кружки, боясь и предвкушая.
– Сейчас кажется, что пустота внутри меня заполнилась. Холод внутри стал чуть-чуть теплее.
Шаг 4. Пропитана болью.
– Эй, ты обещала мне историю! – произнесла Хильд после нескольких часов посиделок у огня. Всё-таки чай ей очень понравился.
– Ох, это долго и мрачно. Не хочется портить такой хороший вечер моей не лучшей жизнью. – потупив взор, смущенно ответила ей Анника.
– Боль будет с тобой, пока ты не захочешь от нее избавиться. – девушка решила вывести на разговор о прошлом новую знакомую.
– Уговорила. Моя жизнь не сильно отличалась от твоей.
– О чем ты?
– Мой отец… Он… Следил за каждым шагом, который я делала. Проверял все мои вещи и запрещал брать что-то без его ведома. – в голосе Ан был надрыв, подобный последней надежде, угасающей с каждой секундой, но она произнесла это так, будто поверила, что все закончилось. То, что тревожило её всю жизнь, наконец начинало выходить из души липким комком и оставаться обычной грязью на обуви, а не тем, что грузом тащило вниз.
– Мой отец тоже многое мне запрещал, поэтому я и оказалась здесь. – но тут же в мысли закралось сомнение. А правда ли он так много запрещал, или же Хильд просто подстраивала всю свою жизнь под стандарты, которые вбила себе в голову под видом одобрения Одина? Не было ли ей не всё равно на мнение общества, окружающего ее? Скорее всего, все свои запреты она придумала сама, тщательно подчиняясь им и страдая от этого.
– Тогда нам будет о чем поговорить. – лежащая на теплой шкуре Ан повернула голову в сторону Хильд. – Скоро рассвет.
– Правда? – она так же повернула голову в сторону грязного окна. Сейчас уже можно было рассмотреть, чья же шерсть грела их всю ночь. Это был бурый медведь – крупный и, видимо, свирепый при жизни. Но сейчас ей было абсолютно все равно на всех живущих медведей и вообще, в целом, на все.
– Да. У нас есть время. Пойдем? – Светловолосая девушка поднялась с шерсти, подавая руку Хильд, на что та в ответ протянула свою.
– А мы не замерзнем?
– У меня есть, чем согреться. – усмехнулась она.
Пока Хильд расправляла свои темные кудри и потягивалась, Ан уже принесла два толстых, но очень мягких и приятных плаща с капюшонами.
– Откуда у тебя эти сокровища?
– Аксель помогает не только тебе. У него часто можно найти хорошие вещи, которые он раздаривает нуждающимся.
– Не думаю, что ты нуждалась в двух безумно дорогих плащах. – улыбнулась валькирия, глядя в глаза новой знакомой.
– Со мной все немного иначе. Я же говорила, что он знал моего отца. Для него забота обо мне – это что-то вроде долга. Иногда он все-таки перегибает палку, но, мне кажется, что помогая другим, себе он помогает тоже.
– Он вроде местной добродетели?
– Можно и так сказать. – ответила Ан, когда они уже вышли из дома. При свете Хильд увидела, что они на самом краю города, который оказался гораздо больше, чем выглядел вчера вечером. Мидгард – удивительно место. – Если не поторопимся, то опоздаем, а потом Аксель начнет раздавать пинки.
– Тогда… Бежим? – в шутку предложила Хильд, после чего Анника, не церемонясь, схватила ладонь подруги и потащила за собой через лесные тропы, в то время как та еле успевала и проклинала момент, когда решилась на это. Спустя несколько минут такой пробежки они добрались до склона горы, вокруг которой был пустырь.
– Я знаю, что ты задыхаешься, но… повернись назад! – со сбитым дыханием воскликнула теперь уже красно, а не розоволицая девушка.
Хильд повернулась в указанном направлении и ее глазам предстало самое потрясающее зрелище за её недолгое пребывание на этой земле. Небо будто бы прорывалось сквозь облака, стремясь показать себя во всей красе, в то время как поднималось безмерно яркое необъятное солнце, распространяя возле себя яркие розовые и желтые лучи. Можно было подумать, что это неуклюжий художник разлил свои краски, созданные из даров природы, так щедро наделившей его талантом.
Валькирия заметила, что немного впереди есть обрыв. Хильд сначала немного неуверенно двигалась в его сторону, а после побежала, расправив руки и позволив каждому дуновению ветра впитать в нее свое дыхание, жизнь и силу. Никогда не чувствуя такой свободы внутри себя, Хильд наконец поняла, зачем пришла в этот мир. Она здесь, чтобы быть свободной.
Она видела море, добравшись до края обрыва. Там. Внизу. В Асгарде ей не доводилось видеть моря, только реки или ручьи, выглядящие совсем жалко на фоне такого бескрайнего величия холодной соленой воды.
Мягкие волны аккуратно, будто кончиками пальцев обволакивали берег, распространяя вокруг себя спокойствие. Это и испытала юная девушка, смотря, как вода меняет цвет, принимая сначала ранние лучи и делая дорожку из желто-розовых линий для восходящего солнца.
– Ан, здесь можно спуститься? – Хильд повернула голову к стоящей позади подруге.
– Да, там, пойдем. – она так же, уже почти автоматически, но в этот раз гораздо нежнее, едва касаясь взяла в свои руки тонкие и уже переставшие быть такими бледными пальцы Хильд, аккуратно ведя ее все ниже и ниже, прямо к воде.
Ан была будто не здесь, а где-то глубоко внутри себя. Она перестала быть похожей на ту свою личность, которую показывала людям. В этот же момент Хильд была воодушевлена видом, который прямо сейчас открывался перед ней. Полукруг скал, сквозь которые проросли хвойные деревья, чьи иголки создавали зеленые покрывала для твердых обломков фьордов.
– Помнишь, я говорила о своей истории? – Ан говорила непривычно медленно, будто каждое слово причиняло ей боль. – Это место сначала было моим спасением, а потом стало самым страшным кошмаром.
– Если тебе больно, то можешь не говорить.
– Я молчала слишком долго и держала это в себе много лет. Я вообще понятия не имею, кто ты и откуда, и мне плевать. Никто, даже Аксель не знает всей правды. Теперь мне все равно, даже если узнает весь город. – девушка еле сдерживала плач, но это не обычные слезы, это истинные рыдания от безысходности и долгих страданий. – Но мне все еще тяжело решиться.
– Попробуй оставить хотя бы часть той боли, что у тебя есть, здесь. Я же вижу, что ты любишь это место. – Хильд не умела поддерживать, но искренне старалась помочь. В ней впервые зародилось настоящее сочувствие, а не полное равнодушие к другим, как дома – в Асгарде.
Анника молчала, думая о чем-то, но не решаясь озвучить свои мысли. Хильд тоже начала думать о том, что же могло случиться с такой маленькой девочкой, раз ей так больно от каждого воспоминания о прошлом.
– Ты знала, что это море ведет к холоду? – в голосе подруги, наложенном на шум волн и ветра, уже не было ничего, кроме усталости.
– Как это понимать? – спросила выгнув бровь валькирия.
– Эта вода соединяет наши берега с землей вечного холода, на которой никто не обитает. Там ничего не растет, только толстый слой снега покрывает то, что осталось от земли.
– И кто тебе об этом сказал?
– Воины, которые были у моего отца. Они искали новые земли, чтобы строить новые города. Нас становится слишком много.
– А что еще ты знаешь о море? – Хильд чувствовала, что Ан успокаивается, когда делится с ней чем-то.
– Оно является кладбищем для очень многих, живших здесь или в ближайших городах. Когда кто-то умирает, его тело отправляют в сторону горизонта, а потом в лодку стреляют огненными стрелами. – она ненадолго замолчала, после чего неуверенно продолжила:
– В детстве я часто убегала сюда, чтобы побыть одной. Я думала, что мертвые говорят со мной, потому что живые не хотели. Отец не говорил со мной, только если нужно было отругать или дать дела. Мама только меня понимала, но отец ее больше любил, чем меня, настолько, что не отпускал ее ни на шаг. А потом мама пропала. С рассвета начали искать, только не нашли нигде. Потом в сторону Гримсберга пошли, отец тогда схватил меня и не пускал на землю, боялся сильно.
– И что с ней случилось?
– Сорвалась с обрыва. Этого самого. Внизу лежала. Все говорили потом, что отец ее довел и от плохой жизни спрыгнула, но у нее шея синяя была и на руках раны. Не верю, что она сама могла, а другие в это поверили. Тогда меня из дома вообще выпускать перестали, отец обезумел, даже привязывал меня к столу, чтобы не выходила. А я все равно сбегала. Грызла веревки и сбегала.
– А как в Гримсберг попала? – Хильд едва сдерживала слезы, боясь выдать дрожь в голосе, потому что знала, какого это. На каждое слово Ан она могла ответить, что знает.
– Не так давно это было, мне тогда 15 едва стукнуло, Аксель как узнал, что отец делал, так помог мне вещи найти теплые, у меня то не было ничего, отец работу бросил тогда, иногда даже есть нечего было, а потом через окно ночью выбралась. Оставила записку отцу, что ушла сама и искать меня не нужно. Аксель лошадь тогда взял, ему не сильно больше лет, чем мне было. Пришлось до самого леса пешком идти, чтобы копыта никто не услышал. Когда деревня кончилась, то мы через лес уже на лошади поехали. Холодно, темно. Я только помню, как схватила его за ребра и к спине прижалась. Отпустить хоть на секундочку страшно было.
– И тебя не искали?
– Искали. Мы по сараям ночевали, соломой грелись. Деньги-то Аксель заработал, пока отцу помогал в кузнице, но жить еще долго надо было. Он себе все испортил тем, что меня вытащил. У него свадьба должна была быть скоро, девушка ждала, самая красивая вокруг. А тут я, маленькая, худощавая и бедная. Его отец тогда так взъелся, что сын ему сорвал планы, что отправил его в город, который начинали строить и не достроили. Решил в наказание навесить дел. А Аксель справился. Мы тогда на восточной границе были, Даргию хотели покорять, а тут вернуться пришлось. С того времени я здесь и живу. Мы живем. Только я уезжала, когда отец снова меня искать решил. Вернулась к весне.
– Я не думала, что все так сложно.
– Сложнее только одной быть. Аксель тут фигура видная, сколько юбок уже вокруг него вилось. Одна надежда, раз он их всех отогнал, то может и для меня найдется место рядом с ним.
– Все может случиться. Но я знаю, что у тебя все будет иначе. Ты будешь счастлива.
– Ты вообще хоть одного счастливого человека знаешь?
– Им станешь ты. А счастье других – проблема других.
– Почему сейчас я тебе верю? – Ан, как показалось, успокоилась и теперь просто смотрела на уже вставшее над горизонтом солнце.
– Потому что я говорю правду. – Хильд подошла, шурша камнями под ногами, чтобы со спины обнять такие одновременно крепкие и хрупкие плечи.
– Спасибо, что разделила со мной сегодня. – сквозь несколько мутных слезинок произнесла девушка.
– Спасибо, что показала мне жизнь. – все еще обнимая ту, которая ей доверилась, ответила валькирия.
– Я даже рада, что попрощалась с мамой здесь. Это место было для меня особенным. Да и Одину проще забирать души, если они всегда в одном месте. Это моя надежда, что она в хороших руках и в лучшем мире.
Хильд немного потревожилась от упоминания отца в рассказе Анники. Она бежала от прошлой жизни, чтобы больше не думать о нем, но невозможно не думать о том, кому поклоняются все жители этого мира и чья кровь неустанно течет в твоих венах.
Невольно вспоминая Вальхаллу, она поняла, что часто приходилось спускаться либо на поля сражений, либо к воде. В словах Ан была большая доля истины. Девушки стояли так близко к воде, что на них попадали соленые брызги от волн, которые, как оказалось вблизи, разбивались о камни, которыми усыпан берег, а не плавно обволакивают его. Это тоже запомнилось Хильд, как еще одна ветка древа для размышлений.
– Отец рассказывал, что есть другие моря, которые усыпаны песком у своих краев, но они очень далеко. Здесь вся вода холодная, а вокруг одни камни. Думаю, ты это увидела своими глазами, пока добиралась. Ты ведь не всегда была здесь.
– Да, видела. – решила соврать Хильд, чтобы не рушить легенду ее появления. – Но с чего ты решила, что я не местная?
– Твои волосы необычные. Поведение другое. Да ты бы знала хоть кого-то…
– Ладно, твоя взяла. Я правда пришла сюда.
– А где ты жила до этого?
– Не могу точно сказать, но очень далеко отсюда. Ты даже не сможешь представить, насколько.
– У каждой из нас свои тайны, так? – неожиданно повеселела Ан, говоря уже не с болью, а воодушевлением.
– Так. – согласилась Хильд, думая о том, сколько же душ было забрано с этого моря. Выполняя свою миссию, она не замечала, что какие-то места, вроде этого, люди используют вместо кладбищ.
– С этого берега никто никогда не уплывает. – сказала девушка спустя несколько секунд молчания, будто прочитав мысли Хильд. – Все чтят это место, потому что каждый из нас хотя бы раз в жизни отправлял отсюда лодку и горящие стрелы, а если нет, то не оскорбляет могилы, чтобы потом так же поступали и с ним или с теми, кто ему дорог.
Хильд стояла так близко к краю берега, что между ней и водой, в которой были похоронены сотни людей, почти не оставалось расстояния. На нее попадали обильные соленые брызги. Перед глазами сразу же появилась картина, где каждая слеза, упавшая на этот берег, забирается морем, а после наполняет его воды своей болью и скорбью. Это место было местом утраты. Местом, причиняющим боль. Аннику почти трясло, когда она посматривала на обрыв, и Хильд понимала, что живущая здесь не может не быть привязана к этому побережью. Её новая подруга держит в себе все, что можно испытать. Она пропитана болью и все еще продолжает терзать себя, хоть теперь и понятно, за что.
Изначально Хильд хотела намочить руки в соленой воде, но потом, после истории Ан об этом месте, желание тревожить святыню живущих здесь людей отпустило ее. Хоть она и была полубогиней, это не давало ей права нарушать законы этого мира.
Хоть берег и был местом, где все хранили свою боль, она почувствовала умиротворение, которое создало внутри нее равновесие всех чувств и эмоций. Холодный и мрачный мир асов, в котором она жила, внушал только тревогу и желание найти себе другое пристанище.
Подул прохладный ветер, который заставил сильнее окутаться плащом. Вздрогнув, Хильд поняла, что самое время возвращаться домой. В этот же момент на руки Ан приземлилось несколько капель воды, а после ими же стало покрываться все вокруг.
– Я замерзла.
– Тогда идем? – так же нежно, как в прошлый раз, лишь слегка прикасаясь к новой знакомой, Ан продолжила вести ее обратно. На их сомкнутые между собой ладони падали десятки, а после и сотни капель, но это не заставило их разомкнуть руки. У Хильд было ощущение, что светловолосая подруга вела ее не по морскому берегу, а по своей душе, связывая с собой невидимыми нитями, которые ни одной из них уже никогда не захочется разорвать.
Подниматься по обрыву было труднее, чем спускаться, поэтому обе смогли прочувствовать на себе все неприятности утра.
– У меня все ноги в воде, я пальцами пошевелить не могу.
– На рассвете всегда так. Особенно во время дождя. – Ан поднималась, используя большие камни и успевая посмеиваться над неуклюжей Хильд. Снизу стало ясно, что склон просто огромен, а их быстрый спуск теперь казался каким-то чудом. – Будь осторожна. Сейчас скользко.
Хильд пыталась повторить за ней, но рука соскользнула и она зацепилась за ветку, которая тут же оставила порез. Она только зашипела от боли, но продолжила дальше подниматься вверх. Ссадины никогда не были проблемой, потому что в Асгарде раны были постоянным составляющим жизни. Практически каждый вечер перед сном она накладывала новые повязки на разрезы и лопнувшие мозоли. Уже наверху она посмотрела в сторону моря, но не почувствовала того, что было внизу. Это просто обычная скала, с которой видно красивый рассвет и холодные фьорды.
Шаг 5. Знакомство с будущим.
Дорога домой оказалась дольше и труднее, но вылазка того стоила. Как только они зашли в дом, Ан сразу же сбросила влажный коричневый плащ, забирая у Хильд такой же, но темно-синий. Оба стали неприятными на ощупь, потому как дождь добрался до каждой ниточки, пропитывая водой с неба каждый волосок. Мысли девушки кольнули воспоминания о лесе и спасителе.
– Надо нагреть воды. Давай я пока разожгу огонь, а ты можешь сходить к колодцу за домом.
– Хорошо. – после чего Хильд облачилась в рубашку и натянула капюшон почти до самых глаз. Обойдя дом с одной из сторон, она увидела колодец – довольно глубокий и массивный. Порез на руке дал о себе знать, поэтому достать воду получилось не с первой попытки. С трудом донеся два огромных деревянных ведра, она чуть было не расплескала их, поскользнувшись на мокром от сырости пороге.
– Ты долго, так тяжело? – в голосе Ан звучало беспокойство.
– Нет. Просто скользко. – отвечала Хильд, стараясь не показывать руку.
К этому времени дом уже начал нагреваться, а их плащи аккуратно висели рядом с очагом, просушиваясь, как и сапожки.
– Скоро должен зайти Аксель. Не знаю, правда, зачем. – светловолосая пожала плечами и стала греть воду.
– Наверное, познакомить меня с моим будущим. – Хильд усмехнулась.
– С ним ничего нельзя знать наверняка. – но кого из этих двоих Ан имела ввиду, она так и не поняла.
Вода постепенно нагрелась, после чего девушки наполнили деревянное корытце. Ан присела и пододвинула его в сторону Хильд.
– А как же ты? – валькирия посмотрела на Аннику взглядом, полным непонимания.
– Я привыкла. Каждый день так хожу. А вот ты заболеешь.
Спорить с хозяйкой дома она не решилась, поэтому просто поставила успевшие заледенеть ноги в обжигающе горячую воду, которая проникала до самых костей, заставляя все мышцы и суставы расслабиться. Мысли Хильд тут же унеслись далеко-далеко отсюда, заставляя вспоминать все тот же холодный Асгард, который прямо внутри сознания трансформировался в совсем другое место, ранее незнакомое для нее. Каменный холодный замок Вальхаллы впервые был освещен солнцем, а не окутан странным серым дымом. От каждого его камешка отражались лучи, будто наполняя изнутри светом чего-то хорошего. Но это было неправдой. Весь мир асов поражен злостью, ненавистью и болью.
Вспоминая рассказ Ан на побережье, с которого отправляли в последний путь жителей этих земель, до Хильд стало доходить, что всех, кто поднимался в мир богов, оплакивали еще живые люди, которым умершие были дороги, в то время как души ликовали, ожидая пиршества в главном зале Вальхаллы. Об этом она слышала от них самих, когда поднимала своими собственными руками в новую жизнь. Ни разу никто не думал о том, как там его семья, переживая только за исход битвы, в которой пал, или предвкушая встречу с Одином.
– Вода уже остыла. Скоро придет Аксель. Вставай. – Хильд, которая мигом вылезла из своих мрачных мыслей подсознания, нехотя вытерла ноги светлой тканью, после чего стянула рубашку, начав обмундирование своего тела для будущего дня. Сапожки оставались сухими, потому как Ан была предусмотрительной, поделившись своей обувью.
Облаченная в подарок своего первого спасителя, воительница была готова к встрече с новым знакомым. Как она понимала, сегодня ее ждет трудный день. И только сейчас желание уснуть глубоко и надолго начало просыпаться в ней.
– Хильд… – Ан встала на пороге комнаты, в которой ее гостья оставляла свои вещи, протягивая аккуратный сверток. – Он теперь твой. Я подсушила, так что носить можно.
Девушка с благодарностью приняла подарок, оказавшийся тем самым синим плащом, в котором они совершили свой поход навстречу рассвету.
– Ты без него с ума сойдешь от холода. – Ан очень тепло улыбнулась, а Хильд крепко сомкнула ее в объятьях. Она была теплой и очень мягкой, а ее сила будто оставалась внутри, но не делала обладательницу холодным и черствым монстром.
– Ты столько успела сделать для меня… – почти шепотом произнесла Хильд совсем рядом с лицом Ан.
В конце концов прикосновение пришлось закончить, но девушка еще несколько секунд внимательно наблюдала за жестами Хильд, которая собиралась, растерянно беря в руки то одно, то другое.
– Ночью ты другая… – грустно бросила Ан, после чего оставила её в гордом одиночестве.
Спустя немного времени внизу раздались голоса, среди которых был Аксель. К этому моменту все немногочисленные вещи были собраны, поэтому валькирия решила присоединиться к остальным.
Шаг… еще один… и еще… Она старалась не торопиться, потому что это были последние шаги перед новой жизнью, в которой ей нужно будет отвечать за каждое свое слово и самой выбирать, к чему стремиться.
– Ты уже готова? Я надеялся немного отдохнуть. – усмехнулся Аксель, который только отвлекся от разговора с Ан.
– Тут идти пару шагов, ты не мог устать. – устало ответила закатанными глазами хозяйка дома в ответ на повисшее молчание.
Хильд снова перевязала вьющиеся волосы лентой и ждала конца разговора, чтобы приступить к делам. Краем уха она услышала, что Ан на работу сегодня не выйдет, обсуждение привоза спиртного и наставления для нового дня. Она чувствовала себя лишней в этой картине, поэтому молча стояла у порога, скрестив руки. Солнце поднялось высоко над Мидгардом и город выглядел совсем иначе, не так, как на рассвете. Вскоре диалог закончился, и тогда Хильд попрощалась с Ан и покинула свое ночное пристанище вместе с мужчиной.
