Kitabı oku: «Душа демона. Оверсолд», sayfa 9
– Мне действительно жаль, – тихо выдохнул он ей в губы, даря последний, нежный, томительный и такой болезненный поцелуй.
А потом последовал удар. Сильный, стремительный, точный… прямо в сердце.
Однако бесполезно убивать то, что и так уже мертво. Жестокое слово порой гораздо смертоноснее и быстрее даже самого острого клинка.
Девушка обмякла на руках демона. А он смотрел на сотворенное, на обагренный кровью Кинжал Душ, и из-под маски безразличия проступало искреннее сожаление.
Глава 2. Перерождение
Демон
Чужая жизнь никогда не была для меня ценностью. Я убивал. И не один раз. Без колебаний и сожаления. Но в этот раз все было по-другому. Моя рука дрогнула, когда Кьяра обернулась и взглянула мне прямо в глаза. Открыто, не боясь, с немым укором и еле тлеющей надеждой в меня. Она все еще не хотела верить, что я именно та лживая подлая опасная тварь, о которой говорила Елена.
Но я был именно таким!
Я не смог выдержать ее взгляда. И мой поцелуй был всего лишь трусливой попыткой избавиться от ее немого порицания. Сбежать от укоряющей лазурной бездны.
Моя сладкая ведьма…
Кьяра…
Отточенным движением я ударил клинком прямо в незащищенное сердце девушки.
Она не издала ни звука. Лишь широко распахнула веки и упала к моим ногам.
Я стоял над ведьмой, бессмысленно глядел на рукоять кинжала, торчащего из хрупкого бездыханного тела, и никак не мог понять, почему мир вокруг плывет и смазывается, а мои глаза, мокрые от неизвестно откуда взявшейся влаги, жжет раскаленными углями.
Истошный крик Елены, видевшей все произошедшее, ударил по вискам. Она не могла прорваться сквозь мой защитный контур. Однако звуковая атака ощутимо прошла по моим чувствительным центрам и ударила под дых. Я проглотил собственный стон и рухнул на колени рядом с Кьярой. А потом началось то, о чем я знал лишь понаслышке. Из обрывков летописей и старых непроверенных легенд.
Кинжал Душ, все еще оставаясь в теле ведьмы, совершенно незаметно для окружающих достиг максимума своей мощи, словно вампир, подпитываясь жизненными силами угасающей девушки. Его очертания смазались, изломались, растворяясь в сиянии окружающего пространства. А затем тонкие змеевидные ленты духовной энергии устремились от Кьяры и с громким хлопком ударили меня по глазам.
Я не сдержался, взвыл от нестерпимой жгучей боли, опрокинулся на спину, пытаясь сбить пожирающее меня пламя чужой страдающей души. Я не думал, что поглощение будет таким адским, выжигающим меня дотла, рвущим мое эфирное тело на части, заставит биться в судорогах, расцарапывая в кровь пылающие веки. Ритуал должен был позволить мне выпить душу жертвы, разорвать наложенные на меня при вызове узы. Однако что-то пошло не так! Я не должен был чувствовать такую агонию! Не мою! Чужую! Агонию ее души!
Несмотря на дикую боль, я засмеялся. Безумно, громко и страшно. Осознав, что вместо свободы и чужой силы получу лишь муки и страдания той, кого только что лишил жизни.
В попытке закрыться от оглушительного потока чужеродной энергии я зажмурился, с силой сжимая лицо руками. Но все было бесполезно. Меня мотало из стороны в сторону, бросало на землю. Я почти полностью оглох и ослеп, и лишь осязание давало мне небольшое представление о происходящем вокруг.
Я пытался ползти, сам не понимая куда. От дикого перенапряжения из ушей и носа хлынула кровь. Голову заполнил металлический визг, и я снова не удержался от крика. В этот момент я думал, что хуже уже быть не может. Но как же я ошибался!
Всего лишь на мгновение наступило затишье. Ад отступил, даря неимоверное облегчение и возвращая крохи слуха и зрения. Моргая и щурясь, я привстал на коленях, покачиваясь и вытирая потеки крови с грязного лица. Картинка вокруг плыла. Я пытался понять, где Елена, и что с моим защитным контуром. Но волноваться мне нужно было о другом.
Я ошибочно решил, что ритуал завершен, и мои мучения окончены. Как же это было самонадеянно и глупо!
Мне надо было попытаться уничтожить Кинжал Душ, прервать передачу духовной энергии. Однако я слишком поздно осознал свою ошибку. Тело убитой ведьмы вспыхнуло серебром ртути. Через секунду ареол пульсации коснулся меня. И я окаменел.
В груди поднимался адский вихрь желчи и спазмов. Сжигающая боль снова затопила все мое сознание. И я уже не мог думать ни о чем другом. Лишь хватал ртом воздух и беззвучно молил тьму прервать мои мучения. Но тьма осталась безмолвна. И в бреду мне даже показалось, что она тихо посмеивается над моим оглушительным провалом.
– Самоуверенность тоже порой приводит к фатальным ошибкам, – чей-то тихий шепот вторгся в мой воспаленный агонизирующий мозг.
Я поднял мутный взгляд, но ничего толком разглядеть не смог. Зато во всех красках ощутил мощнейший удар боевого сфероида в грудную клетку. И могу с уверенностью сказать, что боль от заклинания была несоизмерима мала по сравнению с бесконечной мукой мечущейся внутри меня, покалеченной, насильно вырванной из тела, души Кьяры.
На секунду я вывалился из реальности, полностью отключившись. Сознание вернулось от жесткого удара о ствол дерева. Меня, как тряпичную куклу, перегнуло пополам и бросило на крючковатые корни столетней трухлявой сосны. Казалось, хруст моих ломающихся костей облетел всю округу. И лишь спустя мгновение я понял, что треск издало дерево, перебитое на уровне моей груди. Верхняя часть, запутавшись в кронах соседей, повисла рядом, покачиваясь и периодически постукивая о свое бывшее основание.
– Я молю Бога лишь об одном! – Послышался рядом срывающийся от ярости голос Елены. – Чтобы ты не сдох раньше времени! Пока я буду медленно вырывать твои гнилые рога!
Звон в ушах и непрекращающаяся агония не позволяли мне сориентироваться. Я практически ничего не видел и еле держался на ногах, опираясь на шершавый ствол. Вернее, на тот обрубок, что от него остался. Сквозь серую муть я видел, как нерезкая размытая фигура приближается ко мне. И намеренья разъяренной, убитой горем потери ведьмы были мне очевидны. Обе руки Елены горели в пламени сфероидов, готовых сорваться в мою сторону в любую секунду.
Я пару раз моргнул, пытаясь сделать картинку перед собой хоть немного четче. Но лучше не стало. Зато в груди в очередной раз вспух ядовитый еж, сгибая меня пополам.
И все же сдаваться на милость врагу я не собирался. Хотя о какой милости может идти речь?
Собрав остатки сил, я попытался отправить встречную волну, блокирующую уже летящие ко мне сгустки жара и плазмы Елены. Но каково же было мое удивление и разочарование, когда на месте спасительной защиты образовался необъяснимый провал, энергетический вакуум, который бумерангом срикошетил обратно.
Не было времени понимать, каким образом прорва потраченной мною энергии схлопнулась до размеров крошечной песчинки, зависла передо мной, а потом взорвалась жгучими ядовитыми плевками, дополненная ударным импульсом сфероидов ведьмы. Мир вспыхнул миллиардами искр. Мое тело напрочь потеряло чувствительность. И я даже был этому рад, потому что терпеть адскую боль, жалящую изнутри и снаружи, было выше моих сил.
И все же это был еще не конец…
Я истекал кровью, откинувшись навзничь на землю и не понимая, почему мои раны не затягиваются. Что-то блокировало не только мои магические возможности, превращая любую попытку воздействия в хлесткие внутренние удары, но и абсолютно естественную демоническую способность к регенерации.
А потом я тихо захрипел, изломанными руками пытаясь сбросить тяжеленую ногу ведьмы со своего горла. Но Елена лишь изрыгала проклятия в мой адрес и сильнее вдавливала меня в кладбищенскую землю. Влажную, вязкую, источающую легкий запах смерти.
Моей смерти…
Моя последняя попытка сбросить увесистый кирзовый сапог ведьмы с шеи не увенчалась успехом. Когти безрезультатно скребли металлические накладки ее обуви. Броня не помогала от усиливающегося давления. Но внезапно сбитые в кровь пальцы наткнулись на небольшой кулон, каким-то чудом уцелевший под ударами Елены. Кьяра говорила, что это обычный топаз в оправе из золота. Однако сейчас это было не простое украшение. Я заранее сделал из обычной безделушки мощный накопитель, планомерно и осторожно работая со сложными энергетическими переплетениями и вкладывая в кулон возможности ограниченного пространственного перехода.
И как же я мог забыть!
Хотя мысль о позорном бегстве жгла, словно каленым железом.
На последнем издыхании я привел в действие подготовленный заранее артефакт.
Ведьма молниеносно сообразила, что происходит, и с лязгом выдернула меч из ножен. Провернув в воздухе Клинок Апостола, она с силой направила его прямиком мне в сердце…
Она опоздала всего лишь на доли мгновения. Но этого хватило, чтобы силы, сосредоточенные в кулоне, выдернули меня из плена пространства под ее ногой, подкинули в хаосе потоков мироздания, и презрительно выплюнули на пол затхлой комнатенки в шаблонной многоэтажке, каких множество на Васильевском острове.
Возможно, мне стоило позволить клинку вонзиться в сердце и оборвать мою жизнь. Однако эта мысль стала посещать меня гораздо позднее, когда пришло осознание, что теперь мое существование превратилось в непрекращающийся ни на секунду ад. И от него невозможно сбежать или спрятаться, потому что он внутри меня.
Кратковременное забытье, казалось, должно было дать мне хотя бы мизерную передышку. Однако боль преследовала меня даже во тьме беспамятства. Бесконечно изматывающая, стачивающая все силы, лишающая самообладания, грызущая острыми зубами безысходности.
Я с огромным усилием разлепил веки, залитые собственный кровью. Серый потолок крохотной комнаты то удалялся от меня, лежащего навзничь на полу, то падал, грозя раздавить, превратить в жалкую кучку мяса и костей.
Хотя опасаться потолка не имело абсолютно никакого смысла. Я и так ощущал себя именно такой никчемной грудой мусора, раздавленной не только физически, но и морально. Сейчас меня пожирала не столько боль, сколько унизительное чувство стыда. Я проиграл! По всем фронтам! Больше того, я сбежал!
А еще где-то в глубине саднило непривычное чувство сожаления и раскаяния, не прекращающееся ни на секунду.
Приподнявшись на локтях, я попытался оглядеться.
Местами оборванные обои с ромбовидным рисунком. Наглухо закупоренное окно, бесформенные занавески. Узкий диван, застеленный стареньким шерстяным пледом. Кофейный стеклянный столик, совершенно не вписывающийся в убогий интерьер комнаты.
На этом мои силы иссякли, и я опять откинулся на грязный пол.
Место, куда перенес меня кулон Кьяры, я узнал не сразу. В последний раз я был в этой маленькой однокомнатной квартирке пару дней назад, когда ставил здесь портальный маячок. И с высоты моего роста она не показалась мне такой ничтожной и жалкой. Зато сейчас я отчетливо видел мелких насекомых, ползающих около обшарпанного плинтуса, оторванные куски гипрока близ дверной коробки, желтую строительную пену, безобразно пузырящуюся из-под наличника.
В ответ на окружающую убогость резко возникло чувство омерзительной тошноты и раздражения. А потом, словно в ответ на негативные эмоции, в груди взорвался ком страшной пронзающей боли. Меня скрутило спиралью. Неестественно выгнуло, выворачивая суставы. Желчь встала в горле, не позволяя дышать.
Припадок длился никчемные пару секунд, но мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я смог сделать вдох, обливаясь холодным потом.
Что со мной происходит?
Это была последняя мысль, которая успела сверкнуть в моем помутившемся сознании. И меня снова накрыла тьма. Но не долгожданная и несущая облегчение, а истязающая, терзающая и изводящая до исступления.
Очередное пробуждение было вновь отвратительным и кошмарным. Я очнулся от собственного душераздирающего крика. И судя по сведенному судорогой горлу, кричал я долго.
Что конкретно заставило меня орать от ужаса, я вспомнить не мог. Зато очевидно понял, что мне что-то снилось. И это было очень странно. Ведь такие, как я, лишены возможности видеть сны.
Немного отдышавшись, я затряс головой, пытаясь избавиться от назойливого глухого стука. Складывалось впечатление, что звук идет отовсюду, заполняет пространство вокруг, бьет по барабанным перепонкам. И каждый удар вызывал тупую боль в основании черепа.
К сожалению, мои мотания головой привели лишь к еще большей мигрени. Навязчивый стук не стихал. И в какой-то момент я вдруг понял, что его источник где-то за пределами комнаты, где я находился. Возможно в коридоре или лифтовом холле.
И тут меня осенило!
Кто-то ломился в мою квартиру, что есть мочи колотя разнообразными конечностями во входную дверь.
– Похоже, мои вопли привлекли излишнее внимание, – пронеслась мысль. – Проклятье! Может, если молча проигнорировать стук, незваные гости уйдут?
Но гости оказались чрезмерно настойчивыми. И вскоре я стал различать обрывки далеких фраз.
– …и если этот псих сейчас же не откроет, я выломаю дверь…
– … он моих детей перепугал…
– …спокойнее… может человеку плохо… нужно скорую вызвать…
Всеобъемлющая тьма!
Я со стоном поднялся на четвереньки, схватился рукой за дверной косяк и, пошатываясь, встал. Держаться на ногах было сложно. Меня качало. Да что там говорить! Меня штормило так, будто я неделю беспробудно пил.
Пробираясь вдоль стены по коридору, я наткнулся взглядом на свое отражение в зеркале. Видок у меня был, честно сказать, ошеломительно отметеленный. А вот с рогами и побитой броней открывать дверь вряд ли следовало.
Я на секунду остановился и крайне осторожно попробовал набросить на себя легкую иллюзию. К моей несказанной радости воздействие прошло без особых последствий. Боль не усилилась, однако усталость накатила с новой силой.
Глубоко вздохнув, я продолжил свои вялые попытки дотащиться до прихожей. Через некоторое время они даже увенчались успехом. И, похоже, вовремя. Потому что терпение соседей, судя по оглушительным ударам и крикам «Открывай!», было явно на пределе.
Отодвинув массивный засов, я распахнул дверь и натянуто улыбнулся.
– Добрый вечер, уважаемые! – Хрипло и не особо членораздельно, выдавил я. – Чем могу помочь?
– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! – Проревел с лестничной клетки двухметровый амбал. Его рука замерла, так и не успев в очередной раз ударить мою многострадальную дверь. Грозный вид заспанного мужика совершенно не вязался с голым торсом, покрытым вьющейся рыжеватой растительностью, и голубыми в мелкую полоску труселями крайне широкого покроя. Из-за могучей спины обозленного соседа выглядывали две напуганные мордашки. Одна молоденькая и чернявая, обладательницей которой являлась миниатюрная девушка лет двадцати. Вторая же – сморщенная и древняя, как пирамида Тутанхамона – явно принадлежавшая бабушке, которой было далеко за сотню.
– Да вы только посмотрите на этого алкаша! Еле на ногах стоит! – Прокаркала крайне недовольная старая карга, все еще прячась за волосатой спиной соседа. – Перепугал всех до смерти своими криками! Я на вас жаловаться буду! Быстро отсюда съедете!
Как же мне хотелось в эту минуту растереть всю эту троицу в кровавый фарш! Но как только в голове возникла эта мысль, меня снова скрутило.
Я устоял на ногах только потому, что из-за спазмов пальцы рук вцепились в дверной косяк намертво, не давая мне упасть. Соседи шарахнулись от меня, как от прокаженного, наблюдая, как меня бьет крупная дрожь, а тело выгибает в повторном припадке.
– Звони в скорую! – Взвизгнула побелевшая от страха девушка.
Амбал дернулся обеими руками в поисках мобильного, но полосатые труселя, одиноко болтающиеся на объемной талии, явно не были рассчитаны на хранение каких-либо гаджетов.
– Не… не надо… скорую… – Задыхаясь, прохрипел я. – Сейчас… все пройдет. Таблетка… должна подействовать.
После моих мученических слов отношение соседей кардинально изменилось. Злость прошла, сменившись жалостью, каким-то неестественным соучастием и легкой брезгливостью. Я очень отчетливо увидел в их глазах непроизнесенные слова: «хорошо, что на его месте не я». И снова захотелось прибить их всех. Но я тут же отмел только начинающую формироваться мысль, стараясь не думать о плохом. Боюсь, что еще один приступ я просто не выдержу.
– Извините, что потревожил, – выдавил я. – Такого больше не повториться.
– Может все же вызвать врача? – Пробасил мужик.
Я покачал головой, стараясь принять максимально бодрый вид.
– Ну, тогда спокойной ночи. Поправляйтесь.
Я чуть кивнул, стараясь сымитировать благодарность, и закрыл входную дверь.
Уткнувшись лбом в холодную бетонную стену, я пару минут просто стоял, пытаясь унять дрожь и хоть немного свыкнуться с грызущей грудь болью. Голова горела в огне. Тело, наоборот, бил озноб. Раны, полученные в стычке с Еленой, ныли и местами кровоточили. И, похоже, первый раз за всю мою жизнь придется делать себе перевязку.
Интересно, есть в этом богом забытом месте аптечка?
На удивление аптечка быстро нашлась буквально в паре метрах от меня. Просроченный набор автомобилиста валялся в углу коридора. Порывшись, я отыскал там несколько бинтов и поплелся в ванную комнату.
Вода всегда действовала на меня успокаивающе. Стоя под душем, я опирался обеими руками о пожелтевшую кафельную стену и глядел на небольшие водовороты на дне ванны, периодически окрашивающиеся в цвет моей крови. Мелкие синяки и ссадины по всему телу меня не особо беспокоили. А вот глубокий рваный порез на бедре чуть выше колена заставил скривиться. Кажется, простой перевязкой здесь не обойтись. А, к сожалению, кройке и шитью меня никто не обучал.
Ну что ж, все когда-то бывает в первый раз.
Теплые струи воды действительно приносили небольшое облегчение. Физическая боль немного притупилась, однако внутренний шторм чужой души продолжал жечь мои внутренности. Постаравшись максимально отстраниться от всего, я сделал попытку диагностики моего организма. И выводы оказались неутешительными.
Во-первых, циркуляция внутренней энергии и связь с внешними эфирными потоками у меня была полностью нарушена. По этой причине я не мог нормально регенерировать и правильно проводить магические воздействия. Удивительно, как я умудрился на себя маскировку набросить и при этом не покалечиться!
Первый вывод вел к еще более неутешительным последствиям. Месяца через два-три я начну ощущать энергетическое голодание, сродни тому, какое испытывают демоны, лишенные рогов. Если, конечно, мои приступы не добьют меня раньше.
Я усмехнулся, ощущая горечь собственных мыслей. При этом стараясь как можно глубже затолкать копошащуюся внутри жалость к себе. Ненавижу это чувство!
И снова острый спазм сбил дыхание, отвечая на мой негатив.
А вот и следующий вывод, напрашивающийся сам собой. Я поглотил светлую человеческую душу – особый вид энергии с высоким уровнем вибрации. Для демонов эта материя чужеродна и в своем первозданном виде неприемлема. Для того чтобы ее усвоить, впитать ее силу, демоны полностью изменяют энергетический состав духовной материи, преобразуют ее в родную, темную. Вибрации становятся низкими и тяжелыми. Душа погибает, а демон становится сильнее, впитывая остаточный эфир.
По какой-то причине я не смог правильно осуществить процесс поглощения. Кроме того, он оборвался, не завершившись. И сейчас внутри меня металась неподконтрольная мне энергия. Ее вибрации кардинально не совпадали с моими, привнося существенный разлад в мой организм. И как трансформировать поглощенную душу теперь, после проведенного обряда, я не знал.
А еще я пришел к последнему самому отвратительному умозаключению: время отнюдь не притупляет мои мучения. И если я не смогу найти средство, которое хоть немного их облегчит, они медленно, но верно сведут меня с ума.
Вряд ли кто-нибудь знает однозначный ответ на вопрос: абсолютно или относительно время? Можно ли считать его за константу? Или же оно изменяется под воздействием различных, возможно неизвестных нам, причин?
В моем случае я мог с уверенностью сказать: время относительно!
Почему?
Да все очень просто. Когда ты в стельку пьян, время вообще воспринимается как нечто эфемерное. Вроде только что было утро… вроде. Тогда почему за окном стоит такая темень? Да и вообще! Какая разница, который сейчас час? Если я даже не могу вспомнить, какой сегодня день недели…
Философствуя в пьяном бреду, я лежал на узкой кровати своей омерзительной квартирки и бесцельно сверлил потолок пустым взглядом.
Какое-то время назад я понял, что мне жизненно необходимо чем-то заглушить эту невыносимую постоянно грызущую меня боль. И я нашел средство! Вначале оно показалось мне лекарством, которое позволило мне не корчиться в бесконечных припадках. Оно приносило мне временное облегчение и забытье. Однако скоро я понял, что это не лекарство, а наркотик, превращающий меня в жалкое безвольное существо, влачащее бессмысленное существование.
Как-то раз, устав от замкнутого пространства опостылевшей квартиры, я рискнул выйти на улицу.
Был теплый июльский вечер.
Я старался держаться подальше от людных мест, скрываясь в тени и еле сдерживая мученическую гримасу. Сколько я бесцельно блуждал по незнакомым дворам, я помнил смутно. Усталость и очередной болевой приступ застали меня на небольшой детской площадке, к счастью пустующей в это позднее время. Я со стоном опустился на скамейку, обхватывая себя руками и медленно покачиваясь.
– Ломает, друг? – Послышалось откуда-то со стороны.
Я поднял взгляд и увидел перед собой мужчину неопределенного возраста. Неопрятно одетый, он криво улыбался, демонстрируя редкие пожелтевшие зубы. Не спрашивая разрешения, он сел рядом со мной, вытащил из складок длинного бесформенного пальто уже початую бутылку с мутной жидкостью и протянул ее мне.
– Выпей. Станет легче.
Раньше подобный омерзительный субъект вызвал бы у меня лишь отвращение. Однако сейчас мне было все равно. Я, не задумываясь, взял емкость и отхлебнул здоровенный глоток горькой до рези в глазах бурды. Дыхание перехватило, комок жара прокатился по пищеводу, и я закашлялся.
– Парень, ты полегче, – посоветовал мужчина. – Это ж чистый самогон!
Однако я его уже не слушал, делая второй, третий и последующие глотки. Мне нужно было хоть чем-то отвлечься от сводящего меня с ума приступа.
Я и не заметил, как содержимое бутылки за считанные минуты подошло к концу. Мужик, открыв рот, не отрываясь, косился на меня. А я не мог взять в толк, что его так удивило.
– Спасибо, – икнув, поблагодарил я, начиная ощущать разливающееся тепло по всему телу. Но самое главное, боль стала отступать!
От нахлынувшего чувства облегчения я глупо улыбнулся, откидываясь на спинку скамейки. Все вокруг смазалось и поплыло. Мужик куда-то исчез, на что мне, в общем-то, было плевать. И жизнь показалась мне уже не такой безобразной. Потом перед моим взором начали возникать странные картинки: то таракан с головой Елены, то очкарик-марионетка, танцующий на гробовой плите. На следующем безумном эпизоде мой разум не выдержал и отключился.
Очнулся я на все той же скамейке.
Причина моего пробуждения – светловолосый двухгодовалый карапуз – весьма настойчиво стучал маленькой желтой лопаткой для песка меня по голове.
– И куда только его мамаша смотрит! – Пронеслась возмущенная мысль.
Нечетким движением руки я отмахнулся от очередного удара детского аксессуара, при этом напугав ребенка. Малыш шлепнулся на пятую точку и заревел. Крик резанул по ушам и словно сорвал какую-то ограждающую завесу. И в тот же миг на меня обрушилась непередаваемая гамма болевых ощущений вперемешку с диким похмельем. К воплям ребенка тут же добавилась громогласная обвинительная речь возмущенной мамаши. И я, мечтая оказаться как можно дальше от этого балагана, как ошпаренный ринулся прочь.
Разыскать квартиру, в которой я провел последние дни (или недели – чувство времени я утратил окончательно), оказалось не такой простой задачей. Мало того, что я не мог четко мыслить, так еще и с координацией у меня были большие затруднения. В результате лишь к позднему вечеру, измотанный до предела, я нашел нужный дом.
Боль снова терзала меня невыносимо. И перед тем, как зайти в подъезд, я заглянул в небольшой продуктовый магазин неподалеку. Мой потрепанный вид явно не понравился молодому охраннику у входа. Он напрягся, отслеживая каждое мое движение. Однако я только удостоил его мимолетным взглядом и прямиком двинулся к витринам со спиртным.
Раньше человеческий алкоголь был мне безразличен. В обычном состоянии на демонов он не действует. Поэтому сейчас я долго стоял, пытаясь хотя бы немного собраться с мыслями и решить, что мне нужно. К сожалению, свои извилины привести в порядок я не смог. Хаос в голове смешивался с острыми всполохами в груди. В результате я схватил несколько бутылок с самыми дорогими ценниками – благо, с деньгами у меня проблем не было – и двинулся на кассу. А там меня уже поджидал охранник и молоденькая продавщица с бледным, чуть испуганным лицом.
– Извините, – тихо пролепетала она мне. – Но вам придется вернуть товар на полку. После десяти вечера я не имею права продавать спиртное.
Я ошарашено уставился на девушку, впервые столкнувшись с таким абсурдным отказом. Внутри заклокотала ярость, и я с ужасом прикрыл глаза в ожидании очередного жгучего удара.
– Наташа, проведи товар неофициально, – совершенно неожиданно вмешался охранник. – Разве не видишь, парню очень надо.
Я благодарно посмотрел на молодого мужчину в форме, с облегчением выдыхая, расплатился за спиртное и вышел из магазина.
С этого дня я стал, можно сказать, их постоянным вип-клиентом. И вопрос со временем продажи мне алкоголя больше не возникал. Теперь дилемма была в другом – а стоит ли мне и дальше влачить такое жалкое постыдное существование?
Елена
– Елена Мирославовна, еще раз хочу поблагодарить вас за вашу помощь! Та лабораторная база, которую выделил Комитет, просто неоценима для учебного процесса. – Ректор Университета магического равновесия протянул руку.
Глава Питерского отделения ответила на сильное рукопожатие, чуть улыбаясь седовласому пожилому мужчине.
Он был гораздо старше Елены, выше и шире в плечах. Гордая осанка выдавала в нем волевого человека. В глазах светился недюжий ум.
– Владимир Сергеевич, вы же знаете, что всегда можете рассчитывать на мою помощь. К тому же Комитет заинтересован в высококвалифицированных кадрах, а, соответственно, и в высоком качестве учебного процесса.
Попрощавшись с ректором и сопровождающими, ведьма вышла из центрального входа Университета. Спустившись по широкой лестнице, она окинула усталым взглядом припаркованный у обочины служебный автомобиль. Ехать прямо сейчас на работу категорически не хотелось. Поэтому Елена перешла дорогу в сторону набережной Лейтенанта Шмидта, подошла к гранитному парапету и, прикрыв веки, чуть откинула голову.
Свежий ветер с Невы легонько трепал волосы женщины. Солнце скрылось за тучами, и начал накрапывать мелкий дождик. Сейчас ведьма была рада такой погоде. В этом году лето выдалось на удивление жарким и душным. Поэтому крохотные капли освежали лицо, позволяя вдохнуть полной грудью.
Но неожиданно такое редкое мгновение спокойствия было нарушено еле заметным колебанием темной энергетики. На секунду Елена даже подумала, что ей показалось. Однако она была профессионалом, поэтому проигнорировать даже такой крохотный всплеск не могла.
Озираясь по сторонам, она вдруг наткнулась взглядом на скорченную мужскую фигуру у спуска к воде. Незнакомец сидел на тротуаре, прижимаясь спиной к холодному граниту широкого парапета. Поникшие ссутулившиеся плечи, низко опущенная голова, темные волосы, заслоняющие лицо. Абсолютно безвольная поза человека, потерявшего всякий смысл к жизни. И в подтверждение ко всему прочему – наполовину опустошенная бутылка виски, зажатая в правой руке.
Елена вглядывалась в незнакомца, не понимая, чем он мог привлечь ее внимание. А потом она проявила его ауру. И все сразу же встало на свои места!
Демон! Тот самый, что убил Кьяру! Сомнений быть не могло.
Однако тот, кого она видела сейчас, совершенно не походил на доминанта, которого она пару месяцев назад не успела уничтожить на кладбище. В данный момент его аура представляла собой жуткую рвань, испачканную грязными серыми разводами. Повсюду виднелись энергетические обрывы и переплетения несовместимых разнородных потоков. Было очевидно, что он медленно и мучительно умирает, пожираемый страшной болью.
Удивление от увиденного не позволили Елене сиюминутно завершить то, к чему призывал ее долг. Рука ведьмы с силой сжала Клинок Апостола, однако обнажать меч она не спешила.
Проходили минуты, а ведьма все стояла и разглядывала неподвижно сидящего демона.
Дождь усилился. Но ни он, ни она не замечали ни прохладных капель, стекающих по лицу и рукам, ни мокрые волосы, липнущие к коже, ни холодный ветер, уже не остужающий разгоряченное летним зноем тело, а порождающий неприятный озноб.
Неожиданно высший поднял голову, и ведьма вздрогнула от его взгляда: опустошенного, потерявшего всякую надежду, пылающего мукой и обреченностью. Под его некогда завораживающими черными глазами залегли густые тени. Скулы и нос заострились, а лицо, уставшее и осунувшееся, пугало неестественной бледностью и безразличием.
Похоже, он узнал ее не сразу. Какое-то время мужчина просто сидел и мутным взглядом смотрел в ее сторону, словно не замечая. Мокрая грязная футболка облепила его грудь и спину, четко обозначая угловатую худобу, свойственную лишь тем, кто уже одной ногой в могиле. Но внезапно в его глазах промелькнуло осознанное выражение. Он поднес бутылку с янтарной жидкостью ко рту и отхлебнул глоток. А потом его лицо за долю секунды преобразилось. Будто, сокрытый маской отчуждения, демон кардинально изменился. Исчезли боль, мука и тоска, а на смену им пришла презрительная усмешка и пустота. Он будто закрылся, из последних сил стараясь не показывать свое истинное состояние. Враг не должен видеть его слабость.
Однако Елена видела все и даже больше. Она наблюдала, как он медленно встает, покачиваясь из-за хорошей дозы принятого алкоголя. Сверля ведьму глазами исподлобья, демон криво ухмыльнулся.
– Я весьма польщен вашим вниманием, Елена Мирославовна, – хрипло сказал он, очевидно пытаясь говорить без запинок. Удавалось ему это с большим трудом. – Признаюсь, крайне рад вас видеть!
– Не могу того же сказать в отношении тебя, демон, – хмурясь, ответила Елена.
– А мне кажется, что отношения между нами идут на лад. Вы не назвали меня тварью.
– Не вижу смысла говорить очевидные вещи.
Мужчина в очередной раз покачнулся и ухватился за парапет набережной. Нева за его спиной бесновалась, все сильнее волнуясь под воздействием усиливающегося ветра. Легкая непогода медленно, но верно перерастала в шторм.
