Kitabı oku: «Молодость», sayfa 4
Часть 3. Сомнение
Летние вечера в Москве таинственны и очаровательны. Воздух такой вкусный, хочется зачерпывать горстями и пить. И на душе так радостно, так трепещет все внутри, как будто жизнь вдруг наполнилась теплым ожиданием чего-то еще более прекрасного.
В те дни в музее Пушкина открылась выставка – коллекция картин братьев Морозовых. Она, как и все в России, имела тяжелую судьбу, затронутую жестокой историей. В 1918 г. коллекцию изъяли в ходе национализации, а Иван Морозов навсегда покинул страну. Одна картина Ван Гога была продана американскому коллекционеру. Женя любила импрессионистов – в зыбкой, текучей реальности они умели находить проблески невероятной красоты, проглядывающей из-под покрова обыденности и темноты. С Пашей они пришли на эту выставку вместе, он сначала нехотя разглядывал полотна, а потом все больше увлекался, и даже его частично парализованная фантазия стала оживать. Он шел все дальше и дальше и, как искатель сокровищ, пытался найти что-то необыкновенное. И вдруг взгляд его наткнулся на потрет Жанны Самари Ренуара. Тот самый, манифест импрессионизма, что был на программе выставки. Жанна Самари была актрисой и подругой художника. Не будучи красавицей, она имела большие запоминающиеся глаза. Художник разглядел в них почти детскую искренность и непосредственность. Из этой одной детали он додумал весь ее воздушный и очаровательный образ. Евгения… Ты никогда не стремилась быть красивой, ты была. Я бы нарисовал тебя голую с полотенцем, как женщина у Дега. Но и это бы не помогло, попытка заземлить твой мерцающий ирреальный образ обречена на неудачу. И если убрать это мучительно завораживающее сияние, то это будешь не ты вовсе, а какая-то другая девушка. Женька, внутреннее чувство подсказывает, что и на этом полотне моей жизни будешь не ты, и эта неясная, неоформившаяся мысль пугает, страшит, как жуткое, прорывающееся из моего подсознания чудовище.
Но вся концентрация московского сознания даже не в живописи. Атмосфера интеллигентной, снобистской столицы в ее театрах. Это что-то совершенно уникальное, нетуристическое (невозможно прикоснуться к театральному искусству без знания языка), кулуарное. Женя долго просила Пашу купить билеты на «Чайку» с ее любимым актером в Мастерскую Петра Фоменко. В театр Паша пошел почти совсем против воли. Всю постановку он сидел грустный, как Тригорин. Он будто заранее сдался перед жизнью. А Женя была окрыленная, как чайка. Спасти Женьку от самой себя мог только человек из другого мира. А Паша плоть и кровь этого глухого и холодного мира.
Чайка. Сюжет для небольшого рассказа. Писатель увидел и погубил Нину, как вот эту чайку. Но разве так было? Чайка ведь сама хищная. Она обнажила пустоту и несвободу во всем, тем самым разрушила старый привычный мир, хоть в этом никто не мог себе признаться. И прошлое откалывалось. Впрочем, как всегда у Чехова.
